Белая Птица 1

Глава первая. Будни героя
  Никто не знал, как он выглядит на самом деле. Никто не видел его настоящего лица. И уж конечно, никто не имел понятия о том, как его зовут. Разумеется, у него уже появилось имя, но не оно было дано ему при рождении. Белая Птица - вот как кличут его в городе. Раскрыв свои белоснежные ангельские крылья, он летит навстречу опасности. Некоторые думали, что это и взаправду ангел, явившийся с небес, но таких было мало - тех, кто вообще знал, что это такое. Да, в этом городе таких людей было мало, остальные, то есть подавляющее большинство, верили, что это какой-то мутант, выродок рода человеческого, монстр в красивой оболочке, ну и последние объясняли его сверхспособности гениальным умом, спроектировавшим ему крылья и костюм. Он вызвал огромный резонанс в Ираклионе. Люди праведные верили, что он вестник судного дня или вещей похуже. Они даже придумали ему прозвище: Посланник. Бандиты и преступники думали так же, но называли его по-другому. После того, как улёгся шум, вызванный его появлением, и поняли, что он не небесное создание, потому что по рассказам очевидцев получалось, что он человек, так стали его называть и все остальные.
  Ираклион, 19 век. Два человека крадутся во тьме. Глубокая ночь, начало лета, никто их не видит и не слышит. Незамеченными они проскальзывают на нелюдимую улицу Звездную, где расположен ювелирный магазин, спешат пройти по ней, избегая света фонарей, и останавливаются возле калитки забора, окружающего этот магазин, состоящего из железных высоких прутьев. Калитка, естественно, заперта. Один делает знак другому, и тот вынимает стрелку из кармана с той целью, чтобы открыть замок нетрадиционным способом. На это ушло мало времени – наши друзья более чем искушены в опасном искусстве взламывания. Далее они проникают внутрь двора, но не кусты в стиле рококо и не тропинки из плитки их интересуют. Они пробираются все ближе и ближе к заднему ходу в магазин на цыпочках, согнув спины, не издавая ни малейшего звука, окна в здании темны, но они знают, что внутри их ждёт охранник, который окажет им не вполне радушный приём. Два вора настигают дверь и тем же путём, что и в прошлый раз, тихонько отпирают её. Они, порождения ночи, прекрасно ориентируются в темноте. Они знают это помещение как свои пять пальцев. И вот два человека уже рядом со стеклянной камерой с богатыми, роскошными украшениями. Там ожерелья из изумрудов, малахитов и рубинов, хорошенькие штучки. За них можно выудить неплохую сумму.   И только они начинают работать, как слышится тяжелые медленные шаги охранника и виден уже не такой далекий свет его лампады. Он старательно обходит все закоулки и углы в поисках незваных гостей. Воры быстро бесшумно прячутся за стену. Шаги все ближе и ближе, скоро охранник достигнет их стены, и точно их заметит и что же тогда их ждёт? Вот он уже здесь, рядом, это грузный, пухлый, средних лет, начинающий седеть человек с усами в синей форменной кепке, он поворачивает голову в другую сторону, и на него накидывается тот из бандитов, кто ещё не успел проявить себя. Быстро и профессионально он зажимает ему рот тряпкой, пропитанной хлороформом, и он падает, напрочь усыплённый. Они забирают у него ножи, а меч кладут далеко от него, на другую сторону комнаты. Лампаду подхватывает другой грабитель. Страж дёргается в предсонной конвульсии. Лампаду они ставят около себя, чтобы освещала им поле деятельности. Довольные и обрадованные, воодушевленные удачей воры продолжают делать своё дело и подходят к камере с украшениями нам уже знакомой. Свет позволил нам хоть кое-как обозначить их портрет.
   Первый из этих мутных личностей - узкий, тощий человечек с гладковыбритой яйцевидной головой, второй пониже его, но обладающий большей физической силой, бородач и кудряш. Они достают алмаз и уже было притрагиваются им к стеклу, как вдруг слышат звуки, и быстро понимают, что хлороформ подействовал плохо и страж проснулся. Высокий тип оборачивается и молниеносно бросает в сторону пытающегося подняться стража кинжал. Орудие летит и все ближе подбирается к пузу толстяка стража, но ему не суждено было проткнуть его. Откуда-то сверху по косой линии тоже с такой же скоростью и силой летит нож и сбивает кинжал с его убийственной траектории, так, что оба орудия падают на пол в метре от стража. И оба грабителя, и страж одновременно, с одним и тем же удивлением и недоумением на лице поворачивают головы и всматриваются в тьму, заволакивающую потолок. Проходит несколько напряженных секунд.
   И вдруг так неожиданно, что страж чуть не лишился сердца, из неё появились два огромных, мелькнувших белым в тусклом свете лампады крыла, сомкнутых вместе под острым углом, и повалили метнувшего нож грабителя. Раздался крик и шум от взмаха, также стража окатило потоком воздуха, который взбудоражили крылья. Все это произошло за полсекунды. Крылья исчезли из света, и обернувшийся в их сторону страж успел мельком увидеть, как они расправились за спиной какого-то существа. А также белый подол развевающегося одеяния. Ещё через секунду, совершенно из другой стороны, из тьмы возник человек, не стоящий, а махающий крылами, весь в белом перепоясанном платье и направился в сторону бандитов. Он держал в руке длинный, блестящий меч. Те стали пятиться в ужасе, но вытащили свои ножи. И началась драка между представителем порядка, как понял страж, и его нарушителями. Это был искусный бой будто на цирковом представлении. Крылом удивительный человек, или кто-бы то ни был, отбил нож, при этом поранил руку грабителю - видимо они у него острые, эти белоснежные огромные крылья! Затем он взмахнул крылами и со скоростью северного ветра соединил их перед собой, так что острый их край задел и причинил немалую боль толстому грабителю. Он вскрикнул и неловко повалился, схватившись за грудь, из которой сочилась тёмная кровь. В это время, не обращая внимания на падение своего сотоварища и коллеги по делам Божьим, к неведомому врагу довольно бесшумно и постепенно, но не медленно подбирался высокий, умный, хитрый вор. Но не успел он занести нож над врагом, который был ещё намного выше его, как тот резко, будто обладая спинным зрением, отвёл свои крылья назад после их удачного трюка с другим вором, и повалил ими и этого представителя беззакония. У последнего оказались две длинные раны по бокам, что стало причинять ему большие неудобства. Профессионал стоял, выпрямив спину, терпеливо ждал, пока двое воспрянут духом и поднимутся или хотя бы откроют глаза на свет божий. Он ярко выделялся на темном фоне благодаря белому цвету своей одежды, как будто он был озарён каким-то светом. Но в его костюме не было ни намёка на изящество, хоть он был красив, как и сам человек, что облачился в него. Несмотря на смятение, сонность и изумление, стражник ювелирного магазина успел рассмотреть хоть кратко эту персону – ее облик и одеяние. Это была тога, полностью скрывающая ноги, из довольно грубой ткани. На поясе висел ремень, сплетенный из толстых веревок. Пистолета не было. Страж мгновенно узнал грозу всех преступников. Цвет волос человека показался в жалком свете лампады и вовсе необычайным: волосы были какие-то красные, будто голову его облили краской или кровью, при этом блестели и отливали темно-рыжим. Подбородок спаситель стража задрал, так, что определить его возраст и черты лица было невозможно.
  Первым встал тонкий вор. Он вскочил, пышущий желанием отомстить и убить своего врага. В руке его снова оказался ножик. Глаза его сверкали, как у голодного волка, хоть этого не было видно, и он облизывал губы так шумно, что это было слышно и стражу, круглыми глазами следившему за всей этой потасовкой. Он, уже не думая много, накинулся после очной ставки перестрелки взглядами в темноте, на одинокую статную фигуру Белой Птицы – а это был именно он, как вы могли уже давно понять, - и снова прогадал, тот откинул концом своего левого крыла далеко за поля его ножик, ударив по нему, но не по руке грабителя - он был очевидно милостив, так как удар этот рука бы не пережила. Началась драка кулаков и ног. Вор, пока длительно очухиваться его соратник, отошёл ненамного и сделал завидное мастерски подготовленное движение ногой в сторону живота незнакомца. И вновь неудача. Белая Птица был так быстр, что схватил его лодыжку и повернул в сторону, так, что вор опять оказался на полу в поте и крови. Но тут на их притеснителя сделал атаку толстячок - он просто повис у него на шее между крылов. Тогда Белая Птица взлетел ненамного вверх - это будто трудно, так как крылья распускались туго - и стряхнул его с себя, как пылинку. Толстячок полетел прямо на другого воришку. Но тот, увидев, что на него надвигается буря, быстро откатился в другое место и был уже на ногах. Белая Птица приземлился и начал к нему подступление. Но первым ударил не он. Грабитель размахнулся и так молниеносно, что уклониться было нельзя, сильно, по бычьи ударил врага в скулу. Тому это принесло так мало ущерба, как если бы он был пластилиновый. Он только чуть тряхнул головой, оправляясь, и сам нанёс противнику целых два удара один на секунду позже другого. По правде сказать, первый удар – тоже по скуле -был всего лишь трюком, отводящим глаза, внимание вора было переключено на него, но вот второй попал в цель - это был страшной силы удар в живот. Грабитель согнулся в три погибели и был на земле. Но нежданно-негаданно на Птицу вновь было совершено злостное нападение со стороны недалекого толстяка, который не придумал ничего иного, кроме как снова залезть ему на спину и прокататься на нем. Белая Птица выбрал иной вариант избавления от лишнего груза - он сел на корточки и наклонился - толстяк оказался в трудном горизонтальном положении, но рук не отцепил. Тогда Птица просто сам сделал это за него и был свободен. Мало того, этот вор приземлился не на кого иного, как на коллегу и придавил его своим телом.
   Тогда Птица подошёл к ним и сел перед ними, барахтающимися, жалкими и немощными воришками, и легонько нажал на виски сначала толстого, откинув его потом на пол, чтобы легче было добраться до другого, затем тонкого грабителя. С последним пришлось повозиться, он отчаянно сопротивлялся. Но Птица сгрёб все его смешные попытки защитить себя одной рукой и сделал своё дело. Оба вора были выведены из строя, они крепко спали. Их тела стали дожидаться полицию. Затем герой, оглядев результаты своей работы, оказался рядом со стражем, который за всем этим следил вылупленными глазами.
- Так ты..., - пролепетал он, когда человек с крыльями подошёл к нему.
- Белая Птица, - пламенно прошептал страж, уставясь на ничуть непотрепанные белоснежные перья.
   Человек с крыльями улыбнулся в лунном свете и, быстро выкинув руку, нажал пальцем на висок стража. Тот мгновенно упал на мраморный пол, не умертвленный, но наглым образом отправленный в царство Орфея. Последнее, что он видел этим вечером, - два глаза цвета медового сиропа, светящиеся, как у кошки, но не хитрые, не злые, а таящие в себе большой секрет.
Глава вторая. Боль
   Дворник окончил работу. Сегодня надо было расчистить осенние листья вокруг фонтана и в радиусе двух кварталов от него, снять листья с поверхности воды в самом фонтане, отдёрнуть листья с окон и вообще оставить всю центральную западную ираклионскую площадь без желтобурого украшения. Дворник тяп-ляп справился со всем этим, бросил метлу и разогнул спину. Защелкали старческие косточки. У него были огромный нос крюком и с бородавкой, как у пиратов, злые чёрные глаза, много давних морщин - а ему самому, казалось, было лет за пятьдесят, - слишком пухлые некрасивые бледные губы, жёсткий выпирающий подбородок и низкий лоб, покрытый жёсткими коричневыми кучеряшками, уже начинающими седеть. Щетины не было, обратите внимание! На нем маленькая, не по его голове, желтая шляпа, какую обычно носят его коллеги, линялый камзол до колен из коричневой драпи, и немытые неделями сапоги. Затем он опирается о лопату и ждёт, спокойно, высокомерно и зло смотря на проходящих смеющихся молодых и не очень людей. Приходит, наконец, тот, кого он так долго ждал: старший дворник, его начальник. Он осматривает результаты работы вокруг фонтана - кварталы он уже осмотрел, когда шёл, - вытаскивает маленький мешочек монет и оставляет его у себя, пока не давая своему подчиненному расчёт. Он, этот последний, очень похож на нашего первого персонажа. У него зеленые маленькие колючие глазки, он страшно небрит, у него массивная челюсть и обезьянье лицо. Производит он ужасное отталкивающее впечатление, ровно как и первый индивид, который, правда, намного выше его, хоть и горбиться низко до неприличия. На начальнике все то же самое, что и на подчиненном, то есть, почти ничего хорошего, но он имеет на груди, как истый шериф, медный значок, подтверждающий его статус.
- А это что? - едко выдавливает он, показывая на летящий с дерева лист. Вскоре этот виновник внимания последнего пирата намеревается приземлиться на мостовую.
- Где? - разыграв непритворное изумление, откликается первый.
- Значит так, - пискляво и картаво, шмыгая воспалённым на улице носищем, продолжает отчитывание начальник, - Пожалуй, это стоит целый дракон.
  С этими словами он вытащил одну монету из мешочка и положил ее в другой мешочек, покоявшийся в его заплатанной, но все равно дырявой напоясной сумке. Остальные деньги он протянул дворнику. Тот машинально взял их, но рука его продолжала оставаться вытянутой. Начальник, довольный собой, позабывший приказать убрать этот проклятый листок, поплёлся навстречу своей тягостной судьбе, насвистывая страшно фальшивую некрасивую мелодию без цвета без запаха. Дворник долго оскорбленно и пронзительно смотрел ему вслед. Затем как бы небрежно, но специально выронил мешочек с дневным заработком на землю и даже не посмотрел на него. Деньги рассыпались. Сейчас был вечер, наступала железной пятой темнота, и мало кто увидел это, разве что услышали звон монет. Вскоре их всё-таки разберут бездомные мальчишки и купят на них пинту пива. Дворник, не сказав себе ни слова, побрел широкой поступью до дому до хаты. Он долго одолевал длинный Кинский мост над Беллерофонтом, быстро пробежал шумный, но уже закрывыающийся базар, очутился в частном секторе и ещё пять минут брёл среди высоких домов, между огней окон, в которых виднелись счастливые семьи за уютными столами, уставленными яствами. Вот наш дворник останавливается у какого-то замшелого низкого кривого домины и, нажимая верный код, входит в него. Но даже не это его жилище. Он не заходит на лестницу, ведущую в убогие тусклые маленькие коммуналки, а поворачивает вправо, здесь в темноте угла кроется маленькая хилая дверь. Сюда он и проходит, быстро и легко открывая ее. Итак, он оказывается на пороге жалкой лачуги.
  Здесь остро чувствуется недостаток мебели. Нет дивана, шкафов, полок, вы не насчитаете тут и двух стульев. Зато есть ободранная проваленная погнутая старая маленькая, явно ему не по росту, воняющая кушетка, душевая в один квадратный метр, стол размером со стул и такого же роста. Даже не мечтайте о люстре, телевизоре и ковре! Здесь Это недопустимые удовольствия. Пол гнилой деревянный, окон нет, есть гвозди, на которых уныло висят обрывки, называемые одеждой. Рядом с кроватью стопка толстых книг без обложек с желтыми и сальными дырявыми страницами.
  Вот дворник подходит к столу и делает затем невиданную вещь (приготовьтесь): он снимает с себя не только шляпку, но и парик курчавых волос. Оказалось, у него волнистые приятные шелковые тонкие волосы цвета меди. Очень красивые и притягательные! Зачем он их прятал? Дальше больше: он вынул немытыми руками линзы из глаз. После этого глаза у него стали не какие-то грязно-карие, а золотые, медовые, сиропные. Очень красивые добрые нежные большие глаза, таящие в себе смертельный огонь страстей. Но вот ещё сюрприз: накладной нос тоже снят, а вместе с ним на тряпочку на стол легли мнимый подбородок, приклеенные брови, и вообще куски поддельной кожи с морщинами. Вместо этого всего перед вами красивый, может даже обаятельный, стройный, но могучего телосложения юноша с гладкой розовой кожей, с румянцем на впалых щеках, с длинным вытянутым носом, ровным, большим покатым лбом, на который спадает волна челки, с алыми тонкими губами, с изящными печально выгнутыми неширокими аккуратными медными бровями.
  Вы удивленно открываете рот: вы уже видели его в первой главе - это же Белая Птица!
  Да, в темноте вам было плохо разглядеть, как у него построено лицо и его черты, но сейчас вы можете смело восполнить этот пробел - это же он и есть!
  Гордая осанка, рисунок головы, медь волос - все выдавало новоявленного ираклионского героя.
  У него были белые изначально, но загорелые руки с длинными пальцами и неподстриженными ногтями с накопившейся грязью. Он снял с себя камзольчик, затем скинул рубашку - рискует заболеть, щеголяя в такой ветхой одежонке в такое прохладное время года - и оказался с голым торсом - уж простите, пуритане и другие, но в книге про героя без этого не обойтись. Одно обстоятельство мы не будем описывать, пока мы о нем умолчим, но упоминаем о нем, чтобы потом не сказали, что писака забыл о такой важной детали. Ему лет восемнадцать, совсем ещё молоденький, на зависть девушкам, но уже зрелый. У него была кожа младенца. У него столько мышц, что вы раньше не догадывались о их существовании в человеческом теле. Его тело очень натренировано, как и дух. Он крупный, здоровый, сильный малый, способный сдвинуть любой шкаф, хоть у него его нет. Всякий представитель прекрасного пола ахнул бы, увидев такого мужчину. К сожалению, он предпочёл на ночь оставлять свой истинный облик, а днём наряжаться в нечто совершенно противоположное. Плечи у него широкие, впрочем, как и таз. Грациозно выступают кадык и ключица. Постоянно играют в недобром предчувствии желваки. На грудную клетку модно поставить хоть комод, и она не треснет и не согнётся. Мышцы все ярко и игриво и четко обрисованы самой природой, не пожалевшей для этого мальчика красок и сил. Увидав его в таком виде, вы невольно задаетесь вопросом: а не машина ли это? Итак, он разделся, снял сапоги, зато надел новое, своё белое широкое одеяние, оставив ступни голыми под его полами. Не поужинав, как делают другие обычные люди, он собрался на ночную охоту за преступниками. Вооружился обязательным луком со стрелами, двумя ножами - их мало, но он мог если что сам как кинжал налететь на противника, и мечом. Этому мечу он не дал название, как всякий поклонник кулачных методов борьбы, он пренебрегал холодным оружием. Странно было и то, что в девятнадцатом веке он использовал такие старинные предметы. Но револьверы были шумны, к тому же он просто не любил их, а для него не всегда, но порой, там, где им это разрешалось, эмоции стояли на первом месте. Он сам сшил свой костюм, он вообще умел все на свете, его этому обучил дядюшка Асгард. Он вообще приходился ему не родичем и не дядей вовсе. Но сам называл Кандиса сыном. А тот его дядюшкой.
  Кандис обсмотрел себя, надел черные перчатки, подтянул что где надо, аккуратнее спрятал оружие, тряхнул головой, как настоящая леди, смотря в никуда, прошептал:
- Ну, Боже помоги, - и резко обернулся к выходу.
  Широкой поступью, в которой было что-то механическое, он вышел из своего бедного жилища, сперва подслушав специальным прибором, нет ли голосов за дверью (этот прибор состоял из трубы, прикладываемой к стене,  и отверстий, выпускающий звук на другой стороне машинки. Прибор он оставил дома, на охоте он ему не понадобится), но направился не к улице, а наоборот, вглубь домишки, в темноту угла, в которой выходила заброшенная старая мусоропроводная труба. В стене трубы Кандис давно еще крылом проделал вход, и сейчас забирался туда, стараясь не испачкать платье. Он вообще был не особо чистолюбив, но, когда дело касалось главного бизнеса его жизни, он мог заставить себя преодолеть отвращение к чистоте и быть опрятным. Ему казалось, что если платье его будет сияюще-белоснежным, то на врагов это произведет соответствующее впечатление, да и может ли герой добра быть грязным на работе? В полной темноте, еле умещаясь в узком пространстве – благо, он не был подвержен клаустрофобии и вообще всяким страхам - Кандис приложился пальцами к бокам трубы и начал так сказать ползти наверх за счет рук. Ведь перчатки он надел не зря, они были снабжены сильными присосками, позволяющими на некоторое время – две-три секунды - держаться на вертикальной стене. Кандис, который уже совсем не боялся и который привык к этим действиям, легко поочередно отрывал руки от глади стенок и быстро выбрасывал их кверху. Так он преодолел все этажи и добрался до чердака, куда его тоже давно допустили крылья. В прогнившем сыром чердаке воняло крысами и помоями. Здесь иногда проводили веселое время пьяницы и бандиты. Да, частенько Кандису не нужно было далеко ходить за скрывающимися от закона, на которых он вел охоту. Чердак был совсем низенький, поэтому ему стоило только подтянуться на балках, что было для него довольно легко по сравнению с тем, что он проворачивал в часы работы,  и вылезти в дыру – и он оказался на крыше. Здесь, вкусив свежего холодного ночного воздуха, уже можно дать волю крылам. Но сперва Кандис оглядел все стороны ложащегося спать большого города.  Не слышно ли где криков о помощи, не мчится ли спасать кого-то милицейская машина, нет ли где пожара? Но все было спокойно, по крайней мере, так казалось с высоты. Правда, здание его было невысоким, и вид загораживали спины других больших домов, его старших братьев. Поэтому пейзаж открывался неширокий. И Кандис, крылья которого сорвались с тормозов, взвился в эфир. Никто в черноте ночи не видел летящего Белую Птицу.  Никто не слышал мягкого, тихого порхания огромных крыл. Все люди, как тараканы, были заняты приготовлениями ко сну, деланьем уроков, возвращением с тяжелой работы, хозяйством, письмами, картинами, стихами. Кто о чем. Пролетая над кварталами на довольно низкой высоте, Кандис внимательно устремлял взор вниз, пытаясь уловить что-то подозрительное и противоестественное. Но все было тихо и спокойно. Пролетев так несколько километров не по прямой, он стал держать курс в определенную точку. Наконец, Кандис занял наблюдательный пост около чёрных дверей Театра наций. Это самое опасное место - территория кишения бандитов и грабителей, желающих поживиться на богатеньких любителях культуры и искусства. Самые плодотворные часы Кандис проводит здесь.  Он устраивается поудобнее, как на представлении, на крыше соседнего дома, загородясь чердачным домиком, на складном стульчике, который он сам сюда притащил. Кладет ногу на ногу, а подбородок на подушки кистей. И начинает, полузасыпая, но бдительный, наблюдать и прислушиваться. Проходит много времени, прежде чем из чёрного хода театра вышли двое - представительный средних лет мужчина в костюме и ляпсордаке и молодая элегантная женщина в красном платье, укрытая меховым кашне. Вдруг на них нападает человек в маске и чёрной куртке, выставляющий вперед блестящий пистолет.
   Кандис приободрился, мгновенно вытащил лук, вставил длинную острую стрелу и запустил ее в вора, не успевшего даже еще бросить в лицо своим жертвам требование немедленно предъявить ему кошелек. Не совсем в его плоть, но в двух миллиметрах от его носа, чтобы его хорошенько испугать его и предупредить. Это помогло - вор отбросил пистолет и упал, оглушенный как взрывом среди ясного неба. Чтобы его ещё больше устрашить, Кандис вынул из ножен меч и медленно подлетел к нему, высоко держа его в руке, широкими взмахами огромных крыльев.
  Пара театралов быстро смылась, как только увидела Белую Птицу. Они знали, что пока спасены. Но за завтрашний день Птица ручаться не мог. Посмотрим, что будет и станем действовать по обстоятельствам. Пока он только предотвращает, но не останавливает.
 Но так получилось, что вор оказался не таким недееспособным, каким казался. Кандис только хотел использовать по назначению свисток, как в его живот почти до половины своей длины чуть ниже сердца вонзился его же собственный меч. Нет, он не потерял сразу и после сознание. Но боль была чудовищная, такую боль, наверное, любят демоны в аду. Сразу все сознание перекашивается, треснутое и разломленное, как зеркало в комнате смеха, над которым поработал какой-то идеалист, что не смог принять себя в новом образе. Он не видел, как вор убежал, ничего не слышал. Надо было вынуть-таки меч из своей плоти. У Кандиса лоб похолодел, когда он понял, что это нужно сделать. Ещё одна такая боль! Казалось, он умрет после этого действа. Но он, как и положено настоящему герою, взял себя в руки и сделал, что надо. Так мы напрягаем всю силу воли, чтоб направить на себя струю холодной воды. Если в первый раз от неожиданности из его рта не вылетело ни звука, то теперь Кандис издал звериный ошеломляющий стон. Никто ему не поможет, не на кого надеяться. Он один в мире. Пока что это было действительно так.
«Меня может опустить, даже какой-то пройдоха вор! Какой я герой! Я теперь кажется красная птица!» Он, однако, даже в эту минуту не потерял чувства юмора.
Глава третья. Знаменательная встреча
  На богатом бульваре Страдоне, в центре города, жила-была одна молодая несчастная девушка по имени Низа. У девушки этой было пять братьев, и все они ее ненавидели. Отец же просто не обращал на неё внимания, он вообще плохо относился к женщинам, да и к мужчинам и животным. Девочка росла неприкаянной и беспризорной. Только ее нянька ее можно сказать любила, по крайней мере, относилась к ней хорошо, но она слегла и ушла в мир иной за несколько дней до нашего повествования. Девушка была дочерью знакомого Кандису главного ираклионского мафиози. Вот не повезло так не повезло! Ее отец был полем Марчеллом, знаменитейшим в мафиозных и преступных кругах города, а значит, во всем городе, человеком. Все ее старшие - а других у неё и не было - братья - Эдер, Гринзли, Томаш, Люко и Дональд - пошли по его стопам и тоже превратились в крупных талантливых мафиози. Она была белой вороной в семье. Всем она мешала, попадалась под руку, сбивала их с цели. Никому она в своём родном доме не была нужна, кроме как для издевательств и похабностей. Цветок распустился в болоте. Такое часто бывает. Никто не возлагал на неё надежд и не уповал на неё. Все будто забыли о ее существовании. Девочка прозябала в обстановке злобы, лицемерия и жестокости. И выросла она доброй, чуткой, нежной и внимательной. И, хотя она росла в достатке и роскоши, она была глубоко и сильно несчастлива. Над ней издевались ее родственники, ее опускали, не показывали знакомым, она не знала друзей и любимого. Бедная девушка! Так мало было у неё хороших воспоминаний, что мы можем перечислить всех их тут, на страницах нашей летописи. Однажды тёплым и солнечным летним днём ей соизволили и она гуляла в саду, и на куст прилетела красноперая птичка и стала петь веселый каприз. Низа протянула руку, но птичка тут же была такова. Она опустила руку, и птичка вспорхнула на ветку вновь и снова залилась прекрасным пением. Тогда Низа, не делая больше попыток войти с ней в контакт, села на землю и стала слушать и мечтать о своём о девичьем. Красивое воспоминание! Через пять минут птичка стала ее раздражать, ничто ведь не вечно, даже любовь девушек к природе, и она отправилась домой, где ее наказали за грязные юбки. Ещё когда Низа играла на пианино, сильно сказано, ведь нот она не знала, и никто не собирался ее учить, она тоже испытывала огромное удовольствие. Хоть и не было никакой мелодии, стучать клавишами и получать от них звуки было так приятно!
 
