Выйти на след душманского отряда, о делах которого новости из органов безопасности провинции и уезда сыпались, как из рога изобилия, разведвзводу Игоря Князева так и не удавалось. Вторую неделю подряд он гонялся за бандой, которая бесчинствовала в западной части их региона, нападая на кишлаки, раскинутые по краям скал Гиндукуша. И последние два раза его группа, к счастью, без перестрелки, сталкивалась с одним и тем же отрядом царандоевцев, занимавшихся тем же, что и они, поиском бандитов.
Расходились после этой встречи не сразу, только после дружеского чаепития у милицейского контрольно-пропускного пункта: афганцы не менее гостеприимны, чем русские. Советские рафинад, шоколад, мясные с кашей консервы были лучшей закуской к их терпкому зеленому чаю с виноградным и тутовым изюмом. А в прикуску, конечно же, шла информация о новой банде неуловимых душманов, собранная царандоевцами в близлежащих кишлаках.
- Мы называем эта отряда «летучею мышью», - переводил Муса слова афганского лейтенанта Муатабара ад-Дина. – Они начала нападать на кишлаки в этом районе полтора месяца назад. Грабили дехканские семьи. В кишлаке Кала-Якубали, Каланавали, Чихильтан люди о банде молчат. Боятся. ИВ этих кишлаках моджахеды побывала уже много раз и убила много семей, тех кто воюет против них, учителей местных школ и муфтий. И тех кто просил о помощи царандой.
Так душмана запугала все кишлаки, - продолжал переводить слова афганца Муса. - Поэтому дехканам ничего не остается, товарища лейтенанта, как молиться Аллаху, прося у Всевышнего помощи и защиты. А своих сил, чтобы дать отпор душманам, у них нет.
Слеза, скатившаяся по лицу Муатабара, оставила после себя мокрый розоватый след, из-за отражающихся в нем лучей поднимающегося над горными вершинами солнца.
- Наша пехотная дивизия перекинула в этот района свой батальон, расположив его вблизи перевала, - продолжал переводить Муса рассказ афганского милиционера. - Но это пользы не дало, они напали на два кишлака с другой стороны гор у перевала Аргандех. На следующий день, переброшенный туда в кишлак Кухбаки отряд царандоевцев, был обстрелян из гор минометом и ДШК. Одни страдания людские, - мокрыми глазами смотря то на Князева, то на Мусу, мотал головой офицер. – Нам нужна ваша помощь, шурави.
- А почему вы этих бандитов называете «летучей мышью»? – спросил Князев.
- Они нападают на все кишлаки ночью.
- Ночью? – переспросил Князев.
- Так, так, - закивал головой Муса вместе с Муатабар ад-Дином. – Но мы об этом узнаем днем от людей, которые едут на автобусах в сторону городов Пагман или Аргандеки-Паин через царандоевсие КПП. Сами местные боятся нам об этом говорить.
- По имеющейся у вас информации, Муатабар ад-Дин, это достаточно мобильная банда душманов, - Князев исподлобья посмотрел на царандоевского командира, ожидая, пока Муса переведет ему его слова.
В ответ афганский милиционер пожал плечами.
- Я не понял, Муатабар, вы со мною согласны или нет? – не сводя с афганского милиционера глаз, переспросил Князев.
Тот вопросительно посмотрел на советского лейтенанта, и, немножко подумав, кивнув Мусе, начал быстро говорить.
- Банда находится в скалах между этими кишлаками, - начал переводить Муса. - Где-то в этих скалах.
- И нападает на них именно ночью? – удивился Князев. – У вас, Муатабар ад-Дин, афганские ночи очень темные. И фонарик человеку не поможет быстро со скалы спуститься, или на скалу подняться. Так?
- Товарища лейтенанта, душманы ходят по тропам, - сказал Муса.
- Это ты мне сказал, Мансуров, или Муатабар ад-Дин? - посмотрел на Мусу Князев.
- Она сказала, товарища лейтенанта, она, - кивнул в сторону царандоевца солдат.
- Так что же вы тогда здесь, лейтенант Муатабар ад-Дин, делаете, а? – выразил на своем лице удивление Князев. – Почему вы не находитесь там, на этих тропах, по которым ходят душманы? Почему вы не можете провести со своей царандоевской бригадой и с пехотной дивизией проверку этого участка гор, а? – из-за раздражения, голос у Игоря Князева стал громким. - Или ждете, когда за вас это сделаем мы, русские?
