Глава VIII
Мари
Когда он позвонил, я не поверила в свою удачу, мне удалось выполнить почти невыполнимое задание, с которым не смогли справиться спецслужбы, обладающие огромными возможностями и имеющие свои интересы и виды на этого русского.
Он вошёл в ресторан, когда я смотрела на океан, где вдалеке проплывал большой белый океанический лайнер, и думала о том, что хотела бы совершить морское путешествие к далёким берегам.
– Бонжур, Мари, – услышала я и подняла голову, увидев перед собой загорелого улыбающегося человека с открытым интересным лицом и умными выразительными глазами. В его движениях, во взгляде, манере поведения чувствовалась необычайная внутренняя сила. Он мне сразу понравился, и я поняла вскоре, что нравлюсь ему. Наша встреча с самого начала пошла как-то не по-деловому, он предложил поужинать и выпить вина, а я спокойно согласилась, забыв на время, что он является объектом разработки, и я искала его по всему свету по заданию руководства. Эта встреча больше походила на приятельскую или даже на свидание, как это ни странно.
Мы мило беседовали, и даже когда он сказал о том, что не желает больше заниматься компьютерным судом и электронным правительством, я хотя и огорчилась, но не расстроилась, моим заданием было его найти, и я это сделала.
Его искренность, эрудиция и открытая улыбка завоевали мое расположение практически сразу, такого я не могу припомнить в своей жизни.
Весь вечер мы непринуждённо болтали, пили вино, смеялись как старые знакомые, и мне всё больше нравился этот интеллектуальный неуловимый русский, которому удалось уйти от преследований в России, перехитрить ЦРУ и китайскую мафию и продолжать спокойно заниматься своим любимым делом на райских островах, при этом оставаясь скромным и немного замкнутым человеком. Тем не менее в нём прослеживалась сильная неординарная личность, которая способна на решительные действия и грандиозные дела. Раньше мне не приходилось общаться с подобными людьми. Адмирал, конечно, для меня большой авторитет и человек, перед которым я преклоняюсь, но он солдат, а подчинение приказам не формирует самодостаточную личность, способную плыть самостоятельно и по течению, и против, без установок и начальников.
Я же всегда подсознательно тянулась с масштабным фигурам, которые способны идти вопреки общественному мнению и устоявшимся понятиям, только они способны совершать великие дела и изменять мир.
Когда он смотрел на меня, я готова была растаять от этого внимательного, ласкового взгляда практически незнакомого мне человека. Я, конечно, хорошо изучила его досье, знала, чем и где он занимался, его привычки и интересы, но никак не ожидала, что у меня сразу возникнет симпатия и запорхают бабочки в животе. Я нервничала, пыталась с собой бороться, держала расстояние в ресторане, но так надеялась, что он поцелует меня возле двери номера.
Не поцеловал. Я знала, что женщине не стоит проявлять первой инициативу, мужчинам это редко нравится и может вызвать антипатию, поэтому не делала шаг вперед. Когда я закрыла дверь, то включила свет и замерла у двери, надеясь, что он постучит, а он не стучал и не уходил. Не зная, что предпринять, я схватила полотенце и, сделав вид, что хотела повесить его на веранду, вышла из номера.
Я успела сказать «Ой...» и упала в его крепкие объятия. Всё дальше было как во сне. Это был даже не секс, а праздник любви, на котором было много нежности и внимания, где сердца и тела слились воедино, и казалось, навечно. Ничего подобного я никогда не испытывала. Мне хотелось дарить ему ласки, отвечать взаимностью и вниманием, сделать эту ночь для нас самой лучшей в жизни. Я всегда старалась жить разумом, а сейчас любила всем сердцем, совершенно не думая о том, что будет завтра. Что может быть страшнее того, если эта сказка для двоих исчезнет утром?
Мы занимались любовью всю ночь, и я уснула в его объятиях обессиленная и бесконечно счастливая.
Проснувшись утром, я первым делам посмотрела, не исчез ли мой рыцарь, а когда он проснулся от моих движений, я сказала:
– Проспали завтрак...
