Наркотик для Мани Часть 1

               
                1

   Уже которую ночь я почти не сплю – все думаю, как такое могло произойти? И если я допустил ошибку, то когда, в какой момент. И есть ли вообще какой-то разумный выход из этого тупика? 
   Я знаю, что я и только я должен что-то предпринять, больше надеяться не на кого. Но куда, в какую сторону двинуться, чтобы найти спасение и выход из этого лабиринта? И есть ли он?
   Я много перенес в своей жизни и прекрасно знаю, что такое тяжелые обстоятельства. Знаю, что такое разочарование, предательство. Знаю, каково это, когда посреди ясного дня внезапно летишь в пропасть. Но тогда я был один. И мои несчастья были только моими.
   В нынешнем своем положении – семейного человека, отца двоих малолетних детей, я лишь позволяю себе представить , что переступаю последнюю черту – и все, нет ни меня, ни всей этой безнадеги. Я освобожден!
   Но нет, не могу, не имею права…
   Вот и сижу по ночам на кухне, тупо  гляжу в пустоту… Разнюнившийся, беспомощный мужик, вдруг попавший в какую-то  сказку, которая все страшней и страшней…
   И  Злом околдован  самый дорогой человек.
               
                2
       
   Расскажу немного о себе, о том, что было до всего Этого.
   А было в моей жизни – и большое Несчастье и большое Счастье.
   Несчастье – нашенское, обыкновенное, по пословице – от тюрьмы не отрекайся, русский человек. Так что, был я судим и отсидел без малого семь лет. И в этом был я и виновен и не виновен поровну.
   Не виновен по факту. Не нарушал ни законов, ни заповедей Божьих.
   Виновен, что связался с худыми людьми. Видел, чувствовал и гнильцу ихнюю, и фальшь, и черное нутро. Но нет, клюнул на внешнюю помпу, на показуху, на возможность быстро обогатиться… Интуиция там, внутренний голос – все это гнал прочь. Захотелось по молодости красивой жизни, дальних стран…
   Остался у разбитого корыта, надломлен и опустошен. Без сил и без желаний… И поделом! Виновен!
   В тюрьме освоил несколько специальностей, научился работать с деревом. Книги серьезные полюбил читать.
   Когда вышел на волю, устроился на мебельную фабрику плотником, а иногда даже делал мебель на заказ.
   Так что, на кусок хлеба зарабатывал, снимал жилье у хозяйки.
   Внешне все складывалось неплохо, но вот внутри я еще долго чувствовал пустоту, жил по инерции, с опаской озирался по сторонам. Ни с кем не дружил. Был подозрителен ко всем и ко всему.
   Особенно осторожен был с женщинами, наслушался, пока сидел, разных историй. Боялся обмана, предательства.
   И все-таки, как хотелось семьи! Хорошей, доброй женщины рядом. О  красавице и не  мечтал, душевности бы, понимания… После тюрьмы верующим стал. Просил у Бога, пошли мне, грешному,  хорошую женщину, чтобы
   Вместе были. Больше ничего не надо. Стихи даже писал об этом:
   
     Ты поймешь всю мою муку,
     Встанем рядом на молитву,
     И вдвоем, рука об руку
     Мы с тобой пойдем на битву…

   И вот, после долгих ожиданий, сжалился Господь.
   Послал мне мою Манечку.

                3

    И  настали для меня счастливые годы. Все, как я хотел и даже больше. Манюшка оказалась и душевной, и хозяюшкой, а из себя, то на мой вкус, просто красавицей каких поискать!  А каких детей она мне родила! Сына Павлушу  и дочку Сонечку – здоровеньких, умных, веселых…
    Жили, правда, скромно. В выходные – ходили в лес,  устраивали пикники у озера, катались на лодке,  пекли картошку на костре, ловили рыбу с Маней наперегонки – кто больше. И зимой тоже не скучали, катались на лыжах и санках, снеговиков и гномов лепили из снега. В ненастье – дома сидели, вслух книги интересные читали. Маня прекрасно готовила, пироги пекла…
    С жильем, правда, помыкались.
    Сперва снимали комнату в коммуналке, потом выделило нам государство домик деревянный, без удобств. Ну да ничего. Я даже доволен был, топил печку  в холода.  Хорошо, тепло было. А летом-то как чудесно! Кругом все зелено, в цветах, чай пили под яблоней.
    Собаку завели, котов.
    Может, ничего особенного не было в нашей жизни, но никто из моих знакомых так дружно и мирно не жил.
     Я-то вообще себе рай так представлял.
     Манечка тоже казалась довольной, мы много смеялись, подшучивали друг над другом.