- А они их не знают! – дрожащим голосом ответил Муса. – Они просят, товарища лейтенанта, помогать им их найти, - из-за волнения и торопливости Муса стал произносить некоторые слова, допуская ошибки в их окончаниях.
- Ищеек нашел! – сплюнул Князев. – Не переводи ему этого, Мансуров!
- Я вас поняла, товарища лейтенанта, - прошептал Муатабар ад-Дин. – Ваша солдата не все мне переводила, как вы говорила. Я вас поняла, умирать за нас не хочешь.
Игорь поднял вверх правую ладонь, и замахал ей:
- А нужно? Вы, что, Муатабар ад-Дин, хотите меня упрекнуть в трусости? - Игорь посмотрел в глаза афганского офицера, и поднялся. – А вы, герои, что ж вы туда в середину скалы не лезете, а? Все хотите на наших плечах себе победу сделать? Ответьте мне!
Афганский лейтенант вскочив на ноги, надменно посмотрев на шурави, что-то сказав себе под нос, отвернулся.
- Вот и договорились! - Игорь, махнув головой Мансурову, направился к сидевшим в тени тутового дерева своим солдатам, ожидавшим прибытия за ними из воинской части боевой техники.
- Я не понимайта, - догнал Князева афганский офицер и, ухватив его за локоть, пытался посмотреть ему в глаза. – Я не понимайта, лейтенанта.
- Я тоже, - посмотрел на Муатабара ад-Дина Князев. - Вот скажите мне, вы бы ночью смогли с фонариком полезть в гору и быстро дойти до нужного вам участка, находящегося от вас в трех – пяти километрах?
Муатабар ад-Дин пожал плечами.
- А душманы могут, да? Они же, по-вашему, там, - махнул он рукой в сторону скал,
- в горах сидят, как стервятники?
- Я не понимайта.
- Ночи темные, понимаете? Темно, ничего не видно! - лейтенант прикрыл ладонью свои глаза.
- А, да, да, - закивал головой афганский офицер. – Темно, ничьего ночью не вижу.
Игорь достал из куртки свой фонарик и, направив его царандоевскому командиру в лицо, несколько раз включил его и выключил.
- А-а, поняла, - закивал Муатабар ад-Дин головой. - Нет, увидят его, - он ткнул рукой в сторону фонарика, - они убьют.
- Вот. А скажите, лейтенант, они свою тропку найдут в горах, когда пойдут к кишлаку, включив этот фонарик?
Тот в ответ пожал плечами.
- Нет, не найдут, понимаешь, Муатабар ад-Дин. Не найдут, а себя выдадут светом. Так?
- Что вы говорите, товарищ лейтенант? - подошел к Князеву сержант Евтеев.
- Да я не вам, товарищ сержант, а вот с этим офицером из царандоевского взвода разговариваю, - громко вздохнул Игорь. – Афганский офицер просит нас помочь ему найти след этой душманской банды.
- А чем мы эти дни занимаемся, товарищ лейтенант? – и, смерив продолжительным взглядом с головы до ног худощавого царандоевца с пышными черными усами, Евтеев усмехнулся. – Чуть что, так они, товарищ лейтенант, сразу нас под огонь душманов бросают. Это уже не первый раз так происходит, - сплюнул Евтеев себе под ноги. – А как мы там всех душманов по камням размажем, так они себе всю грудь орденами обвешают, и хвалятся, что победили. Это они герои. Как на прошлой операции, помните, товарищ лейтенант? Они бахвалились своему командованию по рации, что именно они захватили тех душман, которых мы в плен взяли.
Муатабар ад-Дин слушая сержанта, взглянув на русского лейтенанта, сверкнул глазами.
«А Евтеев прав», - согласился про себя Князев, и, посмотрев на царандоевца, показал ему рукой в сторону строений кишлака.
- Вот там находится ваш кишлак, который сегодня ночью ограбили душманы, убив две семьи, - сказал Князев. – Смотри, смотри. За ним, - повернув ладонь направо, - находятся горы. Я понятно говорю?
Муатабар ад-Дин закивал головой, смотря в сторону, куда показывал рукой советский лейтенант.
- От горы до кишлака, на который напали душманы, около километра, или чуть больше. Так?
Афганец, слушая лейтенанта теперь уже без переводчика, кивал головой, показывая, что он понимает слова советского офицера и с ними согласен.
