Или
Дорога в никуда
От трудов праведных не наживешь палат каменных
Русская поговорка.
Дорога в никуда и дверь не на запоре, ни страшного суда, ни вышек вдоль забора. Лишь пляшет круговерть, да ветер стонет пьяный, шагнуть за эту дверь и утонуть в бурьяне…
Стихи неизвестного поэта
Встреча с прошлым.
Город, где я сейчас живу, сравнительно небольшой и когда-то был очень промышленный. На четырех больших заводах этого города мне пришлось поработать всю свою активную жизнь. Сначала сварщиком, но потом, после окончания заочного института, пришлось походить и в заводских начальниках. Как в небольших, так и в серьезных. Поэтому жить в нем совершенно закрыто невозможно. Как только пойдешь куда-нибудь по делам или просто по безделью, то обязательно встретишь кого-нибудь из своих коллег по былой производственной или же по инженерной работе.
Так и сейчас. На входе в супермаркет я столкнулся лицом к лицу с очень когда-то знакомым для меня мужчиной, Солдатовым Виктором Степановичем, с которым мы вместе работали на одном почтовом ящике или закрытом заводе «Атомспецконстукция», занимавшемся изготовлением оборудования для атомных станций из нержавеющих сталей и специальных сплавов, а также из титана и алюминия. Я был тогда начальником технологического бюро на этом заводе, в «Отделе Главного Сварщика», где у меня было в команде четыре женщины технолога, а он, Солдатов, руководил тремя десятками сварщиков на производственном участке отдела ОГС-в, работавших во всех цехах завода, где использовалась сварка.
Отношения у нас были неплохие и мы потом, когда завод закрыли в девяностые годы, и мы все разбрелись кто куда, мы поддерживали связи друг с другом и даже немножко перезванивались. А вот сейчас еще и встретились. Встреча оказалась трогательной. Мы обнялись, похлопали друг друга по спине ладонями и решили немного посидеть и пообщаться. Ведь не виделись мы давно, чуть ли не лет пятнадцать.
Мы зашли в кафешку супермаркета, взяли по сто пятьдесят коньяка, по бутерброду с сыром, налили себе по стопке и здесь он, поднимая стопку, сказал:
-- Давай сначала за Январева выпьем. Ведь пять с лишним лет уже прошло со дня его смерти. Я еще удивился, что тебя на похоронах не было. Ведь ты был ближе к нему, чем я…
Я оторопело глянул на него:
-- А что с ним случилось?! Я ничего не знал про его смерть. Он же молодой был совсем. От силы полсотни лет всего. Я и то старше него…
-- Инфаркт. Ты думаешь, это легко было – стать успешным бизнесменом в новой России? Вот он и не выдержал. Сначала жена, потом сын, а потом он и сам…
Январев.
С Январевым, главным сварщиком Опытного завода, меня свел мой друг и коллега по ЭЗТМ, по Электростальскому Заводу Тяжелого Машиностроения, Шевченко Олег Николаевич, где он в свое время работал замом начальника ЦМК, цеха сварных металлоконструкций. Его тогда пригласили по знакомству на Опытный завод начальником «Отдела Материально Технического Снабжения», ОМТС, и он рекомендовал на свое место меня, работавшего начальником бюро заготовительных работ в ОГСв завода и хорошо знавшем особенности производства сварных металлоконструкций.
Но в девяностые годы, после ликвидации отраслевых министерств, когда ЭЗТМ, бывший тогда одним из передовых заводов МИНТЯЖМАША с численностью работавших на нем ИТР и рабочих порядка двадцати тысяч человек, стали «убивать» одним из первых заводов в СССР и народ с него побежал, он мне позвонили и предложил встретится для разговора с Главным сварщиком завода "Атомспецконструкци", которому был нужен начальник «техбюро» и положение которого было пока еще прочное – ведь оборудование для атомных станций никто не собирался перестать выпускать. Пока еще не собирался. Но жизнь показала, что к концу девяностых они доберутся и до него, до этого сверх нужного стране завода. Сейчас его нет – его закрыли!
