Часть 5
Глава 1. Я не я и древнейшая профессия не моя.
Мой славный и добрый друг! Пускай лучше черти оттачивают на моей грешной душе своё мастерство и исполняют свои профессиональные обязанности фанатично и добросовестно, но я давно уже уяснил для себя, что исправить человека – труд долгий, неблагодарный, а подчас и бесполезный. Вот и сейчас, твой окосевший до безобразия клон, клюёт носом рядом со мной, ибо оригинал вдалеке от меня, а моя ностальгия воссоздала тебя таким, каким ты был раньше. Теперь ты другой, ибо твой аморальный образ жизни забросил тебя в мир антов, где живота не жалеючи, рвёшь ты сейчас там жилы, во благо наших миров. Я же – гордость зла и утеха пороков, вместо того, чтобы порадоваться выздоровлению лучшего друга, данной мне Силой создал старого, не обременённого добродетелью, забулдона и вместе с алкогольными парами изливаю ему здесь свою душу. Но кто бы передо мной здесь не был, предупреждаю – я не потерплю клоунады и не позволю меня перебивать или ставить под сомнение мною сказанное. Буду это пресекать на корню и постараюсь даже из клона нашей бурной юности сделать подобие теперешнего оригинала.
Так вот! Пускай лучше моя порочная и многогрешная персона взирает на твои обглоданные волкчами косточки, чем треплет себе нервы и теряет аппетит, пререкаясь с тобой. Ведь твоя усосавшаяся до безобразия рожа просто индикатор нашего человечества и желание удавить вас обоих кажется мне делом добрым и своевременным. Ты, конечно, не знаешь, что память твоя ограничена во времени, и что цирроз печени и инсульт осчастливили тебя своим посещением, и только лишь своевременное вмешательство антов дало тебе возможность искупать свои грехи в более комфортных условиях в наших мирах, а не где-нибудь у чертей в аду в мирах дьявольских и ужасных. Так уж сложились обстоятельства, и так пришлось сделать нам, ибо идём мы дорогой греха, а пороки тянут нас вниз. Надеюсь, ты не в обиде на своего старинного друга, который нашёл тебе временную замену, потому что знаешь, что одиночество это не мой конёк, а оно вцепилось мне в глотку, как только мои славные помошнички, забив болт на своего благодетеля, то есть на меня, нахально ушлындали вслед за тобой. Другого от них я, разумеется, и не ожидал! Сидеть в унитазе и задыхаться в куче дерьма под названием «наше человечество» ожидая, когда же потоки чистой воды смоют эти нечистоты – работа только для таких, как я. Их же удел – это чарующий и прекрасный мир созданный антами, плюс – вгоняющий в кровь адреналин и леденящий душу, мир волкчей. По крайней мере, их мир имеет шанс на будущее!
Не спорю, жизнь там тоже не сахар и приказ данный Свыше не отменён, а значит должен быть исполнен не взирая на наше «хочу» или «не хочу». В данном случае здесь даже жизнь не имеет значение, а свои обиды лучше полить слезами и проглотить вместо завтрака. Ведь то, что тебе доверено – уже величайшая награда недостойная твоего ничтожества. Ничтожества, неведомо зачем отмытого хрустально-чистой водой Могущества.
Ладно! Как говорил один бедолага, сидящий на газоне, в кустах – « Жизнь полна неожиданностей и иногда печалит, но даже крапива, ласкающая мою задницу, не заставит меня усомнится, что она прекрасна!» Поразительно! Человек, вкусивший невкусных и вредных микробов и в пиковой ситуации рассуждающий о бренности существования, не в самом подходящем для этого процесса месте, не потерял радость к жизни, с её многогранными проявлениями. Молодец! Не то, что я, как отпетый меланхолик начал рассказ со слёз, стенаний и махрового пессимизма, с оттенками суицида. Не дождётесь! А поэтому, вспомнив девиз одного добродушного и трудолюбивого палача – « Ближе к делу и грешному телу!» - начнём.
Чёрт его знает, сколько времени я трудился, как лошадь. Да, какое «как лошадь» как все лошади вместе взятые, не жалея денег, себя, тебя и своих помощников. Но всё было напрасно! У нашего человечества «крыша» съехала почти до земли. Ну, не так, чтобы окончательно, но уже реально созерцало бездонное Небытиё. Тупая до идиотизма фраза – « Да не достанься ты никому! » заставляла многие шаловливые пальчики тянуться к страшной ядерной кнопочке и слово « homo sapiens » переводилось теперь, как шизофреник. Разум напрочь покинул, если не всех, то правящую элиту – это уж точно и Высшие Силы, как рачительные хозяева были в недоумении, не понимая зачем губить прекрасно созданный мир в ядерном катаклизме, когда проще было бы стереть, только плесень под названием « человечество » Но был приказ Свыше – «Ждать!» и заслуженное наказание благородно откладывалось.
Вот только не надо мне уши в медном тазу полоскать! Мы же с тобой интеллигентные люди и ихние интриги нам, как серпом по …. Господи! Прости за пахабное слово – «интриги». Так о чём это я? Ах, да! Чем больше я сопоставлял историю, прошлое и современность, тем явственнее понимал, что наш мир безумен и безумен давно и бесповоротно, ибо эгоизм людей, не то, что зашкаливал, а ещё и набирал обороты подбираясь к утончённой и извращённой всеобщей паранойе. Всё становилось с ног на голову и получалось так, что Отелло не додушил Дездемону и та, извернувшись, со всей дури, осчастливила мокрушника коленкой между ног, тем самым лишив бедолагу повода к ревности.
Верни глаза на место! Это я для красоты слога и исходя из твоей испорченности. На самом же деле всё намного серьёзнее, тупее и глупее. Что? Хочешь услышать моё мнение? Изволь! Подчас дорога, ведущая к верховной власти – скользка от крови, ухабиста от подлости и извилиста от глупости. И ведёт она наверх. И там обрывается в пропасть. И ползут туда народы её, уподобясь баранам, не видя гибели и не веря разуму и глазам своим. Это разве не паранойя, жирно намазанная на кусок шизофрении и зомбированная дебилизмом? Более точного диагноза я не знаю, поэтому закончу этим поверхностным осмотром.
У меня была маленькая надежда, что моё второе «я» вернётся и воссоединится со мной, дав Силу и знание, дабы уберечь порочное, но любимое до слёз человечество от печального исхода. Но время шло, душа моя грустила, а летальный расклад уже радостно опробовал остроту своего топора. Моё «я» паниковало, не зная, что делать и от безъисходности вдруг провалилось в какой-то низкосортный, пошлый бордель.
- Не понял! – ошарашено сказал я сам себе: - Конечно, дамы отвлекут меня на какое-то время от глобальных проблем, но жена Катя непременно узнав об этом, увеличит их многократно. И какие проблемы будут болезненнее восприниматься мною – ещё вопрос? Вернее всего евнухи ухохочутся узнав о моей судьбе.
Тем временем шикарная блондинка стоящая неподалёку, одарив меня своей белоснежной улыбкой, направилась в мою сторону. И вдруг ослепительная молния резанула моё сознание, раскаты грома оглушили и контузили, а величина катиного гнева превратилась в песчинку. В блондинке я узнал своё второе «я»!!! Сидел я и в бочке с дерьмом, и прозябал ниже плинтуса, и не шибко этим расстраивался. Но здесь был уже явно перебор с длиннющим железнодорожным составом неприятностей.
Мне по-барабану господа геи с их странной и порочной ориентацией. Немного дольше мой взгляд задерживается на лесбиянках лишивших себя женственности. И уж совсем непонятен клан трансвеститов в ряды, которых засунула меня злодейка-судьба. Вопрос – зачем?
Дружок! Твоё ехидное хихиканье и похотливый взгляд лишний раз доказывает мне, что ты идиот, и что алкоголь изобретение не самое удачное. Ты постоянно забываешь, что человеческого во мне осталось, только внешность, и то не всегда. Я, как зомби, для которого смысл жизни - это цель, на которую ему указали, и к которой он стремится, лишённый воли к неповиновению. Правда в моём случае всё наоборот – неограниченная самостоятельность, невозможность воздействия на мои решения и всесторонняя поддержка. Так что твоё желание подколоть меня – пустая трата твоего и моего времени, ибо нам благородным зомби всё равно где париться – на троне, в бордели или в бане. Главное цель, а остальное не существенно.
Я не дурак, хотя таковым и являюсь и прекрасно понимаю, откуда дует ветер. Это всего лишь, только происки древних прохиндеев, которые стремятся сделать меня одним из них, не брезгуя мелкой козырной шестёркой, которой я, по всей видимости, являюсь. Но, по крайней мере, я не являюсь ослом, чего нельзя сказать о тебе. Твоё упрямое желание встревать туда, куда нормальный человек и посмотреть побрезгует, просто поражает, возмущает и рождает желание зашить тебе рот. Ладно! Пока немного позубоскаль.
Не такой, конечно, я представлял себе встречу с собой, но ни для кого не секрет, что олигархи и пресыщенные властью балбесы - все со странностями. Так сказать плата за удовольствие. Я не знал, в каком мире сейчас нахожусь, что делать, и как должно произойти слияние моей личности? И будет ли это слияние вообще? Не спорю, любопытство набрало высшую точку накала и не то, что толкало, а просто грубо пихало меня в объятия блондинки, но здравомыслие советовало повременить.
- Простит ли дама мою смелость и уделит ли моей скромной особе немного времени и немного внимания?
Здравомыслие взяло верх, но в более идиотском положении я ещё никогда не был. Предлагать самому себе интим! Да такое, пожалуй, побрезговал бы и чокнутый сексуальный маньяк. М – да! А вдруг я возьму и соглашусь! Тогда это, прошу простить за грубость, получится не секс, а чистой воды онанизм. Впрочем, не об этом речь.
- Моё сердце всегда открыто для щедрого и галантного кавалера! – кокетливо проворковала зловредная особа.
Приехали! От таких перспектив на новое приключение, моё многострадальное седалище, заржав, как лошадь, решило ускакать от своего непутёвого хозяина, но отсутствие ног перечеркнуло её планы.
Мы поднялись по лестнице наверх, прошлись по небольшому узкому коридору и, открыв невзрачную дверь, рухнули в пучину взметнувшихся пространств. Я конечно мог бы сказать, что мы летели, неслись, пронзали, но это не отражало бы и тысячной доли того передвижения, с которым мы столкнулись. Одни миры, налагаясь на другие и уменьшаясь до размера точки, начинали хоровод с другими такими же точками, постепенно образуя шар. Безжалостной ракетой что-то вонзалось в него и тот, на манер разбитого стекла, рассыпался мириадами осколков в виде квадратов, ромбов, треугольников и прямоугольников. Теперь уже хоровод этих геометрических фигур начинал свой странный танец, и постепенно выстроив из себя какую-то сложнейшую генную спираль, замер в пространстве. Я знал, что произойдёт и не боялся этого. Опять из меня делали почтальона! Но не вселенского, а вообще непонятно какого. Моё второе «я» радостно взвизгнув, растворилось во мне, как бы дав сигнал гигантской спирали, которая последовала за ней. Ты понимаешь, что чокнуться я не мог, потому что для дураков это неразрешимая задача. Равнодушно прикинув, что помимо послания в мою глупенькую головушку подбросили ещё и бандерольку, так сказать, презент или небольшой гостинец, состоящий из мириадов странных миров, я так же равнодушно и наивно стал прикидывать – сколько содрать с адресата? Пожалуй, пару галактик золотом хватит!? Но разумно решив, что «Главпочтамт» просто не поймёт моих стараний и в полном составе пополнит ряды душевнобольных, отказался от этой затеи.