  Единственным хорошим тёплым красочным пятном на фоне ее темной муторной жизни был клерк Феодор. Он занимался кабинетными делами отца. Он был почти хорошим человеком. Ему было под тридцать, когда Низа убежала. Они, конечно, не разговаривали, но ей было приятно думать, что если ее будут собираться отшлепать или учинить иное надругательство над честью, то он будет против и может быть их остановит. Хотя она знала наверняка, что все это сказки, и их не остановит ничто. Он хорошо к ней относился, втайне от всех давал ей конфетки, когда она была маленькая. Раздобыл ей ноты, которые, правда, потом порвал старший брат. Она часто задавалась вопросом: зачем такому неплохому парню было идти на такую грязную работу? Ей думалось, что это результат страшной безработицы. Но на самом деле Феодор был просто отличным служащим, редким, лучшим из лучших, и мафиози выбрал именно его, зная, что тот его не подведёт. Феодор действительно был предан ему и не совершал каких-либо действий, портящих золотую репутацию дома. Так они и жили, одни на стороне зла, другие на другой стороне. Она была немного предусмотрительная и даже почти разумна. До того, как ее напоили черной смолой. Стоп! Что еще за черная смола, как вы выразились? Мы и так не можем разобраться во всей этой кутерьме, а тут еще и новые словечки. Обьяснитесь. С легкостью.
   Черную Смолу добывали в неглубоких шахтах неподалеку от города. На добывание ее посылали низшие слои населения. Вкусив сей чудный напиток, вы полностью отравлялись и поражались им до такой степени, что начинали забывать все – свою жизнь, знакомых, родных, чувства, превращались в животных, в роботов, в привидений. Воля, разум покидали их, они будто оказывались в темной комнате, в обскуре, где не видно ни реального мира, ни мира мечты, ни мира потустороннего. Смола появилась недавно, и никто так и не смог определить, как и где. Это был чистый яд. И никого он не убивал, и боли особой не приносил, и не заставлял мучиться. Но он был причиной для более страшных вещей – люди переставали быть собой. Организм, тело, оболочка оставалась такой же, а вот внутренность Смола разъедала полностью. Под внутренностью я разумею душу. Можете вы представить всю пагубность, всю жестокость этого своеобразного эффекта? Человек мыслил, радовался, страдал, но страдал от своих желаний и своих мечт, затем он просто пробует на вкус Черную Смолу и перестает существовать как личность, как персона, как индивидуум. Его уникальность – а каждый человек по-своему уникален – сметается веником раз и навсегда.
   Аристократы, сливки, богачи и весь остальной цвет общества, разумеется, и близко не имели с ней дела. Они спаивали ее рабочему классу, нищим, бродягам, маргиналам, безработным. Так получилось в городе, что осталось только два класса: высший и низший, средний класс исчез. Не было мещан, белых воротничков, клерков, обыкновенных рабочих, крестьян. Теряющие себя и обретающие мертвый, гибельный покой нищие пользовались у аристократии огромным успехом. Их запрягали в телеги, заставляли строить дома, класть цемент, грузить продукты, убирать, выкидывать мусор. Они, эти зомби, выполняли всю грязную работу, которую можно себе представить. Потому город пришел в полный упадок, моральный и физический. Им заправляли воры в законе, преступные сообщества, мафия, жадный и жестокий губернатор. Здания, которые возводили тупы, как стали называть испробовавших Смолу, в скором времени должны были обрушиться, но этого не замечали аристократы и богатеи. И если бы даже они заметили этот маленький недостаток, то все равно не отказались бы от метода выращивания бездушных механизмов с остекленевшим, впавшим в летаргию сердцем. Им это нравилось, они жили моментом, им было по душе то, что можно так легко и быстро заставить миллионы людей работать на себя. Ушел век восстаний, революций и террора. Никого можно было не бояться. Спокойствие, безопасность и наслаждение жизнью, полной денег, рабов и исполнения желаний.
  И вот Низа свершила побег из дома. Это ей почти удалось - она гуляла по городу четыре дня. Ее так и подмывало вернуться и поесть кренделей, но она знала, что ее ждёт не тёплая встреча и что вкусной еды она вряд ли дождётся. Она взяла в свою суму хлеба, воды на три дня вперёд, ещё не читаную книжку и маленького плюшевого, порванного братьями, но ею любимого мишку Энджела. И отправилась в далекий путь. Сначала она просто шла по городу, со страхом, но и с чувством свободы разглядывая достопримечательности и другие, более практичные объекты. Денег она не взяла, у неё их и не было. Она хотела выйти в лес и жить среди природы.
  Кандис внезапно повстречал ее там, где совсем  не ожидал увидеть дочь главного мафиози - в тупике около мусорных баков. Сначала он, пролетая мимо, просто удивился, что это там делает девушка - у него было орлиное зрение, - затем ещё лучше пригляделся и узнал ее одежду, хотя она была запачканная и порватая. Кандис наблюдал за всеми членами их семейки, включая Низу. У Низы, хоть она и жила в богатстве, было мало одежды. Она сама не заботилась об этом вопросе, а родичам было все равно - она никуда не выходила. Он решил, что это знамение судьбы. Его озлобленное сердце загорелось. Он подумал, что нет ничего плохого в том, что он собирается сделать, если сам бог посылает ему в руки добычу. Он просто истребляет нечисть и грязь города. Не ради удовольствия, и даже почти не ради мести, как он себя уверял, а ради благой цели спасти человечество. Пустой, но желанный и притягательный самообман! И он полетел навстерчу своему безумству. Девушка была ни в чем не виновата. Если бы Кандис получше изучил ее историю, он бы не стал ее трогать. Но им руководил не разум, а плохие чувства сердца. Поэтому он решил начать свою замаскированную месть именно с неё.
  Она смертельно, жутко устала, у неё слипались глаза, ноги подкашивались. На неё напали средь мусорных баков. Три здоровенных, огромных и страшных парня. Они окружили ее, как стая гиен окружает лань. Низа затрепетала от ужаса. Это было слишком. Они подходили все ближе и ближе. Они курили и пили алкоголь и осматривали ее поглощающими взорами одновременно. Хотя она не видела их лиц и глаз, но чувствовала это. Ничего хорошего эта встреча не предвещала. Низа оглядывалась - эти трое были везде - впереди, сбоку и за спиной. А она не знала ни одного приема, которым можно было хоть сделать попытку защитить себя. Сквозь туман, заполонивший ее сознание в результате поглощения напитка смердов, пробивалась черными щупальцами паника. На бога она не уповала и не молилась про себя (а ведь даже новообретенные тупые, если у них поклонение богу вошло в привычку, в критической ситуации бессознательно берутся за крестик) - ее этому не приучили, да она даже не догадывалась, как сильно можно верить в бога. Да, в ее жизни были трудности и ещё какие, но она не пришла через них к вере, ни к слепой, ни к обычной. Ее сердце было предназначено для другого, ибо нельзя одновременно любить человека и верить в церковь, одно запрещено другим.
 
- Эй, девчонка, пошли с нами, повеселимся! - крикнул один из них, что стоял ближе всех и впереди.
  Другой сказал сонно:

- От неё ну совсем ветхо пахнет, прям вонючка! Уфф, гадость! Рвать от нее охота. Рвал бы.

  Третий из быков заметил, искренне поражаясь (он стоял спиной к фонарю, а на Низу падал свет от этого фонаря, поэтому он видел хорошо все ее лицо и фигуру):

- Да вы посмотрите, какая уродина! Такую предложат без пинты – не-а! Ох и мымра! Не девка, а чучело.
 
