умышленной вины
Присвоение: При совершении хищения путём
кражи виновный не наделен
Никакими правомочиями в отношении имущества,
; он противоправно и безвозмездно изымает
Помимо и вопреки воле собственника.
Присвоение или растрата – ХЧИ,
Вверенного виновному (агент по снабжению,
кассир, продавец и т.д.).
Грабёж: открытое (в присутствие потерпевшего;
Посторонних лиц; лиц, в ведении или
Под охраной ; находится имущество) хищение ЧИ,
Возможно связанный с насилием над потерпевшим
(ч.2 ст.161). Дерзкое, более опасное.
Мошенничество: способ хищения –
Путём обмана (сообщение ложных сведений,
Умалчивание о важных обстоятельствах) или злоупотребления
Доверием (использование специальных полномочий виновного
Или личных доверительных отношений его с потерпевшим).
Глава 1
11.05.2019г. -
Под твоими руками,
Под твоими губами,
Плавится сердце,
Тело всё горит огнями.
Под твоими руками,
Под твоими губами,
Плавится сердце,
Что творится между нами…
Группа «Дюна"
Эос пробудилась от лучей утреннего солнца в окно, наспех не задёрнутого шторами – любовники забывают о комфорте и приличиях, - пусть бы кто-то назвал гречанку распутницей, но чувства, описуемые руками, а не словами, имеют место быть в чьей-то жизни, как бы негативно к ним не относились остальные, более порядочные, но, извольте, менее счастливые. И если для влюблённых вопрос порядочности не стоит, то они точно инструменты греха и корень зла – источник их вдохновения.
Эврит деятельно и споро куда-то собирался. Тщательно причесал свои больше непослушные, чем вьющиеся волосы, сбрызнул их водой, выгладил (!), - что интересно, рубашку и принял товарный, продаваемый в обществе вид. Даже брюки надел с идеальными стрелками и модными карманами.
Эос интригующе улыбнулась и пробормотала:
- Я, естественно, соня, – ох, ты должен об этом знать, прежде чем женишься на мне! – но никогда так внезапно не отрубалась и столько часов не спала.
- Уже утро, - спокойно ответил Эврит и немедленно стал раздеваться снова.
- Что это ты делаешь? – страшно удивилась Эос.
- Если ты сплюшка, моя совершенная сова, то я – знай тогда вот что! – преступный хам и ушедшая в историю девственность не мешает мне становиться смелым и нечестивым немедленно, а не каких-то восемь недель спустя…
И Эврит стащил с Эос лёгкое, голубое с розовыми цветами покрывало и последние крохи реноме со своего тела и прошептал ей в ухо:
- Почему мужчины стесняются говорить женщинам правду, а предпочитают лгать, причём явно безыскусно – тренироваться надо! – вот я, наркоман и пьяница, - не в этом смысле! – увидев тебя, ещё только узнав, что вечером иду знакомиться с женой твоего утипусечка, уже хотел тебя одну, в ту же секунду увидеть… и воспользоваться твоей красотой… Я предполагал, что ты чудо, что ты огонь, а он вода – нет, талый лёд, изогнутый и брошенный на съедение ветру до основания…
- Скажи честно, кто тебя научил так красиво и целомудренно рисоваться? Ой, я ещё не говорила, что мужское, творчески подкованное поведение необходимо подбадривать и заносить в список ценнейших и исчезающих даров?
- Языка тела слишком мало, чтобы нравиться женщине… Почему говорят: «Я люблю тебя» вместо обезоруживающего «Я хочу тебя?» Я хочу тебя от одной мысли, что ты ещё встретишься когда-нибудь со своим бывшим… Скорее всего, ты за нас обоих решила, что вторичный и все остальные эротические и спиритические сеансы будут у нас обоих только после нашей свадьбы, но я тебя разочарую сразу: «Плевать я на это хотел, ты моя и я буду тащить тебя в постель каждый раз, как ревную и как пойму, что ты согрешила против моих чувств…» Что, и о ревности часто не стоит сообщать невесте? Да расслабься: ты моя жена с той самой минуты, как я решил, что пора покончить с отторжением женщин, ибо я прикарманил (правильное, то самое слово!) лучшую из них…
«Сегодня к Алонзо пойду, а что, я уже твоя собственность и ты настроил свой радар и запасся камерами слежения?» - удивилась внутреннее Эос, целуя Эврита.