Глава 2. Из грязи да в князи и снова в грязь.
Я находился неведомо где и домой особо не стремился. Если меня любезно не шлёпнули по заду, придав ускорение и указав направление, то надо пользоваться моментом и по возможности хоть что-нибудь разузнать. Тем более, что моя привыкшая к приключениям задница поняв, что горькая доля трансвестита её миновала, воспрянула духом и против сей прогулки ничего не имела.
Господи! Вразуми убогого! Хотя возможно ты прав и моя голова всего лишь пустой почтовый ящик, предназначенный для корреспонденций, а разум находиться значительно ниже, вот поэтому-то мысли мои, и поступки, соответствуют его местонахождению. По крайней мере, у тебя это точно так.
Ладно! Что бы тебя посадили на кол, тем самым повредив твой мозг, но окружающий меня мир был странен и непонятен. Вокруг сияли невероятно яркие, переливающиеся разноцветьем, созвездия. Если наши предки в хаосе окружающих звёзд включали фантазию в названии группы светил, то здесь явно просматривались кубы, цилиндры, конусы и даже диковинные животные. А беря во внимание то, что цветовая гамма звёздных предметов соответствовала изображению, то разум просто отказывался верить увиденному. И если это не иллюзия и не обман, то создатель сего представлял из себя существо сентиментальное, эмоциональное и могущественное. Я понял, что мой разум никогда не поймёт увиденное, ибо Господь создал нас в своём мире. И его мир – и в нашем сознании и в нашей душе. И принять чужое, это предать Создателя и себя. Другое дело – увидеть, понять и оценить. Дельное перенять, уродливое не критикуя, игнорировать, ибо то, что неприемлемо нам, может быть свято и неделимо для других, а умные люди в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
Я всегда знал, что головушка у меня дырявая и мои клиенты очень погорячились, сделав из неё секретный почтовый ящик. Конечно я не святой, но тырить мелочь по карманам, не обучен, и гарантами этому были мои родители, да не сотрётся добрая память о них в сердце моём никогда! Но информация, заложенная во мне, понемногу просачивалась в мои глупенькие мозги и, по-воровски оглядываясь и стыдливо краснея, я ею бессовестно пользовался. Во-первых, мне любезно разрешили узнать, что создатель этого мира невообразимо стар и его древность упирается в триллионы лет. Суета меняющихся вокруг миров, интриги недругов и всеобщее почитание давно уже не радовали и не огорчали его «сердце» поэтому-то призвав в помощь свой колоссальный опыт, знания и мощь, и не нарушая всеобщих законов равновесия Мироздания, он создал этот инкубаторный мир. Во-вторых, моё ничтожество узнало, что люди населяющие планеты этого мира дисциплинированы, бездушны, безропотны и неприхотливы. Здесь властвовал коллективный разум, отвергающий разум индивидуальный, поэтому ссоры, драки и тем более кровавые разборки происходили здесь, только по мере необходимости и соответствующего разрешения. Всё культурно, цивильно и по-коммунистически равноправно. И я подумал, как милосерден к нам Господь, терпя произвол своих созданий, и в состоянии ли мы, хотя бы понять это!
О чём задумался детина! Представил себя в том мире – ходьба строем, рождение по приказу, летальный исход по коллективному решению. М – да! Мой садизм не выдерживает такой нагрузки. Радуйся! Наша родная преисподняя в твоём полном распоряжении. Отдохнёшь там душой и телом. Тоже не прельщает!? Ну, извини! Решать не нам. Хотя в массе твоих тёмных делишек предостаточно дел и праведных и у тебя есть ещё шанс. Порадей, тогда во благо других и благом воздастся и тебе! И ноша твоя станет легче. И путь к желаемому короче. Всё в твоей воле и в твоих руках. Но ты опять меня отвлёк!
У меня было желание расстараться. И в должности - засланного в стан врага казачка, разузнать, что здесь, да как? Но далёкий и до боли родной голос воззвал меня к себе. И тот час же, какая-то равнодушная, отшлифованная умопомрачительными веками сила небрежно сдула меня из этого мира, не забыв снабдить инструкцией моих дальнейших действий. Если бы ты знал, кем я стал, то благоговейно лизал бы мои выброшенные на помойку носки, наполняясь эйфорией и экстазом. Только врождённая скромность, а не секретность моей новой должности, позволяет мне немного поломаться, ибо любая букашка под названием «человек» могла оказаться на моём месте.
Я не распутная и продажная баба из дома терпимости и не собираюсь предлагать клиенту давно забытую и утерянную невинность, но все мы, в меру своей испорченности, имеем свои слабости и свои суждения. Наверное, во мне умер профессиональный корреспондент, потому что серьёзные люди поручают мне серьёзные дела, а я, как скучающая торговка разбалтываю секреты, не задумываясь о последствиях и забывая, что существует множество способов по укорачиванию слишком длинного языка - такие, как дурдом, яд, съехавший с крыши кирпич или прилетевший, неведомо откуда, топор. Но видимо кого-то развлекала моя болтливость и час расплаты оттягивался. А коль так, то смело продолжу дальше.
Наверное, я был бы рад сидеть здесь с кляпом во рту, и счастлив, видя кляп и в твоей змеиной пасти, но тогда мне было совершенно не до разговоров. Инструкция-путеводитель предписывала моей бесценной особе отыскать какой-то зачуханный мирок, в котором завязли мои недавние компаньоны и вместе с ними следовать затем к бреши Мироздания. Мои сдавленные до микрона мозги, разумеется, не в состоянии были охватить творящего вокруг, но фантазия и воображение восполнили пробел. Если появилась какая-то брешь, грозящая вселенскому равновесию то, разумеется, эту брешь необходимо было чем-то или кем-то заделать. За себя я не переживал. Мною можно было бы заткнуть, только дырку в сортире, но не более. Но мириады миров, каким-то невообразимым образом втиснутые в моё сознание, подходили для этой цели, как нельзя лучше. И ещё моё воображение подсказывала мне, что мы будем первые представители нашей вселенной, которые проникнут в возникшую брешь. Туда, где мерзкое и ужасное не поддаётся никакой фантазии, в мир искривлённых и переплетённых пространств, в ад, помноженный на бесконечность. Я вспомнил свои страхи на кладбище, свой детский испуг, когда вызывал Духа и истерический хохот позабавил окружающий мир.
Не понял! И что это мы так тужимся, как будто у нас запор? Ах, пережёвываем информацию и стараемся её проглотить. А не боишься, что организм не сможет её переварить и тебя пронесёт? Не забывай, что ты всего лишь, только биологическая флешка, которая при встречи с оригиналом сольётся с ним в единое целое. Так что не старайся чокнутся, чтобы потом об этом не жалеть. Поверь мне! Возможность, помимо себя, иметь ещё и придурковатых друзей всегда рождает соблазн открыть семейный дурдом. Не скрою! Это предел моих мечтаний и у нас довольно таки распространённое явление и надеюсь, что сия награда не обойдёт нас стороной. А тогда события развивались с пугающей быстротой. Натянутая до предела интуиция подсказывала мне, что в бесконечных мирах и немыслимых пространствах происходят ужасные и немыслимые вещи. Что отлаженные и испытанные неисчислимым временем законы нашего Мироздания трещат по швам, а Всесильные и Всемогущественные, ограниченные этими законами, нарушив обет молчания, предпринимают решительные действия. Включился давно забытый и изрядно заржавевший механизм самосохранения, временно разрешив им некоторые запрещённые приёмы.
Я был счастлив и горд тем, что Отец наш и Покровитель, в милосердии, которого блаженствуют наши души, не отвернул свой лик от нашкодивших своих детей. И дал нам силу и указал путь. И мы, жалкие и многогрешные, не жалея, не только живота своего, но и душ своих, исполняем волю его, безропотно и усердно. И не рассуждая, примем то, что надлежит нам принять, и будем покорны в этом. Ибо должен кто-то лечь на алтарь, принеся себя в жертву, и пострадать за других, и найти в этом свой долг и своё счастье.
Я устремился на помощь к своим друзьям. Моё второе «я» детально и красочно поведало мне об их приключениях и путь одного человека идущего по двум разным дорогам одновременно, наглядно показал мне, что такое раздвоение личности. Ощущение не из приятных, но я сказал себе – «цыц» и трусливый маленький человечек, сидящий во мне, жалобно заскулив, спрятался за мою трясущуюся душонку. Он скулил так же, как скулишь сейчас ты, исходя алкогольными парами любопытства и требуя не только продолжения банкета, но и рассказа об их злоключениях. Пожалуй, я пойду у тебя на поводу!
В тот день яхта со мной и моими компаньонами устремилась в Неведомое и я, добросовестно отмахав сам себе рукой, был полон надежд и опасений. Мы шустро продвигались вперёд, не написав завещаний и надеясь на авось. Предприятие было не только рискованное, но и для наших миров неведомое и непредсказуемое. Все, кроме моего соседа, не чувствовали себя героями-первопроходцами, ибо давно уже забыли слово «наивность». Ничто не предвещало каких-либо неприятностей, пока нас не накрыло густым серо-белым туманом. «Началось!» - тоскливо подумал я, и действительно началось. Мало того, что видимость въехала в отметку «ноль», так ещё и Древний с механическим анархистом принялись за старое. Их опять проколбасило до скелетного состояния, но расстроило нас только то, что Катя вдруг впала в анабиоз. Чисто спящая красавица без хрустального гроба. Оптимизм соседа моментально перешёл в хронический пессимизм. Бледный и трясущийся он мило стал улыбаться мачте, профессионально оценивая прочность реи. Это меня взорвало. Подсунул бог помощничка. Вот прохвост! Не напрягаясь, выбрал самый простенький способ решения всех проблем, ища утешения в суициде. А мне, что, одному кости ломать! Ну уж, дудки! Я вмазал ему в глаз. Фонарь осветил не только печальную картину вокруг, но и его рассудок. Слов благодарности в мой адрес было столько, что я уже было, собрался провести полную симметрию на его лице, но неожиданно подул ветер, который моментально разогнал туман. И сразу же всё встало на свои места, кроме синяка под соседским глазом. Он заплыл уродливой синевой, и Катя грациозным взмахом руки заставила его исчезнуть, под наши удивлённые взгляды.
- Сдаётся мне, что скоро я буду целовать следы, оставленные от ваших ног!
Древний галантно склонился перед моей поражённой женой, а я подумал - удивительно, что он не приступил к этому прямо сейчас, потому что ради своих целей Древние способны и не на такое.
Наш путь продолжал свой бег, и мы окончательно смирились с тем, что от нас ничего не зависит. Ещё несколько раз туман доказывал сильным мира сего о бренности существования, не вводя, правда, соседа в суицидное состояние. Мы уяснили для себя, что убогим здесь переживать особо не о чем и если, по дурости, сами себя не перекалечим, то шанс-другой выжить, у нас, пожалуй, есть.
Не знаю, сколько морских миль прочертила на воде наша яхта, но постепенно её стремительный бег начал замедляться, и когда наша озабоченность подползла к панике, совсем остановилась. Бескрайние просторы моря сменились бескрайними просторами противно булькающего болота. Его мрачный пейзаж уходил за горизонт, и мы отлично понимали, что горизонт затем плавно переходил в бесконечность, и наше путешествие конкретно здесь завязло.