Завод я знал хорошо. Мне пришлось там раньше бывать по новым для ЭЗТМ технологическим решениям при сварке изделий из нержавеющих сталей. Уровень сварки там был великолепен и, пожалуй, был лучшим из всех виденных мне заводов. Завод курировал институт НИКИМТ, Научно Исследовательский Институт Монтажной Технологии Минатоммаша. А НИКИМТ имел свой цех и многие виды специализированного сварочного оборудования изготавливал сам.
И для опытного завода он делал при советской власти специальные консольные автоматы для сварки секционных отводов, для сварки тройников из нержавеющих сталей и алюминия, и еще много другого, как типового, так и специализированного сварочного оборудования для сварки стыков с уже гарантированным высоким качеством под контроль просвечиванием. Получалось, что никаких проблем с новым сварочным оборудованием на заводе не было никогда. Все, что нужно было для сварки оборудования атомных станций, завод получал без всякого труда.
Именно поэтому сварочная лаборатория завода была рассчитана на ремонт и наладку сварочного оборудования, а не для разработки новых техпроцессов, как на ЭЗТМ и других заводах Тяжмаша. И работало в такой сварочной лаборатории свыше десяти наладчиков сварочного оборудования очень высокой квалификации. Руководил сварочной лабораторий мужчина лет сорока, инженер сварщик по специальности, прошедший в свое время профессиональную аттестацию в НИКИМТ и потому являвшийся еще и неплохим специалистом по электротехнике и электронике.
Так вот, мы встретились втроем в выходной день, посидели вечер в ресторане, поговорили от души и я нашел общий язык с Январевым. Поэтому все, что надо было для моего оформления на работу на завод «Атомспецконструкция», мы детально обсудили. Причем, появилось одно обстоятельство, поразившее меня. Платили за ресторан мы все трое и платили поровну. А то я уже был готов заплатить за всех один – ведь практически из-за меня одного мы здесь все собрались. Но все обошлось – Январеву я, так сказать, «сподобился» и он решил взять меня к себе. Здесь же, прямо в ресторане, я и написал заявление о приеме на работу, а Январев его подписал для отдела кадров со следующей резолюцией:
ОК! «Прошу оформить начальником технологического бюро ОГСв с окладом согласно штатному расписанию завода»
Оклады ИТР на заводе были значительно выше ЭЗТМ-овских, поэтому я тянуть не стал. Да и завод ЭЗТМ уже начал останавливаться и зарплату на нем практически перестали платить. И где-то через неделю с небольшим я уже был на своем новом рабочем месте. Место было неплохое. Отдельная комната, метров в двадцать, не меньше, где я сидел вместе со своими женщинами технологами. Женщины все были уже в возрасте, семейными, с детьми. Так что проблем у меня с ним не должно было быть никаких. Так оно, в принципе, и вышло.
***
Проработали я с Январевым лет пять без каких-либо проблем. Это был довольно высокий, под метр восемьдесят, чернявый мужчина, с худощавым, удлинённого типа лицом и с короткими прямыми от природы и всегда лежащими, словно приклеенными, на его костисто-лобастом черепе темными волосами.
Губы у него были тонкие, вечно сжатые, неулыбающиеся. Добавьте еще сюда решительный и слегка выпячивающийся вперед подбородок с ямочкой посередине, его светлые, водянистого цвета, будто стальные, пронзительные глаза, то сразу же вам станет понятным, что мужчина этот непростой по характеру и вам с ним лучше ладить, чем портить отношения.
Действительно, начальником он был хорошим, если не сказать, что прирожденным. Он любил командовать, любил подавлять людей и подчинять их своей воле, любил заставлять людей и потому был непререкаемо жестким руководителем, скорее даже командиром, начальником, чем руководителем. Однако особого самодурства я за ним не замечал. Он все-таки был человеком дела. И спокойно допускал обсуждение своих решений и своих указаний.
Приехал он в Электросталь после окончания МИХМ-а по направлению вместе с молодой женой, своей однокурсницей. Работал мастером, старшим мастером, начальником сварочного участка. начальником сварочной лаборатории и уж потом, после перевода прежнего Главного сварщика в Москву его сделали Главным сварщиком. И не ошиблись. Главный сварщик из него получился.
Жена его работала в плановом отделе завода. Это была полненькая и кругленькая хохотушка украинка с толстой косой темных волос на голове, вечно закрученных в башню. Было у них еще двое сыновей, появившихся один за другим уже на заводе. Оба они учились в местном филиале МИСИС-а. Один на сварочном факультете, другой на металловедческом.
