Билет на поезд Надежда всегда покупала в купейный вагон, а вот время в пути предпочитала коротать стоя возле открытого окошка в проходе. Всё лучше, чем находиться в душном, замкнутом пространстве с незнакомыми людьми и поддерживать обязательную в таких случаях беседу, — как правило, о погоде, о ценах, о сериалах, а, значит, — ни о чем. Но на этот раз попутчиками девушки оказались вполне безобидные люди: пожилая супружеская пара и женщина лет сорока пяти, — Валентина Витальевна, которая сразу всем доложила, что три недели гостила у подруги и теперь возвращается домой в Ленинград…
— О, простите, — в Петербург. Ну, никак не перестроюсь!
— Что же вы не воспользовались «Сапсаном»? — спросил один из пенсионеров. — На нем и быстрее и комфортней. Сидишь в мягком кресле, как в самолете. Эх, если бы нам не выходить в Новом городе.
— Вы Новгород имеете в виду? — решила уточнить Валентина Витальевна.
— Не просто Новгород, а Великий Новгород! — подтвердил мужчина, подняв вверх указательный палец.
— Я, тоже, не до конечной, — решила подать голос Надежда,— за два с половиной часа до Питера моя поездка заканчивается. Я, кстати, на «Сапсане» как-то прокатилась. Не спорю, — очень удобно, но когда на бешеной скорости проносишься мимо своего родного городка, а потом на электричке возвращаешься обратно, про комфорт как-то сразу забываешь.
— Да, вы правы, — согласилась женщина, — тогда уж лучше на пассажирском. А вы в столице, если не секрет, работаете?
— Нет. Я училась. Почти шесть лет над учебниками корпела.
— Шесть? — Переспросил мужчина. — Это, сдается мне, медицинский закончили?
— Нет. МГУ, психфак. А почему шесть, — один год на подготовительных просидела.
Мужчина кивнул, и Надежда, понимая, что сейчас могут посыпаться вопросы, связанные с ее профессиональной деятельностью, поспешила выйти.
Наблюдательный пункт возле окна прямо напротив купе оказался никем не занят, впрочем, как и все остальные, лишь в самом конце коридора какой-то мужчина любовался пейзажами, поэтому девушка смело подставила лицо теплому летнему ветерку и под монотонный стук колес задумалась…
…Вот она и возвращается домой. А ведь когда-то, казалось, совсем еще недавно, закрывая за собой дверь квартиры, в которой прожила без малого восемнадцать лет, давала себе обещание, что больше никогда, ни за что, ни ногой, но… Скучать начала уже через год, а через два, забыв все обиды, стала периодически звонить, узнавать, выяснять, помогать…
Поддержать маму приехала не в лучшее время: отец ушел из семьи. Заявил, что все последние годы только и ждал, когда дети вырастут. Вот они выросли и разъехались, а больше его здесь ничто не держит. Ушел, а вместо него, как по заказу, в доме появился Кеша. Нет, не попугай. Мальчик. Вот только почему сестра решила назвать сына Иннокентием — непонятно, и спросить не у кого. Мама сказала, что Лидочка за два года очень сильно изменилась. Приехала угрюмая, молчаливая, слова клещами не вытянешь. Всю беременность, так и лежала в своей комнате. Думали — вот родит и сразу повеселеет, но надеялись, видно, напрасно. С Кешей всё больше бабушка занималась: и кормила, и пеленала, и укладывала. Лидочка только искоса на всё это поглядывала. Поглядывала и помалкивала. А однажды, месяца три всего прошло, — исчезла. Как говорится, — по-английски, не прощаясь. Ни весточки, ни звоночка. Телефон оказался вне зоны… В полицию сообщили, а там ответ всегда один: «по вашему делу ведется следствие, как только появятся новости — сообщим».
Надя чаще стала приезжать. С Кешей возилась, как с родным. Полюбила малыша всем сердцем, и он отвечал ей тем же. Надю стал мамой называть, всегда ждал с нетерпением. И подаркам искренне радовался. Надежда и на этот раз игрушек накупила целую сумку, надо же порадовать племянника. Представив, как Кеша бросится ей навстречу, Надя чуть было не засмеялась в голос, но быстро взяла себя в руки.
В конце коридора показалась шумная компания из трех явно нетрезвых молодых людей. Стройную девушку с развивающимися от ветра волосами заметили сразу. Кричать начали издали.
— Эй, пацаны, вы только гляньте, — начал один, видимо, — главный. — Нет, я глазам не верю.
Надежда не успела ретироваться в купе, поэтому решила просто не реагировать. Однако проходить мимо ребята не собирались.
— Девушка, — продолжил всё тот же, — мы в ресторан, вы с нами?
— Я не голодна.
— И мы вроде сыты, а, пацаны?
Молодые люди активно закивали.
— Просто посидим, культурно отдохнем. Возьмем шампусика, закусочки легкой. Поболтаем, и время в пути пролетит незаметно.
Надежда решила не отвечать. Стойко молчала, глядя на бесконечный лесной массив за окном.
— Меня, между прочим, Жека зовут, а это — Лёха и Вадик. Давайте знакомиться.
— А моего мужа зовут Вася, — не выдержала Надя. — Его вы тоже в ресторан пригласите?
Вопреки ожиданиям Жека сразу оживился.
— Конечно, какие вопросы? Чем больше народу, тем веселей. Где он? Вася! Вася, отзовись. Я его лично приглашу.
Молодой человек уже начал ломиться в купе, когда к веселой троице подошел еще один.
— Эй, ребята, вы идете? Если нет, то разрешите пройти.
Надежда не успела обернуться. Мужчина, протиснувшись мимо парней, уже шагал дальше по коридору. Казалось бы, обычный пассажир… Направляется, скорей всего в заведение общепита, но девушка почему-то не могла оторвать от него взгляда.
Конечно, узнать человека со спины, только по голосу, к тому же, после ни много ни мало, пятилетней разлуки, — задача практически невыполнимая. Несмотря на это, Надя его, кажется, узнала. Как? Почему? Ведь Кирилл носил тогда длинные волосы, небольшую щетинку, а у этого человека была короткая стрижка и гладко выбритые щеки… И всё же… Она почему-то была уверена, что это он.
Кирилл. Кирилл Архипов...
Но мог ли он оказаться здесь, в этом поезде? А почему нет? Ведь они как раз и расстались после того, как молодой человек отправился в Питер проведать маму, и больше она его не видела.
Нет, видела еще один раз, но это не в счет…
Смешные ребята всё еще галдели вокруг, потом, испугавшись, что все места в ресторане займут, двинулись дальше, оставив гордую девушку в гордом одиночестве. Надежда решила возвратиться в купе. Вошла и поняла, что не совсем вовремя… Небольшое помещение было наполнено знакомыми запахами. Её попутчики, разложив на столе съестные запасы, утоляли голод.
— О, Наденька, куда же вы пропали?
— Да-да, Надежда, присоединяйтесь к нам.
Наперебой заговорили, потеснились, однако, девушка решила схитрить.
— Спасибо большое, но я только из ресторана. А вы кушайте, кушайте, не обращайте на меня внимания. Я наверх.
Она ловко забралась на верхнюю полку, легла на спину и, закинув руки за голову, снова погрузилась в воспоминания.
…Лето… Столица… Испуганная восемнадцатилетняя девушка с одной заплечной сумкой, а вокруг люди, люди, толпы людей... У кого спросить, к кому обратиться? Маховая, — где это? Ведь именно там принимают документы, но как туда попасть?
Надежда решила стать психологом еще в школе. Ей как-то очень легко удавалось решать самые, казалось бы, неразрешимые проблемы. Одноклассники тянулись к ней неиссякаемым ручейком. Рассказать, довериться, поплакаться в жилетку… И она каждого выслушивала. У нее просили совета, — и она советовала, просили помирить, — и она мирила. Девчонки в один голос говорили: «Надька, тебе надо на психолога учиться. У тебя же талант! Призвание!»
Талант – талантом, призвание – призванием, а экзамены еще никто не отменял. Приемная комиссия строгая, аж, поджилки трясутся. Аттестат молча просмотрели, по житейским вопросам погоняли, но документы приняли и на постой в общежитие временно определили. В библиотеку первым делом пришла за учебниками, а там заведующая, Лионелла Аркадьевна, смотрит изучающе, спрашивает: «Новенькая? Подменить меня на пару часиков сможешь? Домой надо отлучиться». «Конечно, смогу!» Так и осталась в библиотеке на правах добровольного помощника. Изучала, читала, штудировала, но… на экзаменах баллов всё же не добрала. Её успокоили, сказали, что с первого раза практически никто не поступает.
Предложили походить на подготовительные, параллельно поработать в библиотеке уже на правах младшего сотрудника. Деньги, правда, небольшие, по ночным клубам не погуляешь, но в студенческой столовой перебиваться с гречки на макароны вполне реально. А через год всё сначала: приемная комиссия, собеседование, документы... К тому же, вызывают еще и в канцелярию обсудить продление договора на работу в библиотеке, причем в качестве старшего сотрудника, а это уже почти полноправная хозяйка. Лионелла Аркадьевна всё время на больничном, надо же кому-то за порядком следить.
Согласилась. Договор подписала. Вышла, и не к главному входу направилась, а к служебному. Не хотелось ни с кем встречаться. Начнут вопросы задавать, что, да как. Начала спускаться по узкой лестнице… Слышит вдруг топот за спиной, а потом и грозный окрик:
— Эй, а ну, посторонись.