Моряки славные ребята и, по всей видимости, во всех мирах действуют одни и те же их правила и законы, потому что никто к нам не приставал, считая вероятно, что это территория другого мира. Более того, сила Древнего, моя и моей прекрасной половины осталась при нас, но все наши усилия вырваться отсюда, были похожи на пищащую в паутине муху. Когда (не помню, в какой раз) наша яхта превратилась в какой-то очередной странный и непонятный механизм, который взбаламутив окружающее болото, в бессильной злобе, наконец-то понял, что он слабак, на поверхность из глубины стали выплывать какие-то гигантские жабоосьминоги.
Катино лицо сразу проглотило лимон. Сосед ринулся в нежные объятия обморока. Мои губы сказали – «нихренаськи!». А индейское хладнокровие Древнего озабоченно почесало затылок. Со всей мощи, неведомо откуда бравшейся энергии, мы, на манер работника Балды, долбали и баламутили долбаное болото и добаламутились! Лицо Древнего напряглось. Конечно, его сознание мгновенно метнулось в сознание этих существ, но его, как салагу, там отщелбанили, поставили раком и дали пинка в зад. Местные аборигены реально квакали, как лягушки, пучили глаза и явно собирались повеселиться, дав нам по шее. Я подумал, что сейчас мы отгребём по полной, но бить нас убогих никто из них так и не сподобился. Это был их мир, и наша мощь для них была всего лишь забава, приятное времяпровождение, мимолётное развлечение. На, вдруг, понятном нам языке нам проквакали, что, к сожалению, мы не пополним экспонаты местного краеведческого музея, и нас не пришпилят булавками к стене. От этого заявления пришедший в себя сосед опять бултыхнулся на пол и уже оттуда узнал, что по законам Мироздания никто не в праве покидать миры своих реальностей и в особенности те, кто обладает знанием и мощью. И что идеально отшлифованные законы древности со временем стали соблюдаться абы - как и результат не замедлил заявить о себе. Сложнейший и прочнейший механизм Мироздания дал трещину, через которую в нашу реальность стало просачиваться то плохое и уродливое, что фильтрует и выбрасывает он сам в отстойник Небытия.
Я понял, что идиотизм, это не отрицательная, а положительная черта разумной сущности, и только он даёт шанс разумному существу оставаться разумным. Ничего не понимать и утвердительно кивать головой, это не только манеры хорошего тона, но и уважение окружающих, с последующими материальными бонусами. Вот так и я, ничего не понимал, но разумно ничего и не отрицал, поэтому-то, наверное, и произвёл о себе приятное впечатление.
А тем временем информация с трудом запрыгивала в мои хлопающие, как у осла уши и немного попрыгав по пустым мозговым помещениям, проваливалась вниз – в истинное хранилище моих знаний. Короче! Не хочу долго умничать, доказывая тебе, какой я на самом деле дурак, но по этой причине жабоосминоги указали руками, а возможно и ногами, на меня, с требованием валить отсель в аварийном порядке. Мои компаньоны оставались здесь в роли заложников, а меня перемещали в какой-то отдалённый мир, где я должен был объединить свою личность и с небольшой пустяковой посылочкой вернуться обратно. Не спрашивая моего согласия, хочу ли я стать мальчиком на побегушках, из меня бесцеремонно извлекли упирающего и визжащего квартиранта, и так же бесцеремонно впихнули его, в упирающего и визжащего Древнего.
Не помню, как, и сколько времени я добирался до места назначения? Помню только, что подумал – на какие шиши там буду существовать… и престижная, высокооплачиваемая работа, мне, моментально была предоставлена. Я оказался в бордели, в облике шикарной блондинки и безбедная старость практически была уже мне обеспечена, но…. первым моим клиентом оказался я сам, и материальное обеспечение моего будущего, было растоптано, безжалостной ногой моего невезения.
Глава 3. Ад, помноженный на бесконечность.
Не в праве с тобой спорить, мой друг, утверждая, что я не баловень судьбы, а непревзойдённый гений, ум которого поразил того, чья мудрость и милосердие не знает границ. Просто Господь разглядел сквозь броню моей убогости, маленького, но честного человечка, который честно ел свой чёрствый хлеб, весело смотрел на невзгоды и радовался окружающему прекрасному миру. Мы привыкли благоденствовать по блату, заставляя талантливых и скромных людей отдавать свои знания и ум тем, кто по ряду обстоятельств получил соответствующую должность и возомнил себя богом. Не спорю, я тоже получил определённое могущество и умопомрачительные должности, но даже ты, человек, которого я просто обязан, на правах ближайшего друга, наказывать не морально, а физически, не сможешь упрекнуть меня в жёсткости и предвзятости. И я не говорю уже о других, которые забив болт на мою значимость, катаются на мне, как на худой, добродушной лошадке. Но я не ропчу. Ибо Господь узрел мою душу. И взор его укрепил волю мою, а милосердие отмыло разум от скверны. И понял я, что никогда уже не свернуть мне с правильного пути и путь этот будет вести, только к богу!
Не буду давить на твой слабенький, но добросовестно смазанный алкоголем рассудок тем, что должно быть в сердце у каждого здравомыслящего существа. И не устану повторять это часто и при любой возможности, в надежде на твоё благоразумие.
Короче, не знаю за какие многочисленные грехи и тем более несуществующие заслуги мне была оказана невероятная честь, возглавить и совершить невероятное дело. Конечно, я понимал, что выбран более чем случайно и не строил иллюзий на свой счёт. Но даже если мною заткнут неведомо что, и не знамо насколько, то всё равно, только мысль о том, что делается это по решению сил, для которых могущество и всевластие – это ничто, а понять кто они просто немыслимо, то сам понимаешь моё тогдашнее состояние. Всё равно, что присвоить козлу генералиссимуса и ждать от него слова благодарности.
Если бы я мог, то навалил бы в штаны больше, чем вешу сам, потому что попасть в отстойник Небытия считалось делом немыслимым для всего живого и разумного. Вложенная в меня инструкция-путеводитель любезно сообщила мне, что ад и чистилище, просто комфортабельные дома отдыха по сравнению с тем, что там происходит. Зверства и ужасы, бесконтрольно отточенные триллионами лет и доведённые до невообразимо искажённого совершенства, возможно, были понятны только тем, кто это понимал, и к счастью недоступны остальным. Пословица – «Чем меньше знаешь, тем дольше живёшь!» была более чем актуальна в сложившейся ситуации, но всё равно кое-какая информация слегка коснулась и моего рассудка. Я понимал, что что-либо изменить, отказаться или накосячить, при всей своей тупости, просто не мог, как никогда не мог постигнуть здравомыслие и сосредоточенность. Мой талант притягивать к себе неприятности был безжалостно заменён на способность думать, и слово «долг» обрело для меня совершенно другое значение.
Ещё недавно я не мог понять, как можно сравнить картины «Чёрный квадрат» Малевича и «Девятый вал» Айвазовского, ибо созерцая «Чёрный квадрат» меня всегда посещала мысль, что таких квадратов я смогу намалевать не одну сотню. И даже могу пустить это дело на поток, подтянув к этому процессу пару-тройку алкашей. Но пришло прозрение, и я понял, что бардак в голове порождает фантазию, которая белое очернит, а чёрное обелит. И сразу же найдутся сказочники, которые начнут убеждать тебя, что всё хорошо и из квадрата торчит рог изобилия, и начнётся мировая халява, и будут все поголовно трескать икру, пока вселенский апокалипсис не расплющит эту икру вместе с едоками.
Мне кажется, что люди должны подчинятся одним законам, но смотреть на мир разными глазами. И если твой взгляд на окружающее не наносит вреда другим и понятен и близок им, то в будущем, возможно, и он станет законом. К сожалению, зачастую, мы не видим большого зла и боремся, только с малым, самозабвенно выполняя директивы сверху, например – «Дави курильщиков!» напрочь не замечая дымящие, всей таблицей Менделеева, автомашины, заводы, фабрики и химические комбинаты. Мы вливаем в фармацевтику колоссальные средства, пытаясь продлить человеческую жизнь, забывая при этом наипростейшую истину – продолжительность эксплуатации любого механизма прямо пропорциональна качественному уходу за ним и обслуживанию. Дай человеку достойно пожить, и ты умаешься считать его прожитые годы!
Ох, бюрократия, бюрократия! Не думаю, что в аду есть коррупция и все там подвержены эмоциям, и главный чёрт скажет, что гомосексуалистов больше не берём, мол, и так избыток, нагнуться уже боимся.
А, чёрт! Опять я бултыхнулся в трясину философии и у тебя есть реальный шанс не узнать то, что тебе необходимо знать. Ибо я сейчас не хозяин ни своего времени, ни своей жизни, и в любой момент мой силуэт, может растворится в воздухе, исчезнув навсегда. Так что не провоцируй меня другими темами, потому что рискуешь остаться ни с чем.
Я знал, чтобы оказаться в мире жабоосминогов, мне нужно было хлопнуть в ладоши, стукнуть себя по лбу и сосчитать до трёх, а если серьёзно, то всего лишь подумать, что хочу очутиться там. Но я медленно курсировал неведомо где, и никто мне этому не мешал. Только чьи-то невидимые и дрожащие пальцы нежно перебирали струны моей трусости, и печальная мелодия рвала душу. Жалобный и плаксивый голосок моей осторожности затянул печальную песенку о нашей печальной судьбе и сюжет её начал выдавливать скупые мужские слёзы. Слегка зарёванный я понял, что огонь, вода и медные трубы, это детские шалости для новорождённых, а нам уготовлены дела взрослые и, мягко говоря, опасные. Печальная песенка, как цыганка, поведала мне ещё и о том, что лежит мой путь-дороженька не в казённый дом, а в края ужасные и крутые – через брешь Мироздания в отстойник Небытия. И что путь туда для большинства заказан, и только лишь умытая кровью, измазанная подлостью и уляпанная пороками душа, входила туда легко и непринуждённо, ибо закон Мироздания требовал это. Что там творилось, и кто властвовал – секрет под семью, не открывающимися замками, и добровольно попасть туда мог, только тот, кто был обласкан самим Могуществом. Мне, конечно, неудобно и стыдно, но моя нескромность указала грязным пальчиком на меня.
Всемогущий Господь! Я не ропчу, а внемлю мудрости и отваге. Дрожит моё тело, трепещет душа, но воля твоя вселяет надежду и уверенность в то, что справлюсь и не подведу. И в этом будет моя награда. И всё во мне возликует!
Мы всегда недооцениваем то, что стоит выше нашего понимания. Мы мним себя героями, но при первом же выстреле утяжеляем штаны и пополняем армию неврастеников. Но легки и сладостны грёзы нашего геройства и горька и тяжела правда безжалостной реальности. Я знал, что предстоит грандиозный спектакль, но не знал, насколько он будет ужасен. И моя роль живца, которого местная публика заглотет с восторгом, была ничтожна по сравнению с ролью моих компаньонов. И жалок мой ум и смешна отвага, потому что не знал я тогда, что не имею даже малейшего права сражаться. Ибо частица Господа коснулась меня и по ней супостаты могли определить мощь и возможности нашей реальности, а это не стоило, ни наших страданий, ни бесценной жизни, ни бессмертной души. И ещё я не знал, что судьба моих компаньонов была предрешена, ибо мощь Древнего, катин артефакт и приводящая в недоумение личность соседа, давали мне только микросекунду времени, чтобы вбросить в брешь мириады миров, тем самым закупорив её основательно.