Я убежала в ванную, которая находилась за стеклянной перегородкой, и долго приводила себя в порядок, не желая разочаровывать своего возлюбленного.А когда я пришла, то меня встречали шампанским и сейшельским цветком, который, я понимаю, был сорван с клумбы отеля.
– Кушать подано, мадемуазель.
Он сделал шутливый реверанс и встал на колени, протягивая цветок. Это было наше первое утро. Шампанское ударило в голову, и мы снова погрузились в ласки и нежности, все лучше узнавая друг друга. При свете все было немного иначе, я видела его глаза, его лицо, видела реакцию на мои ласки, и время остановилось. Казалось, что я знаю его очень давно, и не испытывала какой-то неловкости или неудобства в нашем стремительно развивающемся общении. С ним я, секретный агент, чувствовала себя маленькой беззащитной девочкой, а его интеллект и манера говорить завораживали и подчёркивали его несомненные преимущества во всём даже при ближайшем погружении.
Это было здорово и необычно. Спортивные, рослые ребята, которые кружили возле меня толпами, казались по сравнению с ним незаметными пигмеями. Чувства настолько сильно захватили меня, что я позабыла про всё и была готова на всё, только чтобы быть рядом с этим человеком.
Из номера мы вышли только под вечер и решили пойти на пляж искупаться и поужинать на берегу.
Когда мы шли по пляжу, то местные рыбаки выгружали свой улов и вытащили на берег двух огромных марлинов. Я никогда не видела этих больших, сильных рыб на берегу, и мне стало жалко и обидно за этих красавцев, которые проиграли сражение с людьми.
Потом мы немного поплавали на закате солнца и, окончательно проголодавшись, пошли в старейшую на Сейшелах пиццерию «Баобаб». Там была необычная островная обстановка и ощущение того, что время остановилось в этой, возможно, первой на острове, пиццерии, где пиццу пекли в открытой печи, расположенной недалеко от столиков, и, по рассказам местных жителей, любили встречаться местные знаменитости и дипломаты. На этом маленьком острове в огромном Индийском океане всё было просто и понятно, а за ужином или обедом в одном из заведений можно было запросто встретить министра или политика.
Пока ждали еду, мы дурачились и смеялись, привлекая внимание посетителей своими счастливыми физиономиями, но нам было всё равно, и казалось, что мы только двое в этом мире.
Проголодавшиеся мы набросились на пиццу и смеялись друг над другом, с жадностью уплетая куски, не обращая внимания на этикет. Мы сидели недалеко от печи, и темнокожий полный повар несколько раз с улыбкой поглядывал на нас.
Мне казалось, что мы самые счастливые люди на земле.
– Чем будем завтра заниматься? – спросила я, как будто всё уже было решено, и мы могли встретить завтрашний день только вместе.
– Жить, счастливо и с удовольствием, – сказал Александр, глядя мне в глаза, и ему нельзя было не поверить. – А чем заниматься, мне всё равно, лишь бы вместе с тобой. А тебе что хотелось бы?
– Это очень приятно слышать, – я немного смутилась от такого простого и искреннего ответа, хотя и сама думала так же, но, наверное, боялась произнести это вслух по каким-то причинам. Мне не хватало смелости так прямо говорить о своих чувствах, как это делал Александр, или из-за боязни обязательств, или из-за того, что мы, женщины, всегда немного хитрим с мужчинами, не желая показывать свою зависимость от отношений. Хотя я уже была полностью в его власти, и мне даже не хотелось думать о том, что предстоит расставание.
– А ты знаешь, что на Сейшелах была социалистическая революция? – спросил он, когда нам принесли чай.
– Как у вас? – у меня, видимо, округлились глаза, и он засмеялся.
– Как у нас вряд ли, народу слишком мало и менталитет другой. Тут всё было тихо и спокойно. В ночь с четвёртого на пятое июня 1977 года, когда президент находился в Лондоне, кучка интеллектуалов взяла приступом оружейный склад и, аэропорт и радиостудию и объявила республику. Погибло всего два человека, и совершился переворот, при котором бывший премьер-министр возглавил правительство. Тогда все страны социалистического лагеря протянули руку помощи новому режиму, а Советский Союз направил сюда много специалистов.