- А слева «зеленка» с садовыми деревьями. С той стороны виноградные поля идут. Так откуда ночью душманы вошли в кишлак? А, Муатабар ад-Дин?
Царандоевец указал рукой на горы.
- А кто вам об этом сказал? – не спуская с него глаз, спросил Князев.
Царандоевец помотал головой, мол, никто.
- Это вы себе вбили в голову, Муатабар ад-Дин, что душманы находятся в горах. Так вам тогда безопаснее находиться здесь. Вот здесь! – лейтенант Князев, указывая пальцем к себе под ноги, ударил носком по булыжнику. - А они могут находиться не там, где вы думаете, а в соседнем кишлаке. Просто запугали дехкан, и живут с ними, а по ночам ходят и грабят соседей. Может это и вообще не душманы, как думаете, а местные жители, которые нищие и таким способом зарабатывают себе на жизнь. Те, которые не верят в вашу власть.
Муатабар ад-Дин, слушая слова офицера, медленно повернул голову и посмотрел в глаза Князева. И только сейчас Игорь заметил дрожь, появившуюся на лице этого гордого афганского офицера. Скорее всего, тот даже не мог предположить такого оборота событий, который ему подсказал разведчик.
- Товарища лейтенанта, - прошептал Муса, - люди, - и кивнул головой в сторону дороги, по которой ехала арба с большими колесами.
Конь, тащивший ее, шел легко, постоянно фыркая, видно ему что-то не нравилось. Но извозчик – мужчина в средних годах, был непоколебим и пару раз сильно ударил его плеткой по крупу. Попытка коня встать на дыбы, тоже была наказана плетью и натянутыми вожжами, тянущими нос коня вниз. И животное поддалось требованиям своего хозяина, опустив голову, ровно зацокало копытами по дорожному покрытию.
В повозке, видно, лежало мясо, накрытое покрывалом, местами пропитанном кровью.
Конь заржал, снова пытаясь встать на дыбы, когда ему перекрыл дорогу афганский солдат, и, ухватив его за вожжи, заставил успокоиться. Двое царандоевцев, подошедшие к телеге, подняли покрывало, и, рассматривая то, что под ним лежит, радостно воскликнули, о чем-то говоря с извозчиком.
- Он везет в Кабул мясо овец, - сказал Князеву Муса Мансуров. – Сколько оно стоит не знает, оно не его, хозяин, который им будет торговать, ждет его в Кабуле.
- Да, шашлычка или плова сейчас бы приготовить с этой баранины, - сказал кто-то из солдат, сидевших под деревом.
Игорь Князев, глотнув слюну, и, показав царандоевцам, чтобы пропустили повозку, посмотрел на афганского офицера, и, сбавив голос, продолжил с ними прерванный разговор:
- Может все и не так, Муатабар ад-Дин, - похлопал он царандоевца по плечу. – Может душманы живут в горах, а вечером, пока не стемнело, пробираются к их краю, и когда наступает ночь, нападают на кишлак, идя к нему уже по открытой местности. А кяризы вы проверяли? А они и здесь могут быть так? Так посмотрите, где они есть в кишлаках, куда они выходят за пределы кишлаков? Может душманы их используют, чтобы незаметно прибыть в кишлак. А значит, у них есть проводники, и именно из местных жителей этих кишлаков.
Муатабар ад-Дин, подняв голову, сжав губы, пожал плечами, мол, не знаю.
- Тогда я не понял, кто вы такой? - удивился Князев. – Вы же из царандоя, а значит, должны все здесь прощупать, пронюхать, расспросить каждого человека. Вы понимаете? Вы же сыщик!
- Я учу студента в университете, - подняв подбородок, громко сказал царандоевец.
– Я ушел из университета, я служу Афганистану.
- Тогда послушайте мои советы, лейтенант. Понимаете, что я говорю вам? Я советую, работайте как собака, которая нюхает и ищет.
Афганец немножко подумав, усмехнувшись, кивнул головой.
- Введите в кишлаки по взводу охраны, и ждите. Понятно говорю? Или организуйте у кишлака засаду. Когда душманы в него придут, нападайте на них, окружите их, и возьмите в плен. Или, если их силы будут более крупными, то ведите себя тихо, не показывайте, что вы здесь есть, пропустите их и пойдите назад за ними по их следу.
- Товарищ лейтенант, - окликнул Князева радист. – У одного из БМП, едущих за нами, слетела гусеница, все колонна остановилась, ремонтируются.