То есть, семья, как семья, из обычных молодых специалистов, приехавших в подмосковный город по распределению и ничего такого особенного из себя не представляющая.
Но потом я начал замечать, что он все больше и больше стал отсутствовать в рабочее время на своем рабочем месте. Бывал он на заводе обычно по утрам, до девяти часов, когда директор проводил общую оперативку, и еще потом, к концу рабочего дня. А в течении самого рабочего дня его совсем не было видно, и все срочные технические вопросы, возникающие в процессе работы, решал обычно я.
А потом неожиданно как-то выяснилось, что с территории завода в праздничные дни исчезли вдруг стандартные детали трубопроводов для атомных сталей из нержавеющих сталей, титана и алюминия. Лежали себе спокойно несколько лет на открытом складе около одного цеха еще со времен СССР, никого не беспокоили, использовались по необходимости и вдруг их не стало. А вместе с ними не стало еще стендовых сборочных плит из чугуна, тоже лежавших на том же открытом складе и предназначенных для реконструкции одного из цехов завода.
Чтобы все это вывезти с территории завода, надо было воспользоваться мостовым краном, расположенным над этим складским местом и грузовыми машинами, на которые надо было погрузить плиты и детали трубопроводов. Кроме того, для выезда груженых машин, надо было использовать не обычную проходную завода, где сидели вахтеры, а воспользоваться запасными воротами завода, расположенными в стороне от проходных и которые не контролировались вахтерами. Но они были закрыты на специальный замок, а ключ хранился на вахте и выдавался лишь ограниченному числу людей под роспись в вахтенном журнале.
То есть, в вывозе деталей и стендовых плит с завода обязательно должно было участвовать и само большое начальство завода. Так оно в принципе и оказалось.
Но потом, потом.
Шуму по этому поводу было много, но что-то очень быстро все затихло. Причем, как-то слишком уж быстро затихло. Подозрительно быстро. И даже без открытия уголовного дела на кражу.
Что за всем этим скрывается, я не знал и не собирался узнавать по той простой причине, что мне это все не было интересно. Однако, нельзя сказать, что я ничего не замечал. Да и слушок о вроде бы скором уходе Январева с завода уже появился и не затихал. Действительно, скрыть эти его постоянные отсутствия на работе было невозможно. И ни один директор не сможет вытерпеть подобное наплевательское к себе отношение со стороны любого своего подчиненного. Каким бы ценным специалистом для завода он не был. И вскоре появился результат.
После одной утренней оперативки Январев зашел к нам и сказал:
-- Коллеги! Я только что подал заявление об уходе. Директор его подписал. С сегодняшнего дня меня на этом заводе уже нет. Поэтому отходную я делать не буду – начальство еще придерется к вам. Но ставлю вам за свой уход вот это.
Он открыл свой кейс и достал из него бутылку коньяка и две бутылки вина марочного. А также несколько бумажных пакетов с чем-то завернутым и упакованным и фрукты.
Потом добавил:
-- На свое место я рекомендовал вашего начальника. Так что порадуйтесь за него. Я думаю, что он будет для вас хорошим Главным сварщиком.
Уход Январева с завода стал событием для всего коллектива завода. Все понимали, что за уходом что-то стоит не очень хорошее. Тем более, что как раз перед этим уволился с завода начальник сварочной лаборатории с двумя классными наладчиками. А еще раньше ушли с завода четверо сварщиков универсалов и тоже высококвалифицированных. Ушли один за другим. Солдатов за голову схватился. А ему в ответ Январев сказал просто – ищи! Хватит на всем готовом сидеть.
Потом ушел с завода зам. директора по режиму, начальник группы трубопроводов с ОМТС, зам начальника ОТК и один из замов начальника цеха трубопроводов. Я уж и не говорю про рабочих. Они тоже начали уходить. То есть, с завода, как по приказу, стали уходить квалифицированные специалисты разного профиля, как инженеры, так и рабочие. И тот факт, что все эти уходы как-то связаны между собой и с уходом Январева с завода, поначалу не замечался.
Новый Главный Сварщик.
