СКАЗКИ БАБУШКИ МАРИИ, ИЛИ СКАЗАНИЯ О СВЕТЛООКИХ БОГАХ
2. ПОВОРОТ СУДЬБЫ
Марии Владимировне четвёртого января две тысячи восемнадцатого года исполнилось пятьдесят пять лет. Она очень хорошо запомнила этот день. С утра ожидала звонка единственного сына, живущего в другом городе. Он каждый год поздравлял её с днём рождения, а уж в этом году точно должен был позвонить. Мать хорошо знала сына. Характером весь в отца.
Из прожитых лет Мария Владимировна тридцать три года отдала одной школе, ставшей вторым домом. Профессию учителя всегда считала своим призванием. Отдавала все силы и время любимой работе, но сыну, которого родила на четвёртом курсе пединститута, уделяла мало внимания. Его воспитанием занимался муж – заводской слесарь. Вышла за него замуж ещё на первом курсе. Простой парень покорил её добротой и душевной щедростью. Таким и остался на всю жизнь, пока не умер четыре года назад. И осталась Мария Владимировна одна в двухкомнатной квартире.
В день рождения учительница достала из шкафа синее платье-футляр, купленное к юбилею, приготовила белые бусы – бижутерию под крупный жемчуг. Надела платье, подошла к зеркалу и… залюбовалась собой: как всё-таки ещё хороша: тонкая талия, широкие бёдра, небольшая грудь, подтянутый живот.
Вчера не стала звонить директору и отпрашиваться: всё равно дома не с кем праздновать день рождения, а в школе коллеги поздравят. Посидит с ними, чаю попьёт, о жизни поговорит. Она и торт вчера купила.
Привычно набросила серое демисезонное полупальто с отстёгивающимся норковым воротником, аккуратно, чтобы не испортить причёску, надела чёрный берет из норки. Натянула на ноги замшевые чёрные ботфорты на низком каблуке, которые стали любимыми за первый зимний месяц.
Второй дом радушно встретил свою многолетнюю жилицу. Школа ещё дышала праздником – пахла хвоей, весело белела бумажными снежинками, блестела под потолком стеклянным дождиком и мелкими игрушками, пестрела новогодними стенгазетами. Вдоль длинных коридорных стен ещё стояли офисные стулья для дежурных учителей на дискотеке и длинные лавки для старшеклассников между огромными кадками ядрёно-зелёных цветочных кустарников.
В приподнятом настроении Мария Владимировна поднялась на второй этаж. Подошла к кабинету, на котором висела табличка «2В класс». По-хозяйски открыла ключом дверь и перешагнула через узкий низкий порог. Привычно ткнула пальцем выключатель у двери. Три больших окна встретили темнотой, разбавленной светлыми фигурками нарисованных на стёклах ангелов, балерин и клоунов. Бежевые панели и белый потолок тускло поблёскивали новогодним дождиком и мишурой.
В сдавленном воздухе кабинета повис едва ощутимый, но неприятный дух чего-то гадливого. В прежние годы такого не было. Поперёк просторной классной комнаты стояли сдвинутые вместе двенадцать парт. Они образовали длинный прямоугольник, похожий на боевой порядок немецких рыцарей – «свинью», готовую к наступлению на одиноко приютившуюся лишнюю парту возле зелёной доски. На столах лежали неубранные салфетки, пакеты от подарков, а на полу валялся серпантин, мишура, яблочные огрызки. Неотремонтированные стулья были плотно приставлены к одной стене, как узники, приговорённые к расстрелу.
«Так и не убрали класс после огонька. Как дети, – мысленно посетовала учительница на родителей. – А ведь обещали навести порядок не позднее тридцатого декабря. Придётся звонить председателю родительского комитета».
- Мари Владимировна, дорогая ты наша, – забежала в кабинет пожилая председатель школьного профкома, бойкая не по годам. Остановилась в дверях: – Красивая какая! – Подошла, потрогала платье: – Что это за материал?
- Бархат.
- Благородно выглядит. Только в ресторан идти. – Дотронулась до бус: – Настоящие?
- Хотелось бы.
- Ну, девушка, это не по нашему карману, – развела она руками. – Говорят, по Сеньке и шапка. Всё равно хороша! А фигура! М-м-м. Красотка Мэри. Пойдём в кабинет истории. Поздравлять тебя будем.
- Сейчас? – радостно спросила именинница.
- Да. Давай побыстрей. Уже все собрались. Сегодня мало народа.
Спешно собрав учителей, которые работали в тот день по графику зимних каникул (человек десять), школьный профком поздравил Марию Владимировну с юбилеем. Завуч поблагодарила юбиляршу «за годы, отданные образованию и воспитанию детей», директор отметил её «долгую плодотворную работу» дорогим подарком и грамотой губернатора, обмолвившись, что молодёжь мягко, но настойчиво наступает на пятки.