  Все это они сказали почти одновременно. Низа была не в состоянии понять их слова. Вдруг хулиганы перешли к действиям. На том прелюдия и кончилась. Один из них, тот, что стоял сзади, сделал движение ногой - он хотел толкнуть бедную девушку. Сам он при этом чуть не упал. Но в лодыжку его вонзилась поражающей молнией стрела, которая была намного быстрее, чем его нога. Он упал-таки, схватился за икру и заорал. Квартал был очень пустой и нелюдимый. Это сыграло на руку Кандису. Но он всё-таки подлетел к парню и ударил его по голове тупым концом заранее высунутого меча. Тот замолчал. Хулигана покинуло сознание. Один ноль в пользу рыцарей. Два остальных джентльмена стояли молча и смотрели на происходящее. От избытка паров они даже не подумали сдвинуться с места. Белая Птица мастерски, но немного напоказ перевернул в одной руке меч и двинулся на них. Девушка стала из инстинкта постепенно отходить за его спину. Она, конечно, знала, кто это такой, черная смола пока еще не вычеркнуло имя героя из ее памяти, но все равно немного побаивалась его длинных крыльев (про них и говорили, что они громадных размеров, но реальность была даже красочней молвы), устрашающего вида и оружия, будто взятого из прошедших веков. Были бы у неё силы, она бы даже вскрикнула. Кандис хлопнул другого парня тыльной стороной меча по виску, снова перекрутив его, и тот тоже упал. Другой чуть осмелел и стал убегать от Кандиса. Правда, в сторону тупика. Кандису понадобилось целых десять секунд, чтобы прижать его к стенке, приставить меч к его горлу и свободной рукой нажать на висок в нужной точке. Хулиган был повержен. Все это совсем не затратило нескончаемые силы Белой Птицы. Даже его утренняя зарядка эффективней. Ему почти совсем не пришлось двигаться, разве что побегать за последним. Затем после трудов он подошёл к телефонной будке и, следя, чтобы Низа не ушла или не убежала, набрал полицейский номер. Гудок, как всегда, был очень долог, но наконец, Кандис услышал в трубке жирный, сочный голос.


- Это полицейский участок номер один шесть четыре ноль семь пять девять четыре два. Что вас беспокоит? - спросил лениво и с одышкой он.
- Меня ничего не беспокоит, кроме того, что рядом со мной сейчас валяются трое хулиганов, что пытались издеваться над девушкой. Приезжайте и заберите их на покой, а то им что-то неймется. Это Белая Птица, - голос его был изменён. Он стал грубым и железным.
- Что! - скинулся толстяк на другом конце провода, - Вы Белая Птица! Никуда не уходите! Мы сейчас будем! Где вы?
- У мусорных баков в тупике улицы Сквер дворцов.
- Подождите нас!
 - Ещё чего! У меня дела! Ужин стынет! - сказал резко Кандис и бросил трубку.
 
  После этого многообещающего телефонного разговора он ...

  Девушка прижалась к нему всем телом и головой и даже не закричала. Страх высоты, страх смерти сковывал горло. Возможно, она вообще не понимала, что происходит.
Никем не замеченный, он приземлился на крышу и грубо поставил девушку. Затем заставил спуститься ее по хрупкой лестнице. Девушка молчала, взбудораженно, непонимающе, испуганно глядя на Белую Птицу и передергиваясь и шатаясь, обхватывая себя руками и мыча что-то нечленораздельное под нос. Он же с презрительным выражением на красивом страстном лице, с поджатыми губами тоже не говорил ни слова, а только дергал своего бедного ни в чем не повинного врага в ту или другую сторону.

- Я хочу, чтобы ты знала, за что умираешь. Ты совершила в жизни такие дела, что я делаю тебе сейчас милость, а не наказываю. Мафия должна исчезнуть с лица земли. Вы творите зло. Вы нелюди. Да свершится же сейчас суд над твоей душой! Твой кроткий вид обманет любого, но не меня. Я знаю, какие мысли роются в твоём порочном сердце.
- Пожалуйста, не надо, - только это она и произносила. И даже эти нетрудные слова она выдавила из себя под страхом казни. Казалось, она сейчас заснёт. Глаза ее были как у оленёнка - напуганные и печальные, полные влаги.


Глава четвертая. Как жить с героем
  Он развязал ей руки и посадил на шатающийся стульчик, других сидений, как мы уже упоминали, в комнате не было. Девушка заплакала от переживаний, горя и радости. Наверное, ее слезы не много стоят. У неё были длинные пепельные волосы, заплетенные в косу. В чистом состоянии они, может быть, и смотрели шелковыми и золотистыми, но сейчас их запущенный вид не поддавался описанию. Лицо тоже было грязное и испачканное, бледное и затравленное. Она выглядела несколько младше Кандиса, но ведь все женщины похожи на детей и внешностью и характером. Нельзя было с вероятием определить, красива она или нет, но с первого взгляда казалось, что она дурнушка. Кандис вскипятил чайничек и налил ей ромашкового чаю. Ее пальцы дрожали, когда она принимала маленькую скользкую чашку. Она даже не посмотрела на него в этот момент и уж, кончено, не поблагодарила, она вообще не понимала, что происходит, не знала, где она и сколько людей рядом с ней и кто хотел ее убить. Она смотрела только на свои колени и согнулась в три погибели. Кандис постоял рядом с ней, обдумывая, что будет предпринимать дальше, а затем забрал у неё почти полную чашку - она, видимо, не хотела пить - и поднял за плечи. При его касании она вздрогнула, как будто дотронулась до чего-то горячего. Он отвёл ее в ванну, если можно так назвать каморку с душем, и стал снимать одежду.
  Она будет моей, сказал он себе. А раз так, к чему предосудительность? Кандис очень эмоционален. Он легко и быстро переходит от ненависти к любви, от одного желания к другому. Некоторое время назад он хотел ее убить и занёс над ней нож, теперь же он понял, что обожает ее, эту девушку, именно в ту минуту, когда орудие воткнулось в дерево, свершилась эта метаморфоза желаний. За что же он ее любил? За то, что он был одиноким, а она была единственной девушкой, попавшей в его руки. За ее поведение и нежность, и хрупкость. И, наконец, несмотря на сальные, запутанные, скрывающие лицо, волосы, слой пыли и грязи на лице, пленку липкого пота, мерзостную одежду и отбивающий всякое желание с ней связаться запах, он разглядел в ней истинную, добрую красоту, потому что видел ее глаза. Глаза все говорят о человеке. Ее серые глаза были испуганные, раненные, как и душа ее, трусливые, простуженные, слезящиеся, не понимающие, мутные, но добрые и светлые, тёплые и мягкие. И надо же было оправдать свою апатию, не давшую ему убить ее?
  Без него бы она вряд ли сама разделась бы, так как она была в шоковом состоянии. Но как только пальто было снято, и его пальцы уже коснулись ее кожи, она очнулась и закричала, активно махая слабыми тонкими руками, яростно отбиваясь. Кандису это не причиняло не малейшей боли, не малейшего неудобства, но он все же отошёл от неё, боясь вызвать у неё новый приступ паники. Девушка села на колени и прижалась к углу, как мышь, на которую напала кошка. Он не знал хорошо ее имени, ее семьи, ее жизни, да и то, что он знал, говорило не в ее пользу. Тогда Кандис, решивший больше не делать попытки приблизиться к ней, сказал тихо, ласково и спокойно:

- Вот душ, если хочешь, помойся, мыло, масло для волос тут. Полотенце. Одежду пока возьми мою, вот, лежит тут, в углу. Что ещё? Еда на плите. Я ухожу, - он подчеркнул эти слова, - вернусь через два часа. Кстати, расческа тоже есть, здесь. Нет, ещё я скоро принесу белье.
Почему через два часа? Именно за этот срок у неё высохнет голова, если она вздумает ее помыть. А Кандис хотел увидеть ее в новом свете, сразу оценить все детали ее внешности.
Единственный раз в жизни Кандис собственноручно совершил грабеж. Надо было действовать быстро, потому что скоро еа белья не будет! Он проник в дом пани Мюллер, залез в ее спальню и из шкафа изъял чистое белье подходящего или неподходящего размера, затем проделал ту же операцию со шкафами ее служанок и набрал несколько пар белья различных размеров.
   Вернулся, положил белье на самую чистую тряпку, что нашёл, и снова ушёл. В ванне лилась вода.
   Когда он вернулся второй раз, он застал следующую картину. Девушка то наклонялась на корточки, то поднималась, убирая осколки разбитой тарелки. Он вошёл тихо, даже скрипучая дверь не заскрипела. Когда она заметила его, стояла. Затем быстро с испугом повернулась к нему лицом, чтобы увидеть опасность. И он замер.
Сначала казалось, что это не та девушка, а какая-то другая, проникшая в его защищённую крепость. Но глаза ведь остались прежними. Все в ней изменилось - от макушки до стоп. Начать с головы, она ее всё-таки хорошенько вымыла, и теперь волосы лились и переливались золотым, серым и коричневым, как шёлк и бархат, блестели в свете лампы и ложились прямыми прядями на ее грудь. Лицо было бледным, но на щеках красовался румянец после горячей воды. Кода нежная и чистая, ни одной морщинки. Фигура совсем хрупкая, детская, почти прозрачная, угловатая, казалось, дотронься до неё пальцем, и она рассыпется в пыль. Она надела чёрную кофту, подчеркивающую ее узкую талию, и серые его штаны, свободно облегающие длинные, тонкие ноги. У неё был маленький полуоткрытый рот с тонкими треснувшими искусанными губами и маленькие уши, выражение лица было удивленным и напряженным.
Как только увидела Кандиса, она задрожала всем телом, и выронила осколок из рук. Молча ждала, за последует за его приходом. Кандис, хорошенько разглядев ее, сделал шаг вперёд.она наклонила голову и закрыла ее руками,отшатнулась в ужасе.
Пожалуйста, не надо! - зашептала она.
Он же тем временем наклонился и принялся собирать осколки. Прошло несколько секунд, по истечении которых девушка сквозь пальцы взглянула на Кандиса. Увидав, что он не собирается причинять ей вреда, она немного расслабилась и медленно опустила руки, не подходя однако близко к нему.
Простите меня, пожалуйста, - выдавила она из себя.
За что? - он недоуменно посмотрел на неё, заканчивая выбрасывать осколки.
Она взглядом указала вниз, и он понял.
Ах, это! Пустяки. Я сам так люблю делать - разбрасываться тарелками, - пояснил он.
Она чуть-чуть улыбнулась и от этого стала ещё красивей. Кандис поднялся.
Как тебя зовут?
Девушка пораздумывала, словно что-то вспоминая и затем сказала разборчиво:
  Кандиса вдруг озарило.
- Ты что же, того… смолы наглоталась?
Низа уставилась на него.
- Понятно, - вздохнул Кандис.
Меня зовут Низа.
Божественное имя, - сразу же сказал Кандис скорее для себя, чем для своего собеседника.
Затем Он назвал себя ( Низа сказала: Белая Птица, и он кивнул), хоть она и не спрашивала из боязни, и протянул ей руку. Она недоуменно воззрилась на нее и не шелохнулась. Тогда он потянулся и взял ее руку. Низа немного отшатнулась. Ее ладонь оказалась горячей и поцарапалась о его шершавую от каждодневных тренировок руку.
И не говори вы, я ведь ненамного старше тебя, да? - он хотел узнать ее возраст, но она сказала только:
Наверное.
Наступила неловкая пауза. Кандис все ещё не мог оторвать от ее лица зачарованного взгляда, она же смотрела на пол. Наконец он воскликнул:
Может, ты хочешь отдохнуть? - и показал жестом на койку.
Но она не шелохнулась. Начал проявляться характер.
Зачем вы хотели меня убить? Наконец сказала она тихо и горько.
Кандис ничего не ответил.
Низа слегка кивнула для самой себя и быстро направилась к двери. Он тут же догнал ее и схватил за руку, но она вырвалась и так посмотрела на него, что он больше делал попыток войти с ней в контакт, а только устремился за ней уже по улице. Ее волосы развевались как дым, ноги быстро шагали. Занималось ранее утро. Заря тускло горела на востоке, среди домов и шпилей.
И куда ты пойдёшь? К ним? - крикнул Кадис с тревогой. Он боялся ее потерять. Низа не отвечала.
Ты не должна к ним идти, это теперь не твой дом.
Низа вдруг остановилась.
Вы хотели уничтожить меня, а теперь не отпускаете, так чего же вы от меня хотите? Почему вы разговариваете со мной, как будто мы много лет знакомы? - и вдруг ее осенило, - Вы боитесь, что я раскрою ваш секрет? О, я никому не скажу, обещаю! - с мольбой затянула она.
Кандису пришла в голову хорошая, спасительная мысль, и он сказал с хорошо сыгранной жесткостью:
Нет, я тебе не верю. Будешь жить у меня, пока я не придумаю, что с тобою делать. Ступай в дом. Ну, быстро! - приказал он холодным голосом.
  Низа взглянула в его глаза, надеясь увидеть в них хоть проблеск тепла и надежды, но было очень темно, и она не очень хорошо разбиралась в глазах и людях, поэтому она увидела в его желтых глазах только жестокость и угрозу. Так ей показалось. На самом деле Кандис смотрел на неё с любовью и нежностью, но он и сам постарался придать себе грозный важный вид. Низа без лишних разговоров (человеку в полном отчаянии уже не хочется просить о милости), без всяких слов поплелась к лагуне, падая в ад, теперь уже не только его, а их. Каждый шаг давался ей с трудом, будто ноги были набиты железом. Чем ближе она подходила к дому, тем медленнее и ещё больше, если только это возможно, неуверенней становился ее шаг. Слезы горечи и обиды заволокли ей зеницы. Ей было страшно, грустно и одиноко. Не было на свете человека, готового спасти ее, это она хорошо знала, это вообще единственная вещь, что она знала. Но даже в этом она ошибалась. И этим человеком был ее устрашитель, притеснитель, её насильник, Кандис. Наконец она вошла в дом. Было уже довольно поздно, и Кандис решил, что пора ложиться. Только вот разместиться вдвоём было сложнее, чем ему одному на одной кровати. Поэтому ему пришлось лечь на холодном жестком полу, а она устроилась на не очень комфортабельной койке, где он проводил свои бессонные ночи.   Кандис выключил свет. Прошло несколько минут. Он напряжённо прислушивался и уловил тихие сдавленные, но горькие рыдания. Он не смог вынести этого звука и переместился к Низе в логовище. Девушка лежала лицом к стене, прислонившись к ней лбом, согнув колени, сжавшись в зародышевой позе, и снова плакала, так сказать, исподтишка. Когда она услыхала, что он рядом, вся сжалась ещё больше, но плакать не перестала. Это было ее основное занятие. Она упивалась слезами. Кандис ещё не видел человека, у которого были такие запасы влаги в организме. Он аккуратно укрыл ее одеялом, забыв, что исполняет роль ее палача, и, подождав немного, вспомнив это, заявил:
Ты мне мешаешь спать, еси не прекратишь плакать, отправишься на пол. А таких жирных тараканов, как здесь, тебе ещё не приходилось видеть.
Низа зарыдала в два раза сильней. Он совершил промах, пытаясь ее успокоить. У него нарывалось сердце, обливалось кровью, болело, скрипело, просило прекратить это. Если бы она знала, какие пытки она ему причиняет! Он долго сидел, положа руку на ее бочок, укрытый тканью одеяла, и ждал. Наконец Низа зевнула - Кандис готов был смотреть, как она это делает вечно - и постепенно заснула. Сон ее, должно быть, был крепкий, как всякий сон после излитых переживаний. Он вернулся на своё место, но не так и не смог погрузиться в сон. И это тоже было нормально, ведь он за один день стал влюблённым, а влюблённые никогда не спят.