- Боже ты мой, как ты хороша, как нежна и недоступна пониманию! - и Эврит решительно взял её за талию сзади и, исследуя пальцами попку, проник внутрь с тыла и прижался лицом к шее Эос.
После сеанса страсти Эврит больше не стал заниматься волосами, а оставил задремавшую Эос на постели и ускользнул на встречу с Алонзо.
Торопившаяся с острожными сборами Эос, надела вновь алое платье – когда женщина покупает достойную вещь, – мужчины, Вы не поверите! – она собирается её носить, а не собирает на неё пыль в шкафу. И решила также, что туфли – лодочки оттенка клюквы, купленные для особого случая, беречь не стоит далее.
Сцена встречи всех троих в тюрьме: Алонзо, Эос и Эврита, - прошла, как и предполагалось: азартно и бесконтрольно.
- У тебя кто-то появился. Ты больше не смотришься девственником, приятель, - заметил Алонзо, больше из вежливости к оппоненту, чем из любопытства или зависти, после того, как они обсудили сложившуюся ситуацию и Эврит посоветовал Алонзо хорошего адвоката и дал ему его координаты.
Эврит ничего не успел опровергнуть или с чем-то согласиться, как тут, по несчастному, не удобному стечению обстоятельств зашла Эос. В алом платье и клюквенных туфлях. Она даже волосы успела уложить, чего никогда не делала для ныне доживающего последние статусные дни мужа.
Эврит так обиделся, что она пришла на свидание к утипусечку, хотя ранее вообще рассказывала Рэтту, что избегает тюрем, потому что видит там знак какого-то проклятия и злой судьбы, что стоял и наблюдал за ней, не прерывая затянувшегося молчания. Да как её вообще сюда пустили? Взятку дала, денег не пожалела, да? Эврит ненавидел женщин всю жизнь, но сейчас даже больше, чем любил…
- Здравствуй, Эос, - сухо поздоровался Алонзо, когда жена его скромно поцеловала в губы, но вдруг какая-то тонкая, еле уловимая связь заставила его взглянуть на Эврита.
Тот закрыл лицо обеими руками, отворачиваясь от парочки. Внезапная догадка пронзила Алонзо.
- Это что, она?
Молчание в ответ было ясным подтверждением нечаянной догадки.
- Я тебя спрашиваю: ты спишь с моей женой?! – Алонзо повысил голос.
Кричать от бессилия – очень натурально и естественно. Эврит молчал, но повернулся к собеседнику.
- Нет, это как понимать вообще?! Ты в своём уме?! – взорвался Алонзо впервые в жизни, ведь даже бизнес не вызывал в нём прежде такого негодования.
- Я собираюсь жениться на ней после Вашего развода.
Подкупающее хамство было основной чертой Эврита, чему Эос еле слышно рассмеялась.
- Чёрт знает, что такое! Так это ты украл у меня деньги, перевёл их в офшоры за моей спиной, а напоследок ещё и в постель ко мне залез!
- Деньги я верну тебе. Они мне не так уж и необходимы. Я просто хотел произвести впечатление на твою жену, а это был единственный возможный и наиболее сильный, но гуманный способ это сделать.
- Гуманный грабёж средь белого дня?!
- Ну, почему оставленные за бортом неинтересные мужчины всегда так реагируют на фактуры? Гуманный – потому что Вы бы рано или поздно расстались, но я совершил акт благодарности художественно, хотя и болезненно… для тебя.
- Да кто тебе сказал, что я не нужен Эос? Неинтересный? – она тебе сказала?! Зачем ты, не вдаваясь в подробности, полез к моей женщине?! – обалдел Алонзо.