Велик Господь в мудрости своей и проницательности, а воля его порождает то, что спасает наши миры и нас многогрешных. И в милосердии своём уберёг он от гибели, не только жизнь мою, но и душу. И одарил борьбой даже искусственный мозг, ибо остался тот в отстойнике Небытия, усиленный мощью Древнего и катиным артефактом. Но невыносима мне горечь потерь тех, кто дорог мне больше жизни. И скорблю я больше их самих, ибо знаю, что должны угаснуть их фантомы, унеся с собой частичку целого.
Ну, что ты злыдень насупился и притих? Давай, пройдись по мне телегой своего недоверия, и я буду тебе, только благодарен за это. Потому что, возможно, отложится во мне крупица сомнения и облегчит тяжесть воспоминаний. Да, друг мой, я изменился, и изменился кардинально и не в лучшую сторону. Расплата за силу и власть! Ещё недавно я лопнул бы от возмущения и негодования узнай, что пошлю на верную гибель жену и друга, но тогда даже индейская дикость, типа – «сначала он с восторгом гладил её волосы, потом с восторгом гладил её скальп» вызывала во мне понимание – это всего лишь традиционное проявление любви и преданности. Можно понять страх и трусость, ибо эволюция и инстинкт самосохранения породили эти чувства, но нет оправдания равнодушию к тем, кто дорог тебе и кого ты обязан оберегать. Видит бог, я знал слишком мало – практически ничего. А умопомрачительная ответственность за судьбу всего живого и разумного в наших мирах, и вообще, лишила меня возможности быть человеком. Отбросив в сторону даже малейший намёк на эмоции, включив волю и отключив страх, я превратился, считай, в зомби – задача, цель и ни на микрон в сторону! Я смирился с мыслью, что отстойная мерзость Небытия мгновенно разорвёт меня на части, а потом по атомам разберёт на сувениры, но на деле всё получилось иначе.
Я рванул к славным жабоосминогам и мгновенно оказался там. Заплаканная Катя, невозмутимый Древний и бледный, как покойник, сосед, на мой вопрос: - «Что случилось?» молчали, как партизаны и несли какую-то чушь. Если бы я знал, что стало известно им, то сейчас бы не разговаривал с тобой, а, вернее всего, отрабатывал свои многочисленные грехи, ибо в отличие от Кати и соседа, имел в наличии душу. Но они благородно не покормили моё любопытство, и свершилось то, что и должно было свершиться.
Я понял, что что-либо обсуждать и планировать не то, что глупо, а и опасно. Всё давно уже спланировано и обсуждено и без нас, и на таком высоком уровне, что наши потуги в этом вопросе были бы уместны, разве только где-нибудь под кустиком. Мы сгруппировались. И выявилось это тем, что вспыхнув ярким пламенем бушующей энергии, образовали иглу, которая комкая время и пространство, устремилась к своей цели.
Если ты думаешь, что гвоздь, по которому дубасят молотком, совершает подвиг, то возможно ты и прав. Тут, смотря под каким углом смотреть на этот процесс. Иногда просто прожитая жизнь в какой-нибудь задолбаной стране, с экстремальным климатом и минусовым уровнем жизни, уже подвиг, тянущий на золотую награду. Тогда награды нам были по-барабану, и для нас существовала, только поставленная задача и положительный результат. Ну, а если при этом сохранялась ещё и жизнь, то ни о чём другом мы и мечтать не могли.
Из транса я вышел, когда меня оглушила волна пронзительного свиста и биллионы маленьких зубастых ужастиков принялись грызть каждый атом моего тела. Не знаю, чем именно, но я тогда отчаянно охранял сознание, а какая-то сила так же отчаянно рвалась туда, заставляя меня тысячи раз тонуть, вешаться, попадать под медленно движущийся каток, претерпевать всевозможные муки и пытки, страдать и убивать тех, кого любил и кем дорожил. Но вместе с тем я ощущал и любовь, такую, горячую, добрую и родную, что готов был терпеть бесконечно. И терпел! И теперь горжусь этим! Неожиданно кровавую пелену пронзил яркий свет и не голос, а чей-то взгляд сказал мне – «пора» и я открыл своё сознание. И оно моментально угасло. Потом появилась бледно светящая точка. Она разгоралась, вытесняя гнетущую темноту, и когда всё вокруг заполнилось тёплым, живительным светом, я постепенно обрёл способность соображать.
Ну, что! Конкретно насосавшийся упырь! Если я тогда обрёл способность соображать, то ты сейчас этой способности лишился. Твои вконец окосевшие глаза говорят мне об этом свершившемся факте и твой цепляющийся за зубы язык меня не обманет. Это, конечно, не криминал, и это легко можно было бы проглотить, но элементарное уважение к рассказчику тоже должно присутствовать. Не обессудь, но я должен прочистить твои мозги! И не надо так печально смотреть на содержимое своего желудка. Не буди во мне зверя, а то так и будешь висеть в воздухе, ногами кверху, и носом сосать пепси-колу. Надеюсь, ты прочувствовал свой проступок и мою благосклонность, и если эта процедура тебе понравилась – ты знаешь, что делать. Мой элитный алкоголь в твоём полном распоряжении. Ну, а пока твой разум в раздумье – продолжу.
Мы часто уповаем на Господа, на его доброту и милосердие, но весьма редко задумываемся – хорошо это или плохо? Изредка, сами помогая слабым и больным, мы не приемлем в других лень и ложь, и здоровый, краснощёкий попрошайка вызывает у нас чувство негодования. Но как бы там не было я воззвал к Господу, и милосердие к воззвавшему, было проявлено. Пришло понимание случившегося, понимание принесённой жертвы и успокоение. Успокоение, которое нежной, ласковой волной принесло чувство долга, отодвинув в сторону печаль и грусть об утрате.
Глава 4. Простите нас фараоны! Коль запачкался – помойся, и тысячелетия для этого не срок.
Я понял, что жив и обязан пройти фильтрацию. И что фантомы жены, соседа и Древнего, невзирая на все предсказания, во мне. И только что отстроенная пирамида Хеопса – начало нашего пути, а день появления на свет Христа – его окончание. Сознание дёрнулось, расплылось, и наш квартет очутился в древнем Египте. Разумеется, с возможностями латыша, у которого только долги и душа. Наша сила и мощь уподобились догорающему костру – много дыма и с гулькин нос огня. В окружении жрецов мы тянули носилки с мумией усопшего фараона и по их решению навсегда должны были остаться в пирамиде. Прикинув, что две с половиной тысячи лет, срок, не располагающий к спешке, под монотонный грохот барабанов, мы медленно продвигались к месту своего заточения. Тысячи уткнутых в песок лиц и столько же гордо смотрящих в небо задов, лишали нас возможности общения с аборигенами. А простирающие до горизонта пески гасили желание обозреть местные достопримечательности. Уложив славного правителя в саркофаг, мы с пониманием проследили, как нас быстро и добросовестно замуровали и, подивившись этой странной местной традиции, ударились в рассуждения. Ни у кого не вызывало сомнения, что нам оказана великая честь и в глазах местного населения мы являлись счастливчиками. В чём заключалось это счастье, нам никто не объяснил, и мы, бледнея и краснея за свою серость, пребывали в полном неведенье.
Древний, Катя и я хранили, подобающее нашему рангу, молчание, зато сосед-провокатор стал развивать мысль о благодарности сильных мира сего. Он бросил зёрна сомнения, по крайней мере, в мою наивную душу, и те проросли выводом – «нет человека – нет проблем». Да! Мы хорошие, мы герои и заслуживаем медаль «За отвагу!». На худой конец – одну на всех. Ну и что с того! Нам не ведома мораль и логика Могущественных Сил и подчас то, что неприемлемо для нас – в порядке вещей для них. Всё это, конечно, я понимал, но тщеславие и зависть, только начало перечня моих многочисленных пороков, а давить человеческое в себе до конца, я был ещё не готов. Поэтому-то червячок обиды, пустив слюну и галантно засунув салфетку за воротник, приготовил ножик и вилку, но Древний коварно испортил ему аппетит. Он объяснил нам, что пирамиды, это не совсем усыпальницы, а сооружения очищающие душу от скверны. Нельзя засорять ауру окружающего мира и оставлять в реальности грязь пороков и страстей. Весь этот хлам – вторсырьё для отстойника Небытия и древние народы научились его отделять. Правитель страны, как губка, впитывал моральные нечистоты своих подданных и, приплюсовав к ним ещё железнодорожный состав и своих прегрешений, в отведённое судьбой время, въезжал ногами вперёд в пирамиду, где душа его очищалась и радостно уносилась на суд, наивно пологая, что легко избавилась от грехов. Блажен, кто верует! Прокурорский механизм реальностей – неподвластная никому структура, не знающая ошибок и жалости, и девиз – «Никто не забыт и ничто не забыто!» это примерно то, что она из себя представляет. Да! Пирамида очищала душу, но не избавляла от наказания. Что скашеварил, то и хлебай! Ну, а кнуту правосудия, совершенно без разницы чистота грешных задниц. В дерьме гигиена не в ходу.
Раньше надо было думать, а не сейчас хвататься за сердце и валидол. То, что ты отодвинул от себя бутылку коньяка, не зажжёт над твоей головой ореол святости, но вполне может указать правильный путь. Всю жизнь мы косячим, не задумываясь о последствиях, прыгая на граблях и даже не считая шишки на лбу, но когда костлявая нежно прижимается к нам, шаловливо щекотя косой, шустро бежим в храм божий, и дубасим там пол, с надеждой на чудо. Как правило, чуда не происходит, игра в «кошки-мышки» костлявой надоедает, и её коса засылает грешную душу в круиз по мрачным местам. Молодец! Съешь напоследок бутербродик с икрой, смахни скупую мужскую слезу и слушай дальше.
Моё сознание коснулось отстойника Небытия, а фантомные тела моих товарищей и вообще были уляпаны этой мерзостью. Пирамида должна была очистить нас, но, сколько на это потребовалось бы времени Древний из вредности не сказал. Осчастливил, только утверждением, что смерть от голода или удушья, это не то, на что мы можем рассчитывать. Я могу, конечно, в мельчайших подробностях изложить тебе те века, которые мы провели в заточении, но зная твоё нетерпение и во имя человеколюбия, не буду этого делать. Отмечу лишь, что практически впал в анабиоз. Правда, несколько раз что-то волнующее и прекрасное касалось моей души и, трепеща от охватившего меня восторга, я окунался в чарующий океан любви и ласки, и добрые руки матери нежно гладили мои волосы. И что это было - сон или явь, я не знаю, но искренне надеюсь, что милосердие Господа не обошло меня стороной.
Ну, что ты ко мне прицепился, как клещ энцефалитный к здоровому телу! Нет у меня индульгенций, и я первый из сомневающихся в том, что они имеют какую-то силу. Не спорю! Когда-то церковь впаривала богатым простакам, что вполне реально купить местечко в раю и частично это было так. Честно заработанные деньги, благородно потраченные на обездоленных, дают какой-то шанс, на какое-то снисхождение. Но чтобы какой-нибудь уляпанный кровью богатей, уляпанными кровью деньгами, купил себе полное прощение – это наврятли. Закон суров, а закон Мироздания и вообще неподкупен и непоколебим, и ты со своими крутыми деньжищами, опираясь на мою скромную помощь, в виде золотых планет усыпанных бриллиантами, не сможешь ничего изменить. Хочу нахально взять на себя смелость и пасть так низко, что мой любимый плинтус покажется Эверестом, и предположить, что Отец наш и Покровитель с пониманием относится к этому.
