03-П Е Р В Ы Й С А М О С Т О Я Т Е Л Ь Н Ы Й
(третий рассказ из серии «Спасатель»)
Гудков в пол уха слушал постановку задачи на завтра, так как заранее знал, что завтра он свободен. Жаль, что Лариса завтра дежурит. «Как назло, то я на полётах, Лариса свободна, то она дежурит, у меня выходной».
- Завтра на дежурство по поиску и спасению заступает курсант Стрельцов Юрий Владимирович, - зачитал инструктор. - Стрельцов...
- Он болен, - ответил кто-то из передних рядов.
- Как болен? Я видел его сегодня утром на занятиях.
- Он ногу себе повредил. То ли вывих, то ли перелом...
«Схожу-ка я завтра в кинище, - думал Сергей, бог знает, сколько времени в кино не был...»
- Гудков!
- Я.
- Завтра заступаете на дежурство вместо Стрельцова.
- Есть.
- Инструктаж сегодня в семнадцать часов, комната шестьсот пятнадцатая.
- Понятно.
Постановка задачи на этом закончилась, и курсанты стали расходиться. В отличие от первокурсников, курсанты последнего курса расходились без шума и гама. Выпускники уже чувствовали себя без пяти минут пилотами, а по сему старались вести себя солидно.
- Наплевать. Это даже к лучшему. Лариса завтра тоже дежурит. Значит, послезавтра мы оба будем свободны.
- На свадьбу пригласите?
- Если свадьба состоится – пригласим.
- Я уж думал, что между вами всё решено.
- Пока нет. Время покажет. Ладно, пойду инструктироваться.
В шестьсот пятнадцатую комнату Сергей пришёл за три минуты до начала инструктажа. Лариса сидела в углу аудитории в группе девчонок. Гудков кивнул ей и уселся в первом ряду у самого окна. Из окна был виден парк. В середине парка была спортивная площадка, на которой потные первокурсники гоняли мяч, орали они при этом так громко, что было слышно даже на шестом этаже. Подошла Лариса и села рядом.
- Что это ты даже не подошёл ко мне?
- Не удобно как-то, Ларис.
- Стесняешься?
- В общем-то, нет, но...
- Ладно, я тебя прощаю... Слушай, а ты же не должен был завтра дежурить.
- Юрка Стрельцов заболел, вот меня и назначили.
- Ты ещё не дежурил?
- Нет.
- Скучно вам бедным спасателям. Сидите в шахматы с хронометристами играете.
- Я в шахматы играть не буду. Я к тебе в гости приду. Можно?
- Можно.
Инструктаж длился ровно тридцать минут и состоял в основном, как и предполагал Гудков, в повторении наиболее общих положений Инструкции по производству и обеспечению полётов, а также выдержек из Кодекса Космоплавания.
Дежурство в центре управления полётами Академии космоплавания начиналось в пять часов утра, за час до начала полётов. Гудков ровно в пять утра доложил руководителю полётов о заступлении на дежурство.
- Первый раз? - спросил руководитель полётов.
- Первый.
- В общем, сидишь в десятиминутной готовности поблизости от громкоговорителя. Хотя, вряд ли ты понадобишься. Да и по плану у нас сегодня только инструкторские полёты.
- Ну, если я всё-таки понадоблюсь, я буду в командном зале.
- Понятно. Поближе к девочкам?
- Да.
- Ладно, давай.
Но сначала Гудков подъехал на стоянку ракеты и убедился, что она полностью готова к старту. Обошёл её по часовой стрелке, похлопал по выхлопным дюзам. Потом он не торопливо надел комбинезон, подготовил скафандр и спустился в командный зал.
Командный зал занимал весь подвал центра управления полётами Академии. Зал был разделён на сектора, где сидел один оператор, следивший за определённым участком пространства. В обязанности оператора входило слежение за ракетами своего сектора и подача им необходимых команд в случае опасного сближения или других опасных явлений в космосе.
