114. Английский генетик, профессор Стив Джонс, считает, что эволюция человека завершена. То есть физическая эволюция. Да пора бы уж. Человек физически достиг своего оптимума. Пора бы ему уже начать эволюционировать духовно, а то из всех его духовных достижений за последний миллион лет (а то и больше) можно отметить лишь одно – отмена человеческих жертвоприношений и каннибализма, да и то не на все 100%.
115. Некий польский математик М.Геллер математически доказал (вычислил) существование Бога. Надо же! Да это курам на смех! Из чего исходил этот математик, что считал и пересчитывал – ведомо только ему одному. Точно также его коллеги по цеху подсчитали, что если бы Вселенную создал Бог, то он должен был бы дейстовать с точностью 1/1(10;;);;;, а если бы Вселенная получилась спонтанно, то вместо 123-й степени стояла бы 60-я. Чем они руководствовались? Неужели они думают, что Бог (существование Которого они, кстати, ставят под сомнение) будет действовать так, как им того хочется? О, sancta simplicitas! Подобные манипуляции с цифрами говорят о том, что эти люди безнадёжно далеки от Бога. Они хотят выразить то, что невыразимо, и вместить то, что невмещаемо. Искать доказательств существования Бога – это заведомо идти ложным и главное самообманным путём. Существует только и только одно доказательство существования Бога – это сам человек. Если бы не было Бога, то и человека никогда бы не было, ибо человек – образ и подобие Бога, существо внеприродное, не вписывающееся ни в какие физические закономерности. Если кому-то недостаточно этого одного доказательства, что ж, пусть ищет другие, искать никому не запрещено, но находить не каждому дано.
116. Мир ни плох, ни хорош, ни абсурден – он просто есть. Таково мнение материалистов. Но с точки зрения сознания мир абсурден. Материальный мир и сознание – разные вещи. Эта мысль явно или скрыто красной нитью проходит через все идеалистические системы. Сознание не может быть частью мира, ибо тогда оно не было бы сознанием. Осознавать что-либо означает встать вне этого чего-то, отстраниться от него и посмотреть на него со стороны. Но если сознание есть часть мира, то оно не может встать выше мира и посмотреть на него. Часть не может быть больше, чем целое. Следовательно, сознание не есть часть мира, оно есть целое само по себе и само в себе. Но если материальный мир тоже целое само по себе и само в себе, то тогда получается каких-то два целых: бытие и сознание. Но два целых невозможны, это абсурд. Целое только одно. Значит материальный мир только кажется целым, но в действительности не является таковым.
Материальный мир не может называться целым, так как он состоит из разобщённых частей, слабосвязанных или вовсе не связанных друг с другом, при этом частей совершенно мимолётных, кратковременных, недолговечных, неустойчивых, хрупких, обречённых быть уничтоженными другими частями. Эти все части находятся в состоянии постоянной деформации, деструкции и восстановления. Но восстанавливаются они только лишь для того, чтобы быть разрушенными. Это мир дурной бесконечности, бессмысленности и бесцельности. Но там, где нет цели, нет и цельности. Эти хаотичные части, лишь местами и временами составляющие жалкую и ненадёжную гармонию. не могут составлять нечто целое, по той простой причине, что это целое вовсе не нужно. Если в этих частях нет сознания, а как показано выше его там нет, то что же им может придать цельность? И зачем? Слепая воля? Для своего же собственного торжества? Но это уже вопросы, которые ставит сознание. Сами материальные объекты никаких вопросов ставить не могут и отвечать на них также. На том или ином этапе ими движет слепая воля. И здесь нет никаких вопросов и никаких ответов. Они есть только для сознания. Материя просто движется – хаотично ли, гармонично ли – это неважно. Главное что она движется неосознанно, а если неосознанно, то и бесцельно. Но зачем такому движению какая-то цельность?
Итак, материальный мир не может быть цельным. Следовательно, цельным является только сознание. Но раз целое только одно, а двух быть не может, то существует только сознание, а материя является только мимолётной, вдруг возникшей иллюзией, нелепой и абсурдной для сознания. Впрочем, как она вдруг возникла, так же она вдруг и исчезнет, ибо лишена цельности и устойчивости.
