XVII птерон
Пантеон всех богов и богинь ктериума клиториума фантаррейного экстазууса месса на нетекучей реке в ночных лекальных наложениях на некую диагональ гиперсуспензия ультраэлладоизма на вершинах сновидений мысль рождается не во рту как говорил Тцара а между сном и глубоким сном материальные вселенные есть отражение онерических вселенных сновидения – это абсолютная десакрализация деидеологизация всех социумов и исторических реалий словарь ирреализмов и монстровербализмов
Великая криптомнезия охватывает все области сюрреальных грифф-миров территорий у которых нет границ и территориальности однажды войдя в мир тотального хаоса из него уже не выйдешь никогда хаотизируя не только классическое, но и футуристическое искусство бесконечное парение в неограниченном алом пространстве среди бесчисленности парящих книг. Алый цвет – это не цвет адского пламени, это цвет сюрреальных коллапсов
Одна половинка солнца превратилась в вещество зеленоватого бреда хромосфинктерные стадии развития эгрегоров шаржированных под трансэллипсодные кататонии гиперрея течения онейрофантазмов
Любое анти и антианти – это две почки, выводящие шлаки любых закономерностей, логик и предсказуемостей. Два хаоса для чистого хаоса.
У меня нет точек зрения – только многоточие прозрения.
Аляповато? (или а la; по Ватто). Или нечто третье?
Земля – это огрызок эдемского яблока. Вселенная – сон разума, порождающий чудовищ. Хуже всего что всё становится классикой и закостеневает поэтому мы берём в руки отбойные молотки и перфораторы (тем лучше что мы не умеем ими пользоваться) и раздолбаниваем эту музейность и составляем Вселенную-Плерому из осколков сновидений и из цельных онерических валлхалл
В геникейном клоакиуме не зажигаются звёзды. И это никому не нужно! Кроме ноктамбулических космонавтов максэрнстомиров дельвоктеических прогрессий. Аутонавты совершают свои путешествия в абсолютной эротической тьме. Идеальное состояние, идеальное скольжение. Ирреография, аутография, гипнолатрия, онейролагния, горгофилия и геникомонстромания – вот ключевые фагоцизмы.
Женщина, которая садится вам на лицо голой попкой – уже богиня. Этот процесс можно описать в одиннадцати миллионов томов по тысяча и одной странице в каждом. И вся литература летит к чертям! И классическая и авангардная! Нет литературы – остаётся только текст-женская-попа жп – это вообще идеальная книга. Книга! В ней две страницы, но их никак не удаётся дочитать. Это модель идеальной библиотеки. Не удаётся дочитать хотя бы потому, что есть и другая книга поменьше из четырёх страниц. Эти шесть страниц листаешь как сомнамбула во сне, гиперсне, ультрасне. Эти две книги – уже целая библиотека. Универсальная библиотека!
Секты фанатичных ирреалоандров и гинфутуроидов заполняют Сикстинскую капеллу. Их белые нежные тела и возбуждённые гениталии реагируют на фрески Микеладжело со скоростью 13 арфабаллов в один продолжительный коитус. Тёмно-индиговая и сиреневая сперма проносится метеорным потоком в разреженной атмосфере. Лабиринты пинакотек открывают свои хранилища и жуткий проскальзывающий из темноты оргаистический всхлип теряется в очищающихся конвульсиях перенасыщенных галлюцинаций. За бортом всё остаётся таким как есть, но здесь внутри Внутри неподглядных свидетельств всё метаморфизирует с неподдающейся фиксации скоростью. Ламммуннна – гинфутуроидка с тремя анусами и двумя влагалищами. У неё нет зубов и дёсен – ротовая полость мягкая как вульва; шестигранная радужная оболочка глаза сиренево-оранжевая с коричневым квадратным зрачком; пепельного цвета волосы излучают целые гаммы последовательных запахов. Её единственная подруга Манннсофффурр – ослепительная блондинка, радужки глаз у неё темно-зелёные и по форме напоминают Крабовидную туманность. Подруги практикуют транспикацистическую магию. Возле Сикстинской капеллы они организовали свою Какотеку. Плоскость вселенных переворачивается и оказывается всего лишь линией. Тонкая линия – и всё. В расслаивающихся антисистемах нефиксаторных аномалий продвигаются галактические гипноквазиальные алхиомиотерры. Гинфутуроиды и лесбофантоиды образуют колонии тянущиеся через неопределённые анфилады антипространств и эгоподпространств в несколько изменённом виде переходя в зигзагообразные инирриаморфные сигменты интраактивных порноандров переходы устранены и в сиренево-оранжевых сумерках еле уловимы полёты светящихся голубым светом ангелодемонов среди разрывов графитовых облаков. Тантрический абсцесс появляется на телах теолемуров и ирреаллоандроидов и распространяет сыпи неузнаваемых перемежений цветовых оболочек и радуг в инфрадемолекулярной части неотропных фелляций неогримуарных эзогалактик все достижения трансфутуристичекой фантазии собраны в галереях Какотеки в её полиспектральных файлах на многоуровневых эйдетических арабесках незавершающихся полуиспарений миффомаггических инкарнаций. По галереям этого Нового КопроМузеума бродят неолапутианские нимфоманки и ф-амазонки с одной грудью и с одной ягодицей. Появляются среди них и гинбифаллии – представительницы белокурых бестий с двумя фаллосами, но без мошонок и с двумя вульвами меж ягодиц. Их анархия – результат анорхии. Нередки также метаморфеммы – женщины с изменяющимися гениталиями: мужские гениталии могут внезапно изменится в женские или в нечто среднее или в нечто бесформенное. Появляются также ктеиссы – женщины с «матрёшечной» ктеис; гинаутейи – нимфоманки с тремя длинными фаллосами, которыми они удовлетворяют себя комплексно.
В Какотеке проводятся публичные чтения порногримуаров. Свободные чтения без конкурсной возни, премий и лауреатов. Ыы-поэзы. Грайнд-верлибры. Филопорнейи. Ультрапорнэгмы. Куннилемурии. Фаррабарротии. Мегалоэректории. Прямо из стен выходят феминозавры – женщины покрытые голубой мелкой чешуёй с золотыми крысиными хвостами. Раздвоенными языками они проникают друг дружке между ног. Глаза у них меняют цвет в засисимости от сексуальной тактики и динамики. Абсолютно чёрная даймоо с одиннадцатью парами перепончатых крыльев с ктеисом как чернослив в шоколаде и с анусом как переспевшая шелковица приготовилась к двойному сексу с парочкой свирепых даймонов похожих на помесь гоблинов и трицератопсов. У её подруги такой же абсолютно чёрной даймоо только с изумрудными крыльями внезапно из бедра начинает рости фаллос, который проникает в зад одному из монструозных даймонов. Монахи в светящихся сапфирных балахонах раздают всем желающим библии порнонсенса. В белом пространстве тысячи чёрных амфор с алыми изображениями девушек-драконов, вылупливающихся из серебристых яиц. В лоллохимерических катакомбах испарения фиолетовой ртути создают галлюцинаторный эффект эфироморфных вертикалей и тератофаллоидов. Стеллы и обелиски зазеркально инфраегипетской цивилизации украшены сатурнианской финифтью сваренной из элексиров исидоманов и анубисолатров. Фрокторолицирическая мармаггагия. Чёрная отполированная атфрубиасса стояла одиноко как эригированный памятник пенису кашалота среди стиксофаюмских надгробий. Ретроэмбрион Мемфиса левитировал над ними в лучах заходящего солнца, скользивших лёгкими фроттажами по его крышам и куполам и падавших рассеянной дымкой на лиловые улочки и переулки с одинокими прохожими, несущими анхи и штандарты с золотыми и чёрными Ипостасями Бубастис.
Сиренево-серебристые цветки ехинацеи покрывали бесформенными пятнами луга Андалузотаврии. Гургуцуфный экспээн высился на горизонте. Откуда-то доносились слова невнятные, возможно кто-то сочинял манифест биззарризма. Тонкие свечения неопределённых и недеффиренцированных слов словно свечи вокруг-вокруг заброшенных могил и старых надгробий в буковой роще. Гарантированный абсурд также невозможен как возникновение сновидений из философии Гегеля. Во время анилингуса рождаются такие прекрасные психопатические иллогии, что воображение с трудом удерживается на точке предшествующей полному его распаду.
Абракадаброиды облаков закрыли бледную луну едва мелькнувшую между заснеженных ветвей. Фалломорфизмы определяются стадией псевдотекучих текстов фри-схоластических и окклемедеических школ указывающих что эти термины приравниваются к эзопонятию библиофаллуса в мистериях аутокенидизма. Эскалация молчаний. Молитвы чёрных пионов. Мифологемы отжившего человечества наслаиваются свинцовыми пластинами на дне океанов. Миффрегелла мифоидный дирижабль приближается к эластичным колокольням возле реки Ориноко. Онейролибидиозные и патофизические линии женского белья растворяются в шизохимических галлюцинациях. Абортирование грёз. Иллюминационные вспышки трансконического гнева в двух квинтиллионах чёрной антиматерии. Чёрные гигантские зеркала отражают перламутровые изгибы талии и бёдер. Дрёма морских штильных пространств и перманентных глубоководий.
Совершенная бесплацентность женских ног и излучины терракотовых рук легко сочетаются с апокрифами рассказов о ночных свиданиях. Мосты через широкие реки погружаются в эдипово лоно межресничных иллюзий. Арто-зианская скважина зияет в сердце вынутом ацтекской рукой из ещё живых конкистадоров. Кляксоподобные деревья мечутся оранжевыми стадами изподлобья небес в губы ошалелого нёба с иглами ночных глосс и с безднами напряжённых сухожилий. Искривлённые сознания отражаются в кривых зеркалах сгущающихся сумерек посреди невозмутимого дисковидного универсума.
Левой рукой пишутся философские заметки вымирающих динозавров. Перевёрнутые пентаграммы здесь бессильны. Из-под земли вырастают коричневые жемчужины волосатые айсберги и птицы светящиеся голубым огнём с гиперлалическим восторгом провозглашаются манифесты о конце биологии и наступлении эры сновидений. Хаосмос отражает фантомные галактики химероонейриума.
Краеугольный камень зазеркалья лежит между сном и деформированным сном.