Информация с электронных планшетов операторов секторов сводилась на один огромный, размером десять на десять метров, планшет руководителя полётами. На этом планшете высвечивались все стационарные орбиты, космические станции в радиусе десяти миллионов километров от Земли, зоны пилотажа, трассы, в общем, вся космическая обстановка в районе планеты. Рядом с отметками ракет высвечивался позывной командира, тип ракеты, курс в трёхмерных координатах и скорость. Сергей, стараясь не привлекать к себе внимания, прошёл в сектор, где дежурила Лариса.
- Как дела?
- Всё в порядке. Сегодня будет спокойное дежурство – ваши инструкторы летают. Вот когда вы – совсем другое дело. Того и гляди, что вы что-нибудь не так сделаете. Особенно молодняк. Правда, ты, Серёженька, у меня дисциплинированный. Я несколько раз дежурила, когда ты летал, как раз в моей зоне. Умница ты моя, - и Лариса чмокнула его в щёку. - Ладно, сиди спокойно. Сейчас начнётся.
Гудков раньше никогда не бывал в зале руководства и поэтому с интересом наблюдал за движением отметок по планшету. Вскоре Сергей научился по цвету отметок определять принадлежность ракеты. Учебные ракеты были белого цвета, транспортные – оранжевые, исследовательские – жёлтые, спасательные – зелёные. На планшете не было только красного цвета. Красным цветом обозначались ракеты, терпящие бедствие.
Лариса изредка поглядывала на Сергея, внимательно смотревшего на планшет. Ей нравился этот спокойный, хладнокровный парень. Правда, он не всегда уделял девушке столько внимания, сколько бы ей хотелось, но зато не встречался с другими девушками. Уж это Лариса знала точно. Один раз, будто почувствовав взгляд Ларисы, Сергей посмотрел ей в глаза и сказал:
- Красиво здесь у вас.
- Тебе нравится?
- Очень.
Вдруг динамик командного зала громко щёлкнул, и Сергей услышал голос руководителя полётов:
- Внимание, в восьмой зоне авария трёх кораблей. Прошу обеспечить спасателям зелёную трассу.
Гудков с тревогой посмотрел на планшет Ларисиного сектора, но там по-прежнему всё было спокойно.
- Это не у меня, - сказала девушка. - У меня третий сектор... А тебя не вызовут?
- Вряд ли. Сейчас на патрулировании четыре экипажа. Справятся.
Прошло около часа, Гудков уже подумывал об обеде, как вдруг в динамике снова раздался голос руководителя:
- Пилот-спасатель, срочно к диспетчеру! Пилот-спасатель, срочно к диспетчеру! Авария во втором секторе.
Сергей сорвался с места и бросился к двери.
- Серёжа! - услышал он сзади, оглянулся, подмигнул Ларисе и вышел.
Через две минуты он был у диспетчера. Здесь же стоял его инструктор в скафандре и со шлемом в руке – он только что вернулся из тренировочного полёта.
- Может быть, всё-таки, полечу я? - говорил он диспетчеру.
- Нет, - ответил тот. - Это приказ руководителя полётов – полетит дежурный спасатель.
Инструктор обернулся.
- А, Сергей. Прибежал?
- Да.
- Получишь задачу, потом поговорим. Я буду ждать тебя в раздевалке.
- Хорошо, - Гудков подошёл к диспетчеру. - Я слушаю вас.
- Из второго сектора поступил SOS. Что-то у них с двигателем. Связь идёт с перерывами. Это исследовательский корабль. Экипаж восемь человек. Разместишь их у себя?
- Размещу.
- Его позывной... запиши, забудешь. Его позывной ИК-26708. Больше я тебе ничего не могу сказать. С нами связь постоянная. Всё понял?
- Всё.
- Тогда, счастливо.
- До свидания.
В раздевалке Сергея поджидал инструктор.
- Задачу получил?
- В общем – да.