- Где они находятся? – поинтересовался Князев.
- В трех-пяти километрах отсюда. Проехали через перевал, потом - кишлак и стали посреди виноградников.
- Там чисто вокруг них?
- Караван на верблюдах идет от нас в их сторону.
- По дороге? – и Игорь тут же почувствовал какую-то тяжесть на сердце.
- Нет, рядом с виноградником, в метрах пятидесяти от дороги.
- Пусть приготовятся к бою, мало ли какой это караван. Если что, открывать огонь на поражение. Мы сейчас выдвинемся в их сторону, царандоевцев попросим, пусть подбросят, - лейтенант махнул Евтееву, чтобы тот строил бойцов. И повернувшись к афганскому офицеру, спросил у него. – Вы, Муатабар, видели караван сегодня идущий в сторону Кабула?
Тот помотал головой, и что-то крикнув своим солдатам, повернувшись, что-то сказал Князеву.
- Что он сказал? – спросил у Мусы Князев.
- Он сказал, торопитесь.
- Понятно, - улыбнулся Мансурову лейтенант. – Сбор! – скомандовал он своим бойцам.
И направился в сторону стоявшего под деревом автомобиля с полуоткрытым тентом и афганского бронетранспортера.
-2 –
Караван, похоже, был мирным. А, почему он не шел по дороге, а по ее обочине, рядом с виноградником, в этом должен был разобраться царандоевский отряд. Князев, спрыгивая с бронетранспортера, напомнил об этом Муатабару, а также о том, чтобы он расспросил караванщиков, не встречали ли они группу вооруженных людей. Или, на всякий случай, чтобы он осмотрел их мешки, если будут подозрительными.
Пять боевых машин пехоты, после прошедших тридцати минут как рассталась разведгруппа с вернувшимися назад царандоевцами, подняв пыль, двинулись назад. Не в сторону Кабула, а к кишлаку, который сегодня ночью душманы ограбили. Никто этому решению лейтенанта из сержантского состава не возразил, как и его запрету передавать о незапланированном продолжении командировки начальнику разведки их воинской части, курировавшему все передвижения разведвзвода.
Солдаты понимали, что дехкане некоторых кишлаков не всегда доверяли своей афганской милиции, у которой, как говорится, и «рыльце бывало в пушку». То есть, среди их личного состава могли находиться и предатели, которые поддерживали отношения с бандитами. А причин этому могло быть много, в числе которых и испуг за жизни своих родственников, живущих в кишлаках, или за свое будущее, если через какое-то время изменится в Афганистане власть. И так далее, если все перечислять, и пальцев на руках не хватит.
Кишлак растянулся в милю, если не больше. Между домами можно было поставить по футбольному мини-полю. О чем это говорило, трудно сказать, о богатстве дехкан, арендовавших или купивших в свою частную собственность у государства землю, на которой стояли их двухэтажные дома, спрятанные за высокими дувалами – заборами. Несколько улиц уходило вглубь. Но они были не длинными, растягивались на несколько десятков таких же домов. А за ними зеленые нивы виноградников и скалы.
Желания осмотреть весь кишлак у Игоря Князева не было, а только остановиться в каком-нибудь подходящем месте, где ходят люди, и заняться, якобы, ремонтом техники. Этим местом оказался колодец.
Глянув на воду, зачерпнутую ведром, Князев передал ее своим солдатам на обозрение. Пить ее, как и умыться ею, всем сразу же расхотелось: уж больно она была мутно-коричневой. Поэтому, охлаждались от жары и утоляли жажду своей водой, что хранилась в баках, закрепленных на броне.
С приездом шурави оживилась и улица. Бачата, с десяток мальчишек, окружили их, и без нарушения своих традиций просили у солдат угощений – бакшиша. А главным «менялой», лейтенант назначил Мусу.
С детьми Мансуров быстро нашел общий язык, угощая их шоколадом, сгущенным молоком… А те и не думали убегать от добрых шурави, с интересом рассматривая боевую технику, установленные на ней пушки и пулеметы. Оказывается бача многое знало и о душманах, напавших этой ночью на их кишлак. Поэтому Князев попросил Мансурова не терять времени и больше расспросить у мальчишек о бандитах, пока к ним в гости, так сказать, не пришел кто-то из взрослых дехкан и запретил это делать. А сам, слушая их разговор, язык которого совсем не понимал, делал вид, что помогал солдатам что-то делать на каждой боевой машине, типа подтягивать ключами крепления ходовой части, затягивать гусеницу.