Прошло несколько дней. Кандис, казалось, совершенно забыл о своей мести. Он был увлечён Низой, как только может быть увлечён молодой мужчина девушкой. Низа вовсе не замечала его тёплых милых взглядов, его жестов, его мягкого кошачьего тембра голоса, обычно жесткого и львиного. То ли она была не очень наблюдательна, то ли погрязла в своём горе, как устрица в раковине, то ли просто замечала, но не хотела признаваться себе, что смогла привлечь внимание Белой Птицы, уже с хорошей стороны. Последнее даже предпочтительней, потому что какими бы природными задатками внимательности не обладала женщина и как бы она не была удручена или наоборот счастлива, она всегда заметит, что за ней пытаются ухаживать, потому что она сама всю жизнь ищет этих взглядов, слов и жестов. Однажды она слегка - свовсем ничтожно - споткнулась о камешек, и Кандис пришёл в исступление: мало того, что придержал так, что чуть не поднял с земли, так ещё и напал на неё с потоком укоризненных замечаний. Он любил её. Она же об этом еле еле догадывалась. Ей это казалось странным - его поведение. С одной стороны жёсткость и жестокость, с другой - ласка и забота. Что бы это могло значить? Она не находила ответа на сей животрепещущий вопрос. Один раз ей приснился жуткий кошмар из старой жизни, и она проснулась в лихорадочном посту и с ужасом в глазах. Кандис тоже мгновенно проснулся - у него очень чуткий слух, такой, как нюх у собаки. Безо всяких слов и объяснений он оказался у неё на кровати и лёг рядом с ней, крепко-накрепко обняв, так, что ей стало душно и немного больно в боку.
У меня никогда ещё не было женщины в постели, - всего-то и сказал он, скорее, самому себе, чем Низе. Низа молчала и ничего не могла сделать против его силы и настойчивости, только кряхтела и вошкалась, устраиваясь с новым соседом поудобнее, против воли. Зато психологический эффект от плохого сна как рукою сняло, и она тут же о нем забыла. Он любил смотреть, когда они кушали, на свою руку и ее и сравнивать их. У неё была такая тонкая, белая, безволосая рука, что ему хотелось изменить свою могучую, испещрённую венами руку.
И вот наступил тот день, когда он не смог удержать себя. Низа почти бессознательно с чисто женским интересом взглянула на улице во время прогулки на какого-то молодого и симпатичного парня, и сердце Кандиса перекосилось и почернело от боли и ревности. Он сжал ее руку, так, что она вскрикнула и удивленно посмотрела на него - или лучше сказать, с хорошо разыгранным удивлением - и потащил со скоростью своего полёта домой. Дома развернулась следующая драматическая сцена. Он резко захлопнул дверь, которая при этом издала душераздирающий стон, способный смягчить любого, кроме самого Кандиса, и с силой оттолкнул девушку от себя, что при этом чуть не упала. Буря в его душе, вызванная одним-единственным взглядом, ещё не улеглась, зато, сдерживаемая при людях, здесь достигла своего апогея. Он превратился в разъярённого бульдога. Снял линзы и накладные черты лица и бросил их на стол. Некоторые предметы пострадали и упали на пол.
Что это было? - сказал он таким угрожающим и гневным тоном, что лучше бы закричал во всю глотку.
О чем вы? - прошептала испуганная до смерти Низа.
Не называй меня вы, - взвился Кандис, все так же не меняя тона, - Не раздражай меня, - продолжал он, - Иначе хуже будет, - это было заключение сей маленькой, но страстной речи.
С каждым своим раздельным отчеканенным огненным словом он подходил все ближе и ближе к своей жертве и предмету своих мечт и желаний, а она не двигалась, следя за ним расширенными от ужаса глазами, боясь ещё больше рассердить его. Вслед за тем, как он подошёл к ней вплотную, он, схватись за ее голову так, что она не могла двигаться, впился в ее рот губами и запечатлел на них самый властный, яркий и запоминающийся поцелуй, на который был способен. Это видимо и означало ‘ хуже ‘. Осенённый новыми впечатлениями, он ослабил хватку, и Низа вырвалась и ударила его по лицу, скорее ради сохранения достоинства, чем из сильных ненавистнических чувств. Кандис не шелохнулся от этого слабого удара, даже не повернул голову, как надо было. Затем он развернулся и с быстротой молнии вышел, прикрыв за собой дверь.
Он вернулся через час. Уже осмысливший происходящее, охлажденный, как рыба, спокойный, счастливый. Низа сидела на кровати и напряжённо думала, о чем, можно догадаться. При его появлении она уже не вставала, привыкнув к тому, что он не собирается над ней издеваться или ее бить. Она не посмотрела на Кандиса, занятая своими руками. Он сел рядом с ней. Низа не отодвинулась. Посчитала, что уже не до неловкостей.
Я расскажу тебе все с самого начала, - сказал он негромко.
Он мечтал сделать из меня короля бандитов, преступного мира, но однажды я упал с обрыва и потерял чувствительность обеих ног, с тех пор я не могу ходить. Это был большой удар для дяди. Мало того, что он меня уже успел немалому научить, так ещё и привязался ко мне. Это случилось, когда мне было десять лет, и он не решился со схемной расстаться. Он видел во мне этого короля - только во мне и ни в ком другом. Поэтому он долго думал, как меня исцелить - он ведь был очень разносторонними, почти гениальным ученым. Но все его попытки заканчивались неудачей. Каким бы он не был талантливым, он не мог бороться против рока. Тогда ему пришла в голову мысль: да, пусть я не могу ходить, но тогда может, я смогу передвигаться иным способом? И он придумал мне крылья. Он долго и старательно спроектировал их, доставал материалы, убивал птиц и изучал строение их летательного аппарата. Он разрезал мне спину и прикрепил крылья к нервным окончаниям, так, что я мог ими двигать в любые стороны. Затем он научил меня пользоваться ими и продолжал обучать меня различным приемам борьбы. Месть была философией всей его жизни. А потом, когда мне было семнадцать, я убежал из его дома, с той целью,чтобы выявить собственные новые методы боя, потому что все приемы, какие есть на свете, он знает, но те, которые ещё не придуманы - нет, о них он не догадывается. Я решил, что придумаю свои приемы. Для этого мне надо было набраться опыта. Я бы не смог убить его тогда. Даже не смог бы сделать так, что он меня не заметил бы. я был неуклюжим щенком, хоть и прекрасно вымуштрованным, а он учителем, бульдогом. Но я верю, что однажды превзойду его.
Но тогда объясни, как же ты ходишь? - спросила озадаченная Низа.
А вот так, - Кандис усмехнулся и показал свои ноги, отдернув полог юбки. Его ноги были так близко к земле, что, казалось, они ее касаются, но приглядевшись внимательней, Низа увидела,что они не стоят на ней.
А теперь посмотри сюда.
Он повернулся к ней спиной и снял кофту, полностью оголив ее. Из под кожи его вылезали два белых крыла, точнее, их малые части, умещающиеся под одеждой, делающие такие короткие и быстрые движения, что глаз не мог их уловить.
Как же это возможно? - промолвила девушка.
Привычка,он меня научил ещё давным-давно.
А тебе было плохо в его доме? Почему ты сбежал?
Сначала я ничего не понимал, что творится вокруг меня. Потом по его увещеваниям и настою стал восторгаться преступной жизнью, но через некоторое время, когда я упал, мне показалось, что это кара божья, что я занимаюсь не своим делом. С тех пор я и стал лелеять мечту о побеге и мести. Я хотел остановить его. Может быть, путём убийства, может, путём наставления на путь верный.
Странный вопрос, - раздраженно сказал Кандис, в душе считая, что этот вопрос главный в его жизни. А ты любишь бога? Который заботиться о тебе? И который сделал тебя таким, каков ты есть? Я благодарен ему за мои умения, за то, что кормил и привечал меня, но в то же время нас что-то отдаляет очень сильно. Он совсем другой, не такой, как я, хоть мы и похожи. А я не могу нормально общаться с человеком, если он меня в чём-то не устраивает. Это плохо и причиняет неудобства, но я не могу. Может ты заметила, что у меня нет друзей, хотя я в мире уже два года. Терпеть не могу иных людей, хотя служу на благо человечества. Любишь дом, который злостно и хитро не отпускает тебя и в котором ты счастливо, но иногда мечтая о чём-то другом, живешь? Да, я люблю его. Но он меня и раздражает. Он был для меня семьей. И я ненавижу его за то, что он разрушил эту идиллию.

Извини. Так что вы хотели сказать? Не вы, а ты. В общем, это дело понятное. Я молодой, как мне кажется, парень, ты красивая юная девушка. Так почему бы нам... Понимаешь, я... как бы это сказать... я тебя хочу держат бы себя каждый день, каждую секунду. Я без тебя скоро и охотиться не смогу. Он облизал губы. Так может у нас получится семья... Знаешь, я чернь люблю детишек. Как-то... на одного малыша днём напали хулиганы мальчишки. Я как-то выбирался и днём с крыльями. Ну, увидел это и приземлился сзади них. Они как услышали шорох крыльев и увидели выражение лица того мальчика, сразу обернулись и убежали, поняли, что совершают зло. вместо цветочка я ему подарил ножик. вых.... ебя губит слава.Н Отто объяснение в любви был жестоко прервано низеньким пухлым человеком тридцати лет с каштановыми короткими волосами и бритым очкастым курсовым лицом.
Низа? Это ты? По тебе все скучают.Зачем говорить неправду.
И вот что Кандис увидал: Низа гуляет вместе с клерком из дома мафиози. Он уже видел его там, в доме, двже знает, как его зовут - Феодор. Тоже, получается, злодей, раз работает на них. Странное имя, не то что у Кандиса!
Низа, я хочу сказать тебе нечто очень важное.
Мне тоже понравился завтрак.
Кандис недолго смеялся над этой шуткой Низа, он вообще не знал, что она умеет шутить. Он открывал в ней все больше новых талантов. Затем закалил губу. Момент настал. К тому же он хотел, чтобы Низа согласилась на предложение, видя его уродливого.
Ты хочешь знать, что я ем, что ношу под одеждой, как дышу, какие вижу сны. Ты видишь мир черно белым. Если зло - то зло все, что его окружает. Но я тоже была в том доме - так убей таки и меня.
Где ты была? - спросил он все же строго и с недюжинной затаенной злобой, уже порывавшейся наружу.
Где я была? - переспросила Низа, пытаясь выиграть время. Она уже поняла, что ничего хорошо ждать сейчас не приходится. Гуляла вдоль реки по набережной. Кандис медленно поднялся и подошёл к ней вплотную. Она услышала неприятный запах спиртного, исходящий из его рта. Он не шатался, но по его рукам было видно, что он сильно пьяный. Так Низе по крайне мере показалось с первого взгляда. Следующая секунда была для неё самой ужасной за всю жизнь. Кандис размахнулся и с силой ударил ее по щеке, так, что она упала в угол. Из глаз Низы ручьём полились слезы. Лицо горело от стыда, боли и обиды. Кроме того, она ударилась головой о стену. Ничего не видя и не слыша, она, пошатываясь, неловко встала и бросилась к двери, но Кандис удержал ее и рванул на себя.
Куда пошла?! - прорычал он при этом.
Отпусти, Кандис, не надо! - закричала бедная девушка, напрасно прикладывая все свои жалкие силёнки на то, чтобы вырваться из его железных рук. Кандиса это не тронуло совсем.
Да что ты? - возопил сказал в свою очередь он ее мучитель и повёл ее в комнату, где бросил на пол, как мешок с картошкой. Низа кричала, вертелась, обливалась слезами страха, Кандис же молчал и только действовал. И он ещё раз ее ударил. Его любовь превратилась в жгучее, ослепляющее сознание и разум чувство, но не в ненависть. Он страшно бешено ревновал ее, то есть любил, а не ненавидел.
Ну ладно, - сказал Кандис с легкой улыбкой, впрочем очень про себя расстроясь. Он ее отпустил, но придумал вскоре, что будет следить за ней в своём костюме. это его успокоило, но осадок остался.
Кандис, - произнесла она заискивающе, - а можно я сама погуляю?
Сама? - переспросил он, - Зачем это?
Ну просто... этого Цербера так просто не проведёшь - Хочу погулять в одиночестве, чтобы потом было радостно гулять с тобою. Хорошо получилось соврать.
Кандис очень долго и напряжённо думал.
Кандис все это видел и, насладившись необыкновенным зрелищем, быстро с горя возвратился домой. Там он напился и оставшееся время до прихода своей девушки, которая постепенно переходит к другому, жутко страдал во всю силу своего большого молодого сердца и жал ее. Все равно он ее ждал.
Кандис стыдился себя - он стал использовать боевой костюм в личных целях. Но снова не захотел ничего менять.

Она так жаждала потерять сознание, умереть прямо и именно в эти минуты! Но этого не случилось. Но по крайней мере злость Кандиса немного истощилась и истрепалась, и он, оставив ее на корчиться полу, отошёл к ящику, словно забыв про неё. Он оперся головой на ладонь и стал ковырять ногтями дерево. Напряжённо думал. Низа лежала и рыдала. Прошла буквально пара минут. Тогда Кандис с болью и глубоким раскаянием в глазах обернулся и подошёл к ней. Постояв над ней несколько мгновений, созерцая картину ощипанный аллигатор, он упал на колени, головой почти касаясь пола, и обхватил ее руками, тоже залился горючими слезами.
О боже, прости меня, мышонок, прости, девочка моя! - приговаривал он, нежно и крепко обнимая ее за все по очерёдности части тела.
Низа не отбивалась от него, хотя чувствовала к нему жгучую ненависть. У неё случился такой шок, что она рада была любой поддержке, любой ласке и помощи. Он без остановки почти и без выражения шептал эти слова. Когда он устал от такого положения на полу, он отнёс свою девушку на койку и аккуратно положил, как некую драгоценность, трансформировавшуюся из мешка картошки. Низа ещё долго плакала, затем всхлипывала и наконец уснула, как у неё было в привычке. Прошла тревожная и тяжелая для Кандиса ночь. Он отправился на охоту, чтобы вышли наружу с потом все чувства. Вернулся. Низа уже не спала. Она сидела на кровати, поджав ноги. Ничего не делала. Смотрела на пол и слегка и косо на него. Кандис сел рядом, но в отдалении. Низа не двинулась, притворяясь, что не боится его и не чувствует к нему презрения. Сглотнул. Втянул носом воздух и выдохнул. И начал тяжелый, серьезный разговор:
Низа... мне нечего сказать.
Да ничего и не надо, Кандис, проговорила Низа обычным мягким голосом, - я тебя прощаю. Ты ведь напился алкоголя, сделал то, что никогда бы не сделал.
Кандис во все глаза посмотрел на нее. Он удивился, но Он с первой секунды ее ответа понял, что она затеяла. Ведь у него были хорошие мозги, он обладал пронизывающим быстрым умом. Игра ее называлась якобы всепрощение но при этом необыкновенное поведение, сильно давящее на жалость. Низа, оказывается, решила помучить его. Хорошая месть. Ничего она не простила и не собиралась прощать. Она только делала вид. Этот его изучающий, бродящий при этом в мыслях взгляд продолжался долго. Наконец он, возвращаясь в реальность, сказал, медленно поворачивая головой:
нет, Я не могу опохмелеть, не могу стать пьяным, не могу забыться. Тебе показалось, что я пьяный? Это неправда. Это я так пил, в надежде, что получится.
Как же так? Все мужчины и даже женщины поддаются его влиянию.
Кандис по велению собственных тараканов не использовал в бое пистолетов и револьверов, у него в ход шли лишь копья, стрелы, мечи и кинжалы. У него были старинные методы борьбы.
Его недостатки делают его идеальным.
Хочешь, я уберусь?
Да пожалуйста.
Низа не рассчитывала на такой ответ.
Ну, наигралась?
Низа сразу прекратила играть.
Сон с ангелами и правителем
А ты думал, я смогу тебя когда-то простить?! Все! Я ухожу к нему. Тебе понятно?
Сядь.
Но любила ли Кандиса сама Низа? Низа была таким человеком, который живет чувствами, поэтому трудно сказать, что да, любила или нет, ничего к нему не испытывала. Женщина вообще не должна очень сильно любить, это кончается плохо для неё. В этом дуэте, очевидно, был более любвеобилен парень, то есть Кандис. Он терял голову от любви, что с ним никогда раньше не случалось. Заря вошла в его смутную и темную жизнь. Начался новый период, как часто это бывает, когда в наше бытие вмешивается бог любви. Низа находила Кандиса довольно красивым, даже слишком увлекалась его внешностью, ей очень льстило его внимание, она всегда мечтала оказаться в объятиях родного человека, поэтому он был ей более чем приятен. Но от такой привязанности до настоящей любви большой шаг через пропасть. Кандис мог ревновать ее к чайнику. Он сам себя мучал, но ничего с собой поделать не мог. Он не мог отпустить ее одну погулять, не мог насмотреться на неё, не мог любить ее меньше, чем сам того от себя требовал. Казалось, все его бесстрастные, полные лязга мечей будни вылились в эту бесшабашную глубочайшую любовь. Он и был счастлив и страдал одновременно. Не спал многими долгими ночами. А днём чувствовал себя не то что не в своей тарелке, а как-то и возвышенно и подавлено, и свежо и тяжело. Он постоянно думал о Низе, а Низа думала о нем иногда. Сила его любви была такова, что постоянно калечила его. Он останется инвалидом после этого. Дни проходили за днями, а любовь эта странная, живая и сильная все не проходила, не оставляла его, не разжимала железных объятий, сковавших его сердце. Низа это чувствовала, и ее это немало смущало, но в то же время и согревало. Никто ещё никогда к ней, к этой бедной девочке, так не относился. Кандис прорвал ледяную оболочку вокруг неё, разрушил толстую почти непробиваемую стену. И все же он не смог до конца завоевать ее сердце. Возможно, если бы он любил её меньше, она полюбила бы его больше. Но пока на горизонте появился новый претендент на ее руку. Неказистый, маленький, худосочный, низенький клерк. Как так получилось, что она обратила на него внимание, когда рядом с ней был сам Белая Птица, красивый, мощный, умный герой, что отдавал ей всего себя? На то была воля богов.
Кандис сидел около порога, прислоняясь к стене и откинув голову. В руке его была испитая до половины бутылка алкоголя. Рядом валялась ещё одна. Он даже не посмотрел на робко и тихо, боящуюся его разбудить, входящую девушку. И он ударил ее по тому же месту снова и снова. он озверел. Бедный Кандис! Порой мы совершаем в жизни такие поступки, о которых будем так сильно жалеть. И особенно они печальны, если касаются других людей, людей, нам дорогих и нами любимых. И почти всегда они именно их и касаются. В этой нашей данной ситуации пожалейте этого парня, что обезумел от переживаний и страсти, потому что он был на пороге того, чтобы уничтожить вовсе предмет своей любви, но и порадуетесь за него, ибо он этого не совершил, ведь любовь его была так сильна, что посылала искры разума в его мозг, когда он был ослеплён яростью, и он не мог ослушаться ее. Любовь наша повелительница. Это наше все. Но главное, это единственное подлинное и долгое наше счастье. Она избавляет нас от необходимости совершать плохие и ненужные вещи. Она наш компас и путеводитель в запутанных дебрях жизни. Она величайшая сила на земле, способная толкать нас в неведомые бездны и удерживать нас на краю обрыва. Стремитесь же к вечной, неутолимой, прекрасной любви! Не забывайте о ней в трудах и заботах! И только любовь мужчины к женщине способна вывести нас из темноты, в которой каждый из нас пребывает, даже порой не замечая этого, от рождения до встречи, дать свет и возвести нас на пьедестал нерушимой памяти в веках. Не думайте о подвигах и путешествиях, не думайте даже, что родные вас спасут, и не думайте, избавления от тягот найдёте в труде и общении с друзьями. Нет и нет! Только любовь движет планетами. Только любовь звучит в наших сердцах, когда мы поем. И только любовь выводит из равновесия и восстанавливает его. Весь космос соткан из любви, чёрная материя - это кровь влюблённого, может даже разбитого сердца. Не противитесь же Вселенной и Богу.
Кандис отчаянно любил Низу. И он доказал это, побив ее, как собаку.

