Возвратились только б по весне бы.
Только б возвратились по весне…
(из ранних стихов)
Потянулись птичьи стаи к югу,
ветер стал листву с ветвей срывать,
ничего печальней нет, чем вьюгу
с первою строкой зарифмовать.
Значит, всё! Отпело наше лето!
Счастья флёр и зыбок, и летуч…
Золотой дугою арбалета
месяц выплывает из-за туч.
Почему летящих стай стенанья
в оголённом и пустом саду
мне напоминает расставанье
наше в трижды проклятом году?
Я себя обманывать не стану –
норов крут, но в чём-то слабоват:
если руки тянутся к стакану,
не стакан же в этом виноват.
Вот и пью, смеясь и плача, в небе
зенками блуждая снова, и –
возвратились только б по весне бы,
только б возвратились журавли.
Стоп! Себя цитирую я, что ли?
Тоже классик, блин, – и ой! и ах! –
почему так привкус этой соли
горек на обветренных губах?
Почему в глазах копится влага
и, остынув, море всё синей,
и волна, волна от Аю-Дага
набирает лютость всё сильней?
И уже растёт предчувствий ком всё,
где-то здесь, внутри, и я в тиши
говорю себе: опять знакомься
с неуютом собственной души.
Никого обманывать не буду,
снисхожденья тоже не прошу:
я давно в душе, словно простуду,
птичью неприкаянность ношу…