Алхимик ч1

Цветков Александр
Тонкий солнечный луч пробился сквозь полотняные стенки телеги. Многократно отражаясь от ламп, загоревшихся металлическим сиянием, он ударил бы прямо в лицо путнику, спавшему между ящиками. Но лицо его было сокрыто за плотной кожаной шляпой с широкими полями. И путник так бы и продолжил дремать в уюте, укрываясь от назойливого солнца, так любившего оборвать сладкий сон, да вот шляпа не спасает от камней на дороге. На один, из таких, особо крупный, телега и налетела. Слегка подлетев и довольно ощутимо ударившись затылком, путник проснулся. Шляпа соскочила с его лица и в глаза больно ударил яркий солнечный свет. Путник прищурился, голова гудела, затылок болел, тело ломило, а в горле было неприятно сухо. Он плохо помнил, что было вчера, как он оказался среди ящиков с лампами и зеркалами, и всё не мог понять, почему пол и стены шатаются. Не разжимая глаз, он нащупал поблизости свою шляпу, неспешно опустил ее на голову и только тогда медленно открыл глаза.

 Все вокруг было таким до боли ярким, что невозможно было хорошо осмотреться. Как будто кто-то незадачливо с неба звезды рассыпал. Путник пошарил вокруг в поисках своего вещмешка. Несколько минут он провел в поисках, вслепую переворошив все вокруг. Нигде его не было, совсем нигде. По крайней мере в том нигде, докуда могла дотянуться рука. Но вскоре путник наконец понял, что на своём вещмешке он спал и лежит он прямо под ним. Открыв его, он достал маленькую склянку с слегка вязкой жидкостью медового цвета. Наскоро откупорив склянку, сдернув восковую печать, он в два глотка опустошил ее, наслаждаясь мягким живительным сиропом. Путник сделал глубокий вдох, положил пустую склянку обратно. Головная боль незаметно растворилась, как кусочек сахара на языке, мысли, что были скованны туманом похмелья, вновь стали ясными и чистыми.

 Он с наслаждением потянулся, прохрустев всеми костями, поправил шляпу и осмотрелся. Он ехал в повозке, груженной лампами и парочкой небольших ручных зеркал; в сухом воздухе витали пылинки, за стенкой стучали колеса и бранился с кобылой старик. Путник взял из ящика зеркальце и посмотрел в него: по ту сторону на него глядел нечесаный темноволосый мужчина с немного опухшим лицом и короткой бородой; из-под грубой линии бровей томились глаза болотного оттенка. «Перси, ты, как всегда, ужасен.» Путник, словно по привычке, ощупал грудь в поисках чего-то, что поможет ему освежить память. И он нашел: за пазухой его ждала записка, написанная корявыми буквами, объединявшимися в неровные строки. Записка явна писалась пьяной рукой. А не сразу читаемый текст ее гласил:

«Пэри, дружище! Знатная была попойка, да! Как ты и предсказывал, мы нажрались прилично и пошли охотиться на кабанов на соседнюю ферму. Черт знает как, но ты оказался прав. Проснешься ты в телеге, кстати. Ты просил закинуть тебя в ближайшую телегу, которая едет в Малый Сад, вот. Ну, я все сказал. До следующей встречи, Пэри!»

«Неужели я действительно назвался Пэри?»,- подумал путник. Он сложил записку и достал из вещмешка потрепанный кожаный дневник. Открыв конвертик в самом конце дневника, путник вложил записку к остальным таким же(а их там было много).

 Перси выбрался из повозки к ямщику: то был весьма немолодой мужчина с уже морщинистым лицом и серой с проседью бородой. Одет он был в простую рубаху с поясом, на голове придерживал соломенную шляпу с широкими полями, во рту- соломинку. Ямщик тихо напевал себе под нос, держав поводья. Завидев Перси он воскликнул: «Проснулись, господин!»

 Перси присел рядом, нацепил шляпу и, оглядываясь вокруг, снял плащ. Они ехали по неширокому тракту в сухой степи. Деревьев вокруг не было, лишь моря сухой травы и столбы дорожной пыли. Далеко впереди виднелся расплывчатый горный хребет, едва видимый отсюда­- место, куда они держат путь. Солнце стояло высоко, едва ли дошло до зенита; Дорога предстояла долгая, в тишине ехать неуютно. Тогда Перси заговорил:

-И тебе здравия, старик. Как давно мы в пути?

-Второй день как я из разлива Холодной реки выехал, вас вчера подобрал в Охотничьих Угодьях.

-А как имя твое будет?

-Жёнушка зовет дуралеем, но для друзей я Корхи.

-Корхи, значит? Редкое имя, не слышал еще такого. А расскажи-ка мне, Корхи, о своём грузе: фонари да зеркала. Торговать на празднике намерен?

-Верно, господин, торговать. Малому Саду всегда фонари нужны, дозорным идут. А зеркальцы девчушки раскупают, любят они их.