Но взрослые люди, так и не вышли к ним из своих дворов. Оказывается, все они были в мечети, отпевали погибших, которых до полудня должны были похоронить.
А новость о том, что душманы увели у крестьян отару овец, была очень важной. Все эти животные принадлежали Абдуррахману из пятого от колодца дома. Человеку зажиточному, державшему в кишлаке помимо овец дукан (магазин). Его душманы тоже разграбили. И когда этот дехканин попытался защитить свой магазин от грабежа, они его убили, оставив семерых детей без отца.
Сколько у него было овец, бачата не знали, где-то около двадцати - тридцати голов. Но главное, что стало важным для разведчиков, на всех овцах стояло клеймо в виде бурого круга из охры.
Эти душманы второй раз в течение двух недель грабили этот кишлак. Забирали у людей не какие-то пожитки в виде муки, овощей, фруктов, а только овец, оружие и мужскую одежду. В первый раз у Абдуррахмана в дукане изъяли сигареты, чай, одежду и деньги. Что во второй раз, еще неизвестно. А вот куда они ушли, ребята не говорили. Но что приметил Муса, по их взглядам, знали, но старались этого не показывать.
- Попробуй каким-то способом разговорить их об этом между собою, - посоветовал Мансурову Князев. – Типа, нам об этом и знать не нужно, а то придут душманы к нам в воинскую часть, и всех поубивают. А не знаем, где они живут, значит, они к нам и не придут.
И Муса подключился к этой дурацкой, на первый взгляд, игре. А бачата «клюнули», пугая Мансурова, что теперь душманы про шурави все знают, так как они видят их с той скалы. И приходят они сюда не по дороге, а по арыку, и возвращаются по нему же к себе назад. А никто не видит их потому, что они одеты в черные васкаты (жилеты, надетые поверх длинных рубах), а на голове носят черную чалму, и поэтому ночью их не видно.
«Испугались» шурави тех душманов, и под смех ребят, быстро уехали из кишлака. А по рации из брони разведчиков пошла в воинскую часть информация о «летучей мыши», с просьбой подключить к поиску бандитов вертолеты и посмотреть западный участок Пагмана...
Но поехали шурави не в сторону Кабула, а в обратную от него. В западную часть провинции, упиравшуюся в стены высоких гор Гиндукуша. К сожалению добраться до другой части Гиндукуша, откуда, судя по карте, и бежал арык, было не возможно без уничтожения гусеницами БМП виноградника.
-3 –
Дорога между кишлаками, тянувшаяся через виноградные поля, для шурави была опасной. И все бойцы Князева это понимали, так как в этом регионе, в принципе, как и во всем Афганистане, теневыми властителями оставались душманы. Но, несмотря на это, никто из бойцов и не думал сидеть внутри боевых машин пехоты, кроме механиков-водителей, управлявших ими. Все остальные, сидели на броне, осматривая просторы виноградных «морей» с уже спелыми ягодами.
Колонна, поднимая пыль, шла на большой скорости. И только когда на дороге появлялись силуэты людей, сбавляли ее, чтобы поменьше поднималось за гусеничными машинами пыли. Местное население к шурави относилось с почтением. Это была их защита. Что писали о контингенте Советского Союза в Афганистане, их не волновало, так как они знали свою правду. В их стране идет не гражданская война, и не религиозная, а политическая.
Душманы на восемьдесят процентов были бойцами, пришедшими сюда из других стран, которым американские и английские благодетели платили огромные деньги за убийства совершаемые ими. А меньшая из них часть - афганцы, были запуганными людьми, ходившими под прицелом своих полевых командиров.
Через пятнадцать – двадцать минут езды, разведчиков задержала толпа людей, скопившаяся около автобуса. Как оказалось, у него лопнула трубка, из-за которой большая часть охлаждающей жидкости вылилась. Водитель вовремя среагировал на резко поднимающуюся температуру в двигателе и остановился.
Шурави, как не торопились, а решили им помочь, заменив японскую трубку своей, долив в расширительный бачок русского антифриза. Водитель долго тряс руку лейтенанту, из всех фраз, произнесенных им, Князеву были известны только несколько: Салам алейкум - мир вам, дуст - друг, ташакор – спасибо, хода хафез - до свидания, сафар бахайр - счастливого пути. И он в ответ, улыбаясь и пожимая руки водителю, старикам и молодым мужчинам, подходившим к нему со словами - «ташакор, шурави», прикладывая руку к сердцу, повторял им те же слова.
