На ранчо опускаются лавандовые сумерки. Тонны камня, канадской сосны и красного дерева постепенно тускнеют за дрожащей дымкой с запахом мяты. Карамельные облака медленно стекают на землю, смешиваясь с песком и маленькими белыми маргаритками на клумбах.
Едва тронув террасу, фиолетовое марево зажигает автоматическое освещение, обнажив вечеру две человеческие фигуры.
Я и Рассел сидим на террасе.
Он дремлет в кресле-качалке, в съехавших на нос очках, и белой футболке с надписью" Rock of Ages ". Его большой обнажившийся живот напоминает Шервудский лес, на кронах которого неспешно покачиваются белые облака-листы сценария.
Я покачиваюсь в такт, рассматривая свое отражение в бутылке "Джек Дэниэлс". Видно немного. В искаженном изломе стекла только россыпь веснушек, уделавших мой нос как коровьи лепешки благодатные пастбища Мэриленда. Зрелище не из приятных. Беру на кончик языка каплю горячего виски и смотрю вдаль...На стройный ряд конюшен, деревянные полосы загонов, и амбар с распахнутым ртом чердака. Вместо 12 дубов куцая аллея из молодых сосен с каменной линейкой дороги, ведущей к воротам с надписью " Безумный шмель".
Внезапно Рас просыпается и резко подтягивает мое кресло к себе.
- Послушай, детка, они хотят, чтобы я сыграл ковбоя! Детка, я вешу 120 килограмм, сколько несчастных животных, по их мнению я должен загубить, чтобы добраться от Кентукки до Юмы?!- говорит он, и уходит в дом за ружьем.
Май-сезон цикад. Их стрекот похож на вопли амазонских обезьян и мешает Расу спать. Поэтому он их отстреливает.
- Послушай, детка, кричат только самцы, так они привлекают самок. Ты ведь не хочешь, чтобы в нашем доме появились другие женщины?Они облепят стены нашей спальни, будут потирать мерзкие лапки в ванной, и в конце концов пожрут весь базилик из моего омлета!
Трудно сказать, что я больше не люблю- насекомых или вонючую синюю траву, но я люблю Раса:
- Буцефал. Тебе нужен Буцефал. Тогда ты сможешь перестрелять всех цикад в Висконсине.
Вечер дышит шорохом клёнов и редким фырканьем лошадей, отражаясь в окнах жёлтыми каплями парковых фонарей. А в очках Раса отражаются мои глаза. Он говорит, что они похожи на великие озёра. Правый-скалистое Гурон, левый-заснеженное Онтарио, с россыпью розовых маков в прибрежных лесах.
- Кстати, детка, почему ты сидишь в трусах?,- глотнув виски, рассматривает меня Рас.
- Для привлечения самцов журнал Космополитен рекомендует надевать красные кружевные. Тебе не нравится?,- я поднимаюсь из кресла и натягиваю на ноги свои ковбойские сапоги.
- Нравится. Но они синие и не кружевные.
- Так здесь и нет никого.
- А Билли?
Мы одновременно поворачиваем головы в сторону конюшен. Действительно, там стоит Билли. И как мы могли забыть про него? Жёсткой щёткой Билли расчесывает черную гриву одной из лошадей... Он и сам похож на лошадь-красивую и молодую, с крепким поджарым телом, и Гранд-каньоном мышц под клетчатой рубашкой.
- Мне кажется, он любит жеребцов,- говорю я, но заметив испуганный взгляд Раса, добавляю,- в смысле, мужчин.
- С чего ты взяла? Никогда не замечал.
- Можно подумать, что ты разбираешься? А я чувствую.
Мы снова поворачиваем головы в сторону Билли.
- Да ну...И как это узнать?- Рас поправляет очки. Пристально рассматривая Билли, он складывает брови домиком, затем, немного подумав, уходит в дом за гитарой.
- Сейчас мы проверим. Ты танцуй, и посмотрим, что он будет делать.
Мне нравится Джонни Кэш, Кокаиновый блюз, и голос Раса-негромкий, терпкий, с хрипотцой. Я скидываю сапоги и начинаю танцевать, попутно осматривая голубые кусты гортензии, на предмет слетевшихся на голос гитариста самок цикад.
- Смотрит? На кого?- спрашивает нараспев, не открывая глаз Рас.
- Косится...На меня,- не останавливаясь, я вывожу па на теплых досках террасы.
- Вот педик! Иди оденься.- Рас откладывает гитару, допивает виски, и усевшись в кресло, вновь берётся за сценарий.
Я ухожу в дом. Когда возвращаюсь, Рас уже спит. Ранчо погружается в ночь. Бесшумно дремлют деревья, затихли животные и трава, чуть мигают фонари, с черными крошками мошкары внутри...У одного из них виднеется тёмная фигура Билли. Он закончил работу и собирается ехать домой, скидывая с мотоцикла накопившуюся за день пыль. Заметив меня, он прощально машет рукой. Сажусь на перила, готовясь насладиться идеальной тишиной ночи и одиночеством. Наконец то слышится звук заводящегося мотора, а за ним грохот оружейного выстрела и треск мотоциклетной покрышки.
- Цикады, ссука! - кричит спросонья Рас, откидывает дымящийся ствол в сторону, и снова засыпает.
Май-сезон цикад. Они громко хохочут из кустов гортензии, угрожающе потирая лапки вслед бегущему к воротам Билли.
Поймав на язык последнюю каплю Джека, беру ружьё, и пониже натянув на глаза шляпу, иду в сторону заливистого мужского стрекотания...