Всё когда-нибудь кончается! Кончился и наш срок пирамидальной грязетерапии. Мы очнулись от спячки и поинтересовались у Древнего – сколько прошло времени, и когда тот небрежно назвал цифру, поперхнулись собственными мыслями.
-Это сколько же мне сейчас лет? – печально спросила Катя, поражённая в самое уязвимое женское место.
- Радость моя! Вообще-то ещё даже ваша прапрапрабабушка не родилась! – успокоил её умудрённый веками авантюрист: - К сожалению, мы ещё не можем надолго выходить в свет, поражая всех вашей красотой, но есть у меня на примете одно местечко, на африканском континенте, в полости высочайшей горы. Там мы спокойно дождёмся рождения вашей уважаемой прапрапрабабушки и поверьте мне на слово…. – что такое, какие-то восемьсот лет, по сравнению с тем, что мы проведём их в обществе, с такой прекрасной дамой, как вы!
Лицо моей жены озарилось удовольствием лести. Её не смутила цифра, чего я не сказал бы о нашем соседе. Он уже давно наступал мне на пятки в попытке попасть в психиатрическое заведение, но так же, как и я, терпел полное фиаско. Его истерика воспринялась Древним, как просьба продолжать и он милостиво внял убогим.
- Эта гора создана искусственным разумом Высших Сил, но по нашему, правда, распоряжению. Там более комфортные условия, чем египетский вариант и более эффективен процесс фильтрации. С божьей помощью мы предположили такой финал и на всякий случай произвели соответствующие действия. Практически на всех планетах нашей реальности существуют подобные сооружения.
Как ни странно, Древний был лишён способности передвижения, и я понимал почему. Как рачительный хозяин, движимый инстинктом самца, он не смог бы лишить себя соблазна облететь свои бывшие владения и, хотя на это у него ушло бы мгновение, но риск раскрыть тайну нашей реальности был ещё велик. Роль Иванушки-дурочка, которому всё по-барабану, отводилась мне и я, быстро переквалифицировавшись в кучера, по системе – «тише едешь – дальше будешь» доставил честную компанию к указанному месту.
То, что мы продрыхли ещё восемьсот лет, не совсем правда, потому что слово «не совсем» суммировалось в итоге в месяц-другой бодрствования. Мы проваливались в анабиоз на года и десятилетия, и когда кто-нибудь из нас просыпался, пользовался удивительной техникой Древних. Полость в горе была колоссальна и многочисленные залы и переходы, сверкали великолепием роскоши, и странными автономными механизмами. В те скоротечные часы, все наши желания выполнялись моментально и были ли они исполнены реально или под принудительным воздействием на наше воображение, определить было совершенно невозможно. Совершая визуальные вылазки в любую точку нашей планеты, мы были поражены убогостью существования наших предков, упадка, или всего лишь зарождению основ морали, где за кусок хлеба или красивую вещицу, оценивалась человеческая жизнь. Если делать весьма поверхностные и туманные выводы, то я, как конкретно недоучившийся фельдшер, поставил бы диагноз так: - «Жизнь, слегка отошедшая от животного, с редкими проблесками в направлении человека». И я понял тогда, что история обобщает, но не конкретизирует.
Я, смотрю, ты своим печальным взглядом хочешь поднять бутылку коньяка и налить её содержимое в бокал! Мартышкин труд. Творить чудеса не твой удел. Поверь, дружбан! Чудо, это не такой уж сверхъестественный феномен. Намного могущественнее и сильнее его, подчас, являются обыкновенные вещи. Окружил заботой и любовью немощных родителей. Правильно взрастил и воспитал детей. Пожертвовал жизнью ради других. Да! Я могу привести множество примеров и к всеобщей радости подтянуть свою значимость к нулю, но там где мне довелось побывать – зажигалка, фонарик, смартфон или обыкновенная детская игрушка воспринимались, как волшебство и приводили людей в неописуемый трепет. Так что, дружок, ищи это в себе и не порти глаза, толкая бутылку взглядом. Оставь её на месте и поверь, для меня это будет чудом. А пока твои неопохмелённые мозги медленно всосут и так же медленно переварят данную тебе информацию – продолжу.
Не знаю, родилась ли катина прапрапрабабушка тогда, когда мы вылезли из горы, но смущать своим визитом эту славную женщину мы не решились. Прошлое – вещь монолитная, не поддающаяся никаким изменениям. Ты спокойно там можешь находиться, суя свой любопытный нос во все щели, но тебя никто не видит, не слышит, и, соответственно, не реагирует. Спокойно влезая в сознание любого существа, будь то животное или человек, ты, как фильм, просматриваешь его прожитую жизнь, восторгаясь проблесками благородства, но в большинстве своём, краснея за его ничтожество. И нет такой силы, кроме силы божьей, которая смогла бы сдвинуть там, хоть что-нибудь, хотя бы на миллиметр. Так что грандиозная идея нашего соседа поучить уму-разуму древних греков и римлян, тем самым изменив моральный облик нашего человечества, привела в восторг Древнего, который предложил великому новатору остановить хотя бы бегущего по своим делам муравья. После получасовой возни несостоявшийся реформатор понял, что не в состоянии оставить даже след на песке, и что только великие авантюристы смогли создать в глубинах горы свой маленький, подвластный им, мирок. Поэтому, проглотив остатки проекта и запив их горькими слезами обиды, сосед принял обычный грустно-печальный вид. Глядя на разбитый о скалу времени выпендрёж, мы с супругой даже не стали и пробовать, и, раболепно созерцая на Древнего, сохранили хотя бы свой жалкий авторитет.
Всемогущий Господь! Ты взираешь на нас не сверху, а изнутри. И видишь наше ничтожество. Но в милосердии своём даёшь надежду даже падшим… на выздоровление, не только тел их, но и душ. Освети Господи лучезарным светом путь, по которому пойдут те, кто любит и верен тебе. Те, кто, таща на себе оковы пороков, с каждым шагом, по крупицам и частям будет сбрасывать с себя эту мерзость. И придут они к тебе людьми, теми, которыми и надлежит им быть.
Мы тащили на себе, непосильным трудом нажитые, пороки и грехи, не только нашего человечества, но и халявную дрянь других реальностей. Мы шли к Господу с открытым сердцем и открытой душой, но выйдя из горы, поняли, что хитрющая и липучая сила отстойника Небытия всё-таки ещё в нас. Видать её здорово припекло, потому что пирамида и гора содрали с неё маскировку и если я скажу тебе, что нас начало колбасить, то значит, я не скажу тебе ничего. Сначала змей-искуситель принялся нашёптывать нам крамолу на Господа и на первый взгляд приводил такие обоснованные и логически неопровержимые доводы, что даже заставил задуматься Древнего и Катю. Про соседа даже и говорить не хочу. Облапошил бедолагу на раз. Со мной дело у него обстояло не так гладко. Мне часто говорили, что меня коснулась милость Божья, и только там я понял, что это так. На каждый его льстивый, хитро закрученный морок я находил веский аргумент, а когда таковой не находился, включал фанатизм и упрямство. Он долго потел и мучился, и наконец, терпение у него иссякло. Что-то мерзкое и полупрозрачное, напоминающее усосавшегося в хлам тираннозавра, принялось, пронзительно визжа, крушить всё вокруг. Но не на того нарвался. Видел я в кинохронике и беснующего на трибуне Гитлера, и лупцующих друг друга депутатов, и отбивающую барабанную дробь обувь высокопоставленных чиновников. На копье мы это хозяйство вертели. Нас без мыла не сожрёшь. Ну, а если с мылом и получиться, то всё равно из противоположного отверстия выскользнем!
Крушить прошлое было прикольно, но глупо. Окружающие нас растения, предметы и люди взрывались фейерверком мельчайшей пыли и, оседая вниз, создавали то, из чего состояли раньше. С таким же успехом можно было рубить топором реку, с надеждой на то, что авось и получиться. И я понял – можно погубить настоящее, можно не дождаться будущего, но уничтожить прошлое невозможно. Оно, как секретный документ с грифом «Хранить вечно» и «Уничтожению не подлежит» сдано в неприкосновенный архив и бессмертно так же, как и ушедшие души, создавшие его.
А тем временем разбушевавшаяся тварь поняла о бессмысленности своей ярости и ринулась на нас. Мы сразу же понесли потери в лице соседа, который брякнулся в обморок. Древний и Катя убаюканные хитросплетённой ложью порочной бестии, очнулись, и мы, объединив свою мощь воедино, выплеснули её на противника. В последний миг я понял, что не должен убивать, а должен парализовать и ослабил удар. Всё получилось весьма цивилизованно. В воздухе, в лучах голубого сияния, висела мерзкая, многоногая сколопендра, которая состояла из множества более мелких экземпляров, а внимательно присмотревшись, можно было определить, что и те состоят из себе подобных. Вся эта масса противных существ была в постоянном движении – ныряла, всплывала, увеличивалась в размерах или уменьшалась. Но общий контур они держали чётко, и я почувствовал, как в нём нарастает невероятная мощь, и понял, что ни к чему хорошему это не приведёт, ибо наши силы практически иссякли. Древний напрягся. Энергия прошлого губительным потоком полилась в него, и мы осознали, что он жертвует собой, ибо кровь мертвеца не способствует выздоровлению…, но, может дать последний импульс. Рывок, который возможно и решит исход сражения. Не сговариваясь, мы взялись с Катей за руки и отдали ему всё, что имели, всё до последней капли, до звона в голове и тумана в глазах. Сквозь белесую дымку, лёжа на земле, я смотрел на старого авантюриста, на бывшего хозяина нашей вселенной, на своего славного и мудрого товарища. Я смотрел на голубое сияние окружающее визжащую сколопендру, на то, как она быстро уменьшалась, превращаясь в точку, на ослепительную вспышку, и только тогда сознание позаботилось о моём спокойствии.
Я не пойму, что хуже – когда ты пьёшь или когда задаёшь глупые вопросы? Откуда я знаю, куда подевалась эта гадость! Издохнуть, к сожалению, не могла, потому что души бессмертны. Возможно, подалась до хаты – в отстойник Небытия. А вернее всего, разложенная по баночкам, исследуется сейчас Могущественными Cилами. Всё это, конечно, мои наивные суждения, ибо я сам уже давно должен сидеть в банке со спиртом, и с надписью, что сия тварь является самой нахальной и пронырливой тварью всех известных и неизвестных реальностей.
Вот, только не надо так ржать и превращать помещение в конюшню. Мне вполне хватает и того, что его уже превратили в свинарник и теперь главная свинья изображает из себя лошадь. А коль так, то поскакали дальше.