И в следующий момент толчок в плечо. Не сильный, не кулаком — ладонью, но шагнуть в сторону пришлось, даже на стенку опереться. От обиды присела прямо на ступеньки. Увидела мужчину лет сорока. Тот лишь на секунду задержался, крикнул кому-то через плечо, чтобы тот поторапливался и дальше — вниз, громко, грубо...
Надя обернулась, а тут уже и второй спускается. Девушку на ступеньках увидел, остановился, брови вскинул.
— Он тебя что, — толкнул? — спрашивает. Руку подал, помог встать.
— Нет, ничего страшного. Товарищ, видимо, торопился.
— Ну, я этому товарищу сейчас выскажу. Объясню популярно, как надо с красивыми девушками обращаться.
«С красивыми девушками…», — повторила про себя Надежда и почувствовала, что начинает краснеть. Постаралась отвлечься.
— А он кто? Старший брат?
— Избави, Господи, от таких братьев. Не пойми кто. Приставлен присматривать.
— За кем?
— За мной. Впрочем, хватит о нем. Тебя как зовут?
— Надежда. Надежда Константиновна.
— Неужели, — Крупская?
— Нет. Игнатова.
— Игнатова?
— Ну, да. Самая обычная фамилия.
— Обычная, да не совсем. У нас учишься?
— Только поступаю.
— Подожди-ка, а я тебя, кажется, знаю, — видел, в библиотеке.
— Ничего удивительного. Я там уже год работаю. А вы на каком курсе?
— Я уже заканчиваю.
Снизу донесся нетерпеливый окрик.
— Эй, ты скоро там...
Молодой человек вздохнул.
— Ну, всё, мне пора. Надеюсь, увидимся.
Он побежал вниз, перепрыгивая через две ступеньки, так и не назвав своего имени. Надежда не трогалась с места. Некоторое время она проигрывала в памяти весь только что состоявшийся диалог. Особенно запомнились ей слова о красивых девушках. Кто он, этот незнакомец, уже заканчивающий свою учебу? И почему в конце разговора он высказал надежду на новую встречу? Как они могут встретиться, если даже толком не познакомились?
Надя отправилась в библиотеку, которая находилась в другом корпусе. Как только она оказалась на улице, её взору открылась странная картина: незнакомец, с которым она только что разговаривала, садился в красный спортивный автомобиль. За рулем машины сидел тот грубый мужчина. От главного входа к ним бежала небольшая группа девушек, однако их попытки догнать машину оказались безуспешными. Незнакомец вместе со своим водителем благополучно тронулись с места и уже через пять секунд скрылись из вида. Девушки, тяжело дыша, перешли на шаг, но не повернули обратно, а направились к Надежде.
— Ты что, с Кириллом разговаривала? — крикнула одна издали.
— А его Кирилл зовут? — спросила девушка в свою очередь.
— А то ты не знаешь?
— Он не представился.
— А зачем ему представляться, его и так все знают.
— Получается, что не все.
— Не разыгрывай дурочку. Ты что, никогда не слышала про Кирилла Архипова?
— А чем он так знаменит?
— Знаменит не он, а его папаша. Торговую марку «Архи» на некоторых лекарствах читала?
— Нет, но теперь, кажется, догадываюсь, этот Кирилл — сынок крупного дельца. Золотая молодежь…
— Точно. Живет в двухэтажном коттедже, в элитном поселке.
— А вы, значит, на него охотитесь?
— Получается, что так. Поджидали его у главного, а он через служебный прошмыгнул. Тебе повезло. Перекинулась с ним парой слов. Он ведь вообще ни с кем не разговаривает. Еще этот его охранник никого не подпускает.
— Так он — охранник?
— И охранник, и водитель, и телохранитель. Придется теперь к его дому тащиться, ждать, когда Кирюшка соизволит в какое-нибудь заведение отправиться.
Надежда хотела сказать: «Девчонки, займитесь лучше учебой», — но сдержалась, зачем нарываться на грубость.
В читальном зале ее уже поджидало несколько студентов. Пока с ними разбиралась, пока порядок наводила, — немного отвлеклась, а как свободная минутка выдалась, сразу о сегодняшней встрече вспомнила. Эти глаза, внимательный взгляд, улыбка открытая, даже немного застенчивая… Не похож Кирилл на избалованного сыночка. Скорее — на студента. Мимо не прошел, руку подал, захотел имя узнать, назвал красивой девушкой, странно...
Весь день Надя была непривычно рассеяна, постоянно ловила себя на том, что сидит, уставившись в одну точку, и глупо улыбается. В этой позе и застал ее Кирилл. Он подкрался так тихо, что девушка, увидев его, решила, что у нее начались галлюцинации.
— Привет, — сказал призрак, всё также широко улыбаясь.
— Привет. Ты как здесь оказался?
— Захотел посмотреть на тебя еще раз.
— Зачем?
— Чтобы убедиться, что мы действительно сегодня днем познакомились.
— Мы действительно сегодня днем познакомились, только знакомство это получилось однобоким.
— Ты права, и я спешу исправить эту ситуацию.
— Не надо. Мне уже доложили: тебя зовут Кирилл Архипов, и твой отец — крупный бизнесмен.
— Ну, раз тебе уже доложили… Кстати, я даже догадываюсь кто,— Кирилл осуждающе покачал головой, — девицы, которые охотятся за состоятельными женихами.
— А ты состоятельный?
— А если я скажу, что нет — ты расстроишься?
— Наоборот, обрадуюсь.
— Серьёзно?
— Ты знаешь, Кирилл, я в людях редко ошибаюсь, и мне почему-то кажется, что ты хороший человек. Несмотря на все сплетни, которые крутятся вокруг тебя.
— Вот как? И что же обо мне говорят?
— Ну, что ты ни с кем не общаешься, никого к себе не подпускаешь, прячешься за спиной своего охранника… Он меня сегодня оттолкнул на лестнице...
— Я его уже за это отчитал, и, чтобы загладить это неприятное недоразумение, я хочу пригласить тебя куда-нибудь провести вместе сегодняшний вечер.
Надежда испугалась. Что если он пригласит ее в дорогой ресторан? А ей абсолютно нечего одеть, и, вообще, она никогда не бывала в подобных местах. Как себя там вести?
— Я… я, наверное, откажусь. — Она старательно отводила глаза.
— Почему?
— Я понимаю, ты, видимо, не привык, чтобы тебе отказывали, но… но, я не могу принять твоё предложение. Нет–нет, ты мне, правда, понравился, просто…, просто меня еще ни разу не приглашали на свидание.
— У тебя, что, никогда не было парня?
— Ну, если не считать школьных прогулок за ручку…
— Вот уж не поверю! У такой красивой девушки и не было парня…
«Ну вот… Опять — красивая...»
— А, может быть, ты боишься, что тебя потом будут преследовать эти девицы из моего, скажем так, фан-клуба?
— И это тоже проблема, я как-то о ней и не подумала.
— Вот и не думай. Мой железный конь ждет нас за углом возле твоего служебного выхода. Я специально захватил второй шлем, в них нас никто не узнает. Ну, едем?
Надежда вздохнула.
— Хорошо. Я только закрою все двери.
Единственный двухколесный транспорт, на котором ей доводилось кататься, был велосипед. Поэтому, оказавшись на заднем сиденье мощного байка, она и представить не могла, что эта поездка окажется такой захватывающей. Надежда прижималась к спине Кирилла, сцепив руки в замок на его талии. В те моменты, когда молодой человек закладывал очередной крутой вираж, всё ее тело буквально каменело, дыхание останавливалось, а сердце накачивало такое количество адреналина, что, спустя всего полчаса сумасшедшей гонки, когда они, наконец-то, остановились,и когда Надежда встала на твердую землю, — колени у нее дрожали, а перед глазами всё кружилось...
— Это с непривычки, — улыбнулся Кирилл.— Вот покатаешься со мной, и сама потом начнешь просить прибавить скорость.
Надежда ничего не ответила. Она всё ещё никак не могла успокоиться, но, осмотревшись, и, поняв, что находятся они в живописном лесном парке, ее состояние стало приходить в норму.
Мотоцикл они оставили на охраняемой стоянке, дальше побрели пешком. Гуляли по бесконечным просекам, аллеям и тропинкам. Сидели на берегу чудесного пруда и беззаботно болтали, смеялись, и всё же говорила, в основном, Надя. Кирилл как-то очень ловко уходил от ответов, только и делал, что спрашивал, интересовался, удивлялся. Единственное, о чем он охотно говорил, так это о психологии. Цитировал, рассуждал, даже осмеливался спорить с такими столпами науки как Фрейд и Юнг. И в эти минуты Надежда слушала его с нескрываемым интересом. А вот о своём отце Кирилл отказывался говорить наотрез. Сказал только, что тот торгует медикаментами. Закупает за границей дешевые лекарства, а здесь продает втридорога.
— Ты, наверное, будешь работать в его фирме?
Кирилл рассмеялся.
— Никакой фирмы, в общем-то, и нет. Все сделки совершаются в виртуальном пространстве. Деньги поступают на специальный счет. Оттуда же отчисляются налоги. Всё по закону, никакого криминала.
— Неужели всё так просто?
— А ты почему интересуешься, хочешь своё дело открыть?
— Мне бы для начала образование получить. Впереди экзамены. Не знаю, сдам ли?
— Чтобы сдать экзамены, надо хорошо готовиться, а для этого нужно хорошо питаться. Вот поэтому я и предлагаю немного перекусить.