                4

      И все же, порою,  наобщавшись со своими хвастливыми  приятельницами, Маня пыталась как-то улучшить наше скромное бытование. Ей, чудачке, казалось, что она мало хлопочет для семьи.
      Не обивает пороги администрации, чтобы добиться более удобного жилья.
     Работает  в школе  воспитательницей  продленного дня.  А уже давно обещала ей директорша  должность учительницы младших классов. Там ведь и зарплата побольше.  А все никак…
      Соню не удалось устроить в бесплатный детсад, ходит  в дорогой, коммерческий. А ведь не по карману!
      Павлуша, наоборот, ходит в обычную школу, а ведь он такой умный…
       А она, здоровая баба, сидит, сложа руки. А время идет…
     В часы такого Маниного самобичевания я тоже чувствовал свою вину. Чисто как мужчина, как глава семьи, как основной добытчик.
     Что не могу отвоевать для своей семьи, что заслуживаем.
     Что боюсь быть просителем, боюсь, что меня унизят, высмеют, дадут пинка, помянут мое тюремное прошлое…
     Чего  могу, так  только нахамить им всем  сгоряча.
     Так что помощник для Мани в таких делах я был никакой.
     Я надеялся только на время и на себя. Что постепенно все обустроится. Что дети подрастут и станет легче. Что летом выстрою баньку, укреплю домик.  Все что умею, сделаю. Все, что могу своими руками.
     Но Маня возражала, что в нашей стране все зависит от женщины. Они обивают пороги, пишут слезные  письма с просьбами, записываются к депутату, жалуются высшему  начальству.
    А ведь под лежачий камень вода не течет…

                5

     Боялась моя робкая Маня этих походов по инстанциям страшно.
     Все оттягивала и оттягивала. Не умела она как-то договариваться с этими людьми. Вот глядишь, приятельница ее с одним ребенком, супруг – пьяница, а добилась-таки от государства двухкомнатной квартиры. А другая своего Кольку, хулигана, двоечника – в престижную школу поместила. А еще одна – дочь в Международный лагерь отправила. Вот как им все это удается? А она? Хуже их что ли?
     Наконец, собиралась с духом, решалась идти. Накануне ходила в церковь, молилась, свечки ставила.
     И вот, бледная от волнения ,отправлялась по всем этим конторам и организациям. Что-то там мямлила, робко теребила платочек, путалась в словах, пытаясь доказать, что именно наша бедная семья заслуживает каких-то субсидий, квот, ссуд и прочего.
     Что жилье наше аварийное и вредное для детей.
     Собирала необходимые справки.
   Приходила комиссия. Смотрели эти бабы на наших веселых румяных детей, на мою пышненькую золотоволосую Маню. Обегали глазами нашу комнату.  Самовар начищенный на резном столе, сделанном мною, Манины вышивки в деревянных рамках, полки с книгами, печку. – «Тепло как у  вас…».
     Дальше же ничего не происходило. Решали, видно, эти бабы, что  достаточно с нас и этого. Ишь ты, столы резные, печка изразцовая, сама вон какая – холеная да пышногрудая. И дети у ней, и муж… И так много имеет!. Все ей мало…а то!
     Может, им на лапу надо было сунуть, но таких денег у нас не было…
      А  я особо и не расстраивался. Подумаешь,  дом деревянный,   зато он наполнен детьми, кошками-собаками, книгами… И любовью. Все здоровы – чего еще желать?