На другой день меня вызвали к директору. В кабинете у него сидел также Главный инженер и начальник ОК завода. Мне предложили занять должность Главного сварщика вместо Январева. И я согласился. А почему бы и не согласиться? Работу его я знал, зарплата приличная, не справиться со своими новыми обязанностями при моем производственным и инженерным опытом я просто не мог. А все остальное, каким бы оно ни было, никакого значения для меня не имело.
Правда, Январев ушел так быстро после непростого разговора с директором, что даже обходной лист не оформлял. А Главный сварщик на заводе был материально ответственным лицом по всем видам основных средств сварочного производства, записанного в бухгалтерии. И мне пришлось начать свою работу с элементарной инвентаризации и оформления приемо-сдаточного акта на все виды сварочного оборудования, числящемся за ОГС-в завода.
Бухгалтерия дала мне список основных средств, записанных за сварочным производством завода, то есть, за Главным сварщиком персонально, и я должен был срочно, в течении двух недель провести инвентаризацию этих средств.
Ну, что ж, я провел эту инвентаризацию. В составе специальной комиссии, созданной приказом по заводу. Комиссией руководил Главный инженер завода, а членами комиссии стали Главный механик, Главный Электрик и Главный технолог завода и еще Солдатов, тогдашним начальников сварочного участка, хорошо знавший все виды сварочного оборудования, разбросанные по всем цехам завода. Эффект инвентаризации оказался просто ошеломляющий.
Из 122 единиц сварочного оборудования, включающего в себя, как типовые сварочные источники тока в виде отечественных и импортных выпрямителей и автоматов, так и специализированные созданные в свое время НИКИМТ-ом для нашего завода, в наличии оказалось 88 единиц. То есть, тридцать четыре единицы сварочного оборудования с сумасшедшей балансовой стоимостью исчезли без следа.
Были составлены два акта по основным средствам сварочного производства завода. Один из них был написан по фактическому наличию основных средств, второй - по отсутствующим средствам, но числимся по бухгалтерии. Я подписал лишь первый акт, второй подписывать не стал. И что с ним стало, не знаю. Не интересовался. Но по слухам, эти виды сварочной техники были просто-напросто списаны, чтобы они не висели в бухгалтерской отчетности.
Но я был инженером сварщиком и все понял. Я понял, что Январев создал где-то недалеко свое собственное производство по изготовлению оборудования для атомных станций и теперь будет основным конкурентом нашего завода. Так оно в итоге и оказалось. Январев приобрел новый двухпролетный цех в Ногинске, соседнем с нами городе, ставший после развала Союза никому не нужным, и организовал на его площадях изготовление оборудования для атомных станций.
Всю техническую и технологическую документацию для изготовления оборудования АЭС и все необходимые средства для их изготовления он взял с нашего завода. Взял бесплатно, то есть, своровал. Потом оказалось, что он вывез с завода и всю аппаратуру для химической лаборатории. Вместе с начальником этой самой лаборатории. А вскоре к Январеву ушел и сам Главный инженер завода, списавший все вывезенное Январевым оборудование. А за ним и начальник ОТК, и много еще других квалифицированных работников, как ИТР, так и рабочих. Завод залихорадило. Заказов по оборудованию АЭС становилось все меньше и меньше – их перехватывал Январев.
Но здесь из Москвы к нам прислали нового директора вместе с постановлением Правительства о развертывании в Подмосковье производства, так называемых, «мини пивзаводов» из листовой нержавеющей стали. А так как наш завод Атоспецконструкция был единственным в Подмосковье заводом, работавшем с нержавеющей сталью, то их выпуск решили наладить на нашем заводе вместо надоевшего всем оборудования для атомных станций с их сверх жесткими требованиями к качеству сварных швов. А здесь контроль лишь на плотность сварных швов с помощью опресовки. Поэтому проблем не должно было быть.
Так оно и оказалось. И эти мини пивзаводы нас спасли. Ведь основой любого мини пивзавода являлись емкости из нержавеющей стали объемом пятисот – тысяча литров с системой трубчатой обвязки. Все нужное оборудование для их производства у нас было, ведь нержавеющие емкости для АЭС мы в свое время тоже изготавливали. И мы во всю развернули у себя выпуск этих самых мини пивзаводов.
О Январеве я и забыл совсем. Оставшегося на заводе сварочного оборудования с лихвой хватало на работу трех десятков сварщиков. И мы работали. А потом еще я нашел себе нового начальника сварочной лаборатории из бывших моих знакомых по ЭЗТМ и производственная жизнь моя стала вполне комфортной.