Надежда хотела отказаться, но в животе у нее давно уже бушевали гейзеры. Сказать «нет» у нее не хватило сил. К тому же, как-то очень быстро они оказались возле маленького кафе, уютного, с приглушенным светом, посетители которого, так же, как и они, отдыхали после утомительных прогулок на свежем воздухе.
К ним подошел сам метрдотель. С Кириллом поздоровался как со старым знакомым, девушке просто кивнул, а вот заказ принимал уже обычный официант. Он же и обслуживал: приносил, уносил, рассчитывался... Кирилл, видимо, одарил его щедрыми чаевыми, так что мужчина, провожая «дорогих» гостей, начал смешно кланяться и постоянно просил заходить к ним еще.
Обратно молодые люди возвратились уже ближе к полуночи. Расставаясь, поцеловать девушку Кирилл не отважился: всё-таки, — первое свидание, однако, признался, что Надя ему понравилась. Понравилась с первого взгляда, а после сегодняшней встречи он еще больше убедился в том, что в ней не ошибся.
Они стали встречаться почти каждый день, точнее,— вечер. Днем каждый занимался подготовкой к экзаменам. Кирилл готовился к защите дипломной работы, Надя просиживала в библиотеке над учебниками. Но потом… Потом они уезжали за город, гуляли, общались, остаток вечера проводили в любимом кафе. Надежда была на седьмом небе от счастья. Ведь она, кажется, впервые в жизни влюбилась. Даже предстоящие экзамены казались ей не такими уж и важными. Поступит – не поступит, какая разница, главное, чтобы Кирилл был рядом.
И он был рядом. Пока... А что потом? Потом появились девицы из его фан-клуба. Прознали-таки. Завалились шумной компанией в библиотеку, начали с угроз.
— Отстань, а то хуже будет…
Потом перешли к уговорам.
— Это наш клиент, мы его уже давно ведем, и шансов у нас уже не остается. Он сейчас диплом свой защитит и ручкой всем помашет.
— Что вы хотите этим сказать? — не поняла Надежда.
— Что же тут непонятного. Укатит куда-нибудь за кордон, к своему папаше, тогда его точно не достанешь.
— А его отец, что, за границей?
— В Англии, кажется. Там он сделки свои проворачивает. И сынка, видно, хочет к своим делишкам подключить. Так что можешь успокоиться, подруга. Тебя-то он точно с собой не возьмет.
После этого разговора Надежда крепко задумалась. А ведь и вправду, какие отношения ждут их в будущем? И есть ли вообще у этих отношений будущее? Она девушка из простой семьи, а он… Этим же вечером вопрос Кириллу она решила задать, что называется, в лоб.
— Ты заканчиваешь, я поступаю, а что дальше? Поедешь к отцу в Англию? Великая Британия, туманный Альбион, Темза, Биг Бен, романтика…
— Во-первых, он не в Англии, а в Америке, а вот туда-то я уж точно не собираюсь. У меня мама в Питере. Скоро поеду ее навестить, она неважно себя чувствует. А ты готовься. Твоя задача сейчас — поступить. Думай только об этом.
— Мама в Питере, отец в Америке. Они что, — в разводе?
Кирилл неопределенно пожал плечами.
— Хотя чему тут удивляться, — продолжила девушка, — они, наверное, начали свою семейную жизнь, когда в карманах ветер свистел. Ну, а потом у человека появились деньги, много денег, а, значит, — и много соблазнов. Любовь улетучилась, а ее место заняли другие увлечения: ночные клубы, девочки, казино… Не каждая женщина способна такое выдержать.
— Молодец. Ты рассуждаешь как будущий психолог. Всё замечать, подмечать, анализировать — качества просто необходимые в нашей профессии.
Надя вспомнила, как он нежно поцеловал ее в щечку, как светились его глаза, и в этот момент поезд резко качнуло. Виденья сразу исчезли. Она посмотрела вниз. Чистый столик. Попутчики закончили трапезничать и теперь отдыхали. Прямо напротив дремала Валентина Витальевна. И когда она только успела забраться на верхнюю полку! Девушка повернулась на бок и постаралась уснуть. Но, лишь подумав о том, что в этом поезде, возможно, тоже едет Кирилл, — сон мгновенно улетучился. Она осторожно, так, чтобы не потревожить спящих соседей, спустилась вниз и выглянула из купе. Никого... Можно вновь занять свой излюбленный наблюдательный пост?
Лесной массив за окошком постепенно редел, его место стали занимать дачные домики, за ними замелькали дома в два–три этажа, показались улицы, площади. Что это? Неужели Вышний Волочек? Пассажиры из купе потянулись к тамбуру. Кто-то с багажом, кто-то налегке просто пройтись по платформе. Надежда решила остаться в вагоне. Покупать она ничего не хотела. А всё, что происходит на перроне, хорошо видно и из окна.
Вот вдоль неизменного строя бабушек, торгующих пирожками собственного изготовления и вареной кукурузой, побежали проголодавшиеся граждане. Вот женщина не отстает от пассажира в майке, предлагая ему за бесценок целое ведро оранжевых, явно несъедобных, ягод. Вот мороженица тащит переносной холодильник, выкрикивая словно робот: «Эскимо, эскимо, эскимо на палочке». К ней подходит знакомая троица: Жека с друзьями, торгуются, пытаются сбить цену, а слова выговаривают уже с трудом. А вот и мужчина, которого Надежда приняла за Кирилла.
Он? Нет, не он. А, может, всё-таки, он? Фигура его, походка, а вот волосы были темнее. Может, выгорели с годами? На левой щеке родинка была маленькая, коричневая, размером с горошину, повернулся бы левой стороной, и всё было бы понятно. Мужчина что-то громко произнес, и Надежда вновь засомневалась. Голос его, Кирилла. Немного сипловатый, как говорят, — с песочком, такой не спутаешь ни с чьим. Он? Или…
Невнятное объявление, из которого можно было разобрать только номер поезда, — и народ засуетился, побежал по вагонам. Надежда выглянула из окна, насколько было возможно. Мужчина, похожий на Кирилла, сел в соседний вагон. А зачем ей это? Неужели пойдет его разыскивать? Нет, конечно, и всё же…
В купе спали. Надя опять легла наверх и, как ни странно, смогла ненадолго заснуть. Разбудили ее пенсионеры. Готовились на выход. Собирались, шумели, гремели, стучали… Какой уж тут сон… Валентина Витальевна крутилась рядом, помогала. На Надежду посмотрела с виноватой улыбкой.
— Не дали поспать? Вы уж нас извините.
— Ничего–ничего. Я понимаю.
— Да уж, приехали, — подтвердил мужчина. Его жена только кивнула. За всю поездку она не проронила и пары слов.
Надя спустилась. Попрощалась с попутчиками, пожелала доброго пути. В проходе, как всегда, встала возле окошка. Поезд остановился. Загремели железные сцепления. Вдоль поезда потянулся ручеек пассажиров. А вот и пенсионеры-попутчики. Увидели ее, заулыбались, Она помахала им на прощание... Стала высматривать известного мужчину. Выйдет, нет? Не вышел. И всё же обследовать левую щеку на наличие родинки было бы не лишним. Так, чтобы окончательно убедиться, — обозналась… Но как это сделать? Как, как? А что если поговорить с проводницей. Сочинить историю, надавить на жалость, вдруг получится?
Когда поезд набрал полный ход, Надя подошла к служебному помещению, постучала.
— Слушаю вас.
— Извините, что отвлекаю, у меня к вам небольшая просьба.
Вопросительный взгляд.
— Я тут случайно на платформе увидела мужчину, и мне показалось, что это муж моей подруги. Злостный алиментщик. Настрогал троих детей и скрывается. Ни милиция, ни частники найти не могут. А он супчик-голубчик в соседнем вагоне едет. Может быть, вы окажете такую любезность, сходите к проводнице в соседний вагон, попросите ее проверить по билетам. Архипов его фамилия, Кирилл.
Тяжелый вздох.
— Алиментщик, говорите?
— Злостный. Если он, я сразу с подругой свяжусь. Пусть она его в Питере с милицией встретит. Сходите, а? А я вам потом помогу чай разнести.
Женщина молча ушла, также, молча, возвратилась спустя десять минут. Сообщила коротко:
— Все билеты проверили — Архипова нет. Может, он в другом вагоне едет?
— Нет, садился в этот, я видела.
— Значит, обознались. Бывает.
— В любом случае, вам большое спасибо. С чаем помочь?
— Не надо, я сама.
В купе Валентина Витальевна скучала, глядя в окно. Надежда села напротив, и женщина сразу оживилась.
— Ох, и соскучилась я по своим сорванцам.
— У вас внуки?
— Двое. Шесть и четыре. Воюют целыми днями. Как с утра встанут, так и пошло. Выясняют кто главней. То один бежит в слезах, жалуется, то — другой! И как научить ребят дружить, ума не приложу.
— Да, проблема…
Надежда специально не стала давать никаких советов. Ведь задача психолога не в том чтобы озвучивать готовые рецепты, а в том, чтобы выслушать человека, дать ему возможность выговориться, посочувствовать, если это необходимо, и тогда он сам, возможно сделает правильные выводы. И Валентина Витальевна, не встречая безучастного взгляда, неожиданно разговорилась. Она вспоминала и вспоминала разные случаи сложных отношений внуков между собой: кто кого первый ударил, кто у кого отнял игрушку, кто с кем не поделился шоколадкой, и конца этим рассказам, казалось, не будет никогда. Но вот женщина замолчала и закончила стандартной фразой:
— И, всё-таки, они у меня замечательные. Вот подрастут и будут стоять друг за друга горой.