                6

           И вот, года два назад , приятельница посоветовала Мане пройти какой-то очень модный и действенный тренинг. Делается там все очень быстро. Надо просто зайти в кабинет, на какие-то вопросы ответить… А потом выходишь, и как-то все меняется к лучшему. Так  мне Маня все это объяснила.
     Я лично был решительно против. Уверял  жену, что все это авантюры и аферы. Но так сошлось, что она как раз в это время получила очередной отказ насчет жилья. Плюс зима была уж очень студеная, так что даже печка плохо держала тепло. Павлуша наш приболел, простудился на улице, но Маня считала, что в комнате сквозняк, в этом все дело. Как-то притихла она в эти дни… Сны ей еще какие-то снились тревожные про Павлушу, как будто он потерялся. А она его ищет, ищет…
     - Надо, Миша, сходить… Смотри, как дешево они берут. Не бывают аферисты такими… А может, жилье хоть какое-то нормальное получим. Откроют, может, дорогу. Давай, сходим…ведь ничего не теряем. Вдруг Павлушу в школу для одаренных детей возьмут? А я из продленки в учительницы младших классов переведусь…А тебя начальником сделают. Пошли, а?
               
     Маня записалась на тренинг, и мы отправились. Я, правда, сразу оговорил условие, что заходить не буду, подожду у дверей.

                7

       Ехали долго на автобусе. Заехали в тьму-таракань, нашли здание по адресу, с виду – обычное, внутри – зашарпанное. Нужный кабинет находился на четвертом этаже. У дверей – скамейки для посетителей. Несколько человек сидят. Главное, все так буднично, обыденно… Я совсем успокоился.
     И вот вызвали Маню, и она исчезла за дверью.
     А я время не терял, стал расспрашивать людей – что да как. Выяснилось примерно следующее. Что принимают двое – мужчина и женщина. Спрашивают, какая проблема. Потом, типа как, в сон погружают. Но это все забывается.
   На все про все уходит минут двадцать или полчаса – не больше.
   Вдруг дверь распахнулась и в очереди зашептались: «Это она, она…». Я увидел, что из двери выходит женщина, при этом она сказала кому-то в кабинете странную фразу: «Смотри осторожнее у меня! Не переборщи!».
     Лица ее я так и не увидел, но посмотрел ей вслед. Одета она была в джинсы. Снизу до талии – очень даже ничего, любая женщина позавидует, а мужчина проводит взгядом. Даа…Ну, а дальше – облом, непонятно что – тоненькая такая спинка крючком  Лопатки как крылышки выпирают, а шеи совсем не видно. Только часть затылка с таким жиденьким пучком волос сверху. Странная такая особа…
     Я хотел рассмотреть ее лицо, когда она будет возвращаться, но тут открылась дверь и вышла моя Манечка.
    - Быстро ты – сказал я. – Ну как прошла перезагрузка?.
    - Да ничего…Только голова немного побаливает…И  ко сну клонит.
     Мы вышли на улицу.
    - Вот придем домой, а на месте нашей деревяшки – трехэтажные хоромы  с удобствами, да? А потом позвонят и скажут, что Павлушу берут во  французскую гимназию – пти да пти, шерше ля фам – я еще пошутил тогда.
     - Не знаю, не верится что-то, мужик такой простоватый сидел, одет кое-как, мешки под глазами, как у алкаша…Так весь возбудился, когда слушал про мои мытарства…А потом я не помню, представляешь?
    - Эта дамочка странная сказала – не переборщи, это она к чему?
    - Она так сказала? Не помню ничего, как-будто вздремнула посреди беседы… а потом проснулась. И все.
   Ну а я принял это за обычный блеф и как-то успокоился. Выполнили Манино желание, сходили на тренинг. И дело с концом.
  Один только эпизод произошел, довольно необычный, но всерьез я  к этому не отнесся. Списал на Манино некое волнение от всей ситуации.
   Когда мы подходили к остановке, там уже стоял наш автобус.
   Я сказал, что можно не торопиться, все равно не успеем.
  - Как это не успеем!? Успеем, еще как успеем! – вдруг воскликнула Маня, схватила меня за руку и рванула к остановке. Двери автобуса уже закрывались, но Маня стала барабанить в них  кулачками изо всех сил и кричать: «Откройте! Водитель! Откройте нам!»
     Двери распахнулись, и мы с  Маней поехали домой, причем, жена довольно посмотрела на меня и сказала: «Вот видишь, успели!».
     Я тогда еще удивился, обычно я всегда порывался бежать за транспортом, а Маня испуганно удерживала меня, замедляя ход, и приговаривала:
   - Не торопись, Миша, еще угодишь под автобус, дождемся уж следующего!..