XXIV птерон
Пустыня. На горизонте драконьими зубами высятся голубые горы. Из песка вырастают чёрные змееобразные многощупальцевые растения и превращаются в отряды амазонок с зеркальными щитами и золотыми шлемами-скафандрами. Там за горами таится что-то огромное и чудовищное
Пустыня Халцедоновых Зебр
Здесь нет живых существ, кроме золотых полозов, которые питаются горькими выделениями фарфаутировых трав. Иногда эту безжизненную местность пересекают стада халцедоновых зебр. Это происходит совершенно неожиданно. Зрелище захватывает и парализует. Лёгкое облако, переливаясь оттенками зелёно-фиолетового коллажа, движется почти бесшумно, изменяя форму от почти овальной до полихимерной и экстрадиффузной. От него исходит умиротворяюще-сонная синусоидальная вибрация, которая колышет тебя мягко и нежно. Оглушающие дыхание облака увлекают за собой в высь, а облако стада притягивает взгляд, а потом и всё тело, и начинаешь будто левитировать или действительно левитировать и вытягиваться в тонкий ультракристалл халцедона и в полоски интрозеркал чёрно-бирюзовой эманации, превращаясь в полоски на крупах зебр. Копыта животных едва касаются пурпурно-золотого песка, и одинокие песчинки летят будто драгоценные камни в глубокий колодец, исчезая там навсегда. Иногда кажется, что зебры стоят на месте в этой отрешенной камерной музыке пустыни, и стадо похоже на волосы спящей богини.
Полосатые призраки исчезали также также неожиданно как и появлялись, и через несколько мгновений оставалось только ощущение быстрозабывающегося сна.
На подходе к Парахимерии показалось два ряда прямоугольных колонн из металла цвета ежевики с зеленовато-золотистым отблеском, которые тянулись на километра полтора-два. Я пошёл между ними и будто какие-то невидимые руки и волосы касались моих бёдер и кончиков ушей. Навстречу мне шла женщина. Белизна её бёдер была просто неестественна будто они были вырезаны из гипса или асбеста и имели такой высокий показатель альбедо (не путать с либидо, показатель которого был ещё выше), что они могли бы светить ночью вместо луны. Она была в лёгкой ксерампелиновой тунике. Ветерок колыхал её и открывал сюрреалистические бёдра.
Парахимерия лежит в огромном кратере, окаймлённом живописными лилово-пепельными скалами, возле тёмно-синего озера, напоминающего формой гигантскую амёбу. Эта страна будто воссоздана из кошмарных снов. Парахимерия – это плевок летающего Нео-Гаргантюа. Населяют её ровно 1089 человек, не больше не меньше. Прироста нет. Смертности нет. Взаимоотношения между жителями онерически-химерические и полисексуально-анархические. Архитектура напоминала причудливые тропические растения, океанических моллюсков, актиний, полипов и глубоководных рыб. Здесь можно было увидеть женщин-бородавочников, мужчин-скорпионов, жирафопауков, лесботросов, куннгуру, лесбожаблей, мегавагиналей, мириагнидусов, крокоужей, гингиен, ренифлерсных гин’оидов, крысомуравьёв, ебнотов, лесбсиц, вер****ей, еблодоков, хом’иков, крокодавайлов, разных там грызли: раз-грызли, два-грызли, про-грызли, мастурбонов, педиканов, фелляминог, флагелльминго, курвопаток, ёбстребов, мар’ебу, педодактелей, скаталогических скатов, сколопидоров, ктеисаток, онангров, пиговинов, онанконд, ёбжиков, хурьков, куйотов, бордельдавочников, куннланов, жоббо-жоббов и других созданий из страшных снов. Ещё были создания, жившие в особых кварталах и называвшиеся ххуррвы. Это женщины с фиолетово-серебристой кожей, с головой муравьеда и зубастым влагалищем (четыре ряда акульих зуб). Ещё попадались иббхлаввхвуллы – левитирующие кубоиды с множеством глаз, щупалец, фаллосов и водорослей. Местные горгопоэты воспевали всё это на все лады.