Надежда только молча кивала. Рассказывать о своих проблемах было не в ее правилах. Это все равно, что доктор будет жаловаться больному на свои болячки, однако Валентина Витальевна решила девушку разговорить, и первое, о чем она спросила, почему родители нарекли ее Надеждой.
— История простая, — улыбнулась девушка. Ждали мальчика. И ультразвуковое обследование прогноз подтвердило, а родилась я. Никто поверить не мог, потом потихоньку пришли в себя. Решили, что отчаиваться не стоит и следующим — обязательно родится сын. Вот я и стала для них Надеждой.
— Кто же родился после тебя?
— Вы будете смеяться, — опять девочка. Назвали в честь бабушки, Лидочкой.
— Значит, у тебя младшая сестренка?
— Да, младше на полтора года. Её почему-то все сразу полюбили, и я, — в первую очередь. Возилась с ней как с живой куклой. Играла, пеленала, кормила с ложечки. Все Лидочке, все для Лидочки. В доме постоянно звучало одно лишь имя — Лидочка. И чтобы с Лидочкой не случилось, виноватой всегда оказывалась я. Не досмотрела, не уследила, не предупредила.
— Да, — согласилась женщина. — Младших почему-то всегда любят больше. Ничего не поделаешь.
Надежда кивнула. Ей вдруг захотелось побыть обыкновенной девушкой, не психологом, а просто человеком. Человеком со своими проблемами, горестями, радостями. Захотелось рассказать о своей жизни. О непростом детстве. Захотелось поделиться, открыться. Ведь они с этой женщиной видятся первый и последний раз, а, значит, всё, о чем она сейчас расскажет, так и останется в этом замкнутом пространстве, именуемым простым словом — купе.
И она заговорила:
— Я в первый класс пошла одна. Отец, как всегда, был в командировке, мама повела сестренку в детский садик, не до меня было. А вот зато на следующий год Лидочку провожали в школу как на праздник. Мама несла огромный букет, папа — ранец, я лично вела ее за ручку. Потом бегала на каждой переменке, выясняла всё ли в порядке, не обижает ли кто мою любимую сестру. Домой мы тоже всегда возвращались вдвоем и там с порога начинались расспросы, выяснения, разглядывание тетрадок с первыми каракулями. Домашние задания практически всегда за нее выполняла я. А если Лидочка не смогла ответить у доски, — ругали опять меня. Не позанималась с сестрой, не объяснила, не втолковала...
— Подожди-ка, — перебила девушку Валентина Витальевна, — а как же твои успехи? Твоей успеваемостью, что, никто не интересовался?
— Я как-то и не думала об этом. Главное, чтобы у сестры были хорошие оценки.
— А они были хорошие?
— Сначала хорошие, потом появились «троечки», к пятому классу и «неуды» стали мелькать. Дома крики, скандалы, всех «собак» на меня вешают. Но ведь я же не могла за нее учиться.
— Тоже верно.
— А в тринадцать началось…
— Что?
— Лидочка расцвела. Нет, правда, похорошела — глаз не оторвать. Бедра округлились, грудки набухли. Мальчишки потянулись табунами. В подъезде все стены признаниями в любви пестрели. А исправлять опять мне.
— Не может быть. Ты что же сама стены красила?
— Пришлось.
— Ну, уж это перебор. Красят стены обычно мужчины. Отец-то куда смотрел?
— О… Сколько я себя помню, его дома никогда не было. То собрания, то аврал, то командировки.
— Пусть бы тогда сама Лидочка и красила.
— Нет–нет, она девочка нежная, тонкая, ранимая. Она и посуду никогда не мыла и пол не подметала. У нее же нежные пальчики...
— Ты, прямо, чудеса какие-то рассказываешь, поверить не могу.
— Мне и самой сейчас верится с трудом. Но это было только начало. Где-то в классе в восьмом Лидочка начала всё чаще на улице задерживаться. Обещала прийти в девять. Время около полуночи, а ее нет. Мама в истерике. Кричит — одевайся, иди, ищи сестру, и я одеваюсь и ухожу. Ухожу в ночь, проверяю все дворы и подворотни, а когда нахожу Лидочку в компании нетрезвых подростков, ее еще не так-то просто уговорить отправиться домой. Иной раз, и по целому часу приходилось просить, умолять, унижаться, и всё это под сальные шуточки, нецензурную брань её дружков-приятелей, а иногда и откровенные угрозы.
— Господи, страсти-то какие. — Женщина даже перекрестилась. — Всё понятно, избаловали девочку, потакали во всём, вот и результат.
— Да. Результат, прямо скажем, неутешительный. В семнадцать, как водится, у Лидочки случилась первая любовь, и, как следствие, — незапланированная беременность. Приходит однажды и заявляет: «Я жду ребенка. Можете меня поздравить». Мама в ужасе, за голову хватается… Что делать, что делать?
— Ремня ей надо было хорошего всыпать в своё время, тогда бы и за голову не надо было хвататься.
— Ремня? Ремня, — это вы правильно сказали. Ремня всыпали, только не ей, а мне.
— Тебе?
— Конечно. Ведь это же я должна была девочке неразумной объяснить, что такое интимные отношения, как всё происходит и как надо предохраняться. Хотя она, я думаю, в то время уже лучше меня в этих делах разбиралась. Беременность ее, кстати, сама оборвалась неожиданно. Я тогда уже школу заканчивала. С мамой решила посоветоваться, сказала, что хочу продолжить своё образование, а в ответ крик: «Какое образование? Ты в своём уме? А как же Лидочка, ведь у нее впереди выпускной класс. Как же она будет экзамены сдавать, ты об этом подумала?» «Подумала, — отвечаю — Наймите ей репетиторов. Она всё равно меня не слушает. Может с посторонними людьми начнет заниматься».
— Тоже верно, — согласилась Валентина Витальевна.
— Верно-то верно, только мама своё твердит: «Никуда не поедешь. Денег не дам ни копейки». А я и не рассчитывала. Были у меня кое-какие накопления, на крайний случай, вот и пригодились. Билет купила, вещи собрала. Вышла утром в коридор, присела на дорожку, а в квартире тишина — спят все, или делают вид, что спят. Так и уехала, не попрощавшись.
— Может, они и вправду спали?
— Может и спали. Только я обиделась сильно. Целый год не давала о себе знать. И вдруг звонок. На дисплее высветилось — «мама». Я от радости чуть не подпрыгнула. Соскучилась очень. Кричу «алло, алло», а она даже не поинтересовалась, как я, что, где, поступила–нет… Сразу завела ту же пластинку: «Лидочка школу закончила, решила в какой-нибудь ВУЗ столичный поступать...». Ну-ну, думаю, с ее-то знаниями... «Твоя задача,— говорит, — ее встретить, проводить, всё показать. Ты сама, где живешь?». «В общежитии»,— отвечаю. Мама даже рассмеялась. «Нет-нет, Лидочка в общежитии жить не сможет. Ты сними для нее жильё, недорогое, я тебе деньги вышлю».
— Получается, девушка решила за ум взяться? — предположила Валентина Витальевна.
— Если бы. Институт, образование, — всё это отговорки для мамы, иначе бы она ее не отпустила.
— Что же она собралась в столице делать? Неужели работать?
— Лида? Работать? Да вы что! Пока мама деньги высылает, можно ни о чем не беспокоиться. Я, конечно, пыталась на сестру повлиять, однажды даже устроила ей экскурсию по университету. Водила по этажам, показывала аудитории, знакомила с девчонками, но всё бесполезно. Дискотеки и клубы ей куда интересней.
Надежда вздохнула, и женщины некоторое время ехали молча. Потом Валентина Витальевна всё же спросила:
— Ну, и где она сейчас, чем занимается?
— Где? Неизвестно. Уехала куда-то. Скорей всего за границу. Там теперь время проводит. И мама, и я пытались ее разыскать, но безуспешно.
— Да, печально. Но, ничего. Может еще объявится.
— Может и объявится.
Девушка встала. Не хотелось рассказывать еще и про сынишку, которого сестра, по сути дела, бросила. Тогда бы рассказ получился уж совсем неприглядным. Ведь Лидочку она, несмотря ни на что, любила и, без сомнения, хотела бы видеть ее счастливой, но…
Надежда вышла из купе, встала к окну и сразу перенеслась в то время, когда ей приходилось разрываться между Кириллом и сестрой. К тому же, мама звонила чуть ли не каждый день, требовала подробного отчета. Лидочка общаться с матерью особым желанием не горела. Звонки просто сбрасывала. Вот мама и переключилась на старшую дочь.
Надя сняла для сестры маленькую однушку на юго-западе и постоянно возила туда продукты. Готовила, убирала, потом возвращалась домой, садилась за учебники. Вечером приезжал Кирилл, приглашал провести остаток дня в его компании. Однажды, оказавшись вместе с ним в том районе, где снимала квартиру Лидочка, Надежда решила сестру навестить.
— Я только на пару минут, — сказала она, спрыгивая с байка на асфальт, узнаю всё ли в порядке, и сразу — назад.
Кирилл двигатель глушить не стал и даже шлем не снял. Кто же мог подумать, что Лидочка, выглянув в окно и заметив парня на красивом, дорогом мотоцикле, сразу изменится в лице.