- Ты вот, что, Сергей. Я не знаю, что там у них случилось, но авария двигателя очень опасная штука. Прежде чем сближаться с ними хорошенько присмотрись к ракете. Если двигательный отсек раскалён – подходи к ним под углом градусов сорок к продольной оси и только со стороны носа. Не вздумай лезть с кормы, можешь погибнуть раньше их. Сергей надел ботинки, встал и застегнул скафандр.
- Ну... счастливо тебе, пилот.
- Спасибо.
У выхода его уже ждал автомобиль и через три минуты Гудков был в кабине ракеты.
- Зенит-старт, я – СУ-014. К старту готов. Спецзадание.
- СУ-014. Зенит-старт. Старт разрешён. Отход по коридору «Б».
- Понял. Отход коридором «Б».
Сергей рванул ракету, что называется с места в карьер. До выхода во вторую зону ему надо было лететь три с половиной часа. «А мы попытаемся дойти туда за два часа. Как, Серёга? Сдюжим?.. Сдюжим». Гудков до упора двинул вперёд рычаги тяги двигателей. Двигатели за спиной взвыли на самой высокой ноте, а пилота вдавило в кресло восьмикратной перегрузкой. В наушниках раздался голос руководителя полётов:
- СУ-014, не превышайте скорость.
Сергей с трудом разлепил губы:
- Зенит... Я – СУ-014-й... Для спасателей ограничения скорости нет.
- Вот нахал, - сказал руководитель полётов своему помощнику. - Ладно, пусть только вернётся, я с ним поговорю по-свойски.
- Но ведь он прав.
- Прав, конечно. Но всё равно нахал.
Гудков тем временем мужественно сражался с перегрузкой. Он понимал, что зря сразу взял такой темп, но уж очень хотелось ему выполнить задание как можно лучше. Кроме того, из теории он помнил, что при аварии двигателя порой исход дела решают секунды. При таком же режиме полёта он экономил целых полтора часа.
- Через сорок минут сброшу ускорение и отдохну.
- 014-й, я – Зенит, тебе ещё работать надо будет, - напомнил руководитель.
- Помню, - выдавил из себя Гудков.
В это время ракета Гудкова проходила через сектор Ларисы. Девушка вздрогнула, увидев рядом с отметкой ракеты значение скорости – 50000 километров в секунду. Во вторую зону Гудков вошёл на скорости восемьдесят тысяч километров в секунду.
- Зенит, я – СУ-014, объект не наблюдаю. Пеленг отсутствует.
- СУ-014, я – Зенит, начинайте поиск в квадрантах: 001-128-35, 002-129-36, 003-130-37.
- Понял.
Через двадцать три минуты он доложил:
- Есть пеленг, я – СУ-014. Начинаю сближение.
- Действуйте по обстановке.
- Понял.
Пеленг корабля, терпящего бедствие, был неустойчивый и время от времени пропадал. Однако Сергея это не смущало, так как он сразу же после засечки пеленга сориентировался по гирокомпасу и включил бортовой радар в режим поиска в широком секторе. Кроме того, как только радар засечёт цель, то она моментально появится на экране траектометра, вычерчивающего путь ракеты относительно близлежащих космических тел. Отметка от ракеты появилась на самом краю экрана локатора на дальности пятьсот тысяч километров. Гудков тут же включил тормозные двигатели. Отрицательная перегрузка, казалось, хотела вывернуть его наизнанку, но он выдержал и это испытание.
- ИК-26708 (исследовательский корабль), я – СУ-014, на связь!
- Отвеч... ...от восемь.
- Доложите обстановку.
- ...чная... акция... дви... температура обшивки... радусов... опас... взрыва...
Эту фразу Сергей перевёл следующим образом: «Побочная реакция в двигателе, температура обшивки ... градусов, опасность взрыва».
- Повторите температуру. Вас плохо слышу.
- Две с полов...
- Понял, две с половиной тысячи.