Далее путь лежал в Антафрику. Подплывая к берегам этого континента я вновь увидел женщину с асбестовыми бёдрами. Эммифоззоаммический хриасс. По склону горы скатывался стеклянный куб, сверкая голубовато-чёрными лучами. Он катился медленно и его движения напоминали группы оргаизирующих кентавров. Докатившись до подножия куб деанатомировался. Павлинобегемот плескался в небольшом озерце среди банановой зелени. Его кормила женщина в платье из горного хрусталя. Вдруг я оказался под ней. Я созерцал её внушительные половые губы, которые всё увеличивались и увеличивались, оттягивались и округлялись, так что вскоре вся её ктеис представляла собой колокол с клитором вместо колокольного языка. Последний медленно начал раскачиваться, и вскоре я услышал медный звон, который становился всё зычнее и через несколько мгновений стал гулким и чеканным, словно исходившим от полёта меднокрылых демонов. Прослушивалась даже какая-то мелодия, смесь музыки Вивальди и антимузыки группы Marduk.
//\\//\\ затерянный уголок небытия неотартара апофеоз антифизики
Прибыв в Антафрику эту ойкумену неосвоенных территорий я первым делом написал трактат о грриогемеддах, женщинах с желатиновыми телами, обитающих среди рощ Ирритерры (ирреальное+ ирритация). Далее я стал составлять энциклопедию Антафрики, первый раздел которой был посвящён Homo delirium, главному обитателю континента.
«Наряду с официальной цензурой существует другая, более изощрённая и более всеобщая – цензура в душе самих авторов. <…> Фантастическое – это не просто повод, это средство борьбы с обоими видами цензуры…» (Цветан Тодоров «Введение в фантастическую литературу»).
Журнал анархо-солипсистов «Чёрная луна» выходил на чёрной глянцевой бумаге с шрифтом цвета розовой ртути. Это было фаллоколепно! Фекалоколепно! Это был дичайший разгул нигилизма. Даже в Антафрике журнал пытались закрыть. Но куда там! Легче закрыть врата в преисподнюю.
Кошмарсити. Стадион на полмиллиона зрителей. На колоссальном экране показывают рентгенографическое видео взаимофеллирующей пары в позе «69» (женщина сверху). Полмиллиона человеческих скелетов взирают на это и гремят от восторга костями.
Посреди Кошмарвилля стояла машина по созданию химер. Она была величиной с железнодорожный локомотив. Можно было вложить в неё свои галлюцинации в письменном виде, можно было их надиктовать в специальный микрофон или предоставить их в любом цифровом виде. Буквально через 10-15 минут машина воспроизводила самые безумные фантазии в виде плотно-материальных голограмм. Можно было потрогать их, принять участие в их действия, играх, оргиях или снах.
Я забыл сказать, что мы были уже в Монстроойкумене, в её столице Кошмартауне. Здесь меня сопровождали Флагелло и Гроизэммба. Первая – высокая худая брюнетка с атласно-смоляными волосами, заплетёнными в тугую короткую косу. Она была в шёлковых алых трусиках-стрингах, в высоких ботфортах и с ожерельем в виде высушенных тарантулов, которое отлично гармонировало с белизной её длинной шеи. В соске левой груди было кольцо, на котором висела длинная трубчатая кость. По всему её телу бегал живой дрессированный геккончик. В руке у неё была трёххвостая плеть. Эта зеленоглазая садомазохистка Флагелло готова была в любую минуту привести в действие свою кожаную подругу.
Гроизэммба была девица крупных форм, затянутая в чёрную кожу от подбородка до пяток. Её эффектный костюм с множеством металлических заклёпок и бляшек был украшен ещё большим множеством вырезов, в том числе (или в первую очередь) на интимных местах. Соски на груди отсутствовали – вместо них были имплантированы два довольно длинных (20 см длинной) четырёхгранных стилета. Гроизэммба была лысой. В макушку ей был имплантирован пластиково-металлический эрегированный фаллос, сделанный очень натуралистично, в натуральную величину (17-18 см) и разукрашенный специальным антикоррозионным и нетускнеющим лаком в сочные цвета гипервозбуждённого эротического пробойника. Лысина Гроизэммбы была покрыта золотой краской в тон её ярко-жёлтых яагуаровых глаз. В руке у неё был гибкий металлический хлыст. Эта кошка тоже готова была наброситься на любого и исполосовать его в лучших традициях Жюльетты.