— Это твой?
— Мой.
— Ну, ничего себе. Тихоня-тихоней, а время даром не теряла.
Надежда во двор, а Лидочка за ней. Посмотреть на ухажера, познакомиться, а если удастся понравиться, — может, и отбить… Однако, Кирилл уже успел опустить забрало, рванул сразу, как только девушка сцепила руки у него на животе. Лидочка аж задохнулась от ревности. На нее не обратили внимание! Неслыханно! Так откровенно ее еще никогда не игнорировали.
Примчалась в библиотеку к сестре уже на следующий день и начала допрос с пристрастием. Кто он? Как он? Откуда он? Как давно вы встречаетесь? Почему он уехал и не захотел со мной познакомиться? И всё это на повышенных тонах в читальном зале, где должна быть тишина… И тут одна из девушек подходит, Лидочку осмотрела с ног до головы, спрашивает:
— Ты кто, Надина сестра?
— А что?
— Ничего. Просто я могла бы многое тебе рассказать. Пойдем, поболтаем.
Лидочку под локоток взяла и повела на выход. Только тут Надежда узнала в ней одну из тех девиц, что охотились тогда на Кирилла. Что она ей там наговорила, — неизвестно, но сестра после этого разговора как-то успокоилась. Вопросов больше не задавала, стала куда-то пропадать. На звонки не отвечала, сама не звонила. Кирилл, к тому времени, диплом уже защитил. Собрался к маме в Питер, как и обещал. Надежду прокатил в последний раз, попрощался, а утром уехал...
Экзамены Надежда сдала успешно. Да и могло ли быть иначе! Столько готовиться, учить, зубрить и не сдать? Баллов набрала достаточно и стала, наконец, студенткой первого курса. А с кем радостью поделиться, кому рассказать? Маме? Нет. Ей всё равно. Ее, кроме Лидочки, никто не интересует. Кирилл — недоступен. Может сестру навестить? Давно у нее не была, как она там поживает?
Поехала. Тортик по дороге купила к чаю. Во двор вошла и остолбенела. Байк знакомый стоит: «Харли Дэвидсон». Такой ни с каким другим не спутаешь… И хотелось бы спутать, да только номер тоже знакомый: три пятерки. Как же так? Ведь Кирилл в Питере у мамы. У мамы?! Нет! Похоже, что он у другой женщины, молоденькой, в гостях. И когда она только успела? Впрочем, искусством обольщать мужчин Лидочка, кажется, овладела в совершенстве. Интересно, а ошибка исключается?
Надежда отошла, встала за дерево, стала наблюдать за окнами. Они хоть и на первом этаже, а за тюлем разглядеть ничего нельзя. Но, спустя полчаса, из подъезда выходят оба. Прощаются нежно, с поцелуями, так что у Надежды сердце останавливается. Слезы глаза застилают... А он уже к коню своему железному идет и шлем на ходу одевает. Надежда в последний момент родинку на щеке заметила, и слезы с новой силой градом хлынули. Вспомнила, как целовала его прямо в эту родинку, а он смеялся, говорил «не надо, не надо», а теперь? Теперь он тоже самое другой говорит? Надежда услышала, как мотор зарычал и внутри всё оборвалось. Вышла, уже не таясь. Посмотрела вслед удаляющейся фигурке на сверкающем мотоцикле и вдруг почувствовала внутри какое-то полное опустошение… И как жить дальше, после такого предательства? Торт полетел в ближайшую урну. Эх, зря, надо было бы зарядить этим тортиком в милое личико сестренки любимой. Не догадалась. Пусть хотя бы объяснит, что всё это значит?
Дверь открыла.
— Ты?
— Я.
— И давно ты здесь?
— Давно.
— Значит, видела?
— Видела.
— Вот и хорошо.
— Нет, не хорошо. Как всё это прикажешь понимать?
— Тут и понимать нечего. Любовь у нас.
— Неужели с первого взгляда?
— А ты считаешь, что мимо такой девушки как я можно проехать?
— Где же ты его подкараулила?
— Девчонки, его поклонницы, меня в свою компанию взяли. Они все его маршруты изучили. Потомились мы с ними на выезде из коттеджного поселка пару часиков, смотрим, едет. Автомобиль красный, спортивный. За рулем — Кирюша, собственной персоной. Я из засады вышла, показала себя во всей красе, он сразу по тормозам. Ну, а дальше дело техники.
— А он тебе что, понравился?
— Ну, вот еще! Главное, что он скоро отбывает в Америку, и меня с собой обещает взять.
— У тебя ведь даже загранпаспорта нет.
— Господи, какая ерунда. Ты, сестрёнка, от жизни отстала. Сейчас за деньги делают всё, что угодно.
Надежда еще раз пожалела, что выбросила торт. На этой смазливой, наглой физиономии он смотрелся бы очень выразительно.
Надя внесла номер Кирилла в черный список. С сестрой она перестала общаться. И, если бы не мама, Надежда бы к ней никогда не поехала. А маму приходилось постоянно обманывать: с Лидочкой всё хорошо, Лидочка ходит на подготовительные курсы и думает поступать в институт в будущем году. Поэтому пришлось-таки поехать! Очень боялась застать там Кирилла. Однако, дверь ей открыли совершенно посторонние люди. Они недавно въехали в эту квартиру и о том, где может находиться девушка, что жила здесь до них, новые жильцы не имели ни малейшего представления.
Надежда забеспокоилась ни на шутку. Где искать сестру, куда она могла уехать, неужели Кирилл и вправду увез ее за границу? А почему нет? Она девушка яркая, умеет себя подать, окрутила парня, заставила влюбиться, он голову-то и потерял. Надежда, наступив на гордость, набрала номер Кирилла. В ответ, как и следовало ожидать, стандартная фраза — недоступен. Сестре она давно перестала звонить, — там ситуация еще хуже, голос робота утверждал, что набранного номера не существует. Что делать? К кому обратиться? И тут Надежда вспомнила о девочках из фан-клуба Кирилла. Уж кто-кто, а они-то должны знать о перемещениях своего кумира. Однако, и они ничего вразумительного сообщить ей не смогли. Кирилл уехал за кордон, а один или с подругой, — неизвестно.
Обманывать маму и дальше уже не имело смысла. В первом же телефонном разговоре Надежда выложила всё, как на духу, приготовилась выслушивать оскорбления в свой адрес, но женщина неожиданно замолчала, потом, тяжело вздохнув, подытожила:
— Я всегда знала, что этим всё и закончится,— потом нажала на отбой.
С этого дня она звонить перестала…
Предательство Кирилла Надя переживала очень тяжело. Спасала учеба: лекции, семинары, тренинги. В общем, старалась загрузить себя по полной программе. Только так удавалось хоть немного отвлечься.
Но ночами…
Ночами ей почему-то постоянно вспоминался один и тот же случай, когда однажды, гуляя по лесу, она нечаянно подвернула ногу, и Кирилл нес ее на руках несколько километров, потом мчался в травмпункт и ждал в приемном покое, пока ей оказывали первую помощь. Он с таким участием смотрел ей в глаза, интересовался, как она себя чувствует, гладил раненую ножку. И под эти воспоминания Надежда обычно засыпала, но потом ей снилось уже совсем другое: надменное лицо сестры, утверждающей, что у них с Кириллом любовь, их поцелуи возле подъезда… Нет, такое забыть нельзя, и Надежда, проснувшись утром, вновь с головой погружалась в учебный процесс.
Из своего купе вышла проводница, пошла по проходу, возле девушки остановилась, открыла черную папку.
— Игнатова?
— Да.
— Вот ваш билет, если вам он нужен для отчета, скоро подъезжаем. Стоянка три минуты. Готовьтесь заранее.
— Спасибо, я всегда готова.
В купе, оставшись в одиночестве, Валентина Витальевна легла вздремнуть. Будить или нет? Наверное, не стоит. Надежда взяла свою сумку, проверила всё ли на месте и вышла в тамбур. Там проводница уже готовилась провожать пассажиров.
— Вы извините, — обратилась к ней девушка. — Я не попрощалась со своей попутчицей, она спит. Сделайте это от моего имени, пожалуйста!
— Хорошо. Попрощаюсь. Может, что-нибудь передать на словах?
— Передайте, что я желаю ей успехов в воспитании внуков.
— Ну, ладно, передам.
Нижняя подножка поднялась с неприятным железным скрежетом. Дверь открылась. Надежда вслед за проводницей спустилась на платформу. Попрощалась, и, прежде чем повернуться, краем глаза заметила, как из соседнего вагона спускается он. Тот, кого она приняла за Кирилла. Решил человек ноги размять, прогуляться, воздухом подышать, что ж, — дело хорошее. Она не спеша двинулась вдоль перрона и вдруг, буквально кожей почувствовала, что на нее смотрят. А в следующий момент внутри у нее всё похолодело, потому что за спиной отчетливо прозвучало ее имя. В голове застучало — неужели, всё-таки, он?! Замедлила шаг, но не остановилась, и вдруг опять:
— Надя, Надя!
Сделать вид, что не слышишь? Нет, уже не получится. Обернулась. Да это он. Кирилл. Повзрослевший. Вот только родинки нет, — вывел, наверное… Возмужавший, но всё такой же улыбающийся, готовый подхватить ее на руки и, как тогда в лесу, нести до самого дома.
— Ты?!
— Я.
Она с трудом заставила себя сохранять серьёзное выражение лица.