Они сидели за кривеньким своим маленьким столиком. Кандис распластал свои руки по всей его поверхности и откинулся на спинку стула. Он не смотрел на Низу, а был задумчив и тревожен. Низа же скоромно молчала и сидела потупившись. Прошло много времени, прежде чем Кандис медленно и четко выговорил:
Я тебя не отпущу, Низа, зря ты это затеяла.
Низа едко взорвалась:
Такое чувство, будто ты меня не любишь, а ненавидишь.
Канди сжал губы и покачал головой не в согласии и не в противности. Он был сильно раздражён. Низа боялась его. Она сама не могла понять, как вырвались у неё эти слова.
Значит, ты утверждаешь, что ты его любишь? - спросил он наконец спокойно.
Я просто.... я не...- запнулась девушка.
Ты мне просто скажи: любишь ты его или притворяешься? - Кандис наклонился к ней, подобрав ноги.
Ну я.... - она кашлянула, окончательно запутавшись в дебрях своей души, - я, понимаешь, я...
Да или нет? - настаивал он, не жалея ее.
Не говори так со мной! - возопила Низа и, закрыв лицо руками, принялась не очень горько плакать. Зачем эти вопросы, если ты сказал, что не пустишь меня? - говорила она сквозь слезы.
Да, - только и сказал Кандис в задумчивости, что являлось плохим признаком.
Что значит да? - она опустила руки ладони и воззрилась на него. Роли поменялись, - Это как понимать - не отпустишь? А я уйду и все! - она развела руками.
Кандис потрогал языком зубы и покачал головой с тем же значением, что и в прошлый раз.
А если не получиться уйти, то повешусь! - вскричала девушка, доведённая его тоном и жестами до отчаяния.
Кандис вдруг, пыхтя, как бык, молниеносным движением так опрокинул стол, что он полетел в другой угол комнаты. У Низы в ушах зазвенело от грохота разбивающейся посуды. Его стул тоже перевернулся. Одно мгновение - и они уже стояли друг напротив друга.
Значит, чем жить со мной тебе лучше повеситься? - сказал тихо он, Ну хорошо. Я сейчас уйду, а ты сделай свой выбор.
Он отошёл, порылся в ящиках и достал из них толстую, крепкую, твёрдую пеневую веревку. Затем с холодным спокойствием сделал из неё прекрасную, чистую петлю и кинул своё изделие Низе, с ужасом и волнением следившей за этими его действиями, под ноги. Девушка расширенными, как у совы, глазками посмотрела на петлю и не смогла отвести от неё испуганный взгляд. Кандис же тем временем вышел, хлопнув дверью и крепко-накрепко закрыв ее. Низа постояла немного и зевнула. Ужас так странно в нашей жизни сменяется смертельной усталостью. Потом она прошептала:
Думаешь, я не смогу...
она очень хотела доказать ему, что сможет сделать то, о чем заявила. И она принялась за дело после того, как посидела на кровати и почитала книжку. Поднять стол и выбросить осколки посуды ей не пришло в голову. Завязала веревку вокруг провода лампочки, поставила стульчик и встала на него, держась за петлю. Постояла немного, накинув на шею пень. И откинула стульчик. Она ни за что бы этого не сделал, еси бы была одна во всем мире. Но был Кандис, и поэтому она была способна на многое. Ведь он поймает ее и остановит. Доказать кому то что-то - сколько подвигов в этих словах!
Ну что, наигралась?
Однажды светлой звездной над полями ночью Кандис взял Низу на руки, не спросив ее, хочет того она или нет, предчувствуя, что хочет, и полетел за город, где одни равнины и стогу сена, темная пшеница. Там они занимались следующей забавой, которую он придумал однажды в бессонницу: он взлетал высоко высоко вверх и разжимал руки, и Низа падала, и в нескольких метрах от земли он ее вновь подхватывал. Конечно, он сначала открыл эту тайну самой девушки, чтоб у неё не случился приступ, и попробовал бросить ее низко сначала от земли. Сначала особого веселья не было, кроме как у Кандиса, которого забавляло даже это странное действо. Но когда Низа поняла, что он не допустит, чтобы она разбилась, ей тоже стало смешно радостно и приятно. Потом они стали летать над спящими деревнями без огней, как в городе. Видели поздно возвращающихся пастухов со стадами, пьяниц и гуляк. Низа почти не открывала глаз, все жмурилась от страха высоты, все жалась в беспомощности к его груди. И пока они летели ей вдруг жутко захотелось поцеловать его, и она прижалась губами к его щеке - это не она, а ночь - но Кандис повернул голову и впился в ее рот губами до боли. Это у него называлось поцелуй.

Глава счастье

                Глава пятая. Обрезание крыльев.
Разговор зашёл о Низе. Признаться, в их устах это была благодатная почва для разговоров. Они то обсуждали ее недостатки, то злобно завидовали чёрной завистью ее достоинствам, то осмеивали прочие черты характера. Низа у них всех выходила полной всяческих пороков, впрочем, какими были они сами.
Кто-то из братьев сказал едко но с оттенком полного равнодушия:
Низа, эта истеричка, была и остаётся первоклассной овцой, если не сказать жёстче.
Кандис не мог этого вытерпеть и ринулся из своего убежища прямо на них. Он набросился сначала на того, кто говорил эти решающие поворотные слова.
Вдруг тот пьяный, что сидел в углу, подошёл к Кандису сзади и ударил его бутылкой по затылку. Бутылка была тяжеленькая, Кандис пошёл ко дну. Сознание его перестало работать, но это был ещё не конец. Худшее было впереди. Кандис упал, его связали, как может связать только мафия, запихнули в мешок и положили в карету, затем отвезли его на склад и выгрузились там сами. На складе бедный малый и очнулся.
Старший брат сказал:
- Давай, папа, уже побыстрей с этим кончим.
 Он так говорил не из душевной теплоты и милосердия к ближнему, ему не тягостно было на это смотреть. Ему был просто лень. Хотя Белая Птица был неоднозначным, необычным персонажем, он от него уже устал. Он вообще быстр уставал от всего на свете, и его постоянно одолевала скука, и он не знал, чем ее развеять. Папа же решил видимо растянуть этакое удовольствие, как калечение человека. Мафия мафией, а повадки у них были диете, чудовищные, звериные. Хотя даже у зверей нет привычки специально издеваться над ближним своим, хоть дабе он и приходится тебе врагом и чужаком. Папа особенно не любил уступать желанием сыновей. Он имел в виду только свою волю и свои чувства и решения и желания. Он не любил слушать кого-то. И сыновья не любили. Отсюда постоянные раздоры и конфликты в семье, от которых так часто болела голова у Низы. Но отказаться друг от друга они не могли, мафия цепляется за своих родичей, это у них итальянское. Заграничное. Сыновья смотрели на все это с гримасой отвращения, ужаса и любопытства. Самый младший почти истерично засмеялся, но быстро стих. Кто-то постоянно отводил глаза и смотрел в творогу. Это был средний брат. Отец увидал это и сказал другим сыновьям:
А ну ка поверните его сюда, заставьте его смотреть!
Услышав это, он стал сопротивляться и крутиться, но остальные были сильнее и силой раскрыли ему веки и держали под локти.
Вот так, ты же мужчина, сын! - добавил отец. Смеётся он что ли? Похоже нет, действительно так считает, что человек должен быть жестокосердным. Второй по снижению брат вдруг, хлопнув в ладоши несколько раз, вякнул:
Да, папа, сильней его режь! А то мало крови!
Тоже какой-то сумасшедший.
Отцу это хоть и понравился его притворный пыл, но он почему-то разозлился и оставил Кандиса на минуту в покое. Он подошёл к сыну, сунул ему в руки нож и толкнул к распростертому беспомощному Белой Птице. У того глаза на лоб поползли.
Хочешь, чтоб это сделал я? - еле слышно прошептал он.
Отец понял, что он говорит, по выражению его лица и движению губ. Кандис все ещё сильно стонал. Он властно кинул низко сидящей головой. Сын его попробовал продолжитьссемейное дело, но руки его дрожали и нож из них выпал Кандису на спину, погорячив ее.
Дома мы об этом поговорим, - хмуро пригрозил мафиози.
Да что вы возитесь с ним? - вяло крикнул, пытаясь быть громче Кандиса, старший.
Хладнокровный старший оказался рядом с Кандисом и наклонился к нему и принялся за работу.
Но тут он упал на спину, и его насквозь пронзила такая боль, что лучш вообще не жить, чем ее испытать, боль, не стоящая ни неба, ни пения птиц, ни утр, ни красивой девушки. Только, разве что, ради Низы можно ее перенести. Но он все же попытался бороться. Он резко перевернулся на бок и перенял нож у мафиози. Затем откатился на шаг от них всех. При этом у него оторвалось ослабленное последнее, ещё не до конца отрезанное крыло. Кандис уже не обращал на это внимания. К нему подошёл, не смотря на торчащий вперёд нож, мафиози, среагировавший всех быстрее, и наклонился, пытаясь его отобрать. Не получилось. Кандис думал отключить их всех от питания, но сам чуть не стал без сознания. Кандис вскинулся, бросив нож, и, оттолкнувшись одной рукой, и прижал руки к вискам мафиози. Он научился не мстить, а наказывать несправедливость. Мафиози упал без сознания. Впрочем, упал и Кандис.
Второй по возрастанию брат оказался злее всех: он активней всего держал среднего, не отрывал взгляд от зрелища, приводившего в восторг, стоял, как прикованный, ни разу не пошевелился. Он был ещё юн, но уже так жесток. Когда очередь дошла до него, он с благоговением, достойным священника, принимающего реликвию, принял окровавленный нож, строчившийся о крылья, и медленно подошёл к Кандису. И вдруг присел перед ним на корточки и поднял за волосы его голову с искаженным лицом. Все остальные с удивлением смотрели на это. Даже они не ожидали такой прыти и фанатизма.
- Смотри на меня! - воскликнул он, обращаясь к Белой Птице, - Запомни мое лицо! Я принесу тебе такую боль, какая сведёт тебя с ума!
Больше он ничего не счёл нужным сказать и приступил к делу. Он смаковал каждый отрезанный сантиметр Кандиса, как будто это были сочные помидоры. Это действо ему приносило подлинное удовольствие. Даже мафиози испугался, столкнувшись с таким злом, что он выращивает у себя дома уже столько лет.
Нет, я не могу больше бороться, - вертелось в мозгу у бедного Кандиса. И ещё одна мысль не отставала от него; за что? За что? Не за что, Кандис, а почему. Потому что в мире пока правит зло, потому что добрых и справедливых и жалких притесняют, потому что страдать для нас сейчас нормально, потому то мужчина должен почему-то страдать.
Кандис очнулся от жуткой превосходящей все разумные границы боли. У него медленно с упоением отрезали крылья.
После этого он сделал ещё одно усилие, спрятал меч и улетел домой. С трудом он преодолевал расстояние. Порой он почти падал на крыши. Каждое движение, каждый взмах крыльев приносили ему адские муки. Но он все вытерпел и вернулся домой.
 Кандис не сказал Низе, что вся заварушка произошла, собственно, чуть ли не из-за неё. Ведь не было бы тех слов, не было бы и драки. Но Низа ни в чем не виновата. К тому же даже если бы она присутствовала там, и ее бы начали бить, она бы тоже не была виновата, если бы Кандис вмешался. Мы не несём ответственности за поступки других. Если ты совершил это, то именно ты хотел совершить это, а не человек, которого ты любишь. Кандис никогда не признается Низе, что то были за слова.


