34.
Граница, режущее слух понятие. За окном темнота границы не видно, а вот таможня есть. Сейчас мы немного начали привыкать к этому слову, а тогда.
До границы в вагоне царит тишина, все притихли, ждут таможни. Даже семья, едущая к родственникам, и та притихла – таможня. Вот и перрон, таможня. Прошла таможня, пронесло.
Нет - подумайте, мы везем обычные товары, которые хотим продать, но все же как-то боязно. Боязно, что ты за чужие товары или купленные на свои кровные можешь угодить в ментовку, придет письмо на работу, что скажут окружающие. Совковость, может быть, честность, может быть. И того и другого у меня, хоть отбавляй. Кто-то не смог преодолеть страх, побороть в себе стыд и неловкость – проиграл. Действуй - нахальней, напористей, бери все, что лежит не на месте, и больше, и больше, игнорирую нормы и правила. Правила этой игры ты должен писать сам и под себя.
Вагон дернуло, проехали. Смелость проявилась сразу у всех, зазвенели стаканами, зашелестела бумага – маленький хмельной ужин. Первый час ночи.
Рассказ был бы не полным, если бы было вечное лето. Но, увы, сезоны меняются. Потянулась дождливая осень, а это значит долой пыль, да здравствует, мокрота и холода. Все мокрое, а холод помогает завершить описание этой безрадостной картины. Но есть средство – водочка. Грамулька, вот теперь и дождь – вода и холод по барабану, и торги пролетают быстро. К концу торгов замечаешь, что, и остальные торговцы не теряли время, и конечно, все выглядят по-разному – водочка.
Зима. Пора спячки, пора отдыха. Деньги, нас дергает за нитки как марионетки, желтый блеск металла. Пятница. Вагон. Перрон. Москва. Минус 32 по Цельсию. А перед рынком так разбили снег, что крутой мороз не помешал превратить снег в воду. А ботиночки – промокли, чепуха – приработок. До рассвета греемся у костра с водочкой. Неплохие ребята - местные.
Как-то раз Дима, так звали второго из братьев, тот, что в Минске торговал, вместе с ним поехали в поездку. Ехали в метро и Дима начал жаловаться, что так тоскует по сынишке, которого не видел только сутки. И тут мне задело и стало не по себе, его сынишке было ненамного месяцев, а не лет больше, он очень любил сына, я своего, значит, нет? Но каждую неделю мне приходилось отправляться в поездку с целью, заработать. Конечно, товар был не мой, проезд тоже за их счет, но мандраж при пересечении границы и таможни, а еженедельный отрыв по выходным от семьи, это тоже нельзя сбрасывать со счетов, я же в будни дни работал.
Разрыв между мной и «хозяевами» назревал и произошел по подсказке одного из нашей компании, того самого бородача, его тоже тяготило одно маленькое обстоятельство - батрачить. Я после недолгого колебания, обратился с просьбой увеличить мне оплату, к тому времени и бородач начал ловчить. Он доставал такой же товар, может быть и, наверняка, дороже и продавал его. Так называемая, маржа оставалась у него, и это было гораздо больше, чем, при благоприятном с течение обстоятельств, получал от Хозяина. После своей просьбы получил замечание … Хозяина (!).
Меня, в то время, да и любого другого, такой разговор вывел из себя. Я взял и собственноручно приобрел товар за свои деньги, приобрел билет и поехал. Мне повезло, что и бородач откололся от общей компании, он местный, встали вместе. Теперь я гонял туда-сюда, а он и в будни торговал, иногда, моим и своим товаром. Конечно, было не совсем приятно, когда утром с поезда, приезжая на рынок, бородач и еще один москвич с ним уже были навеселе и угощали меня спиртным. После нервной поездки, после ночи в полудреме спиртное казалось панацеей от стресса и я, хоть немножко, да принимал с утра вместе с москвичами. Панацея не панацея, а легкость на пару часов и раскрепощенность позволяли выдержать эти переутомления. Солнечный летний день - бородач и его приятель были по уши в пыли, несмотря на утро. В дождливую погоду - в грязи; но в том, и другом случае уже навеселе и всегда очень приветливых, - Накатить еще по тридцать грамм? Это постоянно была их первая фраза.