— А я кричу, кричу. Думал, обознался, а это ты, глазам не верю. Я так рад нашей встрече. Ты что же в этом поезде ехала?
— Да.
— И я тоже. Я в Питер, а ты?
— А я уже приехала
— Слушай, Надь, ну куда ты пропала? Я же тебе звонил, звонил, а в ответ — занято, занято. Ты что внесла мой номер в черный список?
— Как ты догадался?
— Серьёзно? Почему?
— Потому. Я тоже хочу задать тебе один вопрос. Ответь, пожалуйста, — где моя сестра?
— Сестра?
— Да-да, сестра, моя сестра Лида.
— Лида?
На лице Кирилла отразилось такое искреннее удивление, что его мастерству перевоплощения позавидовал бы, наверное, сам Станиславский.
— Послушай, не надо делать вид, что ты ее не знаешь. Я лично видела, как ты прощался с ней возле ее подъезда. Вы так мило ворковали.
На Кирилла было жалко смотреть. Он шевелил губами пытаясь подобрать слова, и Надежда решила не упускать инициативу.
— Между прочим, у нас дома подрастает славный мальчуган, зовут его Кеша, Иннокентий, и что-то мне подсказывает, что это… твой сын.
— Сын?!
И опять тоже искреннее удивление на лице.
— А ты разве не знал, что близость с девушкой обычно заканчивается беременностью, а беременность — рождением ребенка. Так вот, спустя девять месяцев, после вашего близкого общения, Лидочка родила здорового мальчика. Правда, потом куда-то сбежала, но это не освобождает тебя от твоих обязанностей по воспитанию ребенка.
Всё это Кирилл слушал, буквально открыв рот. Надежда не давала ему вставить ни слова.
— И ты, кстати, можешь его навестить. Живет он в этом городе, улица Парковая, дом десять, квартира десять.
Мужчина неожиданно улыбнулся.
— Я запомнил. Парковая десять. Квартира десять. Сейчас закончу дома кое-какие дела и обязательно приеду. Мне так много надо тебе сказать.
И вновь на весь вокзал разнеслось невнятное, но очень громкое объявление. Кирилл вскочил на подножку. Надежда не хотела смотреть ему вслед, тем более махать рукой, и все же — посмотрела и помахала. Ей было стыдно признаться самой себе, но она была рада этой встрече. Рада тому, что смогла высказать ему всё, что накопилось у нее в душе за эти годы. Нет, она не хранила ему верность. Встречалась, влюблялась, пыталась построить отношения, а вот встретила его и вдруг поняла, что всё ещё любит, что сердце помнит…
Помнит, ждет и надеется…
До дома она решила пройтись пешком. Всего-то три остановки на автобусе, но пока его дождешься… Шла как в тумане, ничего не замечала. Перед глазами он, улыбающийся, растерянный, удивленный… Не верилось! Мозг просто отказывался верить, что такой человек способен на предательство. А, впрочем, почему — предательство? Увидел красивую девушку, увлекся, влюбился, и сам не заметил, как оказался во власти ее женских чар. Лидочка это умеет.
Надежда поймала себя на мысли, что уже начинает оправдывать Кирилла. Она постаралась настроиться на другую волну: Кеша, мама. Вот сейчас она придет домой, а там… А там ее ждал еще один сюрприз.
Дверь открыл отец.
— Папа?!
— Привет, не ожидала?
— А ты что…
— Я вернулся, и мама как будто не против. Ведь теперь у нас есть внук. Кеша, Кеша иди скорей, посмотри, кто приехал.
Из комнаты выбежал смешной мальчуган, увидел Надежду и с криками «мама, мама», бросился ей навстречу.
Что происходило потом? Поцелуи, слезы радости, подарки, ужин, чаепитие до полуночи, разговоры. Весь следующий день Надежда посвятила малышу. Гуляла, играла, кормила. А уже наутро стала всё чаще посматривать в окно. Даже отец заметил, спросил с улыбкой:
— Кого ты там всё высматриваешь?
— Так… — ответила она, пожав плечами, — погода хорошая. Пойти, что ли с Кешей погулять.
Но и на детской площадке ее взгляд то и дело устремлялся в сторону автобусной остановки. Она с замиранием сердца встречала каждый автобус. А вдруг… вдруг… Ведь обещал…
На следующий день проснулась, и опять все мысли только о нем... Чтобы отвлечься, решила начать поиски работы. Обошла все учреждения, два колледжа, четыре школы, — психологи нигде не требовались. Встретила давнюю подругу, и та предложила ей поработать в магазине продавщицей.
— У нас как раз одна в декрет уходит. Только ты долго не раздумывай, такие места, знаешь, нарасхват.
Надежда пришла домой расстроенная. В этом городке ее знания, похоже, никому не нужны. Неужели придется уезжать, искать счастья в большом городе? А как же Кеша, семья, мама, отец7 А как же… Она боялась об этом даже подумать, как же Кирилл? Ведь прошло всего три дня. Что, если он всё же надумает навестить сына? Приедет, а ее нет. Поиграет с мальчиком и исчезнет в неизвестном направлении.
Кирилл…
И почему она никак не может забыть о нем. На что надеется? Ведь она никогда не сможет простить ему ту измену. И потом, у него наверняка есть семья, и детишек полон дом. Хотя кольца на безымянном пальце она не заметила, но это ведь ничего не означает, — многие предпочитают обходиться без обручальных колец. В любом случае, ей надо на что-то решаться. Кстати, почему обязательно ехать в столицу? Работу можно найти и в Петербурге. Опять же, к дому ближе. Родных можно навещать хоть каждую неделю.
Надежда посоветовалась с отцом, и тот решение дочери одобрил.
— Ты права. Здесь хорошую работу не найти. А насчет Кеши, даже не сомневайся. За мальцом присмотрим: и накормим, и напоим, и спать уложим. Не пропадет. А положа руку на сердце, я все еще надеюсь, что Лидочка объявится. Вспомнит о том, что сынишка у нее подрастает и примчится. И где она только болтается, ума не приложу. Хоть бы позвонила, написала, неужели не понимает, что мы волнуемся!
Надежда хотела рассказать о Кирилле. Мол, встретила одного человека, который, возможно, и есть отец Кеши, но потом передумала. Начнутся вопросы — кто, что, откуда… Придется выдумывать разные истории. Нет. Она уже смирилась с тем, что Кирилл исчез из ее жизни раз и навсегда. Хотя, может, будет шанс пересечься, случайно, где-нибудь на семинарах, ведь один ВУЗ заканчивали…
Всю следующую неделю Надежда просидела в интернете. Рассылала своё резюме во все подряд организации северной столицы, которые имели свой сайт и электронный адрес, и вскоре ее усилия увенчались успехом. Одна довольно крупная компания пригласила ее на собеседование. Шансов — пятьдесят на пятьдесят, но ехать надо. Собралась ехать налегке. Надеялась обернуться одним днем. Кешу вместе с родителями отправила в парк, кататься на аттракционах. К чему лишние вопросы, а так малыш и не поймет, что «мама» куда-то уезжала.
Документы, диплом, деньги проверила на всякий случай еще раз. Открыла дверь, и… нос к носу столкнулась с ним. Кирилл стоял, готовый надавить на кнопку звонка. Удивленный, растерянный… Вот так всегда — перестаешь ждать, теряешь последнюю надежду, а он тут, как тут. И что теперь делать, откладывать поездку?
— О, привет! Значит, я всё правильно запомнил? Парковая десять, квартира десять. Может, на этот раз всё-таки обнимемся?
Надежда опустила голову, уставилась в пол, не хотела показывать предательскую улыбку.
— Понял. — Глубокий вдох, медленный выдох. — Обнимашки отменяются. А ты куда-то собралась?
— Еду в Питер на собеседование.
— Вот как, поехали вместе.
— А ты разве не хочешь увидеться с сыном. Я думала — ты за этим сюда приехал.
— Послушай, Надежда. Я не сомневаюсь в том, что твой племянник прекрасный мальчуган. Но, поверь мне — это не мой сын.
— Не твой?
— Нет.
— Может, ты снова станешь утверждать, что не знаком с моей сестрой?
— Ты удивишься, но именно это я и хочу сказать.
— Тогда, зачем ты приехал?
— За тобой.
Надежда уже была готова оттолкнуть мужчину, пройти мимо, но этот странный ответ заставил ее остановиться.
— За мной? — переспросила она. — А как к этому отнесется твоя жена?
— Я не женат, Надя.
Он протянул левую руку вперед, показывая неокольцованный палец.
— Развелся?
— С чего ты взяла?
— Ну, как же, ведь за тобой охотились целые банды девиц. Еще бы, завидный жених.
— Слушай, мы так и будем разговаривать в дверях?
— Ты прав, я должна ехать. Кеши всё равно дома нет. Познакомишься с ним в следующий раз. Если захочешь…
Она шагнула за порог, демонстративно захлопнула дверь, стала спускаться по лестнице. Кирилл засеменил следом. Заговорил уже на улице.
— А ты в какой организации собралась собеседование проходить?
— А что?
— Нет, ничего. Просто я мог бы пойти с тобой. Поддержать, так сказать, морально. У меня сегодня выходной.
— Спасибо, конечно, но…
Надежда замялась. У него выходной? Это что, — шутка? Сынок олигарха где-то работает, или он поругался с отцом, и тот лишил его материального пособия?
— Спасибо, конечно, но… я предпочитаю рассчитывать на свои силы.
