Лена вернулась с работы в распрекрасном настроении. Получила ожидаемую зарплату и вовсе неожидаемую премию. Подумала: «Сейчас обрадую мужа, и мы в выходные мотнём на детский рынок. Уж больно детвора пообносилась. Особенно старшая Люба. А ей-то уже вот-вот двенадцать. Да! Нашей Любоньке через десять дней двенадцать. Не невеста ещё, но мальчишки уже записки пишут. Надо одевать, как невесту. Сейчас она с братиком Вовой у бабушки в деревне. Помощники. Бабушка не нарадуется». С такими светлыми мыслями Лена вошла в дом. Жили они в частном секторе, на окраине города.
Муж Коля сидел на диване читал газету.
– Привет! Что там нового? – спросила Лена, имея ввиду новости из газеты.
– Люба беременная, – произнёс Николай, не отрывая глаз от газеты.
¬– Что?! ¬–прошептала Лена испуганно. ¬– Какая Люба? Говори скорее.
– Люба Иванцова, – произнёс Николай, выдержав паузу.
– Соседка?
– Ну да!
У Лены отлегло от сердца. Она постояла без движений пару минут и, слегка придя в себя, весело затараторила:
– Ей уже давно пора. Девка-то смотри какая! Одно загляденье. А уже четвертак и никого. Наконец-то! Слава тебе, господи! А какая она хозяйка! А уж приветливая. Слова поперёк никогда не скажет.
– Да! Она хорошая, – согласился Николай и добавил: «Просто замечательная!»
Лена, в ответ на «просто замечательная», на мгновенье покосилась на мужа, но продолжила добавлять комплименты соседке Любе.
– А кто отец ребёнка? Не знаешь? – поинтересовалась она спустя некоторое время.
– Знаю.
– И кто?
– Я.
– Не поняла! Кто я?!
В голосе Лены зазвучал металл, который тут же сменился слезами.
– Лена, успокойся, – попросил Николай.
– Что значит успокойся, – возмутилась Лена и её голос вновь обрёл решимость. – Кто будет кормить её дитя?
– Оно же и моё, выходит я, ¬– произнёс Николай и даже улыбнулся при этом.
Эта улыбка вызвала у Лены истерику. Она начала говорить то, чего в другом случае себе бы не позволила.
– Молоденькой захотелось. Такая она уж и молоденькая? Мне тридцать, а ей четвертак. Но она же корова. Что ты в ней нашёл? Ни сзади, ни спереди. Кроме тебя на неё никто не позарился. Гадюка. Тихоней притворялась. Но я всегда чувствовала, что гадюка.
Монолог взбудораженной Лены прервал робкий стук в дверь.
– Да! Да! – было произнесено приглашение от обоих супругов.
Дверь распахнулась и на пороге появилась соседка Люба, которая и была чашей раздора.
Лена от неожиданности не знала, что и сказать.
– Уже! Пришла забирать? – вымолвила она наконец, имея ввиду своего Николая.
– Нет, нет. Он мне пока не нужен. Пусть побудет. Я потом позже заберу. Я принесла вашу чудо-сапку. Мне она так помогла.
Люба окинула взглядом супругов и, заподозрив неладное, произнесла скороговоркой:
– Я извиняюсь, мне кажется Вам сейчас не до того. Я завтра зайду.
И Люба спешно удалилась. Наступило минутное молчание.
– Какой у неё срок? ¬– спросила Лена надломленным голосом.
¬– Седьмой месяц. На днях будет семь, – сказал Николай спокойно, не выражая ни каких эмоций. Только добавил: «Срок такой, что отступать некуда».
Это его спокойствие вызывало у Лены в душе такую обиду, которая переходила в явную растерянность. Она не могла понять, как её Николай, которому она так доверяла, поступает с ней, как с вещью, которую можно просто выбросить за ненадобностью. А ведь бывает так, что и вещь жаль выбросить. Полюбилась, притёрлась.
¬– А что это она говорит: «Он мне пока не нужен. Пусть побудет. Я позже заберу». Ты разве вещь? Тебя это не оскорбляет?
Лена произнесла эту фразу с явным сарказмом и пренебрежением. И ждала ответа. Хотя и не была уверена нужен ли ей этот ответ.
– Нет, меня это не оскорбляет, – ответил спокойно Николай.
– Интересно, почему?
– Потому что это она не обо мне, а о кухонном комбайне, который мы у неё взяли, когда справляли твой день рождения.
Услышав эти слова, Лена спохватилась и начала собираться.
– Ты куда? – спросил Николай.
– Отнесу ей этот комбайн и брошу его в её паскудную рожу, – выпалила Лена и стала решительно собираться и одновременно возмущаться: «Семь месяцев и ничего не видно! Что она так втягивается и перетягивается? Скрывает. Тоже соседушка нашлась. Гадюка!»
– Лена! Умерь свой пыл. Оставь Любу в покое. Она ничего не знает.
– Не поняла.
¬ – Я пошутил, – сказал Николай.
¬¬– Что значит пошутил! – вскипела Лена. – Разве с этим шутят! Это шутки дурацкие.
– А у тебя они были не дурацкие, когда ты говорила, что влюбилась в сантехника и готова за него выйти замуж?
– Коля, ну ты вспомнил. Я же всё это не всерьёз сказала. Кран тёк полгода, а ты ничего не предпринимал. Это была явная шутка.
– Я тоже сказал не всерьёз. И был повод пошутить.
– И какой же это повод? – В голосе Лены был не вопрос, а раздражение и неприятие любого объяснения.
– Я к тебе и так, и этак… А ты всё никак.
–Ты ко мне и так и этак… Но, в то же время, косяки кидаешь в соседний огород. А потом, я не кухонный комбайн, который включается только вставил в розетку, – выпалила Лена. – Это может она распрягается и надевается по одному твоему взгляду. Понятно. Голодная.
Слово за слово, ссора за ссорой. Семейный воз начал переворачиваться на ровном месте в спокойную погоду.
И всё же здравый смысл взял верх. Коля с Леной помирились. Но тайная ревность душила Лену до тех пор, пока соседка Люба не вышла замуж. Но даже после этого, когда казалось уже всё улеглось, интимная близость и у Лены, и у Николая оставляла в душе некий необъяснимый осадок, какой бывает от употребления второсортного напитка. Каждый из них не сомневался, что с обеих сторон были только шутки, но не покидало ощущение, что между ними присутствует кто-то незримый третий.
Так что шутки – это дело такое! Шутки – дело тонкое и очень серьёзное. Иногда лучше от них воздержаться.