Вдох-выдох. Ещё никогда иллюзия не была настолько иллюзорной. Настенные часы молоточком стучали в виске, в надежде сообщить беспомощно развалившемуся на кровати телу время. По стенам комнаты ленивыми тараканами расползались тени. Оно больше не могло оставаться неподвижным. Угловато изгибаясь сломались руки, неестественно вывернулись кисти, нелепо и неравномерно задергалась грудная клетка. Широко разинутый рот растянулся в беззвучном крике. Тараканы равнодушно остановились. На их усах мерно подрагивала мебель. Проезжающие за окном автомобили зашвыривали в комнату редкие световые лучи, тени агрессивно морщились и отползали в безопасный сумрак.
Выдох-вдох. Его окружили со всех сторон. Совершенно некуда бежать. Тени давно сгущались над ним. Всяческие медикаментозные попытки отсрочить мрачный ритуал не дали видимого результата. И вот он прикован к этому злополучному липкому капищу. Руки судорожно тряслись под одеялом. Раздался истошный вопль.
Тараканы бесформенными пятнами испачкали стены. Усами они щекотали потолок, медленно раскачивалась люстра. Каждая тень предвкушала скорое поглощение маленькой изувеченной недомоганием фигурки. Некоторые особи в блаженстве расслабив лапы с диким хрустом падали на пол.
Ужасное мгновение замерло в ожидании. Усатые личины смотрели из каждого угла нагло усмехаясь над человеком немощно распластанным на кровати. Его попытки сбежать были бесполезны. Слишком долго он оттягивал лечение, наслаждаясь томительной ремиссией. Необратимый процесс был давно запущен, оставалось только хватать ещё живым ртом воздух и боязливо следить за хороводом теней. Развешанная на тараканьих усах мебель начала приобретать причудливые неестественные формы и всячески заигрывать с ним. Они похабно передразнивали его корча такую же растерянную гримасу.
А он охладевшим изваянием лежал в койке. «Ну же, выгляни в окно, уже светает. Ай ай, все деформируется? Бедняга, лежи-лежи, немного осталось, скоро он придёт»-сказала настольная лампа, кокетливо сворачивая в его сторону плафон.
Вдох-выдох. Хрип. Оно давно преследовало его, не отставая ползло По следу 30 лет. Невозможно с точностью описать его, но он уже здесь, стоя за дверью дышит в деревянный брус. Отчаяние угрюмым молохом переминалось лапы на лапу и тихо скулило: «Я здесь, открой себя необратимому» Захотелось выскочить из кровати, броситься к двери, резко распахнуть ее и ловко перепрыгнув его броситься прочь из квартиры на улицу. Разжиревшие от долгого бездействия Тараканы засуетились. Спутанные тарахти усы создавали над головой мрак терновника, это было невыносимо. Душно, он покорно натянул на голову одеяло, видимая вселенная сужалась пока вовсе не стала точкой. Щелчок. Оно приоткрыло дверь и просочилось в комнату. Растекаясь на полу бездонной жутью заполнило пол и перешло к поеданию кровати. Тараканы возмущённые несправедливость боязливым комком свисали с потолка. Пустота добралась и до них, непродолжительный хруст низверг тени в небытие. Пред ним тени ничтожны.
Вдох выдох. Вокруг темнота, он не чувствую тела витал в необъятном вакууме. Осознание произошедшего настольной лампочкой вспыхнуло в сознание. Ритуал свершился, жертвенный клинок вошёл в грудь с лезвием вытащив трепыхающееся сердце. Больше ничего не заставит чувствовать. Его состояние невозможно описать, оно неподвластно человеческому пониманию. Оно никакое, это всеобъемлющее никак. Ты как? -Никак. Абсолют отрицания. Точка умозрительно развернулась в величественный гигант непостижимого пространства. Дыхания больше не было