Ивтангизойные пейзажи лавкрафтостильные мирАжи фатальноэрнстные коллажи лилово-алые фроттажи фрионноклонные монтАжи и неолунные фактАжи
В какотеке, что на берегу Бриллиантового озера проводились выставки химеристов, полидадаистов и тиаматистов всех течений и оттенков. В местном кафе можно было угоститься гофе (местный рецепт кофе) и горячим какаладом. Я здесь проводил долгие часы с Флагелло и Гроизэммбой.
Время проведённое в Антафрике я описал в своих дневниках, хранящихся в рукописном отделе Библиотеки.
Основной формой идеологии Библиотеки и прямо скажем её доктриной стал ****дуизм. Это была империя тотального промискуитета и перверзии. Входя в Библиотеку можно было сразу же созерцать разные экстремальные формы секса. Все её помещения, сотрудники и посетители представляли собой бесконечный сортирно-порнографичный и садомазохистский фильм.
Люкс принесла нам послушать несколько новых экстримальных порногорграйнд группировок: Gallows humor, Fatuity Fuck, Fathomless Anal, Mermaid Megafat, Maze mazarine, Randy baboon, Babel bacchanalia, World Kip-house, <.>nthcunt.
Во Вселенной так много движений процессов реакций… термоядерные реакции… химические… мы сидели с Сибиллой обнажённые моя рука у неё между ног её рука у меня… и никаких реакций… майтхуна индусского скального храма… мы сидели так почти вечно…
Трасплантация психоидных мотиваций в гипометеоросексуальных аспектах Сибилла превращается в лошадь серую в яблоко голый я скачу на ней без седла её хребет мягкий и нежный промежность моя сливается с её хребтом факирую лошадь паря над ней держась за задранный хвост у лошади голова Сибиллы она оборачивается ко мне наши губы сливаются в поцелуе моё тело топчет табун лошадей солнце превращается в лошадиный круп снижается на парашютах в кошачьих зрачках я падаю Сибилле на грудь впиваясь ногтями в её соски; и ареолы её рёбра сжимают моё тело сильно-сильно начинают расти выламываются из-под кожи и превратившись в огромные чёрные блестящие мандибулы начинают пожирать мою хрупкую плоть которая превращается в пучок лиан с красивыми синими орхидеями пролетающая мимо огромная красная птица плюёт на нас вязкой жёлтой слюной превращающейся в облако бабочек из паховых глубин доносится композиция «Fecal Overdose» Disastrous Murmur vfybfrfkmyst vf[byfwbb маниакальные махинации желтеющего невроза гомерическиминимального максимума мандрагоровых гортензий ламионимоззных атавизмов и антикваривизмов членистоногих металлических биостеров с саранчевидным апруппфом
Возле Катастрофических Скал ожидала даймоо Лаллурра. Её тело было будто из коричневого стекла, волосы серебристо-красные и три миллиона золотых перепончатых крыльев. Она излучала нежно-сиреневое свечение, в котором вибрировали множество микроскопических даймоо. На чёрных пустынных дорогах, ведущих к чёрным мелким озёрам возвышались статуи итифаллических божеств из чёрного дерева и тёмно-фиолетового мрамора. Огромные кубические гранитные и базальтовые блоки тихо левитировали над дорогой. Вибрации ползучих растений и подножий статуй и запахи чёрных роз.
волны мягких машин ударялись о стены и подножья трона и эхо отскакивая от преград бомбардировало барабанные перепонки словно brutal децибеллы словно рык-ор Meshuggah, Napalm Death, Abscess Экстрибоган лизала огромное синее яйцо выросшее возле трона постепенно её лицо погружалось внутрь яйца через мягкую пластичную скорлупу вскоре она по плечи вошла в яйцо
наши тела словно цепочки больших и малых медуз скользили друг о друга переливаясь друг в друга как желейные облака как полуматериальные рыбы как кишечнополостные анемоны как экваториальные блуоббы под волнами липоидных морей-амёб
икибана сушёных скорпионов и каракатиц богомолов и сколопендр даймоо летают вокруг директриссы личинки Медузы Горгоны пожирают энергетические остатки оргазмов сгустки послеоргазменного отлива висят на входных дверях библиотеки Нового Инферналлума рядом с объявлением: «Объявляется тотальная какафагоцизация и апокалиптизация всех универсумных законов и связей с последующей апокатастатизацией». Нефритовый трон сверкает в лучах заходящего солнца.