Глава четырнадцатая.
Не смотря на разговор с подругой, после которого на душе у Айверин хоть немного потеплело, ситуация никак не желала исправляться. С Кристианом они так же избегали друг друга, и только Мэрдок отмечал про себя грустнеющие с каждым днем глаза королевы, хотя внешне Айверин оставалась по-прежнему веселой и смешливой.
Через неделю голуби доставили в замок письма от миграционной службы Пяти королевств – в посланиях сообщалось, что все друзья Райна, с которыми он вел переписку, не покидали пределов королевств в течении года, кроме одного, выехавшего за четыре месяца до самого Райна. А еще один его друг уже несколько месяцев ведет затворнический образ жизни.
- Вот с него мы и начнем, - решила королева. – Питер… Мэрдок, Райн тебе о нем ничего не рассказывал?
Мэрдок был занят сортировкой бумаг, поэтому ответил не сразу – он пытался отделить несколько листов, исписанных его ужасным корявым почерком, а для этого требовалось понять, что на них написано.
- Да уж, если б Райн писал так же ужасно, как и ты, мы бы и нескольких имен из его посланий не разузнали бы, - отметила проходившая мимо волшебника Эмма.
Мэрдок смерил ее недовольным взглядом, но ответ последовал с дивана:
- Да, Эмма, а если бы я писала понятным почерком, то половина наших с тобой секретов стала бы известна всему королевству, так что уж лучше молчи, - королева рассмеялась, но уже не серебряным смехом, как раньше, а более глухим, на что обратили внимание только Мэрдок и Эмма. Волшебник хотел было предложить голубем вызвать Питера в замок к Дрегори, где им были готовы предоставить кров на сколь угодно долгое время, но, посмотрев на Айверин, решил, что только дальняя дорога способна отвлечь королеву от ее невеселых мыслей.
Дорога, которая открылась перед ними на следующий день, была уже не такой веселой, как прежняя. Погода стала холоднее, от земли все чаще поднимался влажный, горьковатый туман, Итан умудрился подхватить легкую простуду, и каждый привал Айверин мучила его травяными настоями и отварами. Эмма в первый же день пути наступила на торчащий из земли корень и поранила ногу. Айверин и Кристиан так же избегали друг друга.
Через несколько дней пути Мэрдок понял, что не в состоянии больше выносить измученного от боли в ноге вида Эммы, терпеть распространяющуюся вместе с туманом холодность королевы, и делать вид, что не замечает странного поведения Кристиана, который иногда даже ужинать предпочитал отдельно от всех.
- Давайте доедем до ближайшего трактира и остановимся там на ночь!- предложил он друзьям.
Королева, которая, как истинный эльф, нуждалась в тепле, от всей души поддержала его предложение. Эмма, уставшая от боли в ноге, мечтала провести хотя бы один вечер в уютных тапочках. Итан встрепенулся при мысли о ночевке в мягкой постели, и только Кристиан решил высказаться против мнения большинства:
- Мы опять собираемся терять время в походе?- голос его был чужим и холодным. – Если кто-то в нашем отряде был не готов брать на себя подобную тяжесть, нечего было и пытаться.
Айверин, понявшая, в чей огород брошен камень, смертельно побледнела. Глаза Мэрдока вспыхнули, но, как оказалось, Итан принял эти слова на себя:
- Если ты считаешь себя таким неуязвимым следопытом, а меня бестолковым воином, то может тебе напомнить, сколько раз у тебя из-под носа исчезала бесследно королева? Может быть, ты начнешь следить за своими прямыми обязанностями, а не за промахами других?
- Успокойтесь, оба, - рявкнул Мэрдок.
- Итан, он не о тебе, - Айверин отвернулась и пошла к лошади.
- Хватит уже! – Мэрдоку хотелось прибить всех вокруг. – Все уставшие, поэтому и агрессивные. Едем на постоялый двор.
Эмма попросила, чтоб их с королевой поселили в одну комнату – у них давно не было возможности спокойно побеседовать, а состояние Айверин Эмме не нравилось, поэтому она была готова рискнуть даже ночным спокойствием, зная, что королева во сне отбирает одеяла у любого спящего рядом человека.
Отдохнув и подремав несколько часов, все спустились вниз к ужину. Королева постаралась сесть как можно дальше от Кристиана, который тут же нашел в качестве объекта для внимания симпатичную служанку, разносившую блюда. Айверин тихо вдохнула и погрузилась в гастрономические радости – готовили на постоялом дворе просто великолепно. После ужина хорошее настроение к ней частично вернулось, а к Эмме возвратилась обычная наблюдательность. И когда Мэрдок и Итан спорили о том, как скоротать часы досуга – поиграть в мафию или просто в карты, Эмма вдруг толкнула в бок волшебника и зашипела на него:
- Скорее всего, сейчас мы сыграем в настоящую мафию! Посмотри направо!
В указанном ею направлении за столом сидел молодой человек приятной наружности, с русыми волосами и ясными карими глазами, показавшийся всем смутно знакомым. Айверин, наконец, отвлеклась от вкуснейшего фруктового десерта и взглянула в сторону объекта всеобщего внимания. Тут же на весь зал прозвучал ее звонкий голос:
- Болдуин! Как же я рада тебя видеть!
