События реальные, персональные данные героя очерка подлинные.
В нашей группе студентов факультета приборостроения Московского авиационного института, обучавшихся с 1951 по 1957 годы, числилось 24 человека. Большинство составляли москвичи, около трети были иногородними и жили в общежитии. Конечно, как всегда, это были разные по характеру, внешности, интеллекту и прочим данным молодые люди и девушки. Внутри группы образовались небольшие сообщества близких по интересам людей, в том числе три семейных пары, одна из которых быстро распалась из-за необоснованных претензий к зятю со стороны родителей молодой жены.
Среди студентов выделялся Володя Сорин-Чайков, высокий, нос с горбинкой, белолицый, с белой шевелюрой, даже брови и ресницы были белого цвета. В общем, аристократ и альбинос. Редкая фамилия, чаще встречающаяся среди гуманитарной интеллигенции, дополнительно подчёркивала его особенность. Учился отлично, никакого высокомерия в отношениях не проявлял, поддерживал с остальной массой студентов ровные отношения, заслужив всеобщее уважение. Подружившись с двумя студентами группы, он нередко отмечал с ними отличные оценки, полученные на экзамене, в кафе. Володя не злоупотреблял спиртным, дело ограничивалось обычно двумя-тремя бокалами красного вина. Родители стали проявлять некоторое беспокойство по поводу этого, однако в семье всё держалось на полном доверии, и не было принято выговаривать ему какие-то замечания. Но однажды он рассказал, что после сдачи очередного экзамена, когда он пришёл позднее обычного, он расслышал вздох матери и шопот: «Опять Вова что-то сдал на пятёрку».
Но у Володи была серьёзная проблема со здоровьем: хрупкость сердечных артерий. Вследствие этого он был освобождён от занятий физкультурой, военных сборов и занятий на военной кафедре, которые мы обязаны были проходить, как будущие офицеры по авиационному оборудованию. За время учёбы он ни на что не жаловался, и мы считали его практически здоровым, даже иногда подозревали, что он не так уж был болен, чтобы требовалось это освобождение. Однако, как оказалось впоследствии, мы ошибались. После окончания института с красным дипломом он стал молодым специалистом в крупном НИИ авиационного профиля. К тридцати пяти годам он закончил аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию, женился, в семье родился сын. Володя стал готовить материал к защите докторской диссертации. Жизнь состоялась, перспективы благоприятные, но вдруг нас, студентов группы приглашают на его похороны. Мы были в шоке. Как такое могло произойти?
А случилось вот что. Состояние одной из сердечной артерий требовало плановой операции по её замене, для предупреждения разрыва. Назначили дату госпитализации в приличной клинике, она пришлась на начало марта. Операция прошла успешно, Володя находился на послеоперационном долечивании. Наступило 8 марта, в палате стало жарковато, по просьбе других пациентов открыли окно рядом с его койкой. В результате возникшего сквозняка он простудился. Появившийся сильный кашель вызвал разрыв шва артерии и сильное кровотечение, а дежурные врачи, число которых в праздник и так было меньше обычного, отмечали его на работе. Пока их нашли, они могли только констатировать смерть. Вот так безалаберность и безответственность, в сочетании с элементом случайности погубили талантливого перспективного учёного, оставив горевать безутешных мать и вдову и сделав сиротой совсем маленького ребёнка.
Но это ещё не всё. На поминках мы узнали, что в их семье совсем незадолго до произошедшего произошла ещё одна ужасная трагедия: на улице Москвы от удара молнии погибла сестра Володи! На мать Володи, учительницу, потерявшую практически в одночасье обоих своих детей, невозможно было смотреть без слёз. Её муж ушёл из жизни ещё ранее. Мы были настолько потрясены, что в течение длительного времени никак не могли отойти от печальных мыслей об этом. Когда рядом случаются такие трагедии, свои собственные текущие неприятности начинают казаться такими ничтожными по сравнению с произошедшим, что становится как-то стыдно о них вспоминать. И всё это произошло в мирное, а не в военное время.
Я не представлял, чтобы в Москве, застроенной высокими зданиями, насыщенной проводами, молния может поразить человека на улице.
Правда, мой младший внук утверждает, что в нашей, наполненной опасностями жизни никто не гарантирован от падения с крыши глыба льда, авиационной или автомобильной катастрофы и множества других катаклизм, перед которыми человек беззащитен, даже если он не авантюрного склада.