И только после того, как они залезли в свой автобус и поехали, он подозвал к себе Мансурова.
- Товарища лейтенанта, - вздохнул Муса, - они тоже боятся «летучей мыши» и ничего не хотят говорить об этих душманах. Сильно ругают их. Один старик меня отозвала, он из Кабула, и сказала, что здесь нам опасно быть. Душманы ждут, когда они начнут собирать виноград, и все деньги, заработанные дехканами, будут отбирать.
- И так каждый год? – спросил Князев.
- Да, да, товарища лейтенанта. Душманы приходят в кишлак, грабят людей. А сейчас два раза были на прошлой неделе, они просят шурави их наказать. Из них, черных душманов, не все знают их языка – ни фарси, ни пушту. Это не мусульмане. Они бьют стариков.
- А откуда приходят душманы, не спрашивал?
- Нет, не знают.
- Ладно, посмотрим, где заканчивается эта дорога. Вперед, боец! – приказал механику-водителю Лукьянцеву Князев.
- Товарищ лейтенант, у нас осталось не так и много горючего. Мы же вчера после выхода не успели заправиться, как и сегодня. Вы нас ночью вызвали. Вот и поторопились.
- Да здесь недалеко ехать, километров с десять, - вздохнул лейтенант. - Если туда доехать, то обратно до воинской части нам хватит горючего? Тогда, давай, вперед.
Боевая машина двинулась, за ней - остальные. И картина окружающего мира не менялась: с обеих сторон: тянулись виноградные поля. А скалы, словно и не желали, чтобы к ним приближалась колонна шурави, и с такой же скоростью, с которой те шли к ним, удалялись от колонны БМП. Игорь Князев понимал, что это обман зрения. Но при этом, время тянулось очень медленно, и каждая проходящая секунда, растягивалась на несколько десятков секунд. Но, посмотреть на секундную стрелку на циферблате часов, ему и в голову не приходило, все внимание было переключено к виноградному полю.
Пыль, поднявшаяся впереди на глинистой дороге, заставила остановиться. Но виною этому были не пули, а стая птиц, размером с фазанов, копошившихся в толстом слое пыли.
- Товарищ лейтенант, топлива мало, а здесь еще ехать километров сорок до гор, получатся, а не десять, - доложил механик-водитель.
- Ладно, - махнул рукою Князев, - возвращаемся домой.
Того автобуса, водителю которого они заменили шланг для подачи охлаждающей жидкости, не встретили. Пошли в Кабул рядом с обочиной федеральной дороги, чтобы не портить гусеницами ее и без того разбитый асфальт. Некоторые машины, идущие им навстречу по дороге, сигналили, их водители махали руками, приветствуя шурави. И советские солдаты им в ответ тоже махали руками, широко улыбаясь. И, несмотря на то, что этой ночью им так и неудалось поспать больше двух часов, никто, из сидевших на броне бойцов, не чувствовал усталости. Причиной этому была одна, ожидание прохода через перевал, где душманы могли устроить засаду, и как говорится, в любое мгновение напомнить о себе.
Сколько времени прошло с того момента, когда они расстались с отрядом царандоя, часа три. Но афганских милиционеров они больше не встретили, что раздражало Князева. Значит, его наставления лейтенанту шурави – постоять у перевала, проверяя автобусы, машины, идущими по дороге, поговорить с пассажирами и водителями о душманском отряде, Муатабар ад-Дин пропустил мимо ушей.
Перед перевалом им попался навстречу тот возница, в повозку которого был запряжен молодой конь. Афганец даже не посмотрел в сторону проезжающих мимо него шурави, он был очень напряжен и смотрел на своего коня. Князев, обратив на это внимание, посчитал виной этому беспокойного коня.
Сзади, едущая за ними боевая машина пехоты несколько раз просигналила, на что Князев не обратил внимания, посчитав, что бойцы выразили этим приветствие возничему. И только уже после того, как въехав в воинскую часть и поставив свою технику на стоянке, Муса ему доложил.
- Товарища лейтенанта, в арбе у того афганца с конем, был сверток коричневой или черной ткани.
- Что? – невольно вскрикнул Князев. – Почему же ты молчал?
- А мы сигналила, - широко раскрыв свои глаза, сказал таджик.