Сознание возвращалось медленно, скрепя ржавыми тормозами. Ужасно не хотелось ничего вспоминать, и только лишь малюсенькая надежда на то, что открыв глаза, я окажусь в компании славных душевнобольных дуриков, заставила меня разлепить веки. Расплывчатая физиономия соседа, как изображение в кривом зеркале заставило мои губы задать вопрос: - «А это ещё, что за осёл?» и тот час же всё встало на свои места. Память услужливо взвалила на мои плечи не хилый груз проблем, а смертельная усталость ехидно сообщила, что рученьки у меня не гнутся и ноженьки не ходят. И она, так уж и быть, готова произнести кратенькую речь об усопшем, типа: - «отмучался, сердешный!» Я заслал её в преисподнюю париться и чуть приподнявшись, увидел Катю. Она лежала с лицом белее снега и ликом прекрасной богини. Жизнь практически уже не теплилась в её теле, и я понял, что мы дожигаем свои последние секунды. Прошлое перехлестнётся с настоящим, которое плавно перейдёт опять в прошлое, и наши тела, обратившись в энергию, сольются с энергией окружающего мира. Странный, непонятный и захватывающий конец моего существования. Катя и сосед продолжат свою жизнь в нашем мире с поделённым надвое подсознанием и воспоминанием обо мне и Древнем. Для меня это утешение. Для них утрата и боль. Что ж! Да, будет так! По крайней мере – долг, честь и совесть при мне, и стыдиться за прожитое, не мой удел.
Краснощёкая физиономия соседа перевела ход моих мыслей в несколько иное направление, и я понял, что помирать, пока ещё, возможно, и рановато. Мы таскали этого дармоеда по прекрасным, захватывающим и невероятным мирам и договора, что всё это на халяву не было. 2/3 его жизненной энергии, при таком раскладе – цена смешная, и для большинства, с радостью отдаваемая. Ты бы такую цену заплатил? Молодец! Говоришь, отдал бы и намного больше, только чтобы хоть краешком глаза увидеть то, что увидел он. Что! И всё своё богатство, и душу в придачу. Недоумок! Запомни! Не существует ещё такого, ради чего можно продать свою душу. Даже Всемогущественные и Всесильные никогда не пойдут с тобой на такую сделку. Только тупость людская сжигает бриллиант ни за грош.
Сказано – сделано. Сосед ойкнул и от неожиданности присел. Только что полный сил и энергии он моментально ослаб, а у меня сразу же хватило сил встать на ноги. Катя тоже открыла глаза и нерешительно осмотрелась. И они сразу же поняли, что произошло, и каждый воспринял это по- своему. Моя жена грустно смотрела на нас и воспоминание о том, кого сейчас нет, и о нас, которых возможно, тоже, скоро не будет, заставило слезинку скатиться по её щеке и тут же опять впитаться в кожу, дабы не оставить ни одного электрона в этом мире. Сосед тоже ударился в мокрое дело и стоя на коленях, рыдал навзрыд. И это, к великому моему удивлению, были слёзы обиды и разочарования. Обиды не за отнятую у него энергию, а за отнятую возможность умереть за нас, отдав себя всего нам. И гордо уйти вслед за Древним, скромно встав в тени его славы. Глядя на них, прослезился и я, не корча, правда, из себя героя, но и не скрывая восхищения. Слёзы делу не помощник. А дело нужно было делать, ибо над нами разгоралась звезда, возвещая мир о рождении того, кто нёс в себе любовь, доброту и правду о том, что было ниспослано Свыше!
И мы, обняв друг друга, из последних сил, шли на разгорающуюся звезду. И презрев усталость и боль, презрев страх и слабоволие, шли, попирая ногами мерзость и зло. И каждый шаг дарил нам силу. И ощущали мы уверенность в себе, уверенность в то, что стало делом нашей жизни, и должно было стать делом жизни тех, кто по-настоящему понимал, что такое жизнь!
Глава №5. Дамы и господа! Пропасть перед вами – приятного вам полёта и лёгкой кончины!
Дружок! И чего это мы так расстроились, как будто только что похоронили любимого хомячка? Расстраиваться, товарищ подпольный олигарх, нужно тогда, когда чувствуешь, что ты подлец, кровопивец и урод. Урод, не снаружи, а изнутри. И сверкает твоё благополучие, умытое кровью, потом и слезами других. И в их глазах ты смотришься, как мразь, а ты воспринимаешь всех, как быдло и чернь. Вот тогда-то и надо расстраиваться, ибо пойдут суждения о том, что пора уже давить кровососов. Что время сосать сопли прошло и настало время всё кардинально менять. И начнут горячие головы лепить забавные прожекты, типа: - «Заламывай клешню любому хозяину особняка, пакуй в транспорт и отправляй на зону, дабы, сердешный, не терял бы время, которое потратится на детальное расследование его тёмных дел, а сразу же вставал на путь исправления, путём трудотерапии. Если же суд определит его невиновность, то закон и общество принесут ему свои искренние извинения. Отметив при этом, что общественно-полезный труд на свежем воздухе благотворно отражается на здоровье, а смена обстановки и трудовой деятельности будоражит нервы, впрыскивает в кровь адреналин, располагает к размышлениям о бренности существования и является отличной профилактикой предупреждения преступлений. Не знавший меры – не знает результат! А сиё возможно, ибо со многими в своё время обошлись так же мерзко – обобрали до нитки, сказав: - «Извините! Так получилось! Время такое!» Так что эту фразу можно применять в любое время и при любых обстоятельствах.
Твоё наивное лицо, освещённое ехидством, знает, конечно, что нахально спряталось за мной, и я гарант твоей порядочности и свободы. Но своих зарвавшихся дружков не поленись предупредить, что у меня не займёт много времени лишить их всего.
Опять я съехал на скользкий путь политики, вместо того, чтобы бодро шагать по ухабистой дороге реальности. Поэтому поворачиваю оглобли в нужном направлении.
Мы перешли Рубикон, прошли фильтрацию и возвращались домой. Свет горящей звезды ласковой волной омыл наши истерзанные души и плачущие сердца, наполнил тела силой и осветил дорогу к родному очагу. Но была скользка дорога эта от крови и слёз, и печальные картины горя и дикости леденили сердца, а желание ослепнуть воспринималась нами, как награда. Так оказались мы в Вердене, где прекрасная французская земля была изрыта снарядами и истерзана металлом. Аура смерти, пролитой крови, мук и страданий изливалась вверх, и сверкающий меч правосудия медленно поднимался над нашим порочным человечеством. Смотреть на всё это не было ни желания, ни сил. Но кто-то рассуждал иначе. Продвигаясь вперёд, смотреть нам пришлось очень и очень многое, и то, от чего волосы вставали дыбом, а разум отказывался верить глазам. И поля сражения, заваленные трупами. И поражающие своим цинизмом и жестокостью, концентрационные лагеря. И массовые расстрелы. И самодовольные рожи полководцев отправляющих людей на бессмысленную и глупую смерть. И глядя на это, пришло прозрение и непонимание – как так случилось, что homo sapiens – человек разумный, поддавшись безумию, идёт убивать и умирать? Что заставляет людей с одной и с другой стороны делать это? И почему обладая интеллектом, инстинктом самосохранения и просто элементарным страхом, по логике вещей, не могут они договориться, поняв, что разум не должен подчиняться мерзости единиц. Но глубоко въелась в человека жестокая дикость. И будоражит его картина убийств. И глуп он, думая, что смерть не полоснёт его косой. И слеп, не видя творящего вокруг.
И увидели мы, как меч правосудия несётся на нас, и поняли, что это конец. Раздавленные массой бессмысленных зверств, придавленные идиотизмом увиденного, мы медленно тонули в болоте апатии, и нам была до лампочки, не только судьба человечества, но и своя собственная. Как в тумане, я смотрел на быстро приближающую гибель, на то, как чья-то рука нажала кнопку «пауза» и меч остановил своё стремительное падение в окружающем пространстве. Волевое лицо Древнего весело мне подмигнув, промелькнуло в воздухе и я понял, что старый авантюрист ещё на коне, и милость Господа не обошла его стороной, и он опять у ног своего Повелителя, и в этом его, и счастье, и награда. Это известие прояснило мой затуманенный разум, и в образовавшуюся пустоту проскользнула информация о том, что закон Равновесия не даст моему другу и господину спокойно существовать, но мгновение-другое в нашей вселенной в его полном распоряжении. А беря во внимание разрешение на его нейтральное проживание в мире волкчей, плюс, доступ в мир прошлого, в сумме дают, не так чтобы и много, но как говориться – «с миру по нитке – будет на чём и повеситься»
Мир закружился вокруг нас и провалился в пустоту. Проснулись мы опустошённые и чуть живые – в своём времени, в своём доме и на своих штатных местах – мы с Катей на кровати, сосед на полу. Живительным ручейком вливалась в нас энергия нашего мира, и нужно было время для восстановления сил и время, дабы осмыслить то, что с нами произошло. Ведь то, что мы увидели и прочувствовали, ослепляло разум и спрашивало – зачем мы живём? Как так случилось, что в прекрасно созданном мире родилась цивилизация, замешанная на крови, страданиях, горе, ненависти и алчности? Кто закрасил чёрной краской глаза и разум людей? И не видят они то, что творят и не понимают содеянного, и в глупости своей и упрямстве считают, что делают зло во благо. Всё это нужно было если не понять, то хотя бы частично принять, и мы постарались сойти с ума, но у нас это не получилось. Так уж устроен и защищён человек и ускользнуть от реальности удаётся немногим. Что правда нельзя сказать о коллективном сумашедствии, которое случается с пугающей последовательностью и принимает ошеломляющие масштабы. Успокаивало одно, что сия эпидемия будет последней, ибо меч правосудия уже завис над нами в роковом ударе и костлявой руке смерти всего-то и нужно, как только отключить паузу. И рука эта уже протянулась к кнопке. И костлявые пальцы, дрожа от нетерпения пытаются нажать. И осталось чуть-чуть. И всё!!! Всё уже тогда будет в прошлом, а в настоящем останется только сожаление. Сожаление о том, что элементарная людская спесь и глупость уничтожила этот прекрасный мир.
Ну, не надо с таким решительным видом тянуться к бутылке и устраивать свои преждевременные поминки. Твой оригинал в мире волкчей не поймёт и не одобрит этого благородного порыва и будет рад, если свою активность ты проявишь в другом, а именно в том, чтобы эти поминки не состоялись. Интересуешься, какую награду мы получили? Я, конечно, мог бы ущемить твою алчность, надавив на неё благородными фразами, типа: - «не из-за чинов и наград, а только лишь …. ибо совесть моя требует …. победа справедливости, вот то, что мне нужно …» но знаю, что ты мне не поверишь, а поэтому и надрываться не собираюсь. Мы порочные дети порочного человечества во всём ищем выгоду, вот, наверное, поэтому, чисто в воспитательных целях, я имел честь лицезреть огромный кукиш Древнего, который он мне с удовольствием предъявил, когда я подумал – что же приклеится к моим потным рукам? Правда потом он сменил гнев на милость и поведал мне о том, что собирается замутить одно дельце и такой балбес, как я, в нём, просто неоценимый расходный материал. А чтобы жизнь мне не казалась конфеткой, Катя с соседом, это то, что не даст мне привыкнуть к сладкому. Ты, я смотрю, совсем не дружишь с головой, если не понимаешь, что то, с чем я соприкоснулся, и что делал, это лишь малюсенький аванс того, что я должен отдать за оказанную мне честь. В мире Могущества другие расценки и другие ценности и нам смертным они пока непонятны. Ведь мы отъявленные циники и меркантильно озабоченные существа, даже пуская пузыри во всемирном потопе, взгромоздим на плот мешок золота за место мешка сухарей, и позже, сдыхая от голода, будем проклинать судьбу, обстоятельства, стрелочника дядю Васю, но только не свою глупость.