Трое учителей, с которыми дружила Мария Владимировна, пришли с ней в класс и немного помогли убраться.
- Всё равно никто из родителей не придёт в праздничные дни в школу. Не надейтесь. Начнут показывать друг на друга пальцем, – смело высказалась средних лет учительница начальных классов, с грустным выражением лица поднимая с пола серпантин и мишуру.
- Вы думаете? – откликнулась на её слова именинница, уже собрав яблочные огрызки, оставшиеся после детского праздника, и протирая столы синими бумажными салфетками.
- Владимировна, – хихикнула бойкая председатель школьного профкома, – не знаешь, что ли, своих родителей? Первую неделю с ними работаешь? – отодвинула стул и уверенно, как хозяйка, села за чистый стол. Небольшим ножом умело разделила торт на две части.
- Как у вас сейчас отношения с родителями? Наладились? – наливая кипяток в кружки с пакетиками чая, спросила учитель истории, полная женщина, лет сорока, со стрижкой «боб каре» на каштановых волосах.
- Да так, ни шатко ни валко, – не сразу ответила Мария Владимировна.
- Ситуация, Владимировна, у тебя не очень. Надо бы тебе с ними поосторожней. В твоём классе почти все блатные. Позвонят, кому надо, и… – разрезала половину торта ещё пополам, – прощай, школа.
- Так намекнул же директор, – выпалила учительница начальных классов.
- Не трави душу, Васильна, – взглянув исподлобья, остановила её председатель профкома. – Садитесь, – предложила вместо именинницы, разделяя четвёртую часть торта на четыре куска. – Остальное снесёшь администрации. Им львиная доля, а нам – комариная. Как в жизни. «В чинах мы небольших» – не забудем классика.
За тёмными окнами гулко шумел транспорт. Город ожил после долгой ночи. Казалось, что немного стало светлее на улице. Нет, показалось. Замкнутый маленький мирок классной комнаты ещё больше сузился, даже потемнел, как бывает перед надвигающимся смерчем.
- Дети пошли с каждым годом всё слабее и слабее, – прервала паузу учитель истории.
- И не говорите, Екатерина Иванна. Скоро учить некого будет, – тут же откликнулась Мария Владимировна. – Для кого новые стандарты ввели? Чуть тема посложнее, так сидишь с ребятами, бьёшь одно и то же каждый день после уроков.
- А раньше какие детки одарённые были! – с воодушевлением произнесла коллега по начальной школе.
- Васильна, какие ни есть, с теми и будем работать. Кто нам других детей даст? – оборвала председатель профкома учительский восторг.
- Римма Петровна, это же просто… ностальгия по прежним временам, – сникла та. – Уже нельзя и слова сказать.
- Что толку ностальгировать? – с набитым ртом сказала бойкая Римма Петровна. Проглотила вкусный кусочек торта и, натянуто улыбнувшись, обратилась к Марии Владимировне: – На пенсию не собираешься, красотка Мэри?
- Пока об этом не думала, – не захотела откровенничать именинница. …
В этот же день директор школы вызвал именинницу в свой кабинет и настойчиво предложил ей отдохнуть на пенсии. Как всегда, нашлись убедительные аргументы. Ошарашенная известием, Мария Владимировна безропотно написала заявление об увольнении. Без отработки. В трудовой книжке появилась запись: «Трудовой договор расторгнут по инициативе работника в связи с выходом на пенсию…»
Марию Владимировну тихо проводили на заслуженный отдых. Посочувствовала ей только учительница истории, попыталась успокоить в классе, а затем проводила до выхода.
- Ищите во всех минусах плюсы, – сказала она в дверях.
В своём увольнении учительница увидела большой плюс: свободу от рабской повинности во времена иноземной перестройки родного образования!
Захватив с собой малую часть когда-то изготовленных ею наглядных пособий, Мария Владимировна медленно шла домой. Уже светило солнце, небольшой морозец бодрил. Такую зимнюю погоду женщина всегда любила. Но сейчас этого не замечала. Даже дорога была плохо видна из-за слёз, стоявших в глазах. Склонив голову на грудь, учительница рассуждала: «Наша профком как в воду глядела. Или уже обо всём знала, но не предупредила? Есть такие беспринципные люди: и с нашими, и с вашими хотят быть друзьями. Так она же сама пенсионерка! Как же я забыла? Значит, она меня в жертву принесла! – была поражена озарением уволенная учительница. – А ведь, если бы захотела, могла бы и отстоять меня, как председатель профкома».
Но Мария Владимировна не обижалась на Римму Петровну. «Бог с ней! – думала безработная пенсионерка. – Он всё видит и каждому воздаст по заслугам. А я отдохну в середине учебного года», – заставляла она себя радоваться сквозь слёзы.
