На летнюю террасу солнечные лучи почти не попадали, плотный барьер виноградника и абрикосовой кроны бережно защищал от жары собирающихся на обед.
Мама вручила мне огромную кастрюлю с горячими ручками, едва прикрытыми старым полотенцем и кивком головы направила к столу. Летом всегда много гостей, подолгу остающихся в нашем большом гостеприимном доме. Вместе мы ходим на пляж, по утрам выводим лодки в море порыбачить и после дождя собираем в ближайшем леске грибы. На обед и ужин принято собираться всем вместе — чтобы не готовить по нескольку раз и не подогревать остывшую еду.
Бедром я прикоснулась к нему, его плечо слегка вздрогнуло, Лэн развернулся и подставил тарелку. Его взгляду все же удалось поймать мой, рассеянный и робкий, не смотря на такое показное спокойствие и сосредоточенность. На нас никто не смотрел — я уже успела оценить обстановку. В розах рассматривали какого-то интересного жука и еще даже не расселись по своим местам. Воспользовавшись моментом, плотнее к нему прижалась, почувствовав осторожные пальцы на своей ноге, нежно поднимающиеся… Горячая кастрюля напомнила о себе — надо было налить еще тете Эмме и Джеру.
— Это были не змеи, — сказал брат, — я бы их не испугался, да и не ведут они себя так. Это было похоже на какой-то сгусток щупалец.
— Как у гидры? — звонко вставила я.
За столом всегда что-то обсуждали. В этот раз — новых существ из Чертовой лагуны. В ней постоянно что-то происходило, и о месте этом ходило много легенд. А нам еще в детстве нравилось слушать дедушкины сказки и выискивать там какие-нибудь чудеса. Кое-что мы даже нашли. Но это был секрет, а мы, хоть и выросли, но так и остались немножко авантюристами.
Спор разгорелся нешуточный, но я в него уже не вникала. Июльская духота и горячий суп настолько разморили меня, что я не заметила, как уже сладко потягивалась прямо за столом. Лэн сидел напротив, он внимательно на меня смотрел, есть уже не мог, отставив тарелку в сторону, просто пил молоко. Я тоже взяла в руки стакан. Холодная испарина его стенок приятно щекотала кожу. Не сводя глаз с мужчины, я нежно прикоснулась губами к стеклянному краю, слегка наклонила стакан и язычком лизнула молоко. Лэн резко встал и пошел курить.
Где-то спустя час, я застала его у калитки. Он стоял спиной ко мне. Может быть мне надо было извиниться, я, почему-то подумала, что вполне могла бы вот прямо сейчас подойти к нему и обнять сзади, положив руки на живот а голову прислонить к плечу. Но он внезапно обернулся и сухо бросил:
— Жду тебя в лагуне, не опаздывай.
Это прозвучало как приказ. Да, может быть, он был обижен. Нельзя играть взрослыми мужчинами — правильно говорила мама. Правда, она говорила это не мне, а старшей сестре… Наверное поэтому я не слушала? Ну что ж… в лагуну, так в лагуну.
Этот берег принадлежал только нам. Еще пять лет назад отец купил его у местных чиновников и официально перестал быть браконьером, как объявила здесь всех местных рыбаков новая власть. Можно было пользоваться дарами моря и предъявлять права на любые участки пляжа. Везде были натыканы флажки с номером нашей лицензии. Чужие знали это, да их и не тянуло к зловещей Чертовой лагуне, где нередко пропадали люди, и из моря вылазила всякая нечисть…
Нам же очень нравилась эта особенность наших владений, с удовольствием водили сюда своих гостей.
С удовольствием однажды я привела сюда и Лэна. В общем-то он был вовсе не моим другом, скорее другом отца, его командировочным приятелем.
Я вела себя нагло, я понимала это, но во мне что-то проснулось такое, что невозможно было объяснить. В мальчиках я не видела столько страсти и нежности, такой удивительной сдержанности и внутренней силы.
Молча я вошла в воду, легкая рябь нежно окутывала мои щиколотки. Море поначалу всегда кажется немного холодным, но если входишь постепенно, тело привыкает к его температуре и готово отдаться ему полностью. Как я и думала, Лэн еще даже не разделся — ему нравилось просто сидеть на камне и смотреть на море, вернее на меня в море… Не оборачиваясь — я и так чувствовала его взгляд на себе — продолжая медленно входить в воду, я развязала завязки на купальнике, позволив им легко соскальзнуть вниз… Он мог бы увидеть большее, но я уже была под водой. Резво нырнув, я сделала пару толчков по дну и фонтаном выпрыгнула почти через четыре метра.
Лэн стоял на берегу. У самой кромки, почти на гальке маячил купальник, он подхватил его и сжал в комок.
— Ты не замерзнешь? — в его голосе уже не было той жесткости, что привела меня сюда. Но все та же покровительственная, может быть даже немного властная, струнка прослеживалась. Подплыв поближе, я попробовала его обрызгать, но он понял это и попятился, даже почти отпрыгнул.
— Сейчас накличешь гидру! А ну вылазь! — тон уже был пожестче. Я прищурилась.
— А не боишься?
— После тебя я никого не боюсь. Ты накупалась? — Лэн уже был в нетерпении, чем больше он злился, тем больше в нем просыпалось страсти. Я уже чувствовала кипение его крови, и меня это возбуждало.
— А что если брат прав? И здесь, действительно, были не змеи?
Лэн не слушал, он уже снимал рубашку и растегивал ремень. Но во мне просыпалась давно забытая игра, и ребенок, вроде бы задремавший во мне, вдруг с отчетливой ясностью вырвался на свободу.
— Иди сюда, — уже хрипло приказал мой мужчина, — змея здесь только одна, и это ты.
Я не спешила выходить из воды, да и не приподнималась даже выше груди, меня забавляли его муки. Но Лэн не выдержал и сам вошел в воду, переборов свою к ней нелюбовь и даже отвращение. Я отпрянула назад — мне нужно было подготовиться. Улыбаясь, когда он приблизился, я спросила еще раз:
— А гидры, это вообще кто?
— Да твари какие-то… с семью головами…
— Почему с семью?
— Я почем знаю?
— Да не с семью! — возмутилась я, доставая из воды и пересчитывая все свои пять змеиных голов, — Что за предрассудки?…