Ты прав считая, что должность меняет человека и не прав, если хочешь подтянуть к этой истине и меня. Я не изменился. Меня просто не стало. Худое, жизнерадостное, весело визжащее по любому поводу существо, сдало себя, как багаж, в прошлое, и суровый старшина назидательно погрозив пальчиком, выдал взамен, что-то логически правильное, целеустремлённое, и самое страшно – думающее. Я, как полудурок (хотя почему «как» и почему «полу») плутал в высоких материях, с надеждой заблудиться, но кто-то пинками возвращал меня на исходные позиции и приказывал блудить в другом направлении. Что я там забыл, и что искал, понятно, наверное, было всем, но только не мне, и слово «дурак» звучало для меня, как-то заманчиво, но даже до него я не мог никак дотянуться. Моих колоссальных знаний помноженных на халявные знания других реальностей, не хватало на решение простенькой задачки – «что делать?» и если бы я мог, то с радостью чокнулся, но и эта благодать давно обходила меня стороной. Я понял, что мой мир обречён. Смертельная болезнь оплела всё и всех, а безумие вылезало наружу и дико хохоча, крушила города, страны и последние проблески разума. Просчитав всё до явного абсурда, я с ужасом понял, что не в состоянии продлить даже агонии умирающего мира, но Древний вывел меня из транса, дав малюсенькую надежду. Он заявил, что немощен и стар, и при ходьбе у него скрипят кости, а зрение так слабо, что он не видит проблем моего человечества, а видит, только путь, по которому надлежит нам с ним пройти, дабы эти проблемы изжить. Хотя я и не дотягивался до дурака, но понял, что старый прохиндей в доле, и ему сделано предложение, от которого невозможно отказаться, и моя задница сейчас закатит истерику, ибо на миг увидел я тот путь, и на мгновение осознал то, что не имел даже право понимать. Но это всё лирика, а дела обстояли по-иному.
Нам давно уже впаривают байку о том, что скоро явиться Антихрист, который начнёт пудрить нам мозги. И все со страхом ждут его прихода, даже не подозревая, что он уже здесь, и не среди нас, а в нас самих. И доказательством тому служат дела наши и поступки, и идиотизм сознания нашего, когда даже умные, талантливые и гениальные умы человечества, слепо уверенные в своей правоте, самозабвенно трудятся не на благо всех, а для их скорейшего уничтожения. И решая сложнейшие задачи, не могут понять пустяковую истину о том, что несут гибель не только другим, но и себе. Тут и пьяному ёжику понятно, что кто-то с молоком матери через книги, фильмы, рассказы и игры утвердил в нашем сознании мысли о благородстве разбойников, о блестящей жизни подлецов, о ничтожестве и вреде существования других рас и народов. И мы, со съехавшими набекрень мозгами, обученные убивать и умирать, раскаленным железом и своей нелепой ненавистью, сметаем всё живое вокруг, и в одночасье, лишаемся и сами родного очага и тех, кого ещё вчера так нежно и до безумия любили. И приходит прозрение вместе с нашей гибелью, и мы уже явно видим Антихриста, но с нашим мёртвым лицом. И река Веры несущая в себе заветы божьи мелеет из-за многочисленных каналов, которые прорыли к себе те, кто решил использовать божественную веру в своих корыстных целях. И лишены многие того, что предназначено для всех. И продаётся уже и покупается то, что продаваться и покупаться не должно, ибо отделённая от святого источника Истина, искажена и разбавлена ложью. И образовался замкнутый круг, в котором мы, как белка в колесе, бессмысленно и бесконечно бежим вперёд, пытаясь выбраться наружу, тупо не понимая, что делается это легко и просто. И в недомыслии, вседозволенности и безумии своём, попирая заветы божьи грязными сапогами, легкомысленно верим в чудо, которого, вернее всего, никогда и не будет. И не прилетит к нам волшебник в голубом вертолёте, и бесплатно кино нам покажут, только о депутате, за которого нужно проголосовать, и гордость за боеспособность нашей армии растворится в убийственном ядерном облаке.
Глупый и легкомысленный человечек, с прекрасной, сияющей голубой атмосферой, планеты Земля! Я устал верить в твоё благоразумие, но никогда не устану бороться за твою жизнь. Жизнь, которая не имеет цены, а поэтому многими подонками воспринимающаяся, как дармовая и ненужная. Как много нужно человеку, чтобы поверить в себя, в добро, милосердие и Могущество, с которыми, пронзая время и пространство, уйдёт он туда, куда не сможет осмыслить фантазия даже великого гения. И как мало нужно ему для того, чтобы скатиться в пропасть – в мрачный мир страданий и мук.
Глава №6. У истоков Могущества.
По всей видимости, моя иссушенная проблемами рожа, не понравилась тому, кто заведовал отделом приключений и те, как грецкие орехи, дубасили мне по лбу, не давая времени посчитать там шишки. Не успели мы объяснить дочке, что у неё есть папа и мама, а тебе, что за деньги здоровье не купишь, как срочный вызов в мир волкчей перечеркнул все наши планы. Наивная попытка нашего соседа заручиться поддержкой больничного листа не успела ещё сформироваться в его голове, как наше трио, с рёвом тянущего за хвост кота, приземлилась на территории антов. Состояние, в которое мы впали, увидев изменившийся ландшафт, нельзя было даже назвать шоком. То, что было сделано – завораживало взгляд, открывало рот и перехватывало дыхание. А при мысли, что в создании этой лепоты поучаствовали и люди, вообще, подтверждало, что в перечне пороков - «зависть» стоит на первом месте. Сияющая физиономия Древнего не радовала, а наоборот, настораживала, и даже любитель халявных банкетов понял, что улыбка на благородном лице, это не награда, а в лучшем случае каторга. Хитрющие глаза старого авантюриста излучали проблемы, мазохизм и геморрой, а скромно постучавшаяся в сознание инструкция, ехидно сообщила, что вышеперечисленное нужно помножить ещё на тысячу.
Мой мечтающий об алкоголе дружок! Затуманенный разум, это то, что нужно сатане, а не твоему организму. Если ты думаешь, что рогатый дяденька встретит тебя хлебом с солью и поднесёт рюмочку, то такой наивностью не обладает даже младенец. Вилы в бок и в кипяток! В том мрачном мире, это дезинфекция от микробов и местное приветствие. Так что собери волю в кулак, вылей коньяк в камин и под вонючий запах его испарений, слушай дальше.
Древний молчал. Он смотрел на нас ласковым взглядом врача созерцающего на безнадёжного больного, и мы поняли, что харакири, это то, что нам нужно. Похвастаться своими внутренностями нам не дала толпа антов и людей. Они склонили головы и опустились на одно колено, приветствуя нас, а нам так сильно стало неудобно, что даже покраснел сосед. Я подумал, что «с паршивой овцы хоть шерсти клок» потому что краснеть, напрочь, разучился. И тут началось! Неосязаемый вихрь всколыхнул пространство вокруг нас, набирая обороты и накапливая мощь, ибо тысячи антов и людей добровольно стали вливать в него свою энергию. Это было так неожиданно и так завораживало, что я поздно понял, что творится что-то невообразимое. Включились какие-то невероятно древние законы Мироздания и энергия самопожертвования, стала увеличиваться в тысячи, миллионы и миллиарды раз. Её стало столько, что можно было разорвать на части всю нашу вселенную, но всё ограничилось тем, что она на миг остановив её незыблемые законы, позволила нашему квартету оказаться там, где при любом раскладе оказаться мы не должны были Никогда! Это было то, чего не знал никто. И Могущество здесь теряло свою силу. Прошлое меняло настоящее, а будущее уходило в бесконечность. Не напрягаясь, мы могли бы возродить динозавров, втиснув их в настоящее, и те, ошалев от дармовой закуски, жирели б благословляя нас. Но этот мир не приемлил зла и не приветствовал перемен. Этот мир давал всё, знал обо всём и делал то, чего не знал никто. И халява здесь не светила никому, и зачем мы здесь нарисовались, никто мне не потрудился объяснить, а спросить было не у кого. Что-то прошмыгнуло в мои открытые для всех мозги и по затасканному сценарию там застряло. Я раскатал губищу думая, что сейчас хоть что-то прояснится, но привычный вакуум моего интеллекта больше не потревожил ни один атом. Поняв, что информация, заложенная в меня, достанется, только тому, кому она предназначена и нет такой посторонней силы, которая сможет из меня её выковырять, я благоразумно с этим смирился.
До какой значимости выросла моя должность почтальона, не имело смысла даже предполагать, поэтому переведя её на военный лад, я решил, что минимум генералиссимус. Но вспомнив, что скромность украшает человека, решил добавить – великого генералиссимуса. Но это было позже, а тогда мы, как экспонаты в кунсткамере плавали в каком-то странном растворе эйфории, сознавая, что с нами что-то творят. Сначала было ощущение, что мою жизнь разложили по секундам и кто-то, укоризненно покачав головой, задумался. Потом что-то в ней убрав и что-то прибавив, нахмурился. Затем перевернув её вверх тормашками, ужаснулся. Что было потом – не помню, но когда обрёл способность соображать, почувствовал себя ослом, и это чувство до сих пор не хочет меня покидать. Шутка! Так сказать – лёгкий, ненавязчивый юмор. Ах ты, ехидна облезлая! Решил посчитаться со мной за дискомфорт воздержания! Уверен, ты своё скоро наверстаешь и инсульт, замешанный на инфаркте, почти летально отразится на твоём организме, а я, будучи благородным ушастым животным уже ничем не смогу тебе помочь. Вот, только не надо мне ботинки лизать! Не люблю! Ах, это ты запонку потерял. Жаль! Лёгкий подхалимаж меня бы позабавил. А может и огорчил!? В любом случае стряхни пыль с коленок и ушей, отдышись и слушай.
Мы медленно приходили в себя, не понимая – кто мы, где мы, кто нам должен, или всё-таки кому-то должны мы? С криком: - «Я последний за колбасой!» сосед собрался, уже было, куда-то бежать, но увидев нас, бросил это гиблое дело. Сообразив, что с головушками у нас не всё в порядке мы преданно, по-собачьи, уставились на Древнего. Как не крути, а он был нашим бывшим хозяином и господином, и душить своими руками субординацию, да ещё в таком гарантировано расстрельном деле, никто не собирался. Но старый авантюрист залез в чужую тарелку и его теперь, ефрейторские лычки устраивали больше, чем генеральские погоны. Даже поговорка – «Лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора» не вызывала в нём никаких эмоций, ибо его мораль и устои позволяли ему и самому заняться этой древнейшей профессией, если того требовало дело.
Без какого-либо руководства нашу группу ждала анархия и печальный финал басни Крылова «Лебедь, рак и щука», но от этих безобразий, как ни странно, нас уберёг сосед. Наверное, его подтолкнули на это простые человеческие амбиции, в возможности, поруководить крутыми мужиками и прекрасными женщинами, и с криком: - «Или грудь в крестах, или голова в кустах» он потащил нас в кусты.