Мне, все это вскоре начало надоедать, я принялся искать более тихое и спокойное место. Пошел работать, да, да, просто работать. К тому времени, уже побывав в обличие безработного и пройдя курсы переподготовки, я получил от бюро по трудоустройству тот же веник, то есть характер, предложенной мне бюро работы соответствовал ранее полученному образованию. Вся «химия» в том, что моя переподготовка вызвала лишь мой дальнейший интерес к новой специальности, а не помощь бюро по поиску мне работы, по новой, приобретенной специальности. На Западе как, любые курсы переподготовки должны продолжаться в смене специализации, характере работ специалиста, иначе, за чем тратить деньги на переподготовку?- У нас все заманчивей и мудрее. – Мудрее, ли?
Конечно, вы прекрасно помните серые рабочие будни, так хочется чего-нибудь яркого. Яркого – шмотки, свидетельство частного предпринимателя, металл. Вот теперь, докатился до железок. Но надо стартовые деньги, а их нет.
Деньги - в долг, но не рисковый видно я парень. Много позже, сообразил, что ход выбрал неверный. В то время многие брали кредиты, или под строительство жилья, или под покупку товаров длительного пользования – холодильники, телевизоры, под строительства дач. А у меня вроде бы все это было. Многим открылись возможности разбогатеть – берешь в кредит деньги, а возвращаешь с процентами почти такую же сумму. Нонсенс. Такое и не снилось раньше, ведь можно было погасить кредит, только расходуя свою зарплату. Но не искал я среди друзей помощи в получении кредита, да, по-моему, их и нет у меня, так таковых. На прямую! - фиг кто чего дает. А деньги взаймы, и тут, дурацки сообразительный я был, побоялся взять приличную сумму, опасаясь, так называемое: «Поставить на счетчик». Может поэтому и тусуюсь; абы где, абы, куда и где лучше, и главное не зная, что лучше. Теперь думаю, ошибка в моем одиноком странствии, без поддержки и помощи компаньона по бизнесу. Хай, оно будет неладно, да, ладно.
Помню, ехали на торговлю уже шмотками на маленьком грузовом автобусике типа УАЗика с Минска, вроде бы так удобней, многие сейчас переходят на микрики – узкий коллектив, удобно, оперативно, - оторвавши взгляд от окна, продолжает свой рассказ Миша, - Машина старая, отъехав километров шестьдесят, начинает борохлить. Так мы ехали на этом микрике: остановка – ремонт, на улице минус двадцать, опять остановка – ремонт. Едем медленно, нас четверо, все замерзаем, на трассе гололед. Впереди небольшой спуск, - Внимание! Осторожно! Осторожней! Не помогает, нас несет к обрыву - писец. Нет, удар, и мы у края, еще шаг и неизвестны были бы последствия. Лобовое стекло необходимо заменить, есть дырка в корпусе. Конечно, ремонт водителю обойдется в копеечку. Но меня покоробило, то, что водитель о пассажирах не вспомянул – челнок-пассажир - это человек? Здесь в аварию не только мы попали, за нами стукнулась легковая машина. Остальных, мы и другие высыпавших на мороз с машин люди останавливали уже на подступах к этому неудачному месту. Потом с обочины разгребли снег и доставали песок. На дороге выложили две дорожки из песка под колеса. Подъехал грузовик со всеми ведущими мостами, подцепляет фуру и медленно оттаскивает ее к обочине, дорога теперь свободна. Во всем виноват гололед и водитель фуры. Тормознул, фуру повело, развернуло поперек дороги.