– Я об этом не знала. Ты был коммунистом?
– Нет. Я вообще не интересуюсь политикой и не люблю политиков. Мне кажется, от них одни беды. Страной должны управлять люди, которые умеют это делать и хотят изменить жизнь к лучшему, а не те, кто умеет только говорить и не сдерживает свои обещания. Но посуди сама, как человек, занимающийся преподавательской деятельностью, военный или сотрудник спецслужб может управлять огромной территорией, принимать организационные и управленческие решения, не владея предметом и не имея опыта управления даже фабрикой, институтом или заводом? Ничего хорошего от этого не будет, особенно когда нет демократического большинства, способного контролировать ситуацию и влиять на принятие решений. Это мы уже проходили.
– А в Советском Союзе было лучше? Извини, я об этом знаю немного и только из книг, где пишут ужасные вещи.
– Я не испытываю ностальгии по тем временам. Жаль только, что мы не сохранили огромную страну, за которую воевали наши предки, и не перенесли в новое общество мораль и нравственность, которые были несомненным достоянием того строя. Но экономически и политически, я в этом глубоко убеждён, мы были обречены под руководством состарившихся лицедеев на крах. Да и вообще, на мой взгляд, коммунистические принципы противоречат основополагающим признакам человека как существа разумного, который по природе своей эгоистичен и не склонен работать за идею, а также жаден, завистлив и имеет множество других недостатков, которые не отменишь решением партии.
– Ты считаешь, что все люди эгоисты? – спросила я.
– Абсолютное большинство, в той или иной степени. Мы слишком зависим от своих ощущений и привычек, воздействие негативных или позитивных факторов на себе ощущаем гораздо более значимо, чем на других, наша психофизическая сущность устроена так, что мы интуитивно стараемся обезопасить именно себя и себе создать комфортные условия. Человек может испытывать чувство голода, боль, страдания, но когда это происходит с другими людьми, он может переживать, но всё равно воспринимает это как кино и не способен почувствовать то, что происходит с другими людьми физически. Люли, обладая разными физическими возможностями и профессиональными навыками, даже копая яму лопатой, показывают разную производительность, а мы пытались их убедить, что равная оплата за труд – это справедливо. Так не бывает. Коммунисты придумали красивую сказку и заманивали в неё народ, ограничиваясь обещаниями светлого будущего. Несомненно, образованные и передовые люди понимали, что этого не будет никогда.
Александр говорил горячо и убеждённо, и мне было приятно его слушать, хотя я совсем ничего не понимала в этом и совсем мало знала о Советском Союзе, который часто представлялся мне большой тюрьмой, где люди работали в нищете и не могли даже свободно перемещаться по миру.
– Я вообще считаю, что в обществе, где идеология ставилась выше семьи, выше личности и в ранг героев возводились пионеры, предавшие отца, ничего хорошего быть не может. Был такой пионер Павлик Морозов, который предал своего отца сразу после революции, и его долго ставили в пример школьникам. Это показали и дальнейшие годы, когда люди предавали самых близких – жен, отцов, матерей – и продолжали верно служить режиму, который уничтожил их родных. Ниже человек уже не может опуститься, и никакого оправдания таким поступкам быть не может.
В мире слишком много агрессии и насилия, и дело не только в войнах и преступлениях. Это уже больше психологическая проблема. Один человек ненавидит другого за цвет кожи, вероисповедание, принадлежность к партии, полу, социальной группе или просто за то, что кто-то придерживается других взглядов и принципов. Русские славят свою нацию, американцы свою, евреи и мусульмане, основываясь на одних и тех же принципах, поворачивают свои идеологические машины друг против друга.
Следовательно, надо заниматься воспитанием и образованием каждого отдельного человека, учить его добру и справедливости с детства, и тогда в мире станет меньше войн и преступлений. Этот маленький человек, подрастая, будет нести по жизни то, что ему заложили с детства, и сможет сделать окружающий мир добрей и лучше. Ведь есть лидеры в классе, школе, в университете, конкретные люди руководят городом, страной, блоками, и любая деятельность структур взаимосвязана с ценностными ориентациями отдельной личности.