Но прошлое в лице семейства Январева вдруг вскоре напомнило о себе. Причем напомнило не впрямую, а косвенно. Жену его, Надежду я знал достаточно хорошо. Хотя по работе с ней мы не сталкивались. Здоровались при встречах, разговаривали, но судьбы ее мужа совсем не касались. Так, чисто дружеские отношения. Точнее, рабоче-дружеские отношения. Видимо поэтому на ее день рождения, который она устраивала на работа, я бывал обычно в числе ее приглашенных.
Но однажды в кабинете планового, где она сидела, разразился страшный скандал с мордобитием, рукоприкладствами и взаимной дракой между двумя женщинами, Надеждой и вахтером завода, молодой красивой женщиной разведенкой. Через эту разведенку ее муж, Январев, в последние месяцы своей работы на заводе, вечерами и по выходным, во времена ее дежурства, вывозил с завода нужное ему сварочное оборудовании.
Расплачивался он с ней за услуги сексом и разного рода обещаниям о предстающем как будто бы скором разводе с Надей и последующей женитьбой на ней. Ну, и так далее и тому подобное в одном и том же стиле, каким обычно говорят мужики для успокоения своим любовницам.
И естественно, что после ухода Январева с завода их встречи сразу же прекратились. Надобность в них у Январева исчезла. Она ждала, ждала, пытаясь с ним связаться. Но ничего не получалось. Тогда она пришла за выяснением отношений к его жене, к Надежде. Вот и выяснили. Итог этих выяснений оказался печальным для обеих. Я здесь не говорю о каких-то там вырванных клочьях волос с голов обеих женщин, порванной одежде, разбитых носах, губах и синяках.
Я говорю о другом. Вахтерша пришла к Наде перед обедом. А после обеда Наде стало плохо и ее увезли в больницу. Инфаркт. Инфаркт не от драки с любовницей мужа. Инфаркт от осознания того, что муж, ее институтская любовь, ее первая и последняя любовь, отец ее двух сыновей, предал ее.
Предал подло и бесчеловечно. Вынести такой удар судьбы она не смогла и умерла прямо в больнице. Хоронил ее коллектив завода. На похоронах был и сам Январев с сыновьями и плакал. Плакал молча, одними лишь слезами, которые текли по его щекам беспрерывно. И видеть это его лицо, все залитое слезами, было страшно.
Больше я Январева не видел. Меня крутила своя жизнь. Заказов на мини пивзаводы нам хватило на пару лет. А потом заказы начали заканчиваться, хотя мы освоили не только рынок своего Подмосковья, но и многие другие районы Союза. Нержавейка имеет одно нехорошее свойство для заводов изготовителей – она не ржавеет. Поэтому сделанный один раз мини пивзавод становится вечным и других таких же заводов производителю пива больше не нужно.
И когда территориальный пивной рынок центральной России мы насытили, то выяснилось, что больше таких заводов в России не требуется. Только лишь одни запчасти. Но это мелочь. И как же нам быть теперь? Зря, наверное, мы отдали оборудование для Атомных станций Январеву. Ой, как зря!
И завод зашатался. Пробовали было изготавливать молокозаводы, заводы по производству соков, винзаводы, но все неудачно. Завод хирел все больше и больше. Впрочем, как и большинство других заводов России. И вскоре я ушел с завода на другой, еще пока действующий завод города.
А Январев процветал. Потому что оборудование для атомных станций требовалось все больше и больше. Требовалось для ремонтов, для реконструкции, для замены изношенного оборудования. Он сделал пристройку еще одного пролета к своему цеху и таким образом значительно расширил свое производство. Старший сын стал его помощником в делах и он сделал его своим первым заместителем. Младший работал в отделе менеджмента и тоже вроде бы не плохо.
Хотя жизнь ему давалась не просто. У него появился конкурент по изготовлению оборудования для атомных станций, разместившийся в цехах одного из оборонных предприятий Нововоронежа, прямо около Нововоронежской атомной станции. Причем, конкурент серьезный, начавший свое производство с изготовления запчастей и ремонта изношенного оборудования своей АЭС, а затем переключившийся и на другие АЭС.