Мы шлёпали, дьявол знает, сколько времени, чёрт знает, где, и уж точно никто не знает, куда. Густой туман обволакивал это «чёрт знает, где» и мы с опаской озирались на Древнего зная его неравнодушное отношение к этому природному явлению. Но мужик вёл себя спокойно, не баловал и не пугал слабонервных. Было ощущение, что мы не идём по земле, а идём по облакам, вернее, в облаках. Свалиться куда-нибудь в яму никто не боялся, потому что первым шёл наш новый руководитель, ну, а тому, такой расклад и в голову не приходил. Да, за него мы шибко и не переживали, потому что все были скованы золотой цепочкой, которая проходила сквозь нас. Немного подёргавшись, на предмет её снятия, мы поняли, что это мартышкин труд и, бросив эту затею, отдали свои силы движению. Безволие и апатия овладели нашими телами и со стороны, наверное, мы напоминали группу хронических меланхоликов живущих по системе – «что воля, что неволя – всё равно!». Было ощущение, что это кара за наши грехи и туман этот упирается в бесконечность и идти нам придётся вечно, ибо не чувствовали мы ни голода, ни упадка сил. Неожиданно в голове стало немного проясняться. Правда, по чуть-чуть и рывками, но я всё чётче и чётче стал осознавать то, о чём, даже обладая халявными знаниями, не мог даже и помыслить. И я понял, что связывающая нас цепь объединяет и множит нашу силу, которая перерастает в невероятное Могущество, упирающее в наше Ничтожество и дающее нам право склониться перед Господом, и он будет этому рад. И ещё я понял, что нам под силу изменить прошлое нашего человечества, а значит и его настоящее и будущее. Но, чем больше я думал об этом, тем меньше у меня оставалось желания это делать. Ибо когда-то мы имели всё, но этого нам стало мало. Мы сами выбрали свой путь и сами должны пройти по нему до конца, в первую очередь доказав самим себе право на существование. Да! Были потери, они есть сейчас и будут всегда и не надо печалить себя утратой, ибо она неизбежна и упавший в сражении не повод для паники, а повод к манёвру. Сплотив силы и определив цель, мы в состоянии дойти до неё и получить награду. И изменив девиз: «Всё для фронта – всё для победы!» на «Всё для жизни – всё во имя её!» сделать из него знамя, под стягом которого устремится в последний бой наше порочное человечество. И наша вселенная, облегчённо вздохнув, склонится перед своим новым господином! Но я подумал – имеем ли мы на это право и не возмутит ли это души униженных, истерзанных и бессмысленно загубленных. Будет ли справедливо то, что потомки подлецов и душегубов познают Могущество нашего мира, а не родившиеся дети тех, кто, жертвуя собой, выковал это Могущество, канут в Лета. Но пришло прозрение, и открылась истина. И понял я, что милосердие Господа не знает границ, и лежит оно в ларце разума и открывается ключом справедливости. И погубит подлость душу подлеца, клеймя род его и потомство, и потеряет тот свет, погружаясь во тьму, и рассыпится прахом нажитое, и счастливый смех обиженных, прозвучит для него, похоронным маршем.
Пронзительная боль в спине вернула меня в реальность, а вселенская философия бытия спряталась за каплю моей слезы и испуганно оттуда выглядывала. Я очутился на галере прикованный к огромному веслу, а угрюмого вида надсмотрщик при помощи плётки доходчиво объяснял мне, как правильно справляться с этим сложнейшим механизмом. Рядом со мной сидел Древний уже просветлённый и обученный, с написанным кровью конспектом на спине. Мы синхронно налегали на вёсла, подымая и опуская их в воду, и совершенно не въезжали в ворота понимания. Ладно бы там я – счастливчик, которому никогда не везёт, и который из миллиона счастливых билетов всегда выбирает единственный несчастливый. Но Древний! Заслуженный аксакал. Ветеран неисчислимых войн и дворцовых переворотов. Несгибаемый, неприкасаемый и ценнейший экспонат любого музея, не только нашей реальности, но и далеко за её пределами. И нате вам! Каторжный труд на галере. Не спорю, при его уходящих за горизонт грехах, это, возможно, всего лишь только доброжелательное предупреждение, но тогда я-то тут причём. Наши грехи несоизмеримы и мой самый серьёзный грех, это то, что я родился на этом свете. Тогда почему же каждая реальность начинает гнуть об меня лом, прибивать к пяткам подковы и ударом в зад, отправлять этот зад куда-нибудь трепать себе и другим нервы. Мне хватило доли секунды, чтобы ответить самому себе – теперь это моя работа и мой крест! Поэтому, не тратя сил на демагогию, я разумно потратил их на поставленную плеткой задачу, а именно, гребле. Мы с Древним совершенно не ощущали усталости, тяжести весла и удивления надсмотрщика, у которого, глядя на нас, кипели мозги и с лысины ручьями стекал пот. Не спорю, было странно смотреть на то, как мы непринуждённо беседуя, машем веслом, как пёрышком, и когда бедолага из любопытства приказал гребцам нашего ряда прекратить работу, мы этого даже и не заметили. Его уважуха к нам перешагнула дозволенную черту и, хватанув для храбрости рома, он решил показать сиё чудо капитану. Гребцы затрепетали. Ужас и проклятия слились с общим стоном и по разрозненным репликам мы поняли, что каждый визит капитана стоил чьей-нибудь жизни. Это в корне меняло дело, поэтому разорвав для начала цепи, Древний выдернул из крепления весло и, обломив его об колено, половину отдал мне, а другую оставил себе. Этот небольшой козырь в рукаве вдохнул в нас желание поговорить с капитаном, а его вбитая в грудную клетку голова, по всей видимости, была бы сигналом к окончанию нашего общения. Мы терпеливо стали ждать нашу жертву, заранее сожалея, что подбросили труженикам ада ещё одну работёнку, но просчитались и были этому рады. Вместо мускулистого громилы в трюм впорхнуло что-то в срамных панталончиках, кружевах, жабо и бантах. Я до сих пор жалею о том, что смалодушничал и не прибил любителя женского гардероба веслом, потому что тот оказался моим соседом. Следом за ним шествовала невероятно красивая Катя, в длинном голубом платье и с алмазной диадемой в волосах. От неожиданности весло выпало из моих рук, не причинив ходячему недоразумению никакого вреда. А те, радостно взвизгнув, повисли на нас, как обезьянки на своих мамах. Как только наши тела соприкоснулись друг с другом, изображение трюма метнулось в сторону, и мы моментально оказались в облаке. А может и в тумане? Или в дыму? Кто ж это разберёт, тем более я, да в придачу ещё, когда не знал и забыл. Опять мы были связаны золотой цепочкой, и опять Могущество переливалось через край.
Если бы я не знал, что у меня давно уже упёрли разум, потом пожалели об этом, и толкнули его по дешёвке на барахоловке, то с радостью определил бы, что сошёл с ума. Но надоевшая всем психушка уже не пряталась от меня в заоблачной дали, а, как и все, дубасила по моей пустой голове, радуясь барабанному звуку «бум», который в итоге отвечал, что он не бум-бум. То, что я не бум-бум не понимал, и не знал, что делать, было неоспоримым фактом. То, что Древний знал, но не говорил, тоже не вызывало сомнений. Но то, что в глупенькой головушке материализуется дельная мысль, это относилось к разряду чудес, и это чудо произошло. Внезапно потемнело и моё сознание ослепительной молнией вонзилось в груду мёртвых тел, которые штабелями лежали на территории концентрационного лагеря. Трупный запах, вместе с дымом и зловонным испарением, стлался по земле, обостряя желание – не дышать, не видеть и не жить. Здесь надрывалась смерть, визжа от удовольствия, восхищаясь жестокостью людей и поражаясь их цинизмом. Здесь дебильные существа с надписью на пряжках «С нами бог» вершили суд во имя дьявола и кровавого будущего. И здесь заканчивалось всё человеческое и начиналось что-то меркантильное и невероятно порочное. Чёрный дым застилал Свет, а удушливый запах горелой плоти зачёркивал уважение человека к жизни, признавая господство смерти над собой и скорейшее своё истребление. Здесь отвернувшись от Господа, дописали договор со Злом, скрепив его миллионными жертвами. И отсюда время ринулось вспять, к точке гибели этого мира.
Я шёл опустошённый, обезумевший и злой. Злой на преступные амбиции единиц и равнодушие, покорность и тупость остальных. Моё тело пронзало материю и комкало пространство, а глаза не сдерживая слёз, смотрели на ужас, жестокость и убогость людей. И я видел пропасть, и наш прекрасный мир, и то, как он туда стремится. И на миг я вошёл в будущее. И вышел. И то, что я там увидел, не скажу даже самому себе. Но что-то сжало моё сердце и не отпускает его до сих пор. И сон, и отдых покинули меня, и я знаю, что теперь мне не до них. Но всё же наивно надеюсь, что будет ласкать мой слух счастливый смех детей, а взгляд – прекрасный и добрый мир моей родной планеты.
Мои друзья догнали меня, только в мире волкчей, где я, в коматозном состоянии пугал антов вселенским апокалипсисом. Невзирая на мою значимость, те загрузили меня в свою медицинскую машину и та, отодрав от меня пессимизм, дебилизм и малюсенький кусочек шизофрении, предъявила народным массам более-менее разумного человека. Древний, в силу своей испорченности, мгновенно считал с меня доступную информацию, но ни один мускул не дрогнул на его волевом лице. Хладнокровно поздравив меня с днём моего рождения, он постучал пальцем мне по лбу и я сразу же поставил на своём разуме крест. Но оказалось, что, на самом деле, у меня сегодня был день рождения, а стук пальцем по лбу, заменял у древней расы подарок, дающий со временем имениннику что-то приятное. И тут началось! Поздравлялки-обнималки и гора подарков, где особо выделялась моя золотая статуя, в полный рост, с протянутой рукой и, по всей видимости, указывающая направление к светлой победе коммунизма.
Иуда ты продажный и на осине повешенный! Протянутая рука статуи не побиралась в нищете, а указывала. И если её поставить напротив тебя, то сия композиция, дополненная табличкой – «Осторожно! Ядовит и заразен!» стала бы пользоваться всеобщим успехом и назиданием о порочности лицемерия и хамства. Иззыди, христопродавец! Не доводи до греха. Так вот! Время лечит, но его-то у нас и не было. По крайней мере, в нашем порочном мире. Шизофрения правящей элиты приняла хронические формы и то, что вчера, хоть и со скрипом, но решалось путём переговоров, то сегодня не решалось никак, а достигнутые раннее договорённости были оплёваны, преданы анафеме и положены под сукно. Население, занятое своим благополучием и благосостоянием, если и чувствовало надвигающую опасность, то её не видело, ослеплённая блеском денег, а кто видел, прозябая в нищете, считали, что хуже им от этого не будет. Наш мир трещал по швам, когда-то сшитый гнилыми нитками и готов был в любой момент развалиться. Чаша сия не обошла и тебя. Глядя на надвигающийся апокалипсис, твой дружок Алкоголь решил поторопиться и нанёс тебе, давно предсказуемый, смертельный удар. Тебе уже присмотрели шикарный гроб и ослепительно белые тапочки, и твои друзья-собутыльники извели себя ожиданием поминок, но вмешались анты и халява обломилась. Тебя вместе с нашей дочкой переправили в мир волкчей, а мы не зная, что делать, и как изменить ситуацию, воззвали к Господу, вложив в этот зов всю боль, страдания, любовь и доброту, на которую только были способны, и были услышаны в нашей просьбе. И был вынесен приговор и определено наказание. И должно будет свершиться то, что заслужил каждый и заслуживают все, но ….
Мы удобно полулежали в облаке, скованные золотой цепочкой и Могущество переливаясь через край, терпеливо ждало нашего решения ….
(Продолжение следует)