На торги мы опоздали. Назад нас ждали новые приключения. За сто километров до Минска мотор опять забарахлил основательно и совсем встал. Девчат, ехавших с нами, пересадили, в идущую до Минска, машину. Я с водителем остались на трассе одни, машин как назло нет. Три часа ночи плюс мороз двадцать пять градусов ниже нуля, а чинить машину надо. В машине нашли маленькую газовую плиточку – согреваемся кое-как. Ждем чего-то, кого-то. Жуть берет, когда думаешь, что этот щадящий огонек погаснет, холод рядом - он повсюду. Наконец, нам провезло через два часа мы, наконец, прицепились к машине на буксир. Подтянули нас к посту ГАИ. Конечно, отношение к ним, гаишникам, не всегда приятны, особенно у автолюбителей. Здесь ни столько анекдотов про них, как историй при встречах с ними. На этот раз мы оказались рядом, нас двое их двое плюс два автомата пять сорок пять – ночная охрана. За ночь мы не сомкнули глаз, перебрали весь карбюратор, отогревая его на теплых ребрах батареи. К утру все сделали, нас взяли на буксир и мы, худо-бедно, но завелись. До Минска ехали на одном дыхании. Мороз на улице стоял дикий. На лобовом окне проделали небольшое окошко теплой ладонью, так до Минска и ехали – постоянно протирали, полученное отверстие во льду. Наше дыхание помогало морозу затягивать отогретое отверстие, оно быстро превращалось в узкую щель, как бойница в танке, так и ехали...
35.
…За окном - ночь. Трасса челноков - ведущая к благополучию. Мельканье за окном огней ночных сел и городов. Особенно тягостное движение по улицам городов. Отдельные окна еще светились теплыми огнями, и, сразу, появляется перед тобой образ квартиры, где на кухне - холодильник, в зале – телевизор, в спальне - кровать и везде, свои родные милые лица. Из воспоминаний тебя выводят толчки от выбоин на дороге. У нас и в городах можно было отбить копчик – такие дороги. Эти толчки возвращают тебя в мир настоящий – темный салон автобуса, запах солярки, еды, квашеной капусты и рыбы, перегара и табачного дыма. Автобус катит по трассе, шурша резиной по асфальту, огни города остаются позади. Темно, только свет фар встречных автомобилей озаряет на мгновения салон, снова погружаемся во мрак ночи. Что ждет тебя впереди – голый асфальт, земля, дождь, ветер, снег, мороз, жара, пыль. Полный набор услуг Природы. Кое-кому приспичило – остановка. Девочки налево, мальчики направо, перекур. Кто-то остался в салоне – спит, везунчики - кто может быстро засыпать или напиться и забыться…
Путешествие на автобусе – это нынче рекламный слоган, зазывающий Вас в увлекательное путешествие, своеобразный кинотеатр, где пленка для показа - это жизнь за стеклом автобуса, а действующие лица и исполнители там, достаточно, остановить автобус и прикоснуться к ним. В те времена, автобус был своеобразным символом, путь к постсоветскому рынку...
Каждую неделю, но особенно, начиная со второй половины дня, в разных точках города происходили странные вещи. Кто наблюдал со стороны это явление, немало удивлялся.
Кто на такси, кто на чем, начинали прибывать люди. Они с деловитым видом вытаскивали из машин мешки, сумки, громадных размеров баулы. Раскрасневшиеся, они – челноки деловито – с каким-то шиком, и всем своим видом, показывая призрачные свои преимущества, доставали импортные сигареты и курили. А то, бежали в ближайшие магазины и, показывая всем, несли в руках – бутылку водки, бананы, газированные воды – это ли не показуха. Правда, эти кучки людей не отличались говорливостью, на много позже шум этих скоплений народа усиливался. А в начале, они курили, каждый думал о своем. И уж совсем замолкал шум при приближении милиционера, как будто они что-то нарушили. Вот к этой кучке подъезжает автобус, люди в буквальном смысле превращались в муравьев.