А в нашей жизни сегодня слишком много военных, полицейских, спецслужб и различных силовых ведомств, которые ничего не производят и не создают, а для того что бы оправдать свои расходы и предназначение, им выгодно создавать конфликты и заговоры, строить авианосцы и ракеты. Представь, сколько можно было бы сделать добрых и полезных дел на эти деньги.
Я тогда первый раз напугалась: ведь он ещё не знает, что я не журналистка, а спецагент, осуществляющий его поиск по заданию. Как ему об этом сказать и надо ли? А если он так же просто и легко прервёт отношения и будет презирать меня? Но и молчать долго нельзя, это нечестно по отношению к нему... А что сказать адмиралу, на связь с которым я уже не выходила два дня?
Видимо, заметив, что я погрустнела, Александр сказал:
– Извини, я затрагиваю неинтересные и далёкие для тебя темы. Просто я давно ни с кем не говорил откровенно и по душам.
– Да нет, что ты, – я не ожидала, что по выражению моего лица можно было так легко понять смену настроения. – Я просто вспомнила некоторые не совсем приятные вещи.
– А ты не думай о плохом, и всё будет хорошо, – сказал он тогда и прижал мою ладонь к своим губам.
– А ты веришь в Бога?– спросила я.
– Человек должен во что-то верить, и я не исключение. Да, я верю в Бога, но не люблю его наместников на земле, которые торгуют религией и чувствами верующих.А между тем христианство всегда было замешано на крови и при этом являлось отличным инструментом для власти, усмиряя и поясняя, что человек на этой земле должен страдать и терпеть, тогда, возможно, он попадёт в рай. А вот если не ходить в церковь и не слушаться служителей, то ад обеспечен, согласись, что это очень удобная позиция. Поэтому я считаю, что Бог должен быть в сердце каждого человека, и верю в человека как в самостоятельную и сильную личность, способную изменить свою судьбу.
Я слушала его и понимала, что всё больше влюбляюсь в этого умного и непохожего на других мужчину, которого ещё плохо знаю, но готова поверить ему и полюбить всего целиком, с достоинствами и недостатками. Какими-то далёкими и несуществующими стали и служба, и Франция, и прошлая жизнь...
Прошлая жизнь... А есть ли у нас будущее? Что будет завтра? Мне не хотелось сейчас думать об этом.
Мы возвращались обратно по неосвещённому берегу, и только вдалеке горели огни отелей и фонари, освещающие дорогу. Где-то на средине трёхкилометрового пути раздался гром, и мы ускорили ход, всё говорило о том, что будет сильный дождь. Океан был неспокоен, и волны доставали почти до наших ног. От пиццерии был ещё другой путь вдоль обочины дороги, но там было много камней и сложно было идти, а выходить на дорогу довольно опасно: местные водители и таксисты носились очень быстро, не всегда соблюдая правила.
Мы ускорили шаг, но не смогли убежать от ливня. Он обрушился резко, сильным холодным потоком, и мы мгновенно промокли до нитки. Мы побежали по мокрому песку к отелю, попадая в потоки стекающей с возвышенности воды. Было довольно страшно: кругом темнота, льёт сильный дождь и гремит гром, а мы бежим отчаянно и упорно. В какой-то момент мне показалось, что в нас ударила молния, так ярко стало после очередного раската. Как на старой фотоплёнке застыли на мгновение и берег, и океан, и прибрежные деревья, и грязные потоки воды, и наши длинные тени на мокром песке...
Оглушённые и перепуганные, мы наконец подбежали к отелю и спрятались под навесом. Я прижалась к его груди и уткнулась лицом в мокрую рубашку.
– Вот и всё, мы дома. Ты испугалась? – спросил он меня, ласково гладя по волосам.
– Немного, – ответила я, не поднимая глаз.
