Эврит и глазами не видел, и ушами не слышал, что Эос ему изменяет с мужем, что было бы комично, учитывая то, что Алонзо отбывает тюремный срок по вине любовника, но оказалось, что Эврит-то к этому не готов, а так, забывает о ресурсной вероятности по праву влюблённого.
Эос уже не заморачивалась по теме, кто там из двоих мужчин что друг другу должен и облагается ли она сама налогами или платёжками, а просто интересовалась, каково Алонзо, не скучает ли он по прошлому и имеет ли смелось и уверенность для прощения проступка Эврита. Их тёплые и более искренние, чем раньше сообщения Эврит и прочёл, когда Эос оставила – умышленно или случайно, - телефон на углу стола. Первоначально он хотел немедленно сказать ей, что всё знает, но почти сразу решил повременить со ссорой, чтобы иметь возможность если и ругаться, то оперировать аргументами с флагами в руках и пламенным мотором в груди.
Эврит вскрыл переписку Эос с мужем из тюрьмы, легко подсмотрев пин-код и начал отвечать Алонзо и ей перекрёстно, серьёзно и тактично подойдя к вопросу неверности, ведь смотря что (или кто) за этим стоит, муж или любовник. Если мужчины вопиюще кричат, как они полигамны и что это ничего, только природа, то почему женщине нельзя хранить верность обоим мужчинам попеременно и даже одновременно?
- Что ж, ты всё знаешь, красотка, - его небрежно-уничижительный тон Эос и тут покорил, - Я Вам писал… обоим…
- Угу, «чего же боле, что я могу ещё сказать, теперь я знаю, в Вашей воле меня презреньем наказать…»
- Смешно цитируешь Пушкина, и к месту, и почти права… Хватит с нас игр образцовых и показательных – придумаем новую: в секс мы больше не играем. Но… один вопрос: ты не спишь с ним в тюрьме?.. Или, всё-таки, целуешься, соблюдая (не)разумный минимум…
- Учитывая и рассчитывая на то, что ты сумасшедший, я оставляю несуразный вопрос без ответа и ухожу… в тень. Что, полагаешь, что ты какая-то искусительная конфета? Мне есть, с кем поговорить, - настойчиво добавила она.
Эврит экстренно вспомнил Якха. Конечно, ведь курсы ещё не завершены, да и номер его телефона у неё остался. Очередная головная боль от подозрений, что они могут начать целоваться, глотая страсть на острие ножа. Эос, девушка модная и решительная, долго ни о чём умолять не стала, а добила его любимым замыслом, исторгающим женскую суть: у неё есть, о ком позаботиться и этот вкус, пьянительный и обжигающий, взаимный.
Эврит пообижался и приступил к ней. Эос как раз засыпала в их общей постели, а перед сном строчила сообщения Якху, как несколько месяцев назад искушала самого Эврита. Эврит не смел теперь читать SMS, но нежно забрал смартфон из левой руки любимой и попытался её поцеловать. Эос очнулась враз, сердито посмотрела на любовника, но он и тут приподнял на ней футболку с принтом единорога и поцеловал грудь. И по роже получил, естественно.
- Мы не вместе, нет? Что изменилось, о чём я не знаю? – спросила приподнявшаяся на локтях гречанка.
Эврит не смог скрыть показавшихся на глазах слёз. Эос и от этого не растаяла: продолжала его третировать и мысленно демонстрировала жёсткий бойкот.
Рэтт получил отказ долгий, не в пример ему, терпения красавице было не занимать.
«Ну, не может же быть, чтобы она с ним спала. У них и места не найдётся – свидания разрешены, но я бы знал, что она к нему таскается, изменница!» - думал Эврит, ведь мужчины способны рассуждать только примитивно: 2+2 стандартно у них равно 4.
Впрочем, случается праздник и на улице дорогих и скоромно ворующих господ: Эос пришла из тюрьмы в своём алом платье и неожиданно сказала прямо в коридоре:
- Становись на колени. Да, да, ты не ослышался: если будешь качественно умолять – может быть… да нет, определённо тебя прощу и забуду тот идиотизм, которым окружает женщину каждый мужчина, который любит её натурально, со времен Каина и Авеля.
Эврит сходил куда-то, вернулся и протянул смятый, но трогательно исписанный листок, с сердечками и стрелами, подмигивающим ангелом и цветами, пусть и не красиво нарисованными, но с большим чувством больного разумом художника – оформителя.
Я твой любовник! Больше ничего.
И это ценится не сильно.
Да к аду, к черту, к дьяволу его!
Ведь это грубо, недоверчиво, но стильно.
Я твой греховник. Только и всего.
И это выше, более не стоит.
Да было б глупо, хило торжество.
Меня, - смешно! – как это беспокоит.
Я фаворит. И ничего не ждать.
Возможно, Вы помиритесь и в ссоре.
О, как мечтать, страдание понять?
Как победить, когда нас, в целом, двое?
Я твой никто. И больше ничего.
И это вовсе ценится неловко.
И душу, сердце, - к дьяволу его,
Хоть это не святая остановка.
Эос прочла первое и страдательное творение, сложила его дважды, поцеловала отчего-то и отнесла в свою комнату. Эврит вернулся за ней туда и встал на колени, уничтожив себя, опрокинув чувством настоящего стыда, уравновешивая случившееся и залипая в скандальном хобби.
Нечестный и несчастный коллектор поднял вверх алое платье Эос и произнёс одними шепчущими губами:
- Сначала то, теперь это…
- Что это значит, не понимаю? - растерялась Эос, не смея убрать его руки.