Глава шестая. Дядя, милый дядя
Кандис. Хоть и рассмеялся тогда, все не выкарабкивался из своего горя. Как-то красным вечером они пошли - громко сказано Низа повезла его на берег реки, на их любимую набережную. Кандис замкнулся в молчании. Низа, хоть и не любила его, но не могла даже подумать о том, чтобы бросить его в эту минуту - коляска была отнюдь не самодвижущаяся. Надо было бы ему найти работёнку получше, чем синекура дворника. Даже он об этом теперь пожалел, только не высказывал это вслух. Он вообще не любил признавать свои ошибки. Он был крупным идеалистом. Крылья, их остатки, постепенно заживали, но все равно спина ещё очень сильно болела. Особенно болела, когда он вспоминала о том страшном моменте, когда все случилось. А такое бывало нередко. Все сны его бывали об этом, и он часто просыпался в горячем поту, с надломленной душой и ноющей спиной. Кандис теперь особенно боялся, что Низа уйдёт к другому. Он так сильно ощущал свою слабость и несамостоятельность. Втайне он надеялся, что ноги его вдруг по щелчку в один день станут ходячими. Но этого почему-то не произошло. Причины этого оставались втайне, хоть он и знал, что если даже дядюшка ему не помог в этом вопросе, то надеятся в сущности не на что. Ноги никогда больше не будут рабочими. Это надо было принять, как неприятную данность. Крылов больше не было, не было и героя, хотя он оставался жить в душе Кандиса. Поэтому город погрузился во тьму. Полиция недоумевала, что случилось. Склад тот был заброшенный и никому не нужный, особенно заброшенным было то место, куда он спрятал крылья. При всей своей экспрессивности и эмоциональности он был расчётливыми и вдумчивым. Он понимал, что если вдруг найдут крылья и если кто-то понял, что другого способа передвижения у него нет, будут искать новоявленного инвалида. Разбойники в первые дни сначала затихли, боясь неожиданного нового сильного удара, но потом вопияли духом и набросились на мирных жителей с удвоенной силой и бесстрашием, совершенно не завидным. Если и раньше Ираклион очень сильно подвергался нападениям грабителей и убийц, то сейчас он стал их оплотом и любимым городом. Кандис страдал оттого, что столько жертв появилось из-за его немощи. И ещё он больше невзлюбил дядю за то, что он не смог исцелить его недуг, а вместо этого приделал ему проклятые крылья. Кандис может и не хотел становится героем, а хотел жить нормальной жизнью, но с другой стороны, его к этому никто и не принуждал. Кроме совести и чести. И кроме, всё-таки, устремления выделиться из толпы. Какой он разносторонний и неоднозначный!
Крылья новые действительно выросли, как и предсказывал Асгард. Они были ничуть не хуже предыдущих, но что-то в них было не то, не новое, а именно не то. Они будто стали более тяжелыми, но не твёрдыми, будто поднабрали жирку и утратили былую эластичность и гибкость. Они теперь просто висели, а не горделиво и грациозно торчали, или лучше сказать, выходили из лопаток. И причина такого странного, губительного несоответствия крылась отнюдь не в том, что это был просто другой образчик крылов, такого же цвета, но немного другой структуры. Не бывает же двух одинаковых людей и снежинок. А крылась она в том, что у Кандиса теперь появились ноги, в смысле появилась долгожданная и потерянная давно способность и возможность ходить, прыгать и бегать, а потому сила его тела нынче и все его надежды приходилась именно на ноги. А раньше крылья были единственной его защитой, единственным способом мести и властвованиям над самим собой, они были крепкие, сильные и развитые. Если у вас вместо двух рук лишь одна, она вобрала в себя силу обеих рук. А сейчас его силы распределись и на два крыла и на две ноги, а силы остались прежними. Он раньше ходил крыльями, естественно они были тогда лучше чем нынче. Жаль!Но крыльями можно сделать с врагом гораздо больше, чем ножками, например, можно размахнуться ими и ударить остренькими концами. Хорошая царапина как меньшее из всех зол обеспечена. Или ещё можно с помощью крыльев взлететь вместе с ним и бросить его вниз, о последствиях и говорить не приходится. Крыльями можно быстро махать, причиняя неудобство его взору. В конце концов убегать на крыльях ветра быстрее, чем убегать по земле. Кандис все это знал и понимал. Он остро чувствовал все свои недостатки. Но что он мог поделать? Кто мог забрать обратно действенность его ног, чтоб появилась прежняя действенность крыльев? Пока он только раздумывает над этими тяжкими вопросами, и только в конце борьбы с Геррой примет решение.
Низа сказала восторженно:
Какой прекрасный закат!
Кандис фыркнул:
Ничего особенно!
Вы ведёте себя как старик! Заметила Низа. она при случае и желании старалась обращаться к нему на вы, что крайне раздражало ее приятеля.
Низа, я провёл чуть ли не всю жизнь на природе, и она у меня сидит у горла. И вообще вся эта жизнь меня... меня...
У Низы снова навернулись слезы на глазки. Она оставила коляску, подошла к Кандису с лицевой стороны и села на корточки.
Но как же так? Эта жизнь так прекрасна!
Не делай вид. Ты такой же пессимист, как я.
Низа наклонила голову.
Но я должна быть теперь другой. Я должна быть, - и она принялась перечислять: сильнее, восторженнее, умнее...
Прекрати, - вякнул Кандис строго, и продолжил, - Ты ничего такого делать не обязана и не должна меняться толко с того, что я теперь инвалид.
Низа хотела прервать его и сказать, что он вовсе не это означенное лицо. Ты вообще кто? Моя любовь. Вот и будь ею. Будь слабой, милой и хмурой, какой ты была всегда. Ты же женщина. Ненавижу, когда женщины делают независимый могучий вид. Это вам не к лицу. Это я должен быть нынче совершенно другим. Времена меняются. Надо приспосабливаться, а я не могу. Меня все тянет назад, к прошлому, которого нет и которое больше никогда не вернётся. Нет возврата, Низа.
Он закусил губу до крови, чтобы сдержаться и не заплакать или не взвыть. Низе нечего было ответить, она сама понимала, что новых крыльев ему не достать. Хотя... тут ей в голову пришла благая мысль. И она даже впервые назвала его по имени.
Кандис, а что если...
ну? Ненавижу, когда недосказывают.
У него было в последние дни ужасное настроение- легко понять, почему.
А может стоит вновь обратиться к твоему дядюшке?
Кандис во все очи воззрился на неё. У него было лицо удивленного тупого великана, которого людишки ударили долотом по затылку и которому это не принесло ни малейшего вреда.
Низа, он сказал это имя медленно и с ударением на последних буквах, - Ты чего? Ты сама понимаешь, что говоришь?
Низа встала и отвернулась от него со словами:
Ты такой резкий и противный, что я не буду с тобой говорить.
Она чуть не заплакала от нанесённой ей жестокой обиды.
Кандис смягчился. Во многом в этом ему помогло сознание, что без девушки он отсюда не уедет. А на помощь других людей он вообще не рассчитывал.
Ну ладно, извини... просто я не выношу этой мысли. Думаешь, я сам об этом не раздумывал? Только вот дядя не пойми где, и даже если бы он был рядом, я бы не позволил ему этого сделать. Чтобы мой злейший враг снова спас меня! Да лучше сгинуть! Вся моя жизнь была посвящена тому, чтобы отыскать его и отомстить.
Но ведь благодаря ему ты и стал таким великим, стал спасателем человечества!
Именно поэтому я его и ненавижу. Если я найду его когда-нибудь, чудеса же случаются, хотя я то в них не больно верю... вели я найду его, в чем я очень сильно сомневаюсь, ему не жить.
Низа слегка подняла свои прямые брови.
Ты что, готов убить человека? вот уж не ожидала...
О нет, я не так выразился, я его не убью, я его предам таким мукам, что смерть будет для него лучшим лекарством!
Конечно, он так говорил от переполнявших его чувств. На самом деле его рука не поднялась бы исполнить на деле его жестокие сильно сказанные слова. Но говоря так, он переполнялся радостным теплом, забывая о том, что он неходячий.
Кандис! - воскликнула девушка.
Кандис! - воскликнул другой голос за спиной но отлично пародирующий ее мягкие но возмущённые интонации.
Низа удивленно посмотрела на постороннего человека, что это сказал. Это был могучего сложения человек уже почти пожилой, но с чёрными длинными волосами. Его глаза горели в полную силу и были полубезумными. У него был огромный лоб формы, подтверждающей недюжий ум, сильные плечи, сильно тренированная фигура, большие нас и глаза. В нем все было безупречно, ни единой пылинки и разорванного шовчика, сидело платье на нем великолепно.с ним не было никакого оружия. Представляю, как он подавлял и изнурял Кандиса своим идеалом, своим примером! В нем сочетались профессор, алхимик и мастерский боец.
Что ж, вот ты и нашёл меня.
Это ты нашёл меня, - сказал Кандис.
Сквард подтвердил эту мысль кивком головы.
И ты таскаешь везде с собой девушку? Ждёшь благословения? Я воспитал в тебе хороший вкус, но это...
Перейдем от слов к делу, - воскликнул Кандис и начал подступать к дяде тоже без меча и другого орудия. Впрочем, если у Кандиса оружие может быть спрятано в любом месте, то у дяди его такое должно наблюдаться и подавно.
Считаешь, ты готов?
Кандис вместо ответа
И ты гонялся за мной, используя крылья, которые я тебе дал, чтобы уничтожить меня за это?- он усмехнулся.
Я не просил тебя делать меня таким.
Это был уже немолодой, но представительный индивид в длинном белом пальто со средней длины серо-седой бородкой и густыми косматыми бровями. Его серые глаза смотрели прямо, с сознанием собственного превосходства и немного дико. Он стоял, опершись на перила над речной волной и слегка повернувшись к ним. Он продолжал:
Какие выражения! Ну что ж, тебе, дорогой, представился шанс выполнить свои дикие угрозы. Чудеса таки случаются.
Кандис замер ещё с первого им произнесённого слова. Он узнал этот так хорошо ему знакомый голос. Сердце его на миг остановилось и затем запрыгало так быстро, как могло. Это был он, сомнения не было. Кандис деже не допустил возможность ошибки, хоть голос его мог принадлежать не ему, а самой Низе. Дядя всегда умел отлично мастерски передразнивать. Не только людей, но птиц и зверенышей. Остальные его слова он не слышал из-за звона в ушах от бурлящей крови, н опором он их припомнил.
Дядя не соизволил подойти к нему, чтобы он мог его увидеть, а не только услышать. Кандис попросил девушку удивительно спокойным голосом:
Разверни коляску.
Человек у перил блаженно ждал, не думая уходить.
Низа дрожащими руками выполнила его приказание. Она сделала это, не держась за ручки - боялась поворачиваться к странному незнакомцу спиной. Она уже начала понимать, что происходить. У Кандиса было не так много знакомых, тем более тех, чей голос произвёл бы на него такое яркое впечатление. И вот Кандис встретился с дядей взглядом и тяжело сглотнул. Рот его был сомкнут, когда он хотел, он мог заставить себя не очень показывать эмоции. Это было важно для его тайной профессии.
Ну привет, сынок, - сказал Асгард.
Кандис всё-таки открыл рот, чтоы набрать побольше воздуха. Он прошептал скорее для себя, чем для кого бы то ни было недвусмысленно:
У меня ещё остались руки...
Низа боясь менять своё положение оставалась за его спиной. Она во все глаза разглядывала Асгарда, забыв напрочь, о чем они только что говорили. Так вот он какой, думала она не без восхищения перед его статной фигурой и смелым взором. Кандис многое взял от него даже внешне.
Кандис не опустил взгляд. Эта очная ставка продолжалась бы долго, если бы Асгард не бросил небрежно:
Идите за мной, и не пошёл вперёд неторопливо, поглядывая по сторонам.
Кандис сказал зло и тихо, смотря на дядюшку:
Вези меня за ним, - и Низа, поразмышляв немного, медленно, наезжая а каждую кочку, повезла Кандиса навстречу его судьбе.
Они сначала долго шли по набережной, потом пересекли здоровую часть города. Низа порядочно устала, но Кандис все тормошил ее зло и требовательно и нетерпеливо: вези, вези, вези. Но когда они оказались перед ее родным домом мафии, Низа остановилась в нерешительности и испуге. Но тут Кандис, поняв ее чувства и не соизволив сжалиться над девушкой, так ударил рукой по ручке коляски, что она чуть не рассыпалась в прах. Низа поспешила в ворота сада, где так несчастливо долго гуляла. Дядя галантно придержал для них двери. Кандис даже не посмотрел на него, въезжая в проход. Низа чуть не падала от напряжения и волнения, но послушно везла коляску. Они сначала оказались в тёмном холле, потом их провел дядя в большую комнату. Оказавшись в ней, Низа машинально остановилась. Здесь стояли некоторые ее Братья и отец. Она тяжело сглотнула и отпустила коляску. Кандис посмотрел на Асгарда. Они все ссмеривали ее одинаковыми презрительными взглядами. Тот пошёл и встал в середину комнаты, облокотившись о изысканный стол.
- Уведите девушку, - сказал он властно.
Низа теперь задрожала и задергалась всем телом. Ее отец и старший брат двинулись по направлению к ним. В руке Кандиса блеснул кинжал и тут же воткнулся в стену, пролетев между их головами. Низа вскрикнула и от неожиданности и, может, оттого, что немного боялась за родных. Но у Кандиса не было намерения убить их, он никогда не промахивается. Это было предупреждение. Мафия немного похолодела внутри, но звонко рассмеялась и продолжала свой путь. Низа начала отступать вокруг Кандиса. Но отец и брат заграбастали ее руки и потащили, она начала отчаянно кричать и молить о пощаде. Кандис тоже предпринял отчаянную попытку остановить сие действо: он свалился с коляски и схватил Низу за ноги так, что никто бы не смог оторвать ее от него. Асгард поднял глаза к небу, будто говоря про себя: какое унижение! Низа не больно упала, ее мучители тоже ее не отпускали. Тогда дядя сказал в легком раздражении:
Хорошо, пусть остаётся, но вы ступайте вон, я хочу поговорит с сыном и его девушкой наедине.
Мафия послушалась его приказа и вышла, тихонько прикрыв за собой двери. Низа и Кандис остались сидеть на полу. Она хотела подняться, но тогда бы Кандис остался бы один в таком положении. Она его пожалела. Некоторое время продолжалось молчание. Кандис смотрел в пол, Низа на него, Асгард на них.
Нет, я не могу так начинать, - наконец вымолвил он и подойдя к Кандису, поднял его, как пушинку, и посадил на его законное место.
А ты хорошо кушал эти два года, - сказал он пренебрежительно, впрочем.
Низа же встала.
Кандис, чтобы не упасть, вцепился в его сильные плечи руками, как карапуз. Этот момент был для него самым унизительным в жизни.
Тогда Асгард начал.
- Прекрасно. Но ты не кое-чего не знаешь.
Чего же? - бросил Кандис с величайшим презрением.
Ты думал, что это я сделал тебя таким,какой ты есть, но крылья выросли сами. Они выросли, когда ты упал с обрыва. Ты сотник, Кандис.
Выражение лица Кандиса было непередаваемо. Он внимательно слушал.
Но зачем, думаешь ты, мне разыгрывать эту комедию, все сделать так, чтобы ты думал, что их сделал я? А все потому что ты был не готов. Или вернее я не был готов к тому, чтобы ты узнал. Я же хочу по прежнему хочу возвести тебя над этим миром, но стезя сотника не предусматривает насилия и преступности, тебя бы в том возрасте добро, то есть твоя природа, еси бы открылась, переманила бы на свою сторону. Я этого допустить не мог. Как ты думаешь, что легче - сделать крылья или сделать тебя ходячим? Я сто раз мог последнее. Т вне ходишь только из-за меня.
Он никогда не врет, - прошептал Кандис.
Тогда почему я не исцелил себя? Сотники ведь исцеляют. Несёшь всякую чушь.
Для того, чтобы исцелить себя, ты должен был знать, что ты сотник. К тому же ты был тогда слаб, ты бы не смог. Вот если бы ты не убежал из моего дома в четверг, я бы тебе все рассказал, и ты бы снова смог ходить.
И стал бы злодеем.
Ты и так в душе злодей, раз гоняешься за мной.
Я хочу остановить тебя, наставить на путь истинный.
Нет, хочешь отомстить за то, что именно мне ты должен быть благодарен, что стал героем. Молодец! Ты получил должное воспитание. Ты настоящий преступник - добряк внешне, злодей внутри, таких попробуй сыскать.
Кандис был ошеломлён. Эта новость его изнурила.
Видишь, я сказал тебе, и теперь мы будем драться на равных. Подходи, не бойся.
Я не боюсь! - крикнул Кандис, новоявленный сотник.
И он подошёл. И они долго стояли друг против друга, потому что кто первый ударит, тот первый упадёт. Наконец Кандис, молодой и долго ждавший этого момента, ударил одновременно подложно в лицо и в живот. Его противник все предугадал. Кандис был не готов, Асгард быстро поверг его наземь. Кандис задыхался, он больно ударился затылком о мрамор. Но все это уходило на дальний план от обиды, что этот ненавистный ему человек раскусил его манёвр и опрокинул его, как вазу. В руках у Асгарда появился меч, Кандис пропустил этот момент, у него потемнело в глазах, а орудие появилось так быстро, и от этого он тоже стиснул зубы, и он приставил клинок к горлу своего нареченного племянника, ничего не говоря, хотя много мыслей вертелось у нег в голове. Кандиса не шелохнулся и не сделал ни малейшего движения. Тогда дядя надавил мечом на его горло и проткнул его. Кандис завизжал, как не подобает герою. И тут в нем проснулась великая сила. Он сам того не хотя и не осознавая, взялся одной рукой за клинок, причём отлично отточенный, и сжал его в ладони. Кровь полилась потоками. Отвёл меч, который держала сильная крепкая рука дяди, от горла и вырвав из рук того, откинул от них. Ему было больно, жутко больно, он ощущал каждую порванную нить своей руки, его лицо исказилось и сморщинилось и раскраснелось до неузнаваемости, но он преодолевал ее, он мог терпеть и что-то делать при этом. Сотник не тот, кого не касается боль, а тот, кто ее перебарывает. Потом он вскочил и с нечеловеческой силой откинул к стене Асгарда. Асгард на себе, на своей шкуре, почувствовал, что его слова были правдивы. Кандиса наклонился над лежащим и, не владея собой, занёс руку для чудовищного удара в челюсть, который мог раздробить и без того уже раненому все лицо и лишить его жизни. Кандис это понимал и раздумывал. Прошло несколько секунд, и рука его вяло опустилась.
Ты можешь проверить мои слова.