Мне было так хорошо и спокойно, когда он рядом, и казалось, что это и есть настоящая жизнь. Вместе с раскатом грома и яркой вспышкой на небе. Что-то изменилось в моём сознание, и всё, что я делала раньше, показалось мне таким мелочным и незначительным по сравнению с тем, что происходит сейчас. Я поняла, что счастлива только сейчас и только с этим человеком, который изменил меня ещё раньше, до встречи, когда я восхищалась его попытками в одиночку изменить мир и фантастическими идеями, до которых ещё не доросло человечество. Много серьёзных людей в костюмах и галстуках с умными, важными лицами в разных странах не сделали и части того, что совершил этот человек, который остался искренним и открытым, не претендуя на свою значимую роль в обществе и отказываясь от мирового признания и славы. Это и есть настоящая сила.
Как мелки и примитивны казались в сравнении с ним мои бывшие спортивные и привлекательные поклонники, бравирующие какими-то незначительными достижениями и успехами, пытающиеся добиться расположения красивыми машинами и ресторанами. Раньше это казалось нормальным, а сейчас воспринималось смешно. Рядом со мной был человек, масштаб личности которого ещё предстоит оценить цивилизации, и я понимала, что люблю его.
Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Мокрые и счастливые, мы прошли в номер. На этот раз это был его номер, который находился немного ближе от ресепшен. Мы сняли мокрую одежду и надели халаты, убавив до минимума кондиционер.
– Сегодня ночуем у меня? – спросил Александр, наливая коньяк в бокалы.
– Мне всё равно, – с улыбкой ответила я.
Тёплый крепкий коньяк был как нельзя кстати в этой ситуации.
– Ты хочешь посмотреть, где я живу? – неожиданно спросил он, глядя мне в глаза.
Я не знала, что ему ответить. По правилам службы я должна была передать всю имеющуюся информацию об объекте разработке адмиралу, и он волен ей распоряжаться по своему усмотрению. Я не могла поручиться, что это не нанесёт вреда моему любимому человеку.
«Проклятая работа, проклятое общество, где одни люди должны следить за другими», – впервые подумала я негативно о том, чем занималась последние годы и без чего, казалось, не могла жить.
Пауза затянулась до неприличия долго, и я поцеловала его в губы.
– Я не знаю.
Я действительно не знала, что делать дальше и как выходить из этой ситуации. Всё изменилось в моей жизни, и важное раньше потеряло всякий смысл, а то главное, что я нашла и полюбила, могло исчезнуть из моей жизни так же неожиданно, как и появилось.
И вот теперь передо мной стоит выбор. И первый раз в жизни я не знаю, что делать.
– Мне бы хотелось показать тебе мою обитель. Вдруг ты захочешь составить мне компанию, и мы будем как Робинзон и Пятница, – с улыбкой продолжил Александр.
– Надолго? – задумчиво спросила я.
– На ближайшие лет тридцать, даст Бог, – засмеялся Александр и звонко ударил своим бокалом о мой. – Больше я могу не протянуть при своём образе жизни.
Мне было трудно сдержать свою радость, и я заулыбалась как дурочка. Это уже было похоже на предложение руки и сердца. Меня удивляла его способность говорить откровенно и просто о таких важных вещах, не пытаясь хитрить или стараться произвести впечатление. Мы вместе несколько дней, он ничего не знает обо мне и находится сам в непростом положении, а готов к таким кардинальным переменам в своей жизни и так просто принимает решения. А может, так и надо жить? Мы, французы, иногда слишком щепетильны и боязливы, любим смотреть далеко вперед и растеряли свой былой романтизм и любовь к экспериментам, может, поэтому и бываем часто одиноки? Пытаясь всё взвесить, распределить по времени и важности, традиционно уделяя внимание вежливости и общению, мы часто забываем о том, что самые сильные чувства порой приходят неожиданно, и, столкнувшись с этим, боимся ответственности и изменений привычного ритма жизни.
Несмотря на то что ему пришлось пережить за последнее время, Александр не казался разбитым и поверженным, наоборот, в его глазах смеялись чертенята, а он был полон сил и оптимизма.
Он был Александром Великим, Александром Победителем.