- Я изголодался, я голоден, поскольку очень здоров и это не упрёк, это вдохновение… нашим романом… Ох, у нас роман, у нас не стихи, но я пытался…
И Эврит стал покрывать лёгкими, отрывистыми поцелуями живот Эос, спускаясь ниже так смело и стремительно, что она вскрикивала от удушья плоти.
И, высовывая длинный язык, захватывал территорию противницы, целуя припадками и источниками язв, нарывами и немощами…
- Моё правильное питание… Мой здоровый образ жизни… К чёрту можешь не посылать – сам пойду и продам душу дьяволу, чтобы вернуть твоё расположение. Думаешь, я высоко ценю свою внешность, от этого перестал сопротивляться твоим любезностям и выбросил линзы и парик? Куда там! Раньше мне нравились обаятельные и стильные мужики, теперь я их не перевариваю, хоть и поручился бы, что даже мне не под силу их сожрать. Я себя ненавижу, ибо я такой вот: как описал выше. А ты таких не любишь, да что вообще ты во мне нашла?
- Твою любовь ко мне… - не испугалась ответного распознавания красавица – гречанка.
- Идиотская любовь… - и, развернув любимую на сто восемьдесят градусов, опасно и охально разорвал на ней трусики, всё ещё стоя на коленях и выглядев лучше, чем греческий Бог.
- Мне такая нравится… сексуальная, живая… - простонала Эос, уже простив коллектора и забывая его прегрешения.
- Горячая, сладкая, вообще огонь, - целовал уже попку Эврит, поклоняясь вожделению, как единственному греху.
- Обожаю твоё платье, да не платье, а чертовку, ведьму в нём, но разорвал бы его, раскромсал на лоскуты и каждый сжёг отдельно, помолившись за него, – а ты ж меня не простишь тогда… Мне же надо тебе всё время лгать, а иначе какой я мужчина, какой я небожитель? Не бросай меня, не смей даже думать об этом! Я знаю: я виноват. Не смел даже взглядом обжечь, мыслью напомнить, почерком запомниться, ведь ты ещё замужем и часто развод – просто ссора… Прозой, а не поэзией притянуть бы к земле... Я земной человек…
- Ты земное чудо, - перебила, смущаясь, Эос.
- и выказать жалкое своё существование… За удовольствие, которое я получаю от твоих слов, меня следует отлучить от церкви.
- Ты к себе слишком строг. Покажи свои достоинства.
- Вот смотри: а у меня больше, чем у твоего бывшего? – снял с себя брюки и трусы испытуемый.
- Что?! Ты серьёзно?! Да я же имела в виду не телесные, а духовные…– рассмеялась Эос, предлагая ему пойти в постель.
- Кто же меряется членами?
- Ну, наверное, поэтому ты всё время совершаешь туда набеги… Казнюсь, просто ему строчишь и пишешь… Мне столько стихов не посвятила, должно быть…
- Писатель вдохновляется не так, как ты себе это представляешь. Муза – явление тайное и загадочное. Для кого-то любимый – источник вдохновения, а для кого-то - скучающий в тюрьме муж, незаслуженно выкрещенный уголовником.
- Что ты подумала, взглянув на меня впервые? – сменил тему Эврит, когда они уже лежали в постели.
- Хм… Сказала, что так, ничего…
- Ну, это, видимо, мужу. А подумала? - ну, что? Не томи, а то я рехнусь.
- Как что? Какой красивый… наконец, нашла игрушку, о которой с детства мечтала! Природа всё же изготавливает игрушки для каждой женщины. И они поступают… в доступное пользование.
Владелец коллекторского агентства с именем будущей жены открыл рот и вытаращил глаза.
- Я ещё не договорила. Это то, что не могла сформулировать, а подумала я просто: «Хочу…»
- Быть не может, - помотал головой Эврит, - закидывая её ноги на свои плечи.
- Ну… ты же хотел правды. Вот ещё одна: «Выходи за меня замуж...» Именно так я планировала сделать тебе предложение. Что скажешь? Не очень, да?
- С одним условием, - еле выдохнул он, впиваясь в её губы своим ртом.
- Я так и предполагала.
- На церемонии вместо слов: «Согласен быть мужем», - я произнесу: «Согласен быть рабом до конца дней твоих…»
- Ненормальный… - шепнула Эос, выдыхая истерический смех.
- Тебе никто не даст это сделать.
- Денег у меня много, я договорюсь. Между тем, такой секс у Вас двоих был? Рассказывай мне всё о Ваших постелях… Я буду ревновать, но знать мне стоит…
- Ага, вот мне делать-то нечего, как унижать Алонзо, себя и тебя в придачу!.. Не говорю о сексе принципиально ни с кем. Ммм, кстати, о деньгах… долг ты возвращать собираешься?
Эврит тут же, испытывая запоздалое чувство вины, кончил и расслабился.
- Да не нужны мне эти деньги: я всё сделал ради тебя, а не ради них. Он тебя обидел… в моем присутствии.
- Это когда сказал, что ноги как ноги, ничего особенного?
- Да…
- Странные вы, мужчины… а теперь ревнует… я всё такая же…
- На тебя повысился спрос, - небрежно, отворачиваясь, чтобы она не прочла на лице то, о чём он думает на самом деле, ответил Эврит.
Да знал он в настоящий момент, почему Алонзо так сказал, - опыт-то имеет место быть задним числом, потому что, когда живёшь с любимым человеком, открываешь в прежнем её партнёре те биографические магниты и красивые слова, о которых хотелось бы забыть или хотя бы делаешь всё возможное и не порядочное, чтобы о них не заподозрила та самая, неделимая женщина.