Поздний вечер, Батуми.
Конец сентября и на улице все 30 градусов тепла.
Оказывается такое тоже бывает.
Наш высокий 25 этажный дом стоит почти у самого моря.
Я сижу на балконе и пытаюсь понять душу этого шумного портового города, в котором грузины и армяне смешались как воды Арагви и Куры, где по улицам прогуливаются белоснежные морячкИ, где можно спокойно выкурить косяк марихуаны и сыграть в казино, и оба эти порока легальны на одинаковых правах, где Турция ближе, чем соседний рынок, а по номерам машин можно изучать экономическую географию мира.
Лунная дорожка делит море на две равные части в стиле работ Архипа Куинджи. Стоящие на якоре паромы и иностранные корабли мирно спят, качаясь в тёплых ласковых водах.
Я рассматриваю в бинокль вечерний город. Ещё в детстве я понял что в бинокль ты не можешь узнать людей ближе, но ты можешь разглядеть детали их жизни.
Одна сторона нашей квартиры выходит на море, вторая на засыпающий ночной город.
Вечерние окна для меня - глаза города, через них ты узнаешь его душу, его характер.
Панельная хрущевка.
На 4 этаже мама с двумя дочерьми 18 и 22 лет лепят хинкали. Мама, изнемогая от духоты, вытирает лоб тыльной стороной мучной ладони. Они будут катать тесто до половины второго, я ещё не раз загляну к ним в гости.
Новый богатый дом в 12 этажей, с большими балконами, украшенными вычурными кованными ограждениями. На балконе верхнего этажа, заставленном цветами в горшках и кадках, провожает уходящий день старая грузинская чета. Два огонька их сигарет. Они курят в полной тишине, вдыхая с табаком душную южную ночь.
Старый пяти этажный дом частной застройки. На балконе второго этажа размером с приличную комнату под светом лампы гладит кипу белья женщина, готовясь к завтрашнему дню. Сквозь просвет двери видны ноги лежащего на диване мужа, дергающего ими в такт какой то песни. Их балкон выделяется ярким пятном на фоне всего дома.
Прямоугольный освещенный квадрат, похожий на окно коммунальной квартиры. Папа-грузин показывает кучерявому сыну- грузину какое то упражнение гирей. Тот делает опять по- своему. Отец бьёт себя по лбу и все начинается заново.
Тысячи сонных окон.
Сотни окон синхронно мерцающих в такт одной телепрограммы. Им идеальной выверенностью вторит другая сотня окон, смотрящих какое-то популярное кино.
Балкон 10 этажа ещё одного богатого красивого дома.
Молодой парень один на один с бутылкой красного сухого. Пьёт медленно, полулежа в кресле, закинув ноги на перила балкона. Бокал в свисающей руке.
Так и заснёт, обласканный вином и тёплотой ночи .
Пузатый толстяк на стуле читает газету держа ее в руке. Ноги удобно сложены на другой стул. Статья настолько интересна, что он свободной рукой без остановки размешивает сахар в чашке чая. Чай давно остыл.