Мне было очень интересно, как он прожил эти годы, чем занимался... Но узнавая его жизнь все больше и занимая в ней, как мне казалось, весьма значительное место, я всё чаще задумывалась о нравственном выборе, который мне рано или поздно предстоит сделать, и сознательно не заводила разговор об этом, стараясь не получать информацию, которая могла бы быть использована во вред. По правилам службы я должна была написать подробнейший отчёт с указанием всей имеющейся информации об объекте, всех персональных данных, указать адреса и имущество, возможные места нахождения и связи. Но если я это сделаю, то однозначно нанесу большой ущерб человеку, которого люблю, и я не знаю, в чьи руки эта информация попадёт и какие цели будут у её обладателей. Если ЦРУ или русские узнают о том, что он жив и продолжает заниматься своими разработками, разве они его оставят в покое?
– Так Пятница же вроде был слугой? – я попыталась увести разговор в другое русло.
– Пятница был прежде всего другом. И оказал огромное влияние и на взгляды Робинзона, когда тот пытался обратить его в веру, сомнения Пятницы в догмах религии заставили задуматься и Робинзона об этом. Вот. А мы с тобой тоже познакомились в пятницу. Правда, я не спас тебя от дикарей.
– А может и спас, – сказала я, прижавшись к нему и обняв руками за плечи. – Мне иногда кажется, что мы не сильно далеко ушли от дикости в нашей современной жизни.
В эту ночь я ещё долго не могла заснуть и думала о том, что будет дальше с нами и можем ли мы надеяться на счастье.
На следующий день после завтрака Александр сказал:
– Ты готова отправиться на морскую прогулку?
– Да, мой капитан, – шутливо ответила я, радостная и счастливая.
– Тогда час на сборы, и мы с тобой отправимся в дальний путь.
– Хорошо, – я даже не спросила, куда и зачем мы отправляемся, полностью и безраздельно доверяя любимому человеку. Если бы кто-то мне раньше сказал о том, что такое возможно, я бы высмеяла собеседника, а теперь всё кажется естественным и нормальным.
Я сложила необходимые вещи в сумку, а затем отправила сообщение адмиралу.
«Продолжаю поиски. Обнадёживающих результатов пока нет».
Это было сообщение не о чём, я это прекрасно понимала, но молчание могло вызвать подозрение или беспокойство, и эту паузу потом будет очень сложно объяснить.
Что делать? Этот вопрос постоянно мучил меня, и я не находила на него ответа Я готова была во всём признаться Александру, но сможет ли он принять это и относиться ко мне по-прежнему? В этом у меня не было уверенности. С одной стороны, я очень боялась потерять его, с другой – мне было очень неприятно обманывать любимого человека и выдавать себя за журналистку. Я никогда раньше не задумывалась о моральной стороне моей работы, о том, что постоянно необходимо кого-то обманывать, выслеживать, собирать информацию и компромат на обычных людей со своими плюсами и минусами.
На причале мы сели на скоростной катер, и Александр уверенно взялся за штурвал. Я стояла рядом и смотрела вокруг сквозь призму солнцезащитных очков. Океан был спокоен, и мы рассекали его поверхность легко и уверенно.
Я согласна с теми, кто говорит, что другого такого места нет на земле. Сейшельские острова уникальны и неповторимы, тут природа еще пребывает в своем практически естественном состоянии. Из-за удалённости от материка и отсутствия производства и вредных выбросов здесь прекрасная экология, неповторимые пейзажи и очень мало туристов.
Даже в любимом Париже летом устаёшь от забитых улиц и кафе и начинаешь тихо ненавидеть эти шумящие и щелкающие фотоаппаратами орды. Поэтому парижане стараются летом уезжать в отпуск и отдают город на откуп иностранцам. Зато очень довольны владельцы ресторанов и магазинов: прибыль в летние месяцы значительно увеличивается.
– Ты привык тут жить? – спросила я, разглядывая пейзажи достойные кисти художника.
– Я привык, но мне не хватает водки и снега, – отшутился Александр.
Я не стала развивать эту тему, только подумала, что, наверное, сложно так жить одному, без родственников и друзей, когда за тобой охотится полмира и от каждого незнакомого человека исходит чувство опасности.