В п.60 данной книги я, однако, писал, что как раз воли, а следовательно и материи присуща цель, а сознанию, напротив, бесцельность. Действительно, так как сознание вечно, в нём вроде бы не должно быть никакой цели. Явно это так. Но в нём есть скрытая цель, и цель эта – вечное познание Самого Себя. И это истинная, реальная цель. Материя же и воля иллюзорны, следовательно и цели у них иллюзорные. Да, воля всё время направлена к чему-то, движется к. Но это что-то тоже иллюзия, следовательно цель всё время ускользает, расплывается и иллюзия движется к иллюзии. У сознания же есть две определённые цели: первая, временная цель – избавиться от авидьи раз и навсегда; вторая же цель вечная – познание Само Себя. Какая же определённая цель у воли? По большому счёту у неё только отдельные промежуточные цели, совершенно разрозненные и пустые. Когда сознание смотрит на эти цели, то они, понятное дело, видятся ему абсурдными и иллюзорными. Но так как само сознание чуждо иллюзии, то оно и стремится избавиться от иллюзии, путём возвращения к своей абсолютной самодостаточности.
117. «Стяжавший совершенную любовь существует в жизни сей так, как бы не существовал. Ибо считает себя чужим для видимого, с терпением ожидая невидимого. Он весь изменился в любовь к Богу и забыл все другие привязанности. Кто себя любит, тот любить Бога не может. А кто не любит себя ради любви к Богу, тот любит Бога. Истинно любящий Бога считает себя странником и пришельцем на земле сей, ибо в своём стремлении к Богу душою и умом созерцает только Его Одного. Душа, исполненная любви Божьей, и во время исхода своего из тела не убоится князя воздушного, но со Ангелами возлетит как бы от чужой страны на родину» (Серафим Саровский).
И вот ещё его же слова: «Дабы приять и узреть в сердце свет Христов, надобно, сколько можно, отвлечь себя от видимых предметов. <…> Когда человек созерцает внутренне свет вечный, тогда ум его бывает чист и не имеет в себе никаких чувственных представлений, но, весь будучи углублён в созерцание несозданной доброты, забывает всё чувственное, не хочет зреть и себя <…>» Но разве не о том же говорили все мистики всех времён и народов, принадлежащие к разным конфессиям и традициям, или не принадлежащие ни к одной из них. Перечисление их поимённо заняло бы слишком много места, да к тому же многие из этих имён не раз перечислялись на страницах этой книги.
Все мистики говорили об одном и том же, и всегда почти одними и теми же словами. Истина одна для всех, как и Бог Один для всех, и никакими другими словами об этом не скажешь. Высочайшее же выражение Истины и Бога – молчание. Ни одна конфессия не имеет преимуществ перед другой, разве что в чисто материальном и количественном плане. В эзотерическом, имматериальном плане все конфессии равны. Не важно к какой конфессии принадлежать, важно подняться до созерцания Имматериального и до вечной жизни в Нём. Тот, кто это осуществил, тот познал Истину, тот есть пневматик, существо духовное и имматериальное, тождественное Богу. Даже тот, кто на Пути к Богу, или только стал на этот Путь, уже духовен. Тот, кто только начинает искать этот Путь или смутно его себе представляет, тот существо душевное, психик. Тот же, кто и не думает его искать, а тем более отрицает, тот существо приземлённое, гилик. Он полностью пребывает в течении, становлении и разрушении материальных вещей почти отождествляясь с ними и растворяясь в них. «Почти», потому что у каждого есть возможность познать Бога и слиться с Ним в жизни вечной.