На это решение повлияли две уважительные причины. Во-первых, 2 «В» был очень слабым классом, а Мария Владимировна – принципиальным учителем, со старой педагогической закалкой: требовала от учеников дисциплины, прилежания, уважения к прежним, советским ценностям жизни. В классе почти все родители «при должности» – молодые, амбициозные, дерзкие. Тон разговора не снижали, доказывая современные принципы воспитания. Молодым родителям, выросшим в лихую, постперестроечную эпоху, было всё равно, кто стоял перед ними, – человек в возрасте или их сверстник. Убедить такую молодёжь привычными для советского поколения способами – невозможно: не слышали. Администрация школы почти во всех случаях была на стороне родителей. Во-вторых, постоянные реформы в образовании, а с ними информационные технологии, огромное количество различных бумаг, пустых отчётов гнули к земле, гасили живой ум. Эти две причины убили в Марии Владимировне учителя. Так она считала сама. Поэтому для неё уже закончилась ответственная миссия – воспитание высоконравственного гражданина. Осталась только работа, нудная и обременительная.
Не успела Мария Владимировна зайти в квартиру, как раздался звонок. Она ждала этого звонка, как глоток свежего воздуха в очень душном помещении.
- Сынок, сынок, здравствуй, – закричала она в микрофон телефона.
- Мамуль, поздравляю тебя с юбилеем, – спокойным голосом сказал сын.
- Спасибо, спасибо, сынок, радость моя, – ответила она сдавленным голосом.
- Желаю тебе крепкого здоровья, добрых людей на жизненном пути, успехов в твоём нелёгком труде. Я перечислил тебе на карту пятьдесят пять тысяч. Тебе должно было прийти сообщение.
- Роман, Романчик, – сдерживала слёзы мать. – Успехов больше не будет, потому что… добрых людей нет. – И заплакала, прижав телефон к груди, чтобы сын не слышал, как она плачет.
Когда через минуту она поднесла трубку к уху, то услышала беспокойный голос сына:
- Мам, мам, мамуль, ответь. Мамуль…
- Сынок.
- Мам, что случилось? Почему ты молчишь?
- Сынок, меня сегодня уволили. Отправили на пенсию, – плачущим голосом сказала она.
- Как уволили? – послышался в трубке возмущённый голос сына. – Кто, директор? Он не имел права. Я помогу тебе оспорить увольнение.
- Сынок, не надо. Что Бог ни делает, всё к лучшему. Я завтра схожу в школу и заберу остальное…
- Мам, нельзя позволять над собой издеваться, – настаивал сын. – Надо стоять за себя горой. Я тебе помогу. Давай…
- Нет, сынок. Это даже хорошо, что....
- Мамуль, я приеду на Рождество. Сможешь снять деньги с карты? Не переживай. Жди меня.
- Ты один или с семьёй?
- Как всегда – один, чтобы тебя не утомлять.
- Да чем вы меня утомите? Я теперь неработающая пенсионерка.
Приезд сына воодушевил Марию Владимировну. Роман звал мать с собой, но она сказала, что нужно время, чтобы успокоиться, обдумать дальнейшую жизнь.
На пенсии женщина по-настоящему взялась за изучение мифов древних славян. Всё началось со славянского фэнтези Елизаветы Дворецкой «Колодец старого волхва». Прочитав книгу два года назад, Мария Владимировна попеняла, что русские люди со школьной скамьи знают греческих богов и героев, а о славянских богах и краем уха не слышали. Но дальше этого замечания дело не пошло. Работая учителем, женщина не могла найти времени на хобби. Если иногда выпадали свободные вечера, когда можно было лечь спать в десять часов, то она позволяла себе почитать на ночь, в постели, хотя бы полчаса. Где же найти свободное время, если у неё после каждого учебного дня на письменном столе лежали две увесистые стопки тетрадей по математике и русскому языку? А чего стоила подготовка уроков по нескольким дисциплинам, подбор заданий к конкурсам и олимпиадам? По субботам – методическим дням, готовила разработки классных часов с презентациями на следующую неделю, иногда и общешкольные мероприятия. В выходной день – домашняя уборка, стирка и только к вечеру – долгожданный отдых. Даже на посещение врача времени не хватало, поэтому в последний рабочий месяц перед зимними каникулами Мария Владимировна болеть себе запретила – жила на автопилоте.
Теперь же новое увлечение стало флагом, который реял над её новой жизнью. Прочитав исследование дореволюционных учёных «Мифы древних славян. Велесова книга», Мария Владимировна была очарована красотой славянских обычаев, заклинательными орнаментами русской избы, отражением представлений о «белом свете» в узорах вышивки, височных колец, женского головного убора, прялки, в изображениях на браслетах, сосудах, сундуках… Настоящим проводником в мир славянской мифологии стали сказания, которые Мария Владимировна читала запоем.
В ней всё больше зрело желание поехать к сыну обычной бабушкой. Чтобы оставшиеся после работы с чужими детьми душевное тепло и творческий пыл подарить внучкам.
Светлана Грачёва
10 мая 2019 года
Воскресенск