Глава седьмая. И битва началась.
Крылья новые действительно выросли, как и предсказывал Асгард. Они были ничуть не хуже предыдущих, но что-то в них было не то, не новое, а именно не то. Они будто стали более тяжелыми, но не твёрдыми, будто поднабрали жирку и утратили былую эластичность и гибкость. Они теперь просто висели, а не горделиво и грациозно торчали, или лучше сказать, выходили из лопаток. И причина такого странного, губительного несоответствия крылась отнюдь не в том, что это был просто другой образчик крылов, такого же цвета, но немного другой структуры. Не бывает же двух одинаковых людей и снежинок. А крылась она в том, что у Кандиса теперь появились ноги, в смысле появилась долгожданная и потерянная давно способность и возможность ходить, прыгать и бегать, а потому сила его тела нынче и все его надежды приходилась именно на ноги. А раньше крылья были единственной его защитой, единственным способом мести и властвованиям над самим собой, они были крепкие, сильные и развитые. Если у вас вместо двух рук лишь одна, она вобрала в себя силу обеих рук. А сейчас его силы распределись и на два крыла и на две ноги, а силы остались прежними. Он раньше ходил крыльями, естественно они были тогда лучше чем нынче. Жаль!Но крыльями можно сделать с врагом гораздо больше, чем ножками, например, можно размахнуться ими и ударить остренькими концами. Хорошая царапина как меньшее из всех зол обеспечена. Или ещё можно с помощью крыльев взлететь вместе с ним и бросить его вниз, о последствиях и говорить не приходится. Крыльями можно быстро махать, причиняя неудобство его взору. В конце концов убегать на крыльях ветра быстрее, чем убегать по земле. Кандис все это знал и понимал. Он остро чувствовал все свои недостатки. Но что он мог поделать? Кто мог забрать обратно действенность его ног, чтоб появилась прежняя действенность крыльев? Пока он только раздумывает над этими тяжкими вопросами, и только в конце борьбы с Геррой примет решение.
Глава восьмая. Битва продолжается
Глава девятая. Приглашение на нежданную  свадьбу
Собрание было в четверг. Оно проходило под землею, в заброшенной части метрополитена. Пришло много люду, молодого и престарелого. Все они явились поглазеть на героя их времени - Белую Птицу. И они получат то, что хотят. Хотя им пришлось немного подождать зрелища. Кандис не на шутку опоздал. Его никто не задерживал - он сделал это специально. Наконец, всё-таки и он воспарил над головами, непонятно откуда взявшись. Прилетел из тьмы. На руках у него была Низа, бледная хрупкая на его фоне девушка с заплетенными дымчатыми волосами. Сначала Кандис просто отвечал на вопросы. Толпа ревела, никто не давал никому закончить слово, крики сыпались один за другим. Пришли не только доброжелатели и поклонники, как это часто бывает, притоптали и враги.
Я не хочу, чтобы они знали о моих слабостях.
 А потом началось что то невообразимое. Кандис стал с весельем и радостью, которых Низа совсем не ожидала от него, показывать свою силу и ловкость.
Могу я поздравить себя с свадьбой? Обстановка накалилась до предела.
И Кандис вдруг преклонил перед ней колено. На ладони у него лежало кольцо. Низа не знала, что делать, куда деться от стыда и ужаса. Не те чувства испытывают люди, когда им делают главное предложение их жизни. Глаза его были такие чистые, наивные и искренние, что она поразилась его умению притворяться и играть. Но все же она приняла колечко. Она позволила ему надеть его на длинный безымянный палец. Тогда Кандис встал и крепко поцеловал ее на глазах у многотысячной толпы. Низа зарделась и спрятала голову у него на груди, мысленно проклиная его. И через несколько секунд они взлетели и устремились навстречу свету, на поверхность
Кандис, не надо, - кричала Низа, как пищала она уже когда то. Отпусти! Отпусти, я сказала!
Но он не откликнулся на ее трогательные мольбы и просьбы, они его ничуть не тронули. Любившее сердце может иногда быть ледяным, только потому что оно любит. Кандис осознавал, что пока не любим, и это приводило его в ярость. Он не отпустил ее руки, а только сжал ещё крепче.
Я тут знаю одну церковь. Там так малолюдно, то, что нам нужно.
Священник был не готов к такому повороту событий. Он вообще оказался трусоват. Не по годам. Это был почтенного вида седовласый старец, у которого нутро было не так свято, как весь его благостный вид. Да, у него были сияющие мягкие всепрощающие глаза, кроткие шаги и речь, много умудрённых опытом морщин, но этого было недостаточно, чтобы назвать его святым. Но Кандису хватило и этого. Ему важен был процесс, церемония, ее факт свершения. Ему было все равно, кто и как ее проведёт и будет ли она засчитана в анналах божьих. И вот что он сделал:
И поп начал не без дрожи в коленках:
Клянётесь ли вы, тут он запнулся, не зная, как обратится к Низе.
 Кандис тут же быстро сообщил ее имя и фамилию.
Священник повторил:
Клянётесь ли вы любить и уважать этого мужчину, следовать с ним об руку до самой смерти, здесь он перекрестился, делить с ним горе и радости, быть его счастьем и светом и допускать, чтобы он был тем и другим для вас?
Рот Низы не открылся.
Пропустим эту часть, - сказал Кандис.
Но как же! - взвыл поп.
Кандис взвёл курок. Священник торопливо продолжал:
А вы клянётесь ли...
Да! - воскликнул Белая Птица, да да и да. Дальше.
Тогда я объявляю вас повенчанными при суде божьем на его глазах и по его господи прости воле. Скрепите ваш священный союз девственным поцелуем. Кандис приставил револьвер к виску бедного священника. В эту инструкции двери отворились, и в церковь вбежал клерк Феодор. Запыхавшийся и тяжело дышавший, он умерил пыл и остановился между девушкой и ее нареченным. В свою очередь Низа тут же встала между Кандисом и Феодором. Кандис снова вытащил пистолет. Понятно, с какими намерениями. Низа подняла руки и принялась его уговаривать не делать снова непоправимых поступков.
Кандис, пожалуйста, мы ни в чем не виноваты.
Феодор стоял молча, насупившись.
Кандис не опускал пистолета, но и не поднимал.
Священник хотел вмешаться, но Кандис взглянул на него, и тот отступил. Наконец он подумал, и пистолет его скрылся в кармане. Он опустил голову быстро пошёл наружу. Больше Низа его не видела много дней.
Именно ему Герра решил преподнести подарок в виде свежеиспеченной Низы. Как только девушка увидела его, сердце ее сразу опустилось. Она и не думала бежать, она в молчании и испуге ждала ужасающего ее веления судьбы: она должна была стать жертвой этого почтенного старца с отваливающимися волосами. Когда пришло время, вернее, ещё даже до того, как оно пришло, Низа отправилась... Во время праздника ее оставили в избе Клебо. Да бежать и не было смысла, в отличие от того, что говорят авантюристы и революционеры, у слабосильной робкой девушки, с этакой меланхолической натурой это бы ни за что не удалось.
Клебо был желчный, слюнявый старикан. Он приклеивал на макушку волосы. Толстый, как боров, заевшийся, обладавший большими запасами жира. Он обрадовался, увидев связанную красивую девушку, в нем пробудились самые плохие чувства. У него были проблемы с печенью. Низа легла на кровать своего мужчины и сжалась в комок. Она даже не плакала, страх сковал все ее чувства. Так в ужасе она и заснула. Наконец пришёл Клебо. Он посмотрел на спящую безоружную беззащитную девушку. И не прикоснулся к ней. Он был в душе добр. У него слезы навернулись на глаза. Он лёг на другой кровати. Утром Низа проснулась.
Кандис, не надо!- вскричала девушка.
Я тебя убью за это, - крикнул своему врагу Кандис в бешенстве. Все, что нужно было Кандису для победы - это как следует до предела накалиться, чему помогло роковое похищение Низы. Герра сам протоптал себе дорогу к поражению этим своим поступком. Он недооценил чувства мальчика.
Глава десятая. Знамение.
Я сам разорвал на клочки своё счастье. Я сам во всем виноват. Низа была единственным лучом света в моей безумной жизни, и вот он потух, и кто его прервал - я! Своими собственными руками! Этими руками я тащил ее на обручение. Какой осел! Да разве с девушкой можно так обращаться? Ещё с такой хрупкой, нежной, доброй и терпеливой! Правильно она сделала, что отказалась от меня. Я ее сто раз недостоин. Я плохой, она хорошая. Я ее бил, издевался над ней, насиловал ее волю - Да какой человек все это вытерпит. С другой стороны, я делал все это из лучших побуждений. Если бог - любовь, то бог отчаяние и мука. Если он вообще есть, как и есть любовь, в чем я сомневаюсь. Моя любовь к ней это не любовь, это звериное притяжение, дикая какая-то страсть, совершенно абсурдная и непонятная. Хотя есть всё-таки на свете настоящая истинная драгоценная любовь - любовь Феодора к Низе. Кто, как не судьба указал ему путь в нашу церковь? Значит, это было знамение свыше. Значит, это божественная воля соединить их судьбы в один клубок. Ну что ж, пусть будут счастливы хоть они. Ах, она оставила меня навсегда! Нет, я точно знаю, она не вернётся. Как я несчастен, как одинок! Нет на свете существа, которое могло бы помочь мне. Почему я раньше этого не осознавал? Да лучше сдохнуть, чем жить как бродячая собака, лучше я попаду в низ, где мне и место, чем буду жить без неё. Существовать без неё! Даже помыслить об этом не могу. Да, точно, надо просто убить себя. Что может быть полезнее, чем хорошая освежающая смерть по утрам? Хаха! Я сошёл с ума. Было с чего. Моя жизнь была полна таких странных недопустимых поворотов гибельных катастрофичных. Философия постигается через страдание. Нет, философия узнается счастливыми. Это главная философия жизни, мне она не подвластна. Я даже в любви своей был терзаем и несчастен. Это моих рук дело. Я заварил эту кашу. Только Я повинен в своих бедах. Вот они и укокошили меня. Я сам считай себя уничтожил. Ну что ж. Бог даёт нам жизнь, мы же, хоть и не имеем на это, права, забираем ее у себя. Нас губит не любовь, не муки, не боль, нас губит наша воля, мы сами свои извечные убийцы. Может, поэтому человечеству так трудно сделать шаг вперед? Бог его давно возненавидел. Зачем давать людям шанс искупить чудовищную многовековую вину? Готовься к вечным пыткам, Кандис. Плевать на то, что ты сотник, лицо полуангелское. Кто сказал, что ангелы не падают в ад? А Вирра? Этот любимчик бога. Я был всю жизнь затворником, как какая-то монахиня. Я так и не узнал жизнь. Вот Герра - тот рос свободным и смелым, это у него есть крылья, это он может взлететь и пересечь океан. Как бы я хотел быть таким же легкокрылым! Он может все, меня сдерживают путы. Я будто в вечной темнице, я узник с крыльями. Ничто на свете не может сдержать меня, а что-то всё-таки сдерживает. Я знаю что: стремление к добру, эмоциональность, идеализм. Мои предатели. Герой! Белая Птица! Высокие слова! Я стал для стольких миллионов людей символов стремления к свободе, свету, добру и справедливости, но сам я таковым себя не нахожу. У меня нет авторитетов. Кроме низы, конечно. Они не представляют, через что я прошёл и чем я кончу. Написать ли записку? Нет, к чему пустые слова, которые никто, кроме неё не поймёт. А она.... возможно, она сейчас за много миль отсюда. Хотя я этого не чувствую, но я ведь так часто ошибаюсь. Бедная моя девочка! Я столько причинил тебе телесной боли, возможно, и душевной, если у тебя есть сердце! Сколько во мне горя и темноты! О, как я страдаю! Величайшее счастье идёт об руку с величайшим горем. Я такое ничтожество. Я ничего в жизни не совершил. У меня такие обычные проблемы. По их меркам в ней нет ничего красивого, а я ее боготворю, и мне поплевать, что они думают. Главное, у неё красивые глаза, а главное - красивая душа. Это значит все. Я же н дурак, сознаю, что она не такая красавица в глазах других, как в моих. Но я обожаю ее большие стопы, не такие уж они и большие, просто она высокая, ее маленькие короткие ногти, ее непропорциональную но для меня совершенную плоскую фигурку, похожую на статуэтку, ее маленький заячий ротик, ее коричневые блеклые ресницы, ее большие уши, ее горбатый нос. Я вижу все это в двух цветах, поэтому моя любовь лучше любви слепых влюблённых: я сразу понял все ее недостатки и полюбил их, как свои. Хотя люди не любят свои недостатки, и я свои прямо-таки ненавижу, хотя таковых у меня мало. Всё-таки так я и скажу. Я принимаю ее такой, какова она в реальности. Со всеми деталями и пороками. Она мое солнце моя жизнь и смерть, мое проклятие и мое достояние. Для других очевидна ее некрасивость, меня же она прельщает, я ей горжусь. Помню тот день и момент, когда думал, что убью ее. Как нас любит хитро обманывать жизнь! Я на неё за эт о-в обиде. Так меня провести. Хотел укокошить человека - а вместо этого влюбился в него навсегда, да ещё как! Но сейчас мои чувства не имеют ни малейшего значения, кому они нужны, и уж точно не нужны они ей. Главное, я думал, только я могу полюбить такую необычную девушку, и снова оказался неправ. Что ж, выходит, я такой же, как все. Господи, я такой же как все! Как меня это бесит! Не могу я быть таким же, как они! Нет, я отличаюсь от этого сброда. Но мне не пристало называть то, что я спасаю такими именами. Люди! Никто не хочет быть похожим на вас, и вы все одинаковы! И я ничем не отличаюсь от каждого из этой толпы. Ну нет! Я докажу, что это неправда. Не может Белая Птица быть людьми, а люди быть белой птицей. Это два разных понятия. Я одно, они другое. И никогда не будет иначе! Как мысль моя странно идёт. Может, у меня горячка? Ах, я забыл, я же не могу заболеть, я лишён этой благости, этого дара свыше. О боже, боже, помогли мне! Ну хоть один раз в жизни приди ко мне! Я ведь не простой муравей, как они все, я сотник! Неужели ангелы тоже так страдают? Услышь крик моей души, нет ничего громче его! Ах, Низа, Низа, если бог забыл нас, хоть ты приди ко мне! Хоть ты помоги мне, развей мою муку! Зря я просил бога это сделать, ведь это сотворить можешь только ты! Ну и толку было бы, если бы он спустился с небес и погладил меня! Разве мне стало бы легче? Вот если бы взглянуть на тебя разок... Точно! Господи! Как я не додумался до этого раньше? Буду следить за ней исподтишка! Да, я чувствую ее ауру, знаю, что с ней случится, но я же не вижу ее! Что толку мне в этих дарах? Я хочу смотреть на неё, поглощать ее глазами, есть ее взглядом. Путь она никогда меня не увидит, пусть забудет обо мне, я никогда о ней не забуду... забыть? Да разве можно забыть, что у тебя бьется сердце? Некоторые люди забывают об этом, но не я. И можно ли забыть, что у меня такие ноги, что я инвалид, что я парализован? Нет, об этом тебе не дают забыть боли, ты думаешь об этом каждую минуту, ты и есть своя мука, ты и есть своя боль. Ах, я забыл, я же собираюсь умереть, если мне позволят. Ну, так пойду умирать. Принял решение - делай дело.
Феодор ещё хуже ее. Дураки, что они понимают! Да она настоящая красавица! Нет, я не фанатик.
И Кандис попробовал умереть. Не получилось. Ну потому что н был сотником, а сотникам даровано бессмертие. Они легко и быстро исцеляют себя сами. А как же Герра? Кто его остановит? А мой дядя? А Низа и Феодор? Кто их защитит? Сколько на мне обязанностей. Нет, я теперь не питаю к нему жгучей прежней ненависти, только зависть, правда, не менее жгучую. Упасть с крыши? Смешно! А ведь могу упасть и с облаков, а не только с крыши. А не страшно ли? А позволят ли крылья? Ну конечно, я ведь их хозяин, а не наоборот. Но вот вопрос: когда меня обнаружат разбитым насмерть, не подумают, что крылья меня подвели? Ну и зрелище будет, однако. Придётся кровь убирать, а я ведь знаю, что это такое - убираться. Пошлют того, кому лень, и кровь останется, а потом кто-то пройдёт и поскользнётся. Лучше порезать вены... но что я девчонка какая-то? Напьюсь таблеток! Так крови не будет. Правда, денег у меня нет... Ну значит, сворую. Ну а что? Чего только не было, только воровства не хватает. Ну и пусть! Решено, побегу за лекарствами. Вот я и уподобился тем, от кого защищаю город.
И он помчался на крыльях ночи в ближайшую аптеку - ему не терпелось отправитьсЯ в мир иной, испытать новые ощущения. Она была, естественно, закрыта. Но и Кандис был не абы что. Он концом пера на крыле открыл замок - это была его стрелка - и проник в помещение. Спичку он забыл. Но возвращаться не хотелось. Так можно и передумать. Кандис топнул ногой - и свеча на шкафу загорелась. Он сам испугался. Это проявлялись его новые способности. Взяв ее и обходя шкаф за шкафом, Кандис тихонько осматривал таблетки, пока не нашёл то, что нужно. Но на витрине снотворного во мало, пришлось идти на склад. Здесь он потратил минут пятнадцать, разыскивая то, что нужно. Когда он вышел, ещё не потушив свечу, и положив таблетки в покет, раздался противный незнакомый писклявый голос.
Эй, кто тут? Что это вы тут делаете?
В дверях аптеки, вырисовываясь чёрным на фоне света фонаря, стоял, раздвинув ноги, какой-то человек. Кандис бросил свечу на пол не от неожиданности а от необходимости куда-то ее поставить, раскрыл крылья и полетел прямо на этого человека и вылетел из дверей аптеки, сбив настырного его с ног, но не покалечив. И полетел домой, довольный своими успехами. Он не оглядывался, не то бы увидел, что в аптеке занялся огонь, она сгорает. Он летел с такой скоростью, что даже не слышал криков того обнаружившего вора человека.
Дома он напился этих проклятых, сгубивших многие судьбы таблеток и стал ждать своего часа, который должен был прийти с часу на час. Он уж начал думать, что пять пачек по тридцать таблеток, которые он только благодаря силе своей воли запихал в рот, это мало, как что-то начало подниматься из глубин его живота. Это была рвота. Кандис вырвал, он рвал долго и противно, так, что даже ему, герою, спасителю человечества, стало дурно. Подняв голову, он увидел луч света, пробившийся в комнату. Но откуда и как он мог пробиться сюда? Ведь окон в лачуге не было. И однако луч света был, он проделал путь от маленькой дырки в стене до кровати Кандиса. Кандис с минуту смотрел на него с восхищением и благоговением, почти с страхом. Он будет воочию увидел бога. И он все понял, что хотел сказать ему этот луч. Луч - свет, утро, надежда, спасение, добро, свобода, справедливость, знание, радость, бог, любовь, вера, сила, исцеление, счастье. И на Кандиса снизошла не ангельская, а обыкновенная человеческая благодать. Это было знамение. Кандис успокоился, на душе его полегчало. Он вдруг услышал шум пробуждающегося города, шум карет и повозок. Говор людей. Крики птиц.
И кандис снова зарыдал, теперь уже пробужденный.
Неужели уже утро?
Унитаза у него не было, скажите спасибо хоть, что было большое отверстие в ванне для всяких нужд. Да, он жил плохо. Он нищенствовал.
Дверь лачуги была крепкая, не такая на самом деле, какой казалась.
После всех этих треволнений Кандис умылся в ванне, убрал за собой - на это потребовалось много времени - и взялся за дело. Белая хламида его чудом не была испачкана. Когда он вылетел из неработающей трубы, солнце уже вошло в раж и развеселилось, предвкушая чудесные события. Солнце тот же человек. Порой он грустит, порой радуется, порой злится. Люди удивленно и ошарашено поднимали головы и видели своего героя, воспарявшего из мертвых. Чёрная полоса всегда рано или поздно проходит, утро наступает, а перед рассветом всегда темно. Но свет искупает все страдания своим ослепительным сиянием, несущим забвение и исцеление. Кандис помчался навстречу Низе, следить за ней, но не встречаться. А Герра его всегда найдёт. Главное - любовь. Главное теперь битва, любовь осталась позади. У него пока не настолько развился дар, чтобы знать точно, где она находится. Но я могу указать сторону. Низе плохо!


Глава одиннадцатая. Белая птица
Глава двенадцатая. Последний бой.
Протокол.
Он был сломлен, поэтому и попался, он сам хотел попасться. Он не видел смысла продолжать свою жизнь, развивать свою судьбу.
Кандис притащил бедную связанную девушку в свою берлогу. Не раз нам приходится ошибаться по пути домой на небеса.