Но потом жизнь нанесла ему еще один страшный удар. В автомобильной аварии погиб старший сын, ехавший по делам на Игналинскую АЭС. Его машина попала под грузовой КРАЗ, мчавшийся навстречу. КРЗА-у ничего особенного, а их машина всмятку. Что за этим скрывалось, никто не знает. То ли случайность, то ли намеренная ликвидация одного из руководителей конкурента по изготовлению оборудования для АЭС России.
Ведь все это произошло тогда, когда Правительство России вспомнило наконец о существовании своих АЭС и начало принимать кое какие меры по ремонту их сверх изношенного оборудования. И заводы по их изготовлению начали возникать, как грибы поганки на навозе, при чрезвычайно низком уровне качества. Но на это тогда никто внимания не обращал.
На похоронах сына, как рассказал Солдатов, Январев бы совершенно седой и не плакал. Только стоял молча, глядя на лицо мертвого сына, плотно сжав тонкие губы. Судьба била его жестоко. Сначала жена, потом сын. Кто следующий? Второй сын? Нет, это было бы слишком уж чересчур. Второй сыне у него в мать. Мягкий и нежный. Бизнес не для него. Его не надо. Уж лучше, он сам! Но никто не знает своей судьбы. Потому что именно так оно и получилось.
Протянул Январев еще три года. Работал, как вол, и держал свой завод на уровне. Открыл еще два завода для производства оборудования для АЭС.
Всю "Атомку" России он держал в своих руках. Но в нем что-то надломилось изнутри. И этот надлом выражался в глубине его стальных глаз, в которых проглядывала тщательно скрываемая тоска и растерянность. Смысл своей жизни для него потерялся со смертью двух самых дорогих для него людей, жены и старшего сына. И как найти его теперь, он не знал. Поэтому отчаянно вгрызался в свой бизнес, в работу, в дело. И часто оставался в своем рабочем кабинет до ночи.
А оставшись в кабине, всегда доставал из холодильника бутылку армянского коньяка. Пил он теперь практически каждый день. Пил и не пьянел. Лишь наливался необъяснимой какой-то злостью ко всем и ко всему вокруг. И, самое странное, что и к самому себе.
Женщины у него не было. С женщинами постоянных связей он теперь вообще не заводил и обходился временными сексуальными партнёрами, которых заказывал себе при необходимости по телефону через соответствующее агентство.
Так и умер он в своем кабинете, уронив голову на крышку стола и держа в руке недопитый стакан коньяка. Как сказали врачи, тромб оторвался и закупорил вену. А еще до того у него в течении двух последних лет было три микроинфаркта, которые он перенес на ногах. Вот оттого и тромб этот образовался на разорванных и кое как сросшихся частях его сердца.
Хоронил его завод. Народу было много. Приехали на похороны даже многие его бывшие коллеги по заводу Атомспецконструкция. Включая Солдатова. Меня не пригласили. Наверное, потому что я не числился в числе его друзей или хороших знакомых. Да они и не знали, где я был в то время.
Похоронили Январева на городском кладбище, там, где уже были могилы его жены и его сына с двумя большими каменными крестами из черного лабрадора. Теперь рядом с ними упокоился и он сам, Юрий Январев, простой мальчишка из небольшого районного городка Галич, что под Костромой, приехавший после окончания института по распределению в подмосковный город Электросталь на завод "Атомспецконструкция".
На этом заводе он сделал неплохую карьеру в сварочном производстве и стал его начальником, или, так называемым, Главным сварщиком или Главным специалистом по сварке. А потом, после развала Союза, занялся производственным бизнесом, что в условиях России было очень и очень даже непросто, стал успешным бизнесменом, предпринимателем, одним из самых богатых людей в Подмосковье, но затем как-то вдруг и почти что разом потерявшем жену и старшего сына, а потом неожиданно, совсем еще молодым, и сам ушедший в мир иной.
Таковой она оказалась «се ля ви» у этого, действительно незаурядного человека.
PS Младший сын Январева заниматься предпринимательством и продолжать дело отца не стал. У него вместе с акциями отца и брата и так был основной пакет акций Атомспецконструкции. Он женился вскоре после похорон отца и уехал с женой во Францию, оставив бизнес отца на своего главного инженера. А сам с женой жил теперь на проценты от прибыли.
***********.