Кирилл пожал плечами, и до автобусной остановки они шли молча.
Молчали они и в салоне неказистой маршрутки, которая домчала их до вокзала. И билеты на электропоезд до Питера Кирилл приобрел на две персоны, не посоветовавшись с девушкой. И только в вагоне, усевшись на двухместную лавочку, мужчина решил продолжить разговор.
— Ты знаешь, — начал он осторожно, — я не хочу показаться банальным, рассказывать сейчас о том, что все эти годы думал только о тебе, ведь ты всё равно мне не поверишь, и тем не менее…
— Что?
Надежда, смотревшая до этого в окно, резко повернулась.
— Неужели ты хочешь сказать, что у тебя за все пять лет не было девушки? У тебя, кому достаточно было пальцем поманить, и любая побежит вприпрыжку? Не смеши, мне сейчас не до смеха. Надо настраиваться на серьёзную беседу.
— Ты сказала — любая, значит, и ты?
— Извини, но я — исключение. В отличие от моей сестры.
— Ну, вот опять сестра. Начинаем сначала.
Надежда подумала, если он в который раз станет утверждать, что не знает никакой сестры, она просто встанет и перейдет в другой вагон. Однако Кирилл заговорил совсем о другом.
— Сегодня утром, когда я ехал в ваш городок, мне вдруг припомнился один, довольно занятный эксперимент. Ты, как психолог, должна о нем знать. В одной школе среди учеников решили провести не совсем обычный опыт. Отобрали десять испытуемых, девять из которых глядя на кубик красного цвета утверждали, что он синий, и десятый, не подозревая о том, что с ребятами договорились, неожиданно для себя, с ними согласился. «Кубик синий», — заявил он, не поверив собственным глазам.
— Я знаю об этом эксперименте. В статьях по теории установки их описывается десятки. Но к чему ты сейчас об этом вспомнил?
— К тому… к тому… — Кирилл тщательно подбирал слова. — Вот ты утверждаешь, что видела меня со своей сестрой…
«Понятно, — вздохнула Надежда,— сейчас начнет уверять меня в том, что всё это обман зрения, галлюцинации, которые случаются от сильного переутомления». Однако она ошибалась. Кирилл попросил ее вспомнить, когда это было?
— Когда это было? — переспросила девушка, усмехнувшись. — В день, когда я узнала, что стала студенткой первого курса. Так хотелось поделиться этой радостной новостью хоть с кем-нибудь. Поехала к Лидочке и…
— Ну, хорошо. А если я скажу тебе, что в это время меня вообще не было в столице.
— И где же ты был?
Я был за границей, в Израиле.
— Вот как, в Израиле, и что ты там делал?
— Сопровождал маму. Ей, в одной клинике должны были сделать сложную операцию. Здесь, к сожалению, такие не проводят. Мы готовились к операции почти год. Созванивались, договаривались, отсылали результаты анализов. Если хочешь, я покажу тебе свой заграничный паспорт. Там стоят официальные штампы, в которых указаны даты пересечения границы.
Надежда впервые серьёзно задумалась. Неужели человек, в своём желании выкрутиться, способен посягнуть на самое святое — на свою мать.
— Но… подожди. Как же так? Я лично тебя видела. Ты еще укатил на своем любимом мотоцикле, с номером в три пятерки. И потом сестра мне рассказала, как познакомилась с тобой, обрисовала автомобиль, на котором ты ехал, когда она вышла на обочину и махнула тебе рукой…
— Я думаю, что сестра тебя не обманула…
— Не обманула? То есть, ты с ней все же знаком?
— Нет. Она действительно познакомилась с Кириллом, только дело всё в том, что я… Я не Кирилл.
— Что?!
Надежда не могла поверить тому, что услышала.
— Ты не Кирилл? А кто же ты?
— Помнишь, когда мы впервые столкнулись с тобой там, на лестнице, ты еще сказала, что тебя зовут Надежда Константиновна, а я пошутил: «Неужели Крупская?». Что ты мне ответила?
— Я, я не помню.
— Ты ответила, что твоя фамилия Игнатова, А я удивился, потому что моё имя Игнат. Игнат Крамаренко.
— Подожди-ка, я ничего не понимаю, объясни толком.
— Объяснить толком. Тут, знаешь, в двух словах не объяснишь. Тут надо начинать с самого начала.
— Нам ехать еще не меньше часа, неужели не успеешь?
Мужчина вздохнул, и некоторое время собирался с мыслями…
— Понимаешь, — заговорил он, наконец, — мы с Кириллом Архиповым учились в одном классе. Не скажу, чтобы особенно дружили, но все контрольные за него приходилось решать мне.
— Знакомая ситуация. Я тоже всегда за Лидочку решала.
— Выпускные экзамены он сдал с большим натягом. А после школы наши пути-дорожки разошлись. Я поступил в Питерский университет, на психфак. Начал учиться, а чем занимался он, я не имел ни малейшего представления. Да мне, собственно, было это и неинтересно. И вот однажды, я уже учился на третьем курсе, раздается звонок. Кто? Он, — Кирилл Архипов, собственной персоной. Предлагает встретиться. Говорит, что есть серьёзный разговор. Приехал не один,— с отцом. Тот специально прилетел из Америки. Насколько я знаю, у этого папаши-толстосума за плечами всего-то, наверное, три класса церковно-приходской, отсюда и пунктик... Решил он, во что бы то ни стало, сыночка своего, лоботряса, высшим образованием обеспечить. И разговор-то сначала шел о репетиторстве… Нужно Кирилла подготовить к поступлению в ВУЗ. В какой? Не важно, главное чтобы был диплом. Любые деньги плачу. Я, естественно, — в отказ. Как человека подготовить, если знания на нуле. И тут в разговор сам Кирюша вступает. Ослушаться-то отца он боится. Тот пока его содержит, а может и на голодный паек перевести. Повернулся к родителю и ласково так шепчет:
— Папа, слушай, а что если Игнат за меня экзамены сдаст. Смотри, как мы похожи. Ему бы только волосы подлинней отрастить, и покрасить в каштановый. А родинку на щеке можно нарисовать любым карандашом косметическим. Я ему и паспорт свой российский отдам, он мне все равно в Америке не нужен.
Мужчина задумался. Ведь не поступит сынок, к гадалке не ходи, а так все-таки вариант.
— Подожди-ка, — перебила девушка. — Это ведь противозаконно…
— Ты права. Но у меня тогда мама уже серьезно болела, а он предложил такие деньги, что стоило рискнуть.
— И ты рискнул?
— Рискнул. Ведь я-то думал, что сдам вступительные и все, дальше пускай сам выплывает. Да не тут-то было. Он тут же хвостов понахватал, а расхлебывать мне пришлось. Папаша его за границу отправил, а я на заочное перевелся. Так и учился на два города. Приезжал в Москву только сессию сдавать. Отец Кирилла всё оплачивал: и дорогу, и суточные, — грех жаловаться. Проживал я в его коттедже шикарном. И по условиям договора должен был изображать из себя Кирилла. Поэтому машинами, байками я мог пользоваться без ограничений. А вот знакомиться, вступать в близкие отношения с кем-либо категорически запрещалось. Вот почему ко мне был приставлен охранник. Он меня привозил, отвозил и девиц отгонял. И все же однажды не уследил. Удалось мне с одной девушкой познакомиться. Фамилию свою назвала, я и обомлел. Игнатова, значит, — моя.
У Надежды запылали щеки. Она сделала вид, что ее заинтересовал пейзаж за окном. Потом, немного успокоившись, спросила:
— Значит, ты встретился с настоящим Кириллом, вручил ему диплом…
— Нет-нет, я его даже не видел. Диплом передал Борису, охраннику. Тот дозвонился до своего работодателя и торжественно зачитал официальный документ о том, что его отпрыск получил-таки высшее образование. Что происходило с ним, там, за океаном, на другом конце провода, не знаю. Наверное, прослезился папочка, так он гордился в этот момент своим наследником.
— Да, — протянула девушка, — история удивительная. — Значит, тогда с сестрой я видела не тебя, а Кирилла?
— Вот видишь, иногда и красный кубик может оказаться синим.
Надежда понимающе кивнула.
— А где же сейчас, этот, с позволения сказать, дипломированный психолог?
— Знаешь, после нашей с тобой неожиданной встречи, там, на перроне, я пытался с ним связаться, но не смог. Зато я дозвонился до его отца и тот сказал, что сынок его оттягивается сейчас где-то на Бали.
— На Бали?
— А что? Если деньги есть…
— А он там один или с девушкой?
— У них, как я понял, там большая тусовка. И девушек, наверное, много, а вот есть ли среди них твоя сестра… неизвестно. Ведь ты же это хотела узнать?
— Интересно, а что они делают там, на Бали?
— Что-что… Что делает золотая молодежь? Загорают. Купаются. Занимаются серфингом. Там волны хорошие. Отец его сказал, что недавно получил от сыночка короткое видео: Кирилл, загорелый и довольный, на берегу океана с доской под мышкой…
Надежда сразу представила: огромный пляж, золотой песок, солнце, пальмы и… Лидочку, загорающую в шезлонге…
— Так, что, — закончил свою мысль Игнат, — психологической практикой мой бывший одноклассник, в обозримом будущем заниматься не собирается.
— А если он просто решит перед кем-нибудь похвалиться дипломом и обман раскроется? — забеспокоилась Надя.