Теперь он был на расстоянии от повреждённой ракеты около двух тысяч километров. Гудков уткнул лицо в нарамник оптического дальномера. Исследовательский корабль ИК-26708 был виден в перекрестии светящихся нитей, как кусок карандаша длинной два сантиметра с вишнёвой точкой на корме – это и был двигатель. Он понимал, что медлить нельзя. Сейчас всё решали минуты. Теоретически двигатель должен взорваться при температуре реакторной камеры около ста шестидесяти тысяч градусов. «Если температура обшивки две с половиной, то в камере, как минимум, сто тысяч. Оставшиеся шестьдесят тысяч градусов можно набрать за каких-нибудь пять минут и тогда – крышка».
- 708-й, выходите на обшивку, иду на сближение. Как поняли?!
- Выходим.
Гудков понимал, что идёт на громадный риск, но при таком дефиците времени он ничего другого придумать не смог.
- Зенит, я – СУ-014, приступаю к спасению экипажа.
- Доложите обстановку.
- После.
Гудков резко пошёл на сближение. Теперь он не отрывался от оптического дальномера. Повреждённый корабль вырастал в поле зрения. Уже отчётливо была видна раскалённая корма, она из вишнёвой стала красной, а ближе к кромке, даже оранжевой. На секунду пилотом овладел страх, ему захотелось развернуться и уйти подальше от этого пылающего чудовища. Но там были люди, которых, кроме него спасти некому. Сергей до боли стиснул зубы и вцепился в рычаги управления. В висках гулко стучала кровь, а сам он почувствовал, как лоб покрыла испарина. «Спокойно. Если я сейчас не успокоюсь и мне и им конец». Автоштурман монотонно бубнил данные дальности до ракеты. Сергею вдруг показалось, что он не сможет с первого захода снять космонавтов с ракеты. Он оторвался от оптического дальномера и бросил взгляд на траектометр. Так и есть, у него слишком велика скорость. Гудков до предела вдавил в пол педали управления тормозными двигателями. Ракета будто ударилась о какое-то препятствие, спасатель со всего размаха ударился лицом в нарамник дальномера, перед глазами поплыли радужные круги. «Что же я делаю!!!» Корпус ракеты мелко вибрировал, перегрузка прижала лицо пилота к окулярам, где прямо на глазах рос и приближался корпус повреждённого корабля.
- Дальность до объекта сто пятьдесят километров, скорость двадцать пять километров в секунду, - равнодушно сообщил автоштурман.
Теперь он видел корабль во всех подробностях. Вот в носовой части медленно открылся люк, и из него показалась фигура космонавта. А ноги сами собой продолжали давить на педали тормозов.
Командир ИК-26708 – Пётр Ханаев – вылез последним и тут же сдавленно вскрикнул. Казалось, прямо на них несётся изрыгающая пламя ракета. Ноги и руки у всего экипажа сами собой подогнулись, и космонавты распластались на обшивке. Над их головами как огненное привидение пронеслась спасательная ракета. Ханаеву было сорок два года, из них двадцать он проработал в космосе, ему случалось сталкиваться со спасателями, но такого он ещё не видел ни разу в жизни. В спасательной ракете должен был сидеть человек, обладающий железной волей и мускулами. Только богатырь мог выдержать такой режим полёта. Ханаев ждал, что пилот сделает полу-петлю и повторит заход. Однако этот смельчак продолжал торможение.
- Господи, что он делает?! - воскликнул штурман.
Спасательная ракета тем временем полностью погасила скорость и, неистово виляя кормой, начала пятиться назад. Ханаев и его второй пилот лучше всех понимали сложность такого манёвра. Тормозные двигатели не предназначены для полёта кормой вперёд, хотя это и возможно. Их тяга не так идеально отрегулирована по оси ракеты. Управлять ракетой в таком режиме чрезвычайно сложно и даже опасно. Командир заворожённо наблюдал за действиями этого пилота и думал, что он так бы не смог. Поэтому до него не сразу дошёл смысл слов, сказанных борттехником:
- Командир, корма плавится.
Он посмотрел на корму, которая потеряла свою первоначальную форму – обшивка расползалась прямо на глазах, обнажая до бела раскалённое тело реактора.
