Казармы, трибуны, ступени. Слышится стук сотен сапог, юнкера бегут на утреннюю поверку, футбольная сборная строится петь гимн. Камера показывает открывающиеся рты. Такие разные лица, надо сказать, в большинстве довольно глупые. Каждый из этих людей в отдельности почти ничего не значит, зато вместе они - сила, финалисты! Играет музыка: тра-та-та, что-то такое героически-значительное. Воротники трико, здоровые шеи, щетина на мужественных подбородках - эту картинку видят миллиарды телезрителей во всём мире. Сейчас начнётся матч, игроки рассыплются по полю и забегают по траве. Но пока звучит музыка гимна, в головах стучат барабаны и сапоги. Марш-марш! Ать-два!
Грохочет, громыхает, нарастает патриотическое торжество, лица озаряются, становятся вдохновенными, знакомые звуки и слова гимна оживляют в подсознании поющих внушённое им когда-то чувство гордости за свою любимую Родину, может быть они вспоминают её непростую, но великую историю, полную славных свершений, может они проникаются мыслями о её древней культуре и о столетиях борьбы за свободу и за державу, вспоминают любимые ландшафты - эти крутые склоны, кристальные озёра, извилистые реки...
Гимн всё не кончается, всё шумит и стучит в ушах грохот солдатских сапог. Это сами пращуры строятся перед битвой - вот высокие кивера гренадёров, сталь штыков, застёгнутые на все пуговицы одинаковые мундиры. Грозное зрелище!
Грохочут барабаны, сейчас начнётся сражение. Уже в разгаре пушечная перестрелка, над батареями один за другим взлетают белые султаны дыма. Совсем рядом с полем боя на возвышении расположился Император со своей свитой, генералы нацелили окуляры подзорных труб на расстилающуюся впереди равнину и внимательно осматривают позиции. Во все стороны скачут нарядные молодые адьютанты с поручениями, а впереди мало-помалу разгорается бой: видно, как в центре пошёл в атаку уланский полк, но маршалы знают, что это всего лишь отвлекающий манёвр, демонстрация, тогда как главный удар готовится на левом фланге, там где в эти минуты незаметно, под прикрытием холмов, сосредотачиваются основные силы кавалерии: многочисленные полки драгун и кирасиров, двадцать шесть тысяч сабель.
Над стадионом реют флаги, яркие лучи солнца играют в изумрудной траве. Она пока не истоптана, её нарядное зелёное платье ещё не испачкано, не измято мускулистыми руками и ногами атлетов, даже ядро мяча всё ещё покоится в центре поля под бдительным оком судьи. Гимн наконец-то закончился, и последние несколько секунд перед началом игры капитаны команд что-то обсуждают с арбитром, одетым в тёмно-синие шорты и майку с традиционным изображением паука, свисающего на нитке подобно судейскому свистку. Камера фиксирует лица тренеров, они сосредоточены и выражают непоколебимую уверенность в победе.
И вот наконец пошла в бой тяжёлая кавалерия! Обнажив сабли, тьмы всадников галопом несутся на врага, уже одним своим видом внушая ему ужас и безысходность: издавна славящийся своею стойкостью противник полностью деморализован, его пехота застыла в ступоре и даже не пытается отстреливаться. В центре атакующей лавины несутся вперёд кирасиры на могучих конях в блестящей сбруе, по обеим сторонам от них скачут драгуны в красных рейтузах, и даже мощная канонада не в силах заглушить топот сотни тысяч копыт. Враг в панике, он бежит сначала на левом фланге, а затем и в центре, бросая пушки и ружья, срывая ранцы и поднимая руки вверх. Виктория, Виктория!