— Вряд ли. Ведь я составил для него подробный список преподавателей: имена, отчества, фамилии, так чтобы он не попал впросак. Описал в доступной форме и краткое содержание его дипломной работы. Она, кстати, напечатана в журнале «Вопросы психологии». Можешь почитать на досуге — занятная вещица.
— И всё же — не унималась девушка.
— Не знаю. Диплом конфискуют, да и всё. Хотя, что-то мне подсказывает, что он вряд ли расстроится. Расстроится, скорее, его отец, ведь это он оплачивал обучение. Только благодаря его финансовой поддержке, я смог устроить маме операцию за границей. Потом еще целый год пришлось проходить там реабилитацию.
— И как она сейчас себя чувствует?
— Хорошо. Узнала, что я еду за девушкой, устроила мне настоящий допрос. И не отставала, пока я не пообещал привезти тебя к нам на обед. Ты как к этому относишься?
— Послушай, Кирилл, ой, то есть Игнат. Ты еще не забыл, что я еду на собеседование?
— Но ведь оно займет не целый день?
— Кто знает? Может час или два, а может и пару минут. Посмотрели, не понравилась, до свидания, следующий…
— Если так, то расстраиваться не стоит. Я как раз и хотел предложить тебе место у нас в институте.
— А, ты…
— Я там заведую кафедрой, ну, и преподаю, конечно. Правда, должен тебя сразу предупредить — платят у нас немного. Снять жильё за эти копейки даже самое захудалое вряд ли получится. Но, и об этом я уже тоже подумал. У нас с мамой большая трехкомнатная квартира, и одну комнату мы могли бы выделить тебе. Я там как раз заканчивал косметический ремонт, поэтому не сразу и приехал…
— А как к этому отнесется твоя мама?
— Моя мама давно уже мечтает о том счастливом времени, когда рядом с ней поселится милая девушка. Ведь со мной особо не поболтаешь.
— Только мама, а ты?
Игнат неожиданно смутился.
— А я никогда и не переставал мечтать о нашей встрече.
Он накрыл руку девушки своей ладонью, хотел поднести к губам, но Надя вдруг поднялась.
— Приехали. Конечная.
Как и предполагала Надежда, ее собеседование длилось всего десять секунд. Ей просто объявили, что на это место уже взяли человека. Игнат, ожидающий в холле, ничуть не удивился и сразу предложил отправиться к нему домой.
— Мама уже заждалась, — пояснил он. — Стол накрыт, обед остывает.
Надежда наиграно вздохнула.
— Ну, не могу же я отказать твоей маме.
В этот день она опоздала на обратную электричку. Мама Игната оказалась милой добродушной женщиной. Она не сводила глаз с подружки своего сына и говорила, говорила. Обед плавно перешел в вечернее чаепитие, которое закончилось только к полуночи, поэтому гостье постелили в отдельной комнате и пожелали спокойной ночи. А на утро Игнат отвез Надю к себе в институт, провел по этажам, познакомил с коллегами, показал место будущей работы, потом проводил на вокзал, и взял с девушки слово, что раздумывать она будет недолго, на днях позвонит и даст ответ.
И Надежда позвонила.
Перебралась к Игнату спустя неделю. К безумной радости его мамы. Начала работать, постепенно втянулась. С мужчиной поначалу держала дистанцию. Ведь им приходилось выстраивать отношения заново. Но и этот барьер со временем стал разрушаться. Домой ездила два–три раза в месяц. Очень скучала по Кеше, да и мальчик каждый раз встречал свою «маму» со слезами радости.
Казалось бы, всё в жизни Надежды Константиновны Игнатовой вошло в привычное русло. Вот только бы нашлась Лидочка.
И она нашлась…
— Стоит какая-то тетка незнакомая, — рассказывала мама дочери по телефону.— Я ее и не узнала. Лицо темное, под глазами черные круги, на губах ухмылка. Что, говорит, не узнала? Вошла, ни «здрасте», ни привета, сразу в комнату детскую, а там ведь Кеша играл. На корточки, вижу, присела, руки к малышу протянула, сказала что-то, я не расслышала, только Кеша из комнаты выбежал, и в кладовку. Там спрятался.
— Понятно, — вздохнула Надежда, — испугался. А она на что рассчитывала, что он ей на шею бросится? Иногда, чтобы с ребенком контакт найти, не один день нужен. Она попыталась с ним поговорить?
— Куда там. Сумку швырнула и на кровать завалилась. Часа два отдыхала, потом перехватила на кухне молока с хлебом и куда-то собралась. Я ей говорю: «Ты бы хоть с сыном поздоровалась». А она: «Чего мне с ним здороваться. Жил тут без меня, не тужил, и дальше проживет». Развернулась, дверью хлопнула и объяснять ничего не стала. Пошла болтаться по местам своим старым, дружков-собутыльников навещать.
Хотела Надежда сказать, что вы сами ее такой воспитали, но промолчала. А мама дальше рассказывать:
— Пришла под вечер. Перегаром несет, опять в комнату — спать. А утром Кеша, что-то раскапризничался, плачет и плачет, так она вскочила, лицо от злости перекошено. Я думала, она мальчика убьет… Ну как же, спать ей помешали!
— А сейчас она где?
— Опять ушла куда-то. Даже не знаю, что теперь делать? Папа-то наш опять в командировке. На тебя одна надежда. Выручай дочка, боюсь до беды недалеко.
Игнат Надю выслушал молча. Вывод сделал однозначный. Надо ехать, забирать паренька.
— Ни о чем не беспокойся, в институте я тебя подменю.
Надежда на вокзал. Билет, электричка... Через три часа уже в дверь звонит, а Лидочки дома все еще нет. Кешу собрала, вещи, игрушки в сумку положила. Успокоила малыша, сказала, что они на поезде поедут в другой город. Покормила мальчика, сама перекусила, а тут и сестра заявляется. И опять в комнату — на кровать. Надежда к ней.
— Ну, здравствуй, Лидочка, как поживаешь, где время коротала, пока мы тут с твоим сыночком занимались?
— А ты что умаялась, что ли? Ведь ты же старшая сестра, ты и должна с ним заниматься.
— С сыном обычно мама занимается, а он «мамой» меня называет.
— Тебя? Вот и хорошо, или ты думала, что я буду с ним возиться?
— Понятно. Воспитывать своего сына ты не хочешь.
— Как ты догадалась?
— И чем же ты намерена заниматься?
— Чем-чем… Буду искать себе нового спонсора. Надо же как-то свою личную жизнь устраивать.
— А где же твой бывший — Кирилл? Ведь ты же с ним на Бали прохлаждалась?
Лидочка даже приподнялась на локтях.
— А ты откуда знаешь?
— Какая разница? Поругались?
— Если бы. — В голосе девушки промелькнули нотки сожаления. — Погиб он. Пал в неравной борьбе с волнами Индийского океана. Как говорится — и поглотила его пучина морская…
— Не пойму, ты что, — шутишь?
— Какие уж тут шутки. Приехала бы я сюда, если бы папаша Кирилла не прекратил пополнять его счет… А без денег, сама понимаешь… Я еле на обратный билет наскребла.
Надежда посмотрела на часы. Она еще успевала на последнюю электричку.
— Ну, в общем, так. Кешу я забираю, чтобы он тебя по утрам не раздражал, и буду оформлять над ним опеку.
— Оформляй, я не против.
Надежда хотела сказать, что твоего согласия никто и не спрашивает, но говорить с сестрой дальше уже не имело смысла.
…Кеша на новом месте освоился быстро. Бабушку, маму Игната, полюбил сразу. Еще бы, ведь женщина занималась с ним сутки напролет. И заявление в комиссию по делам несовершеннолетних, которое подала Надежда, рассмотрели с положительным результатом. Его биологическая мать вскоре опять исчезла… Куда, зачем, надолго ли, объяснять не посчитала нужным. Может еще объявится, года через три, но будут ли ей рады? По крайней мере, мальчик ее вряд ли узнает.
А вот к предложению Надежды связаться с отцом Кирилла и высказать ему свои соболезнования, Игнат отнёсся с пониманием. Дозвониться до мужчины оказалось несложно. В первую же ночь, когда на другом конце земного шара светило солнце, Архипов-старший на звонок ответил и, судя по печальному голосу, пребывал он в глубоком трауре. Получается, что Лида ничего не придумала. Его сын, единственный свет в окошке, действительно стал жертвой несчастного случая. Среди серфингистов такое случается нередко. И волны ребят накрывают, и акулы покусывают, и ядовитые медузы жалят. Опасный вид спорта, что говорить! И утешить мужчину нечем. Хотя нет. Стоило только о внуке рассказать, и голос в телефонной трубке изменился. Ожил человек. Среди беспросветной тьмы лучик спасительный блеснул. Стал вновь смысл жизни появляться.
И двух недель не прошло, как пришлось принимать заокеанского гостя. Вошел, мальчика увидел и чуть в обморок не грохнулся. Вылитый дедушка. Просто точная копия и никаких экспертиз проводить не нужно, разве что только так…, на всякий случай. Чтобы уж наверняка. Образцы ДНК взяли, с дедушкиными сравнили, убедились — внук. И что теперь? А теперь единственный на всей земле человек, родная душа, ни в чем нуждаться не должен. Теперь дедушка все заботы берет на себя. А когда мальчуган подрастет, школу окончит, образование свое в Америке продолжит. Если захочет, конечно. Но это потом. Что сейчас загадывать. В жизни ведь всякое случается. Иногда и красный кубик может оказаться синим...