Примечательно, что Эврит отчитался в содеянном вторично перед Алонзо, а признался в любви Эос тоже перед её задержанным мужем, а не перед нею самой.
- Я люблю её, - одухотворённо и обыкновенно признался Эврит, опуская глаза.
- Нет, я в шоке… Когда я тебя спрашивал, почему Эос не нравятся мужчины, что ты мне ответил?
- Я же не глуп, а влюблённому мужчине всегда есть что скрывать.
Эос подобострастно и сильно расхохоталась и, подойдя к Эвриту, маявшемуся то ли чувством вины, то ли желанием высказаться и никого не задеть, неожиданно поцеловала его страстно в губы, приведя сидевшего за решёткой мужа в ярость.
- Это что такое? Вы спятили, оба, коллективно?! – грубо дознавался обманутый муж.
- Я люблю его. И это я соблазнила этого девственника и вора - рецидивиста, - тоже ответила Эос, улыбаясь.
- Он так смотрел на меня в тот вечер, что я подумала лишь одно: он будет моим.
Даже Эврит оторопел от этого заявления, и на всякий случай начал вслух молиться.
Эос хохотала, и ей сделал замечание охранник следственного изолятора, чтобы она вела себя потише. Эос, ненавидящая, когда ей приказывают успокоиться в те редкие моменты, когда она была довольна, но кого-то этим напрягала, взяла под руку Рэтта, и они ушли из тюрьмы.
- В ту минуту, когда ты поцеловала меня за мою молитву вслух о прощении, я боялся твоего мужа, но ещё больше я мечтал прямо там, в его присутствии, на его глазах и чувствуя его бешенство, войти в тебя, переспать, показать, что я, только я твой мужчина… Естественно, никогда бы не смог, не сумел, и пытаться бы не стал это пробовать, но мечта осталась…
- Ты существо без совести и чести, крыса… любимая крыса. Как я тебя понимаю! – улыбалась дома у Эврита Эос, рассматривая его квартиру с воодушевлением, против раннего презрения к коллекторскому агентству, условно именуемому рестораном в честь вечеринки на день рождения.
Эврит заметил, как её заводит его квартира и сказал:
- С этого дня мы живём здесь вместе. Я не так это хотел сказать, но твои плотоядные взгляды обязывают или принуждают меня торопиться с решением жениться.
- Вот ты какой, мой будущий муж и нынешний – не любовник, - а греховник! Наоборот, мужчина, получив желанную женщину, не должен торопиться себя окольцевать…
- Ты путаешь желанную и любимую женщину. У меня – я подчёркиваю! – любимая. И она навсегда, что бы ты там и где о себе не думала, воображала.
- Знал бы ты, что я о тебе думала после наших SMS – не простил бы мне этого ни за что!
- Наивная и святая девчонка и исчадие ада! – знаю я всё… А до чего ещё не дошёл своими куриными в плане любви мозгами, туда мне предстоит нырнуть и выплыть, захлёбываясь и работая руками.
- Что это ты так небрежно меня обожаешь? Я меньше всего воображаю, а лишь обычно делаю.
- Да тебе всё удаётся, ты просто этого не замечаешь, а грустишь по всяким пустякам на заднем плане. Все женщины – скромные или нет – воображалы. Ты воображаешь, - а вот к чёрту! – что Алонзо жалеет о своей потере и хочет вернуть тебя в положение его женщины.
- А в действительности? – не поняла Эос, но жутко заинтересовалась причиной его яркого и вспыльчивого поведения.
- А в действительности ты для него – бренд: скромная, послушная, верная и преданная.
- Мне смешно, знаешь ли, дорогой мой, когда ты кричишь о моей преданности, в то время как причина нашего с Алонзо развода – моя измена, а ведь я даже не испытываю угрызений совести.