- Ну, вот и всё, - спокойно подумал Ханаев. - Ещё минута, максимум две и...
Он снова посмотрел в сторону спасателя. Ракета находилась всего в сотне километрах от них, но ведь стыковка занимает минимум пять минут.
- СУ-014, наблюдаю расползание обшивки. Уходи! Нас спасти уже нельзя!
Вместо ответа ракета спасателя сделала какой-то непонятный кульбит и сразу оказалась всего в полукилометре от них. Потом, на Земле, регистрирующие приборы покажут, что Гудков выполнил одновременный разворот ракеты вокруг всех трёх её осей на сто восемьдесят градусов, причём кратковременная перегрузка составила сто девяносто единиц. Через двадцать секунд экипаж исследовательского корабля ИК-26708 увидел надвигающийся на них люк шлюза спасательной ракеты.
- Держись! - крикнул Ханаев, и в этот момент произошло касание.
Впрочем, этот жуткий удар трудно было назвать касанием. Каждому космонавту показалось, что его сейчас оторвёт от ракеты и выбросит в открытый космос.
Последним войдя в шлюз, Ханаев бросил прощальный взгляд на свой корабль и тут же полетел в дальний угол камеры – Гудков дал маршевому двигателю максимальную тягу.
В течение десяти секунд весь экипаж был придавлен к стене двенадцатикратной перегрузкой. Ханаев упиравшийся в переборку руками, чтобы хоть как-то смягчить действие перегрузки, вдруг, почувствовал необычную лёгкость и, пролетев через весь шлюз, с грохотом врезался в противоположную стену. Одновременно из динамика раздался голос спасателя:
- Экипажу можно снять скафандры.
Космонавты зашевелились и стали стаскивать тяжёлые скафандры. Тем временем очень плавно на ракете установилась нормальная тяжесть.
- Оставьте скафандры в шлюзе и идите в рубку, - снова пробубнил спасатель.
Каково же было удивление космонавтов, когда они увидели в пилотском кресле парня с курсантскими нашивками на рукаве.
- Вы уж меня извините, что так рванул на старте, но мне показалось, что ваш корабль вот-вот взорвётся. А он до сих пор цел.
Все посмотрели на экран и увидели, что их корабль, действительно, цел, только теперь уже половина корпуса светилась оранжевым светом.
- Сейчас я его уничтожу, - ни к кому не обращаясь, сказал Гудков.
Ханаев внимательно посмотрел на этого парня. Парень, как парень, только на лбу и вокруг глаз у него был сизый синяк, а на переносице была содрана кожа.
- Где это тебя так? - спросил командир.
- При торможении врезался в нарамник дальномера... Сильно заметно?
- Сизым по белому.
- Понятно... Ну, ладно. Начали. Все садитесь.
Гудков плавно вывел ракету на боевой курс и включил на полную мощность противометеоритное оружие. На месте исследовательского корабля полыхнула яркая бело-голубая вспышка, после которой в космосе осталось маленькое облако серебристого газа. Сергей провёл ракету через это облако. Это делалось для того, чтобы определить уровень радиоактивности и увлечь за собой остатки пыли и газа, которые потом сгорали при входе в атмосферу.
- Зенит, я – СУ-014. Задание выполнил, экипаж на борту, объект уничтожен, облако опасности для навигации не представляет. Возвращаюсь.
- Понял, я – Зенит. Раненые на борту есть?
- Нет, - ответил Гудков и, чуть было, не добавил: «Кроме меня».
На подходе к Земле Сергей почувствовал слабость и ломоту во всём теле. Это была реакция на чрезмерные перегрузки. «Ничего, сдюжим. Не стеклянный, не рассыплюсь».
Ракету он посадил просто безобразно. Даже не посадил, а просто грохнул её на бетон так, что гул пошёл по всему космодрому. Но виной этому было не лихачество, а безмерная усталость.
- Серёга асса из себя корёжит, - сказал кто-то из толпы курсантов, наблюдавших за посадкой. - Ещё бы! Победителей не судят.
