Иллюстрация: "Ветеран войны Зоя Васильевна Петропавлова", работа автора,2010 год
Это моя тётя, Зоя Васильевна Петропавлова. Мы с ней вместе жили. Мне она была как вторая мать
Когда я поняла, что она становится все слабее и слабее, я решила написать ее портрет, пока не поздно. Стала писать с натуры. Но тетя Зоя уже не могла долго сидеть. Поэтому я начала с натуры, а закончила по фотографии.
Она училась в институте цветных металлов, когда началась война. Пошла на фронт добровольцем. Была санитаркой. Получила ранение. После госпиталя была отозвана с фронта, чтобы закончить институт и работать на заводе. На медеэлектролитном заводе всю жизнь и проработала . Её все уважали.
Она была очень добрым, но и очень строгим человеком, требовательным к себе и другим. Если ей казалось, что я проявляю эгоизм, или какие-то другие обывательские качества, или просто веду себя не безупречно-порядочно, могла обидеться и долго не разговаривать.
Я жалею, что она не написала своих «мемуаров». Из её рассказов помню только эпизоды. Как они на опушке леса перевязывали раненых под обстрелом, и кто-то им сказал, что снаряды никогда не попадают в болото; и тогда они быстро перетащили раненых в болотце, которое было рядом… Как одна девушка очень боялась, что её ранят в лицо, - и её ранило в лицо! Как погибли многие её друзья и подруги. И про то, как после ранения (осколки попали в ногу и в запястье руки), у нее рука не действовала; и чтобы «разработать» руку, она, пока была в госпитале, стирала окровавленные бинты. