«Пригрели змею на груди!»
- на весь подъезд кричала Вера Семёновна.
Альбина очень волновалась и приехала в аэропорт загодя. Она то прохаживалась по залу ожидания, то застывала где-нибудь в сторонке, почти не отводя глаз от электронных часов на табло. Московский рейс прибыл минута в минуту. Вот-вот должны были привезти пассажиров, и Альбина встала оловянным солдатиком у входа, а когда люди наконец повалили, оглядываясь в поисках багажного отделения, подняла над головой плакатик: «Встречаю Шмидт из Германии!». Вчера вечером она сама соорудила его, постаравшись покрасивее написать буквы на куске картона от коробки из-под зимних сапог, где хранилась всякая хозяйственная мелочёвка, вытряхнутая теперь в пластиковый пакет. Потом полезла на антресоли и отыскала среди пыльных «нужных» вещей, которые почему-то так и не пригодились, рейку от давно развалившегося и выброшенного на мусорку платяного шкафа. Маленьким гвоздиком - для верности - прибила к ней табличку и осталась вполне довольна. Правда, на месте события табличка вдруг стала выглядеть до ужаса убогой и страшненькой, но поделать ничего уже было нельзя.
Толпа мимо Альбины всё шла и шла, кто-то радостно повис у кого-то на шее, кто-то протирал ещё сонные глаза. Чтобы не затеряться среди пассажиров, она отшагнула назад и, сгорая от стыда, повыше подняла свой позорный плакатик. «А вдруг не прилетели?» - мелькнула мысль и даже, кажется, принесла облегчение, но только на мгновение, потому что в следующее Альбина увидела их. К ней вполне целеустремлённо приближались две женщины, очень похожие друг на друга, как бывают похожи мать и дочь. Возраст старшей, одетой в мягкие коричневые брюки и кожаное полупальто, читался плохо - миловидная дама явно ухаживала за собой и выглядела, скорее всего, моложе своих лет. Второй было, видимо, под тридцать, она, вся джинсовая, приветственно, хоть и немного растерянно, улыбалась.
- Вы ведь Альбина? - спросила старшая и тоже улыбнулась нерешительно. - Здравствуйте!
- Здрасьте! - Альбина энергично кивнула и чисто из вежливости осведомилась: - Как прошёл полёт?
- Прекрасно, хоть теперь и, мягко говоря, небезопасно летать, - дама посмотрела по сторонам. - Надо бы вещи получить.
Они двинулись вслед за бывшими попутчиками, которые уже сориентировались в пространстве аэровокзала, и наконец появились снова с небольшим чемоданчиком и компактной дорожной сумкой.
В такси молчали. Альбина видела, с каким напряжением Майя Эрнстовна и Рената вглядываются в бегущие за окнами машины улицы, дома. По их лицам вроде бы даже мелькала тень сомнения: это Омск? «Шуточки ли, шестнадцать лет...» - думала Альбина с сочувствием.
- Мама, я, оказывается, ничего не помню, - с неприкрытым смущением призналась Рената.
- А я просто не узнаю, всё поперестроили, ты только глянь, - не то с осуждением, не то со сдержанным восхищением откликнулась Майя Эрнстовна.
Спустя несколько минут гостьи из-за границы не очень ловко протиснулись в узенькую прихожую Альбининой квартиры, выдраенной ею до блеска, словно прибыть должны были весьма высокопоставленные особы, а не бывшие землячки. Поначалу хозяйка застеснялась скромности своего быта, потёртой мебели, но потом собралась с духом, распахнула дверь спаленки и сказала:
- Здесь будете жить. Не люкс-отель, конечно...
- Господи, Алечка, да не волнуйтесь вы так, - всплеснула руками Майя Эрнстовна. - Это мы должны чувствовать себя нежданно-незванно. Тревожим ваш домашний покой...
- Устраивайтесь, в общем. Умывайтесь. Я в ванной чистые полотенчики повесила. Скоро будем обедать. Мне всего-то разогреть.
Из-под крышки кастрюли вырвался на волю аромат борща, в жаровне дожидалась своего часа курица в соусе, а картофель кружочками был запечён со сметаной в духовке.
- Ой, Аля, что вы! - испугалась Майя Эрнстовна. - Мы уже отвыкли столько есть. Ещё салат из помидоров?! Да здесь еды на неделю! Простите, давайте не всё сразу, хорошо?
Наконец уселись. Рената с удовольствием ела, вовсе не возражая против большой глубокой тарелки.
- Может, немного водочки выпьете? - робко предложила Альбина.
- Ну, Рената у меня убеждённая трезвенница, у молодёжи там пить не модно, а мы с вами... ладно, по старой традиции.
Они пригубили из маленьких рюмочек - и неловкость как бы сама собой схлынула. Рената после чая отпросилась спать - устала всё-таки в дороге.
- А давайте ещё по одной, - сказала Майя Эрнстовна. - Мы вам подарочек привезли. Махровое постельное бельё и халатик. Не знаю, понравится ли. В России ведь теперь всё можно купить.
- Спасибо, - Альбина и не ждала никаких подарков, хотела добавить, что не стоило беспокоиться, но не стала: вдруг обидится? - Давно мечтала о таком, только вот не получалось как-то.
Не могла же она с ходу признаться, что просто нет денег на дорогие вещи: пенсия у неё так себе, а небольшой запасец на счёте в банке сняла ради гостей, чтобы скрыть нищету.
- Мы крайне удивились, когда от вас, незнакомого человека, пришло письмо, - Майя Эрнстовна вертела в пальцах пустую рюмку. - Были очень тронуты. И не поняли: вам-то всё это зачем?
Альбина пожала плечами. Как объяснить? И слов сразу
не подберёшь.
- Ну, я считаю, нехорошо Вера Семёновна поступила.
- А вы расскажите...
Что рассказывать? Несколько последних лет Альбина работала медсестрой в клинике. К ним устроилась санитаркой Маша - в возрасте уже деваха, а без головы. По утрам от неё частенько несло перегаром. Альбина предупредила: мол, заметят врачи и вытурят в два счёта. Маша посмеивалась, но как-то жалко, вызывая сочувствие. Однажды не вышла в свою смену. Альбина вечером поехала к ней. Встретила её мать Маши - Вера Семёновна, сморщенная раньше времени и злая.
- К Машке? Ты кто такая? Для подружки старовата. Я ей говорила: допрыгаешься, дура. Вон она лежит, встать не может. А отец в больнице, чуть не при смерти. А ей хоть бы что!
Маша обрадовалась Альбине, пообещала, что если не уволят, то больше ни-ни... Не уволили: санитарок не хватало - при такой-то зарплате. Насчёт «ни-ни» получалось не очень, но Альбина незаметно прониклась душой к этой непутёвой Машке, ехала к ней по первому зову Веры Семёновны, приводила в чувство.
Вера Семёновна начала доверять ей, жаловаться на жизнь, на мужа Алексея Ильича, который загремел в стационар и никак не выздоравливает. Доктор намекнул, что придётся, видимо, оперировать. Сколько денег на него уходит, мама дорогая! Ещё хорошо, что он когда-то был одним из лучших стоматологов в городе, поднакопил рублишек. Был женат, но первая его вместе с доченькой в Германию укатила, куда уже вся её родня перебралась. А Алексей наотрез отказался: нечего мне, русскому, на чужой стороне мыкаться. Долго его уговаривали, но без толку. Вера Семёновна гордо сверкнула глазами: вот какой человек! Та-то, фифа заграничная, письма ему писала, но он их не получал - все были в клочки разодраны Верой Семёновной или Машкой и в мусоропровод спущены ещё по пути от почтового ящика до квартиры.
- Уехали искать золотые горы - нечего теперь к нам соваться! - припечатывала Вера Семёновна.
- А может, не надо было так-то? У него же дочка там, - пробовала возразить Альбина.
- Не тебе судить! Адвокатша…
Живым Алексея Ильича Альбина не увидела. Операцию на сердце, несмотря на усилия врачей, он не перенёс. На поминках захмелевшая Вера Семёновна злорадно сказала:
- А немецкие шалавы даже не удостоили прилететь!
- А ты им сообщила? - крикнула Маша. - Вон письмо валяется! Адрес-то есть! Пусть денег на памятник отвалят, раз богатые.
- Ты зачем эту писульку в дом притащила? Сама за бугор напроситься собралась, а?
Под шумок, не столь уж необычный на тризне, Альбина взяла с комода узкий длинный конверт и положила в карман.
На следующий день она свозила Майю Эрнстовну и Ренату на кладбище. Подвела к могиле со скромненьким крестом, сама отошла в сторонку.
- Аля, - выслушав её рассказ, предложила Майя Эрнстовна, - давайте прямо сейчас заедем к семье Алексея, поговорим, потом закажем плиту в ритуальной мастерской.
- Кто-о? - сказала, не приглашая войти, Вера Семёновна. - А-а, бывшая жёнушка с доченькой? Нет уж, милости не просим. За наследством небось припёрлись? А хрен вам! Ни рубля не получите.
За их спинами она разглядела Альбину.
- Ну, ясненько! Пригрели змею на груди, а она вон какую пакость подстроила. Чтоб духу твоего здесь больше не было!
- Постойте, - попыталась остановить её Майя Эрнстовна, - нам ничего не надо. Это отец Ренаты. Мы хотим заказать памятник.
- Обойдёмся, валите отсюда, - Вера Семёновна замахала руками и захлопнула дверь.
Они вышли из подъезда, молча двинулись по улице.
- А памятник мы всё равно поставим, - сказала твёрдо Майя Эрнстовна. - Имеем право.