Кандис, несмотря на его увещевания, занёс руку с ножом над ее грудью, закрыл глаза (она тоже зажмурилась и отвернула голову) и опустил его. Нож с резким звуком вонзился в дерево. Девушка была спасена.
У него были темно-рыжие медного оттенка волосы, как осенние покидающие дерева листья, а глаза переливались тёплым медовым сироповым блеском. Он был в белой грязной рваной тоге.
Так, - молвил прокурор Сессио, - Значит, как мне доложили, ты - тот, кого мы ищем. Ну, признавайся, ты поджег церковь... в общем, ты - ..., тут он произнёс его кличку, которая в ходу у преступного мира да и всего мира.
да, я, - спокойно, почти молча сказал подсудимый. Голос его оказался низким, бархатным и грустным. Ещё бы!
Казнить!
Солнце вошло в зенит. Пекло, как на сковородке с блинчиками. От земли исходил видимый глазу преломляющий свет пар.
Казнить! - надрываясь, кричал прокурор Сессио Орано. На губах его выступила пена. Он вытер пот с лица шелковым платочком. Подсудимого, полупившего в обморок, увели в камеру дожидаться исполнения своей участи.
Надеюсь, на сегодня все? - грозно вопросил меня прокурор. Я сказал правду, напомнил ему, что аудиенции ждёт ещё один подсудимый. Когда я назвал его имя, Орано переменился в лице и фигуре, ещё раз уже почти насухо вытерся, вздохнул и поудобнее сел в своём огромном, набитом подушками кресле, или можно сказать, троне.
Покажи крылья! - воскликнул прокурор.
Его тогу в мгновение ока разорвали на спине, и Орано и все присутствующие, включая меня, увидели два длинных сильных шрама,но крылья не показались. Он мог показать их только в том случае,если бы сам захотел. Но у него сейчас не было желания красоваться ими. Прокурор ещё раз выдал ему суровый приказ показать крылья, но ничего не появилось из его спины. Подсудимый отказывался исполнить его желание. Прокурор сказал палачу напомнить нашему герою, чего он хочет. Палач с радостью принялся бить плетью его по плечам, спине и бёдрам. Но вдруг Сессио Орано проявил гнев:
Тупой смерд! Не бей его по спине, они не вылезут тогда!
И вот палач закончил, но никакого результата они не добились, крылья так и не показались. Подсудимого отпустили, повернув лицом к Орано. Орано, сдвинув брови, сказал:
Почему ты не хочешь показывать крылья?
Подсудимый отвечал:
Я не красоваться сюда пришёл, не важно, есть ли они у меня или нет. Для нашего времени достаточно одного признания: я признаюсь, я тот, кого вы так долго искали.
Прокурор помолчал и продолжал:
Откуда родом?
Ираклион.
Когда родился:
Восемнадцать лет назад.
Семья есть?
Я сирота, без братьев и сестёр.
А жена?
Подсудимый шелохнулся, тень упала на его меланхоличное лицо.
Нет.
Как ты обрёл крылья? Ты мутант?
Подсудимый молчал, разглядывая пилястры.
Мы заставим тебя говорить, но потом. Сейчас я хочу знать: зачем тебе это? Зачем борешься против убийц, мародеров и бандитов?
Герой задумался.
Я спасаю людей. У меня только одно желание: чтоб все пришли к ужину вовремя.
А зачем тогда ты борешься против аристократ и людей образованных и обеспеченных, таких, как я? - сдвинув и без того сомкнутые брови, спросил прокурор.
Я ненавижу несправедливость.

Да, так меня называют.
Как же ты сам себя называешь?
Подсудимый молчал.
Слышал вопрос? Бросил ему прокурор, как кость собаке.
Подсудимый молчал.
Его ударили палкой по спине. Он упал на колени, лица его я не видел, так как голова его опустилась к самой земле.
Затем он встал и все-таки сказал, уже с небольшим надрывом:
Вы не узнаете моего имени.
Почему? - спросил прокурор.
Солнце гуляло в его волосах.
Потому что я вам его не скажу, - он не вкладывал в эти слова шуточного смысла, но они прозвучали, как шутка.
Ах ты, смерд! - заорал Сессио Орано.

Глава тринадцатая. Воздушное торжество.
Глава четырнадцатая. Явление Михаила.
Глава пятнадцатая. Рай
Глава шестнадцатая. Побег из рая
 Новоявленный Герра и Асгард пока не вмешивались, благородно стоя в стороне. Герра все не падал. Кандис летел над заливом, но если бы Герра упал, он бы мог и разбиться, но Белая Птица об этом не думал. Всё-таки повинуясь инстинкту чести и милосердия он снизил высоту и уже тогда попытался скинуть груз. Можно сказать, его потащил вниз именно восск. У него была чёрная тяжелая грива жестких волос, некоторые волосы были заплетены в косички. Он был весь голый, но в набедренной повязке. Его сильное, могучее лошадиное загорелое тело сверкало и сияло как намасленное при ярком свете люстры. Кандис немало удивился, увидев такой непривычный типаж. Он привык к обыкновенным городским жителям. Он пока не видел соответствия между ним и собой. Они оба были очень отличительным, странными, свежими новыми, хоть Герра было лет за сорок. Он все ещё сохранил живость мышц, силу и мощь своего тела, быстроту и ловкость.
- Я хочу представить официально тебе одного человека. Только не пугайся, когда его увидишь. -  Познакомьтесь, это Герра, это Кандис.
Кандис, хоть и не ожидал от дяди ничего хорошего, галантно но немного глупо протянул ему руку, не сообразив в чем собственно дело. Герра не удивленно, но с вопросом кинул взгляд на Асгарда. Тот пожал плечами, без устали переворачивая пальцами статуэтку. Только ЭТо выдавало его маленькое неспокойствие.
Ну что ж, Хорошее начало величайшей вражды. Я привёл Герру сюда, Кандис, чтобы ты увидел и понял того, если сможешь, с кем тебе придётся сражаться долгое время. Дело в том, что город нуждается в очистке. И первый, кого надо очистить, это ты. Сам я не хочу браться за это дело, это было бы неинтересно. Я одной рукой могу тебя прищелкнуть. Ведь ты так ничему и не научился. Это не значит, что я плохой учитель, просто да, бывают истинно на редкость тупые ученики. Я видимо ошибся, взяв тебя тогда из роддома. Ты был такой розовощекий, здоровый, толстый. Зря я не смог увидеть тогда твой мозг и твоё переменчивое нежное девичье сердце. В середине этой тирады Кандис сделал сознанное движение рукой, собираясь достать нож и бросит его в противника. Пора с этим покончить, подумал он. Герра не шелохнулся, даже не посмотрел на него. Но видно было, что он крайне насторожен. Но Асгард предупредил его намерение:
Нет, пока ещё рано, Кандис. Дослушаешь ты меня или нет? Ты всегда был таким нетерпеливым. Это надо менять.
Решил устранить меня?
Ты либо умрешь, либо станешь сильнее.
А у самого кишка тонка?
Да мне что-то лень заниматься тобой.
А ты такой плохой лгун.
Хорошо, скажу тебе правду. Ты полуангел. Я человек. Разве справедливо было бы драться. А это больше, чем человек. Он тот, что сможет тебя победить. Да, я отказываюсь, да, я признаю себя слабым. Забыл ты или нет, но это лучшее качество воина.

Ты меня не слышишь! Ты ещё не готов.
Да мне плевать, что ты там говоришь.
Ты ведёшь себя, как ребёнок, Кандис.да ты и есть капризный ребёнок.
Кому понравятся такие слова? Кандису они точно пришлись не по душе. Обычно после таких слов или стушевываются или разъяряются, он выбрал второй вариант, вернее, его сердце выбрало.
Знал ли ты, что причинишь этим мне огромную боль?
Нет, не знал. Но для твоего облегчения скажу, что если бы знал, поступил бы так же.
Кандис так надеялся, что он знал! Это было тяжелое поражение.
И Кандис вступил в борьбу с тремя противниками, да ещё какими! Мафия не отказалась от битвы, это низкие, подлые люди, им все равно, что Кандис борется не только с ними. Они первые пошли в атаку.
Не сегодня Отец и старший брат Высунули револьверы и пустили сразу по две пули, которые отскочили от вовремя прикрывших Кандиса крыльев. Он налетел на говорившего похабности и свалил его резким и быстрым выбросом крылов.


- И кто он - помощник мафиози! На кого ты меня променяла! - засмеялся он.
 

Он закрылся от пуль крепкими крыльями. Это была лучшая защита. Пули просто срикошетили от этой защиты, этого непреодолимого барьера, и упали на пол, как простые металлические шарики. Увидев результаты выстрелов, они откинули револьверы от себя и приготовились кулачному бою. Мафия не носит с собой клинков. Это для неё прошлый век, отстой. Крылья закрывали Кандиса с ног до головы, и даже больше того.
Отвлеки его, - сказал отец-мафиози старшенькому. В углу сидел младший, он был пьяный вдрызг и почти не понимал того, что происходит. Действие происходило в большой гостиной, куда Кандис не имел доступа, на куда мог заглядывать. Его более старший брат сидел аккуратно поджав ноги скромно на дубовом стуле. Средний раскладывал пасьянс за отцовским столом. Сам мафиози восседал в кресле перед столом и положил на него кисти. предпоследний ходил взад и вперёд. Он нервничал. Старший сказал про Низу следующие слова: Он вальяжно развалился в кресле. Он разрушил крыльями кладку кирпичей и штукатурку и объявился всем на глаза. Несмотря на взрыв удивления и ужаса перед неведомым и неожиданным, он быстро сориентировались. Отец и предпоследний В это время второй снизу брат
Выстрелил в одну из люстр над головой Кандиса. Хитрый малый. Он придумал Хорошее решение проблемы. Но Кандис увернулся от падающего тяжелого предмета и кувыркнулся, подмяв под себя крылья. Люстра вдребезги разбилась. Стрелявшему осколок стекла попал в ногу и причинил некоторое неудобство. Но он снова выстрелил в новую люстру, под которой оказался Кандис, и снова попал. И вновь люстра начала падать, но как только она коснулась его крыльев, они толкнули ее на его врагов. Мафиози спрятался за столом. Но в спину ещё одного сидевшего люстра попала и ударила его хорошенько. Почему то мафиози не нажал кнопку вызова стражи. Он хотел, чтобы эта добыча досталась только ему.
Один из братьев, что знали много хороших приемов, подкрался к Кандису справа и заломил его руку и сломал ее. Кандис не вскрикнул, но почувствовал боль до тошноты. Все же надо было продолжать бороться. Он был занят в это время другим из братьев, что пытался безрезультатно боксировать с ним. Всё-таки шестеро против одного, даже крылатого - слишком неправильно. Они его таки повергли. Причём очень странным и неожиданным способом. Один хотел кинуться на него, но получил по голове крылом. Другой хотел оторвать от крыла кусок, и схватился за него, но только чуть не сломал ногти. Тогда он подставил ему подножку, но Кандис локтем отпихнул его от себя. В общем, свалка выдалась горячая, пришлось попотеть и той, и другой стороне закона и добродетели.
Перья могли быть то жёсткими, то обычными и мягкими. Они никогда не загрязнялись и чистить их не нужно было.

Низа, это ты? - прошептал Кандис. Пожалуйста, окажись ею. Ты мне так нужна!
И тут его посетило видение: высокая девушка в дымчатом ореоле волос и с ясными серыми глазами мягкой аккуратной ангельской походкой подходила к нему. Низа вернулась.
Кандис лежал на боку, но глаза его были наполовину открыты, ил тему так казалось, потому что
Что с тобой опять, в ответ сказала она одним воздухом, наклоняясь к его лицу, сев прямо на землю.
Кандис заплакал. Он вообще не редко плакал в своей жизни, но никогда он не плакал так упоительно и спокойно и радостно.


Иди сюда, - рявкнул Кандис и прижал к себе Низу.

Знамение бога было в том, что восск всё-таки проиграл, но и в том, что он не погиб безвозвратно.
Слезы тоски и горя душили его. Не корите моего героя за них, ибо лучше быть сильным со слезами, чем слабаком и трусом никогда не плачущим. Слезы - всегда признак высокой души. Низкие не плачут.

Были кулачные бои, стрельба из лука - они знали, что Кандис любит старинное оружие и принесли его, метание ножей вокруг человека, было все, чем развлекается простой люд. . Это был самый позорный день в жизни Низы, они не знала, что ее суженый способен на такое падение. Во всем Кандис превосходил соперников. Недаром он стал героем. Да, сила и ум и даже сердце у него были в достатке, но благоразумия было маловато и чувства стыда. А потом случилось и вовсе неожиданное. Это был настоящий пренеприятный сюрприз для Низы. У неё аж перехватило дыхание, когда Кандис приступил к осуществлению задуманного им плана.
Герра решил привлечь внимание сотника и наконец достать его, вернуть с недосягаемых высот. Кандис не знал, что он сможет залезть на кран, но ловкость войска и гибкость его членов и сила его натренированных мускулов превосходили все границы. Кто из них двоих был сильнее? Никто бы не сказал. Он перебирался с одной хрупкой балки на другую, и они не ломились под тяжестью его тела. Раз два раз два и он был уже почти на верхушке. Кандиса все надеялся, что он упадёт и пока не забирал Низу, да он и не мог этого сделать. От испуга она забилась в будку, путь в которую был для Кандиса перекрыт, дверь захлопнулась и надежно закрылась. Кандис не мог бы сказать наверняка, что Герра не сможет ее не открыть. Поэтому оставалось лишь остановить Герру, что он и собирался предпринять.
Полеты низа и Кандиса ночью над полями. Счастье
И пока они летели ей вдруг жутко захотелось поцеловать его, и она прижалась губами к его щеке - это не она, а ночь - но Кандис повернул голову и впился в ее рот губами до боли. Это у него называлось поцелуй.




Взгляд его стал мутным и устремился в никуда
Ты пока не готов сражаться с тремя врагами сразу. Просто попрощайся с ней.
Нет, я готов, - подумал Кандис и метнул новый нож в грудь Герде. Он опять не хотел его убивать, но обезумел от переливаний и треволнений и см не знал что делает. А может, дело в том, что он чутьем чувствовал, что Герра этот нож поймает в миллиметре от себя, как и случилось на самом деле.
Послушай меня. Я теперь сотник, а ты знаешь, что могут сотники. Они чувствует тех, кого любят. И я чувствую тебя. Это значит, что если с тобой что-то случится, я об этом узнаю первее всех и спасу тебя. Верь мне, Низа. Все будет отлично, - так он подбадривал ее.
Затем он прикоснулся рукой к ее лбу, и Низа упала на его руки без сознания. Он отнёс ее в ее комнату и оставил там. Сказал с тоской и сомнением дяде:
Ты обещаешь, что никто из этих уродов не прикоснется к ней?
Я обещаю. Кивнул тот, к кому он обращался. Он никогда не врет.
Но ведь если она умрет, я стану таким стал ним, - сказал с невеселой нелегкой усмешкой Кандис.
Я же не хочу, чтоб ты меня убил. Хочу дожить своё.
Вряд ли у тебя это получится, - сказал его наречённый сын и ушёл.
Низу оказалась в первом своём плену, среди родных в родном доме, на родине.
Будешь бороться за неё, когда окрепнешь.
Зачем ты это делаешь, если любишь меня?
Хочу, чтоб ты стал сильнее. Сейчас ты как тряпка, которую так легко сомнуть в руке.




Какой урод, подумала она.

Они у тебя вырастут сами.
 


Низе пришлось поневоле на некоторое время оставаться в своём родном но ненавистном доме. Братья ее и отец отнеслись к этому кто с радостной злостью, кто с безразличием, кто с раздражением - каждый по своему отношению к ней.
 

 
Но Кандис опоздал, Низу спас кто-то другой. Это был никто иной, как Феодор, тот самый клерк.

- Я не смогу его победить
 Но как ты же ангел, - сказала Низа, пытаясь его подбодрить.
Сотник, - раздраженно подправил ее Кандис.
Ну а ты любишь своего дядю?
 
Ты безумен.
И я воспитал капельку безумства в тебе, мой дорогой.
Кандис начал кричать.
Ах ты скотина! Ты воспитал? Да ты уничтожил меня! Без тебя и твоих уроков я был бы в сто раз счастливее!
Если бы у тебя был выбор, ты бы забыл их?
Кандис подумал.
Нет, - сказал он, разом успокоившись.
Я люблю тебя, Кандис, хочешь ты этого или нет.

Мне твоя любовь до лампочки, - огрызнулся Кандис.

Кандис просто крепко зажал ее в руках, так, что к ней было не подступиться, и свернулся вокруг неё. Но Герра отшвырнул его.
 


Пройти чистым через все испытания. Задача Кандиса была не дрогнуть, когда наступит самый главный момент в жизни. Не упустить своё счастье. И он отлично справился с ней.


Все будет хорошо
Кандис разбежался и прыгнул через Герру в никуда, держа на руках Низу. И в последний момент он почувствовал, как Герра висит у него на ноге.
Он был человеком, а Кандис - сотником, и все-таки первый побеждал последнего. Герра был искусным, мощным, сильным, опытным, в то время как Белая Птица только начал свой путь и его основными характеристиками были безрассудная смелость, неопытность и молодость. Ему не хватало не знаний, а опыта - как быть сильным, если тебя муштруют, кидают из стороны в сторону и мусолят? Как сделать так, чтобы мужество, отвага и логика не покинули тебя в трудный момент? Как очнуться от боли и превозмочь ее? Если он найдёт ответы, он станет победителем в этой тяжелой схватке. Его учили этому всю жизнь,но он так и не научился.Белая Птица против Герры. Человечество против богов. Талант против силы. Полуангел против сверхчеловека. Кто выйдет живым из этой решающей битвы? Это живой ход истории. Это событие века.







Битва со львом.




Ты много убил людей?
Я никого не убивал.



Он как-то сказал: не волнуйся ни о чем, Геральд, все, что происходит, давно уже предначертано Господом, и я, молодой секретарь Сессио Орано, подписываюсь под этими словами.
Я стал одержим в тот день, когда
И казалось, Кандис шепчет: я люблю тебя,
Прошу, не уничтожай мой дом,- она повторяла это десятки раз.
Герра атаковал торговый центр. В торговом центре царило уныние. Все понимали, что теперь возник вопрос, что раньше был неактуальным и не поднимался: спасёт ли их Кандис или будет повержен? Барон де Гон Ричард Асгард воздушное торжество подливание смолы. Так мы и познакомились с Белой Птицей, героем нашей повести.