А кто есть у меня? Когда родители погибли в автомобильной катастрофе, я была ещё маленькой девочкой. Водитель большегрузного грузовика уснул на шоссе и протаранил на встречной полосе их «Рено». С этой страшной аварией закончилось моё счастливое детство и мир разделился на «до» и «после». Я жила вполне нормально в семье дяди, училась в школе, имела необходимые вещи и хорошее питание, но счастья больше никогда не было. Поэтому я твёрдо была уверена, что счастье осталось в детстве.
Сейчас моё основное время, а часто и время отдыха занимает работа, и я постоянно занята делами, что некогда задумываться о том, что по большому счету у меня никого в этой жизни нет.
А тут я впервые за много лет почувствовала себя счастливой, и мне не хотелось бы потерять это ощущение.
Время, проведённое на острове, где нашёл приют мой возлюбленный, еще больше обострило мои внутренние терзания. Я разрывалась между внезапно возникшей любовью и чувством долга. Нет, меня не держала работа, и я готова была распрощаться с секретной службой, но как это сделать без ущерба для любимого человека и остаться с ним вместе, я не знала. Кроме того, что я боялась признаться в своей миссии, существовала еще одна, более пугающая ситуация. По негласным правилам если интересующий службу человек отказывался сотрудничать и его дальнейшая жизнь и деятельность могли представлять опасность для государственных интересов, особенно если он окажется более сговорчивым с представителями китайских или российских спецслужб, ему могла угрожать опасность. Я прекрасно понимала, что этого никто не допустит, и поэтому мучительно думала, как выйти из этой непростой ситуации.
Вариант, на мой взгляд, был только один: вернуться во Францию, написать отчёт, позволяющий сохранить Александру жизнь и неприкосновенность, а затем уволиться со службы под каким-либо предлогом. Если это получится, то я смогу через некоторое время вернуться к любимому, и возможно, про нас все забудут.
Я бы наконец-то осуществила свою мечту и взялась за книгу. Правда, ещё не было стройного сюжета, но в университете мне всегда удавались художественные тексты и мои рассказы-миниатюры хвалили преподаватели и друзья. А ещё было бы здорово отправиться в кругосветное путешествие и написать книгу о путешествиях, с фотографиями из разных стран, совместив своё видение и изложение с места событий со справочной информацией для туристов. Или можно было бы придумать сюжет и наложить действие романа на события и маршруты кругосветного путешествия.
Встреча с Александром как будто открыла мне глаза, что жизнь идёт, а я трачу её на какие-то незначительные дела и службу, которая не приносит морального удовлетворения. Все правительства и президенты лгут своим гражданам и всё время хитрят с народом, которому клялись верно служить.
А спецслужбы помогают руководителям держав защищать не только интересы стран, но и свои собственные, которые иногда противоречат национальным.
Куда более достойное и интересное занятие – писать книги.
Мой любимый писатель Джек Лондон искал золото, но не смог разбогатеть этим занятием, а когда вернулся в свой город, то стал писать рассказы о том, что видел и с кем его свела судьба, быстро заработав и славу и деньги. Оставаясь романтиком до своих последних дней, но пройдя серьёзную жизненную школу, он сочетает реалистические описания обстоятельств с созданием утопических и фантастических произведений, а иногда даже пытается предупредить человечество о возможной катастрофе.
Написанная сто лет назад повесть «Алая чума» является, пожалуй, первой современной литературной попыткой осознать, что победоносное движение цивилизации может закончиться крахом, в первую очередь не из-за развития технологических процессов, а из-за несовершенства будущей политической системы, позволяющей взять власть небольшой группе банкиров и промышленных магнатов. Можно ли сказать, что он сильно ошибся?
А его предсказание, что на земле в начале третьего тысячелетия будет восемь миллиардов человек, тоже практически сбылось, а ведь сделал он его сто лет назад, когда на планете было немногим более двух миллиардов человек.
Я часто думала, что его могло привести в тайное общество «Богемская роща»? Его, чья жизнь была достаточно известна: трудная юность, приключения, писательская карьера, слава и богатство? Может, то, что, несмотря на свою биографию, Лондон не разделял уважения к простым людям, зачастую изображая их негодяями, а элита, несмотря на все её недостатки, изображалась как более высокая ступень развития общества?