- В присутствии бывшего мужа и нынешнего жениха не жалеть о случившемся сексе с новым партнёром нормально. Ненормально об этом напоминать, добрая и милая девушка. Любой нормальный (ненормальный, возможно, тоже) мужчина мечтает о сексе втроем, но не с двумя девушками, а одной девушкой и двумя мужчинами. И лично я, признаю, мечтаю показать твоему утипусечке – ничего, что я его так окрестил, называю? - (Эос рассмеялась), как надо заниматься сексом. То, как это делал он – это не секс, а пародия какая-то… и даже не на физические ощущения, а на чувства. Он в прошлой жизни, судя по твоим откровениям, был рыбой. Молчаливый карась – идеалист. А я не идеал, но и не тряпка, я мужик… жёсткий, грубый… и преданный своей женщине, как Родине.
После троекратного показательного выступления за два обычных дня Эос спросила, в связи с чем Эврит упоминал какие-то восемь недель вчера. Эврит ответил, что через восемь недель состоится суд и Алонзо посадят в тюрьму примерно лет на семь, причём, Рэтт дерзко, специально пришёптывая ей в ухо сообщил, что семь – красивое и сластолюбивое число и его стоит включить в новый, изменённый пин – код золотой карты – ножа, а оставшиеся две карты с циферками выбросить. Эос понимала, как важно временами осаживать зарвавшегося любовника, но никак не могла заставить себя ему противиться, потому что не справлялась с его сексуальностью, о чём коллектор – авантюрист и думать боялся.
Решив почистить карму, коллектор извинился перед Алонзо, разъяснив ему свою позицию в отношении подавшей на развод Эос:
«Нормальные персы молчат о своих похождениях, потому что, если всё не кончилось браком, то это значит девушка тобой просто воспользовалась, а не ты ей и это ты легкодоступен, а не она, тобой поигрались и кинули, так что какой нормальный мужик будет хвалиться тем, что его раздели на первом свидании, да ещё и организованном для уведомления о тюремном заключении бывшего?» - написал он сообщение изрядно обедневшему миллионеру и дав взятку охраннику, чтобы сообщения могли быть прочитаны адресуемым и телефон не был изъят по правилам застеночного заведения.
Как Алонзо ни злился, а ответил очень скоро:
«Эврит, поклон за перевертыша. Но я пытаюсь донести, что ситуация здесь на самом деле нейтральная. Возможно, вообще никто никого не использовал во зло, все просто кайфовали. Вряд ли ты выполнишь своё обещание и женишься на Эос».
«Алонзо, понятное дело, что мысль была в поддержку самоуверенности молодым и всё такое, только вышло ненужное вознесение самого себя, просто у всех есть своя голова на плечах и не стоит думать, что у тебя она светлее, семья - вот что главное, а я принимаю Эос, зная, что она никогда не родит мне ребёнка».
Алонзо ответил Эвриту:
«Ну, чёрт возьми, ты и это знаешь! Неужели Эос посвятила тебя во все грани диагнозов, своей инвалидности, анализов и моих коммерческих схем? А как так получилось, что я ничего не заподозрил – она строчила SMS и тайным адресатом был ты?»
«Если кто-то обратил внимание только на это, то это как бы не мои проблемы. Я не говорил, что я лучше всех, я говорил что-то и мне неважно, с кем это было до меня. Другим бы просто не дали так развернуться, я талант. Дело не в легкодоступности, а в том, что люди просто нашли общий язык и им было круто вместе. Это не говорит о том, что кто-то там шлюха».
Прочтя переписку Алонзо с Рэттом, Эос подытожила, обнародовав своё искреннее и неожиданное мнение Эвриту:
- Рэтт, я знаю, что твои убеждения стары, просто сейчас это настолько не модно - быть нормальным мужчиной, что моё удивление сочтётся за комплимент.
- И ты заметила, что я ни одного упрёка не сделал тому, что ты оставила мой дом и пришла позаботиться о здоровье бывшего мужа, черкнув в блокноте, как ты хороша и сговорчива…
- Я обнаружила, сладкий мой крысик, что ещё совсем чуть-чуть и ни закулисные, ни слуховые молитвы тебе не помогут: я тебя пришлёпну.
Эврит, смущаясь и, хоть и чувствуя за собой вину, но смело приближаясь, дерзко дунул ей в ухо своё извинение.