-Ты часто там бываешь?

-Да, господин, часто. Я вырос в Малом Саду, красивое место.

-А чего уехал?

-Красивое,- старик помрачнел,- да неспокойное. Не будем о том, гроз давно не бывало.

-Гроз? А что не так с грозами у вас, город топят?

-Не в грозах беда наша, господин; беда в Водяных.

-Что-то смутно припоминаю о них, но это слово было на слуху в окрестностях Охотничьих угодьев. У вас их зовут, кхм, духами воды, так? По легенде, с каждой грозой они приходят и… дальше забыл… дай угадаю, детей воруют и крадут у коров молоко?

-Ничего они не крадут, господин. И это ни черта не легенда! Я сам слышал, как они поют голосами птиц и видел, как творят колдовство! Своими чарами они сносят и разрывают любые стены, поджигают дома и даже воду! Воду обращают в огонь, господин!

-Ты уж прости, старик, но мне непросто в такое поверить,- пожал плечами Перси,- у меня в детстве воду поджечь как-то не удавалось, хотя я пытался на совесть! Да и к тому же, раз уж они такие могущественные, то почему мы едем в до сих пор цветущий город, а не увитые плющом развалины?

-Ну, господин…

-Я не царь, чтобы мне короны вещать,- прервал его Перси,- зови меня Персивальд, как выпьем- просто Перси.

-Малый Сад за долгие годы научился защищать себя, господин. К тому же, нас берегут речные боги: за всю мою долгую жизнь Водяные лишь раз сумели пробиться в город. Но, поверьте, мне хватило и этого. На моих глазах толстая каменная стена превратилась в груду камней и облако пыли! Водяных очень тяжело увидеть в ночи, еще тяжелее убить, а поймать так вообще невозможно! И все же, к счастью, город все еще стоит на месте и простоит там века.

-А за это можно и выпить!,- он снял с пояса бурдюк и, пожелав долголетия Малому Саду, сделал большой глоток,- Кстати о выпивке, раз уж на то пошло: расскажи-ка мне, Корхи, о ваших винах и мёде,- протянул Перси, устраиваясь поудобнее. Дорога предстояла долгая.

 

 Солнце лениво катилось по небосклону, не желая уходить. Перси всю дорогу беседовал и шутил с Корхи, угощая ямщика из своего бурдюка остатками лучшего верескового мёда. Старик явно повеселел.

 Под вечер сухой зной степи отступил вслед за уходящим солнцем, подул свежий ветерок. Старик к тому времени выплюнул соломинку и не спеша, с наслаждением закурил трубку. Весь день с его лица не сползала улыбка, он с явным удовольствием слушал истории своего попутчика. Сейчас как раз Перси рассказывал ему одну из таких:
-Что, прямо так и сказал?- удивился Корхи.

-Ага,- усмехнулся он,- «Либо верни мою сотню куропаток, либо выходи на дуэль!»

-И что, какое оружие ты выбрал?,- предугадывал исход старик.

-Крепкую печень,- засмеялся Перси,- Я сказал, что вернуть ничего не могу и предложил для начала выпить. При себе у меня был мешок жаренных ножек этих самых куропаток, а сотней там и не пахло! Вкусно пахло, но не сотней… Ну как-то все закрутилось и в итоге мы с ним этими ножками и закусили.

 Корхи покатился со смеху, придерживая трубку руками.

-И что, он вот так просто простил тебе кражу целой сотни куропаток?- вытирая слезы спросил старик.

-Ну почти,- улыбнулся Перси,- мы пришли к тому, что я оставлю ему десять золотых как компенсацию, а он не сдает меня городской страже.

 Корхи протер глаза платком и принялся чистить трубку, то и дело посмеиваясь. Его дряхлое, морщинистое лицо с кустистыми седыми бровями в этот момент выглядело как-то особенно умиротворенно. Чувствовалось, что старый ямщик давно так не гулял душой.

-Ох, сынок,- старик спрятал трубку и сладко потянулся,- давно мне так хорошо не было. Спасибо тебе за добрую компанию, да истории интересные, ты явно хорошо живешь! Ты хороший человек, Перси. Знаешь, я даже подумал…

Далеко позади сверкнула молния, через несколько секунд холодный ветер донес до ушей тихие отголоски грома. Старик насторожился, развернулся и глянул назад: у горизонта сгущались черные тучи, виднелось полотно тонких нитей дождя. Корхи нахмурил брови и взял давно оставленные поводья в руки, полоснул спины лошадей.

-Так о чем ты подумал, старик?- спросил Перси.

-Пока это подождет, сынок,- Корхи вдруг стал необычайно серьезен и сосредоточен,- для начала нам нужно попасть в город как можно скорее. Не хочу я грозу за стеной пережидать.

Телега помчалась прочь от наступающей бури.