Выскочив за пределы города, и почувствовав прилив сил, после погрузочных работ автобус превращается в кабачок на колесах. Достаются большие и малые сабойки, водка и только водочка. Надо забалдеть, и все станет в розовом свете. Закрасятся хмельным угаром неприятные, тягостные воспоминания об оставленных теплых и уютных квартирах, появятся образы радужных иллюзий будущего успеха, будущего обогащения и процветания. Но это в первые поездки, когда мы предполагаем, что наш «эксклюзивный» товар пойдет нарасхват. Настроение наше начинает портиться по мере появления на горизонте сплошных туч предвестников дождевого фронта. Значит, завтра по прибытию ожидается море неприятностей: слабые торги, мокрые вещи и, мрачные прогнозы на остальные торги. За все уплачено, но это потом, расчет по отъезду. Выигрыш получает руководитель, но это притом, если принимают нас на чужой территории сравнительно сносно и наш проезд не ограничивают определенные структуры. За вычетом договоренностей с водителями и гонорара руководителю, чистый доход знает куда ляжет. На трассе мы замечаем, - мы не одни. Вот обогнали автобус, остановившийся у обочины, перекур, может и нам пора – хватит пить. Пши-и, - сказал автобус, медленно причалив к обочине. Побежали по кустам. Хорошо и стало легко, затянулись сигаретой, как бы полегчало, на душе. На трассе выгодней останавливаться не в местах, где автобусные остановки или указанные места для отдыха. Там сказочные пейзажи – горы мусора, каких-то кровавых тряпок и памперсов, загаженная до предела человеческим навозом земля. Все, что не доели, пустые бутылки, мусор кидаем в придорожные канавы и под ближайшие кусты. Пройдут годы, кто-то скажет, что предки были скотами, и помянут нас, таких же, как мы, горе - путешественников нелестными словами – поделом.
Все - опять в путь, П-ШИкнув порцией перегара, на прощание, прибрежным кустам, автобус трогается дальше. Опять надо пробираться почти в зад автобуса по сумкам, сверткам, каким-то баулам. Запах в автобусе – это целый спектр от перегара дизельного топлива до запахов духов. Можно расслабиться: жесткие кресла сидений, лишь незначительно напоминают вам кровать, и по форме и по содержанию. За окном постоянно меняется пейзаж, то поля и леса, то деревни, то заброшенные постройки. Кто-то правильно заметил, что мы уже перестали любоваться восходом и закатом – это правда. Поэты, так вдохновенно описывающие картины природы, здесь они не причем. Колесная жизнь совсем выветривает все прекрасное – мы едем делать деньги. Утром, еще и восхода ни какого и нет, а мы уже на клеенке раскладываем свои вещи, вечером спешим сложить, засунуть вещи в автобус, и пойти на хату, где ты можешь переспать ночь и на полу, или на старом вонючем диване или на койке, но вдвоем. Незнакомые места, ветхие домики провинциальных российских городов наводят лишь тоску по родным местам. Здесь, не особенно тянет на лирический лад, хочется забыться – Эх, скорее бы завтрашний день. Ну, Вы понимаете, как может человек забыться – правильно, водочка. Сумерки.
За окнами автобуса постепенно исчезают очертания пейзажа, все становится серым, невзрачным, а затем совсем исчезает все в черноте ночи. Автобус готовиться ко сну, как-то лениво подпрыгивая на кочках, он убаюкивающие действуют на своих пассажиров. Сон обычно наступает в первые дни, затем сон накатывается на вас, лишь перевалив по времени за полночь. Автобусы, изготовленные в Венгрии и эксплуатируемые по бездорожью России, настолько износились, что из окон постоянно сифонит, несмотря на летнюю пору, скорость на трассе довольно высокая. Обычно поездки сопровождаются музыкой, ставят, что любят водители или старшие автобуса, клановые группки.
И так, вы медленно, но уверенно, вы подъезжаете к России. Вот и пограничный пост-пост ГАИ. Снова, и это каждый раз, встреча с ГАИ.
Томительные минуты были лишь для тех, кто ехал, они везли кусочек своего заработка. Но все эти волнения были напрасны в стоимость, на которую челнок согласился прокатиться в шоп-тур, были включены затраты на посты - за все уплачено. Веселая, руководитель возвращается к автобусу – все сыты, погранцы и служивые дают позолоченной ручкой нам добро. Снова в темноту, задорно П-ШИкнув на прощание форменным фуражкам, берем курс на вОСТок.