118. Один православный священник, критикуя современное искусство и затронув «Чёрный квадрат» Малевича, спросил, что же автор хотел выразить этой картиной. И ответил: пустоту своей души. Однако этот критик видимо не знает, что Казимир Малевич был верующим человеком и принадлежал к католической конфессии. К тому же у этого художника есть картина с названием «Белый квадрат». Так что же хотел выразить Малевич? Ответ прост: он выразил беспредметный мир, т.е. мир абсолюта, то к чему стремятся все мистики всех времён и народов. Вот и Серафим Саровский говорит: «Дабы приять и узреть в сердце свет Христов, надобно, сколько можно, отвлечь себя от видимых предметов». А ведь Малевич именно этого и добивался – отвлечь себя (и не только себя) от видимых предметов. Конечно, Абсолют невозможно выразить никакими материальными средствами. Но ведь человеку не запретишь пытаться это сделать. И любая попытка будет неудачна, но не остановит осуществление других попыток. И моя книга, и все книги подобного рода тоже неудачные попытки прикоснуться к Абсолютному. Более того – даже все Священные Писания тоже неудачные попытки дать знания о Боге. Единственно верный Путь – это невыразимое молчаливое недейственное проникновение осознания.
119. Гностик не просто мистически знает о Плероме и саму Плерому, но главное, он мистически пребывает в Ней. Поэтому как материальная жизнь, так и её следствие смерть, одинаково для него неприемлемы. Жизнь и смерть – категории материи. Гнозис же – это знание об Имматерии. И Гнозис выше Веры, ибо Вера только ведёт по Пути, Гнозис же есть Его завершение. Если сравнивать Веру с материальным знанием, т.е. знанием о материальных вещах, энергиях, движениях, метаморфозах, о материальных законах, то тогда Вера выше такого знания. Материальное знание зыбко, преходяще, как и сама материя. Сегодня оно одно, завтра другое. Учёный – это вечный скептик. Если бы учёный стал догматиком, ему бы пришлось переквалифицироваться в священника. Изменяются условия материальной среды – изменяются знания. В других формах материальности могут быть другие знания (например в другой галактике или вселенной). Но Вера всегда незыблема, потому что Бог Один, и Он неизменен. Вера нужна пока нет знания Бога, но когда есть это знание, Гнозис, тогда нужда в Вере отпадает, ибо Гнозис – это уже слияние и отождествление с Богом. Таким образом, Вера есть промежуточный элемент между знанием относительным, материальным и Знанием абсолютным, имматериальным. Но собственно Абсолютное Знание уже не будет и знанием как таковым, а просто осознанием Абсолюта и Жизнью Вечной.
120. Рене Генон пытается вернуться к традиции, т.е. назад. Это ущербный путь. Но также несостоятелен путь «вперёд» по пути НТП. Стремление внутрь – в Самого Себя, т.е. в Плерому (Нирвану) – вот единственный путь человека. Иные пути – это пути животных и машин. Гностик, стремящийся к Плероме, пытается отрицать как традицию, так и новаторство НТП, ибо он стремится к Абсолютной Свободе, которой нет и быть не может ни в традиции, ни в прогрессе. Традиция – это отжившая материальность, прогресс – это становящаяся материальность. Всякий прогресс станет традицией, и на его смену придёт иной прогресс. Это и называется дурной бесконечностью. А выход из неё давно указан – это Вера и Гнозис.
121. Солженицын говорил (по поводу ареста И.Бродского), что писателю полезно посидеть в тюрьме. Если говорить о временной материальной жизни, то тогда конечно полезно. Тюрьма стимулирует волю к жизни, кстати, так же как и война. Поэтому-то люди так и любят воевать. Если бы не было войн, то точно такое же количество людей (если не больше), которые погибают во время войн, переходили бы в мир иной от самоубийств. Воля к жизни диалектично связана с волей к смерти. Чем лучше и стабильнее материальное состояние человека, тем сильнее тяга к смерти, чем хуже материальное состояние человека, чем больше кризисов (любых), войн и опасностей для жизни, тем сильнее тяга к жизни. Но с точки зрения Имматериальной Жизни, т.е. с точки зрения Абсолюта всё это иллюзия, и, следовательно, ни воля к жизни, ни воля к смерти не есть истина. Поэтому, как учил Будда и его последователи, а в XIX в. Шопенгауэр – единственно правильным решением есть погашение воли к жизни и воли к смерти. Поэтому ни тюрьмы, ни войны, ни сулящий материальное благополучие научно-технический прогресс, совершенно неприемлемы.