Лариса хотела отпроситься у руководителя, чтобы встретить Сергея, но он уже шёл по проходу для доклада. Девушка сдавленно вскрикнула, увидев его лицо. Гудков поднял на неё усталые глаза и спросил:
- Очень красив? - и наклонив голову, прошёл мимо.
- Товарищ руководитель, курсант Гудков задание выполнил. Разрешите получить замечания?
Руководитель долгим изучающим взглядом посмотрел на этого парня и сказал:
- Идите в лазарет. Потом поговорим.
- Какие будут замечания? - упрямо повторил Гудков.
- Замечание только одно – ты не мог успеть к ним на помощь... Иди в лазарет.
- Есть.
На разборе полётов присутствовал сам ректор. Пока шёл разбор полётов инструкторов ректор молча изучал данные регистратора ракеты Гудкова. Но когда речь зашла о полёте Сергея, ректор взял слово.
- Присутствует ли здесь инструктор Гудкова?
- Инструктор Павлов.
- Владислав Николаевич, как вы оцениваете Гудкова?
- На мой взгляд, Гудков прирождённый спасатель. Он способен в кратчайшее время выбрать оптимальное решение. Я бы сказал, что он обладает безукоризненной пилотской интуицией, кроме того, у него твёрдая воля, практически в любой самой сложной ситуации он не теряет над собой контроля. Хотя, на Земле он может выкинуть какую-нибудь глупость, совершить мальчишеский поступок. Иногда он не может словами объяснить свои действия.
- Вы ознакомились с данными регистратора?
- Ещё не успел.
- Хорошо. Садитесь. Товарищи, мы все будем подробно изучать материалы этого полёта, но я хочу отметить одну особенность. Курсант Гудков в процессе спасательной операции выполнил на первый взгляд несколько головокружительных манёвров вблизи другого космического объекта. Но что мне сразу бросилось в глаза? Все эти, на первый взгляд, сложнейшие манёвры состоят из комбинации самых элементарных движений, которые разучивают наши курсанты ежедневно и в полётах, и на тренажёрах. К своему стыду должен признать, что все мы, преподаватели, не учим наших воспитанников импровизации в космосе. Конечно, всё это должно быть далеко от простого лихачества. Скептики могут сказать, что это неоправданный риск, а сам исполнитель сейчас находится в лазарете. Да, исполнитель в лазарете, но спасено восемь человеческих жизней. В заключении настоятельно советую руководству факультета включить в учебную программу некоторые из манёвров Гудкова. Инструктору Павлову и курсанту Гудкову объявляю благодарность.
После разбора Павлов пошёл в лазарет навестить своего воспитанника и столкнулся с ним нос к носу в двадцати метрах от медицинского корпуса. Сергей был в одних плавках и с одеждой в охапке.
- Сбежал?
- Ага.
Один глаз Сергея совсем заплыл, вместо второго виднелась узкая щёлка.
- Ты себя в зеркале видел?
- Нет.
- Ну, так посмотрись сначала, прежде чем бежать на свидание. Я бы в таком виде посидел бы дома.
Сергей осторожно пощупал синяки.
- Здорово раздуло.
- Обо что это ты?
- Об нарамник оптического дальномера, будь он неладен. Тормознул так, что влип в него намертво.
- Сергей, скажи честно, ты всё делал обдуманно?
- Почти всё. Просто понял, что если буду подходить к ним стандартными манёврами, то не успею. Вот и крутанул. В общем-то, ничего сложного в этом не было. Надо просто чётко представлять себе положение своей ракеты до и после манёвра. А всё остальное руки и ноги сделают сами.
- Как ты себя чувствуешь?
- Прилично. Не много мышцы болят.
- Ладно, я тебя не видел. Но на свидание я бы на твоём месте сегодня не ходил.
- До свидания, Владислав Николаевич.
Павлов посмотрел ему в след и подумал... ничего он не подумал. Он просто любил этого парня, который, совершив, без преувеличения, героический поступок всё равно побаивался, что он сделал что-то не так.