Может быть, окунувшись в эту элиту, он понял, что все эти президенты, премьеры, богатые и знамениты вершители чужих судеб ничем не лучше, чем подонок Магридш в «Морском волке», а последствия от их правления куда значительнее и страшнее?
Не потому ли наступила его странная смерть от отравления морфином, более похожая на убийство, что он, вращаясь в тайном обществе и обладая важной информацией, узнал о замысле преступном и мерзком, с которым не смог смириться?
Всё это, конечно, мои размышления и предположения, но они очень похоже на правду. За сто лет общество не сильно изменилось, и сильные мира сего легко идут на убийство человека или организацию терактов и революций в других странах, когда речь идёт о защите их собственных интересов, скрывая всё это за интересами государства или человечества в целом.
Как объяснить Александру, что если я всё брошу и останусь с ним, то у нас нет даже минимального шанса на спасение?
Ни для кого не секрет, что уже современные средства технического контроля позволяют прослушивать телефоны и читать электронные письма по всему миру, а значит, нельзя исключить что их действия уже привлекли внимание спецслужб и операция взята под особый контроль, позволяющий наблюдать за всем с помощью спутника, а также подключить к визуальному контакту и слежке других агентов?
Надо было что-то быстро предпринимать во избежание критической ситуации, и вариант был один: мой отъезд.
Я решила, что не буду открывать Александру все карты до отъезда, просто сошлюсь на необходимость вернуться в Париж и всё. Потом, когда я вернусь, он должен меня простить и понять, я расскажу ему всё и объясню, что моя вынужденная ложь была на благо. Я очень боюсь его потерять.
Мои мысли не могли не сказываться на моём настроении, и наше общение уже не было таким лёгким и безоблачным, мы оба понимали, что впереди нас ждёт расставание.
Мы были на острове три дня, а по возвращении в отель я сказала ему, что завтра улетаю, забронировав билет по интернету.
Это было в ресторане во время ужина. Он посмотрел на меня грустными голубыми глазами и ничего не сказал. Мне показалось, что он даже замер на некоторое время, услышав мои слова.
– Ты вернёшься? – тихо спросил он после затянувшегося молчания.
– Не знаю, – честно ответила я, боясь заплакать.
Он посмотрел на меня с печальной улыбкой и поднял бокал:
– Я благодарен судьбе, что она подарила мне тебя.
Мы пили вино на открытой террасе ресторана, но разговор не клеился. В какой-то момент я даже сказала себе: «А может, наша любовь и не выдержала бы проверку временем и бытом? Ведь одно – романтическая неделя на райских островах при таких необычных обстоятельствах, а совсем другое – годы рядом?»
В ресторане было довольно много народу, все шутили и улыбались, наслаждаясь отдыхом и природой, играла тихая музыка. Только мы сидели грустные и смотрели друг на друга. Не знаю, о чём думал он, но я думала о том, что на всём белом свете у меня нет роднее и ближе никого, чем этот русский, которого я очень люблю и приложу все усилия к тому, чтобы быть с ним рядом. Но ни говорить этого вслух, ни обещать этого я не решилась.
А потом была наша последняя ночь. Я боялась, что не увижу его больше, и старалась запомнить как можно лучше. Прощание затянулось до утра, мы занимались любовью, разговаривали, но не касались планов на будущее. Утром я собрала вещи и сказала:
– Я прошу тебя не провожать меня в аэропорт. Давай расстанемся в номере. Мне так будет легче.
Он подошел ко мне и обнял крепко-крепко, не желая отпускать:
– Я люблю тебя и буду ждать всегда. У меня нет никого больше в целом мире.
– Я тоже люблю тебя, – сказала я, с трудом сдерживая слёзы. – И сделаю всё возможное, чтобы быть с тобой рядом.
Через два с половиной часа мой самолёт оторвался от взлётно-посадочной полосы самой маленькой столицы в мире и взял курс на Европу.
;