В этот момент даже Кристиан не смог удержать сросшуюся с ним маску безразличия и во все глаза уставился на королеву. Подбежавший к их столу молодой человек, чуть старше самого Кристиана, галантно склонился к руке королевы, а она, сияя лучезарной улыбкой, расспрашивала его о доме, о родителях, братьях и прочих родственниках. Кристиан мрачнел, а кувшин с вином пустел.
Айверин подвинулась, и Болдуин, которого она представила своим спутникам, сел рядом с королевой. Уже через несколько минут он очаровал все общество своим легким, ненавязчивым характером, чувством юмора и умением вести беседу. Для королевы, особенно в плохом настроении, кокетство было способом вернуться к жизни, и сейчас, в компании давнего знакомого, она без зазрения совести пользовалась этим средством. Тем более, что ноющее в последние дни сердце отчаянно нуждалось в отвлечении. Этих особенностей женской эльфийской натуры не знал Кристиан, так же, как не знал, что Болдуин был давним другом королевы.
Кристиан не сводил с королевы глаз, губы его были сурово сжаты, и если бы Айверин была повнимательнее, ей было бы чему обрадоваться. Но королева была решительно настроена не думать ни о чем печальном, следовательно, ни единого взгляда в сторону Кристиана не последовало. Новой компанией сыграли в мафию, причем – удивительное дело, проиграв, королева даже не обижалась, зато в карты легко переиграла всех остальных. За это время Кристиан успел опустошить еще бокал вина. Настроение у него было хуже некуда, поэтому, когда королева, качнувшая кокетливо головой, так, что в свете камина сияние камней в ее серьгах переломилось тысячами оттенков, решила вспомнить:
- Ой, я же, когда представляла Болдуина, никому не сказала, что в дни нормальной жизни Холы он был ее женихом.
Кристиан был готов взорваться:
- Ну конечно, где же вам об этом помнить? Вас же только наряды, зеркала, поклонники, да развлечения волнуют. Чувства, эмоции, и почаще бы предоставлялась возможность поумничать в обществе. Все только внешнее, ничего внутри. Страшно представить, во что вы когда-нибудь свое королевство превратите!
За столом повисло молчание, зеленые глаза королевы горели огнем вулкана, Эмма побелела, Болдуин замолк, пытаясь сообразить, что происходит. Мэрдок первым пришел в себя:
- Замолчи, Крис, тебе самому потом будет за это стыдно! Айверин, не обращайте внимания, он не трезв. Болдуин, прости за этот бред. Надеюсь, что мы с тобой сможем продолжить разговор о Холе в каком-нибудь отдельном помещении – возможно, ты владеешь нужной нам информацией. Крис, иди на воздух.
Айверин первая покинула стол, пообещав Мэрдоку чуть позже присоединиться к их совещанию. Итан сжимал кулаки, раздумывая, как бы получше избить Кристиана, и Эмма решила, что ей срочно нужно поговорить с другом.
Выведя Кристиана на улицу, Эмма набросилась на него с кулаками:
- Ты совсем с ума сошел? Что ты несешь? Ты забыл, с кем разговариваешь? Это Айверин, твоя, между прочим, тоже, королева. Айверин, которая всегда была нам всем близким человеком. Айверин, за которую ты можешь получить не только от меня, но и от Мэрдока! Ты совсем обезумел? Что ты наговорил ей? Я уже молчу о том, как ты себя ведешь в последние дни – ты игнорируешь ее, и даже не думай это отрицать, пока я тебя не убила!
Во время своей пламенной речи, Эмма то ходила кругами возле Криса. скрестив руки на груди, то бросалась бить его кулаками. Кристиан криво усмехнулся, и стукнул кулаком о деревянную стену трактира:
- А знаешь, что я понял? - не поднимая головы, он посмотрел на воительницу. – Она такая же, как все. Та-ка-я-же…. Хоть и королева. Смешно, правда?
- Точно, спятил, - Эмма с жалостью посмотрела на друга. – Без врача тут не обойтись, а целительница тебя лечить все равно откажется.
Кристиан рассмеялся коротким, лающим смехом:
- А знаешь, почему я так себя повел? Ты уверена, что хочешь это узнать?
Эмма кивнула, понимая, что вряд ли ей в скором времени представится еще одна возможность беседы с нетрезвым Кристианом, а значит, придется потерпеть пронизывающий холод и ветер, кружащий в танце опавшие листья и мусор заднего двора.
- Я относился к ней по-особенному – она была непохожа на других. Умная, красивая, вспыльчивая, ранимая. Я ценил ее, Эмма, а кроме тебя, я редко кого из женщин ценю. Она была чем-то надежным, что всегда неизменно, но при этом разное. Возможно, по-своему, я и любил ее, но так, как любят картину или книгу. Она не должна была превращаться в реальность. Потом мне показалось, что она увлеклась мной. Это было не так хорошо, но терпимо. Но что началось дальше? Она увлекается еще как минимум пятью персонами сразу. Она непостоянна, кокетлива, непоследовательна, бессердечна.
Эмма не верила своим глазам:
- Если бы ты сходил с ума только сегодня, а не последние недели три, я бы решила, что ты просто ревнуешь.
Кристиан рассмеялся:
- Я? Ревную Айверин? Кто из нас обезумел?
Еще несколько раз стукнув его кулаком, Эмма поняла тщетность своих попыток:
- Надеюсь, что тебе станет очень стыдно за свое поведение! И что наступит день, когда ты будешь умолять королеву, чтобы она простила тебе эту сцену.