Миша продолжал, - Питьевая вода после поста ГАИ, таможни, экологов и прочих мздоимцев заканчивается – нервы плюс в начале пути немного приняли и вот тебе, чиста русская болезнь - смага. Родник – путешественник знает магическое слово, символ прилива сил, надежда на свободу, жизнь. Ассоциация неверная – тот клочок земли, вдоль трассы, постоянное наличие машин, пустые пластиковые пакеты, и косогор, практически всегда напоминающий, набрякшую, после дождя землю. Скорее – не родник, а отхожее место. Многим памятны различные места, но у челноков вечно в памяти останутся эти огни - родника...
Что может сниться в пути - отдых и дорога обратно домой. С каждой поездкой эти мысли просто пронизывают тебя. Отдыхая дома, после очередной поездки и гуляя по городу, ты с дрожью в сердце наблюдаешь скольжение по городскому асфальту Икаруса. Дрожь постепенно проходит, но наступают мгновения отупения и безысходности в жизни. Мысли перебрасывают тебя в кресла автобуса, и ты опять в жерле кресел, баулов, набивших оскомину, шлягеров, гари и многовонья автобусного мирка; своеобразная магия челнока-зомби – Икарус и баул».
Вот, проскочили какую то дамбу – это в районе Волхова, впереди - Карелия. Проехав дамбу, Даша заметила - природа резко поменялась. Вроде и леса те же, да, что-то величавое, девственное чувствовалось в этих лесах, они отдаленно чем-то стали напоминать Дальний Восток - тайгу. Какая неописуемая красота за окнами автобуса, встречных машин все меньше и меньше.
Что раньше о Севере знала Даша – белые ночи?
Ой, Россия. Ах, Россия.
Восклицаний много, а она одна: такая большая и необъятная. Домики с мезонинами, ну, просто из Чеховских рассказов. Домики высокие, двухэтажные, с проушинами под окнами, и старые, старые стены без покраски голые, старые страрые бревна – Север России. В воздухе стоит гнетущая тишина, ты не можешь вспомнить где, и у кого этот сюжет был, так подсознание проводит сравнение: реальности - с прочитанными в детстве рассказами.
Проезжая по провинциальным российским городам и селам, тебя не оставляет мысль о том, что ты как бы попадаешь на сто лет назад. Ты один из героев Чеховских или какого-нибудь другого русского писателя – сочинителя рассказов. Окунаешься в действительность, того времени – вот она за окном. Если остановить автобус и выйти, то перед тобой Россия - лет так сто назад, а за тобой, символ бытия века нынешнего – автобус. Тебя передергивает от одной лишь мысли, уедет без тебя автобус и ты, окажешься один на один с прошлым. Салон автобуса и сам автобус – это, как бы, та ниточка, которая связывает тебя с настоящим миром.
Теперь остановки делали, но с большой осторожностью ступали на обочины. Римма ездила сюда летом и говорила, что под снегом может оказаться простое болото.
Поехали. Скоро наверно должны и приехать, но тут опять заговорил Миша – человеку надо иногда выговориться, так на душе станет легче. Он начинает свой рассказ как бы сначала, в этом было до глубины души проникновенное и пропитанное, невыносимой болью, видно, что пережил многое и, что самое запоминающееся, так это начало. Как докатились мы все, с чего все началось, у каждого по разному, а, в общем, одинаково серо: поездки, искания, промахи, радости и обман на каждом шагу. Даша подумала – страна живет непонятной и не предсказуемой жизнью:
«…. После утренних приготовлений, как всегда в день отъезда, я чувствовал (Миша продолжает свой рассказ) еще с утра некоторую усталость. Вещи, состоявшие из семи мелких сумочек, выстроились горкой в прихожей. Еду я приготавливал еще с вечера – яйца, колбаса, вода, котлеты, хлеб и батон. Усталость - она ощущается во всем, нескольких свободных дней между поездками проходят в поисках товара, для отдыха свободных минут и нет.
Дни меня уже перестали интересовать, происходящее вокруг, было как всегда серо. Определенный колорит и разрядку добавляли только те дни когда, вечера заканчивались маленькими праздниками. Тогда наступало расслабление, казалось, что понимание мира и личный успех не за горами. Меркли ошибки и просчеты, в такие дни мне казалось, что я достиг, можешь сделать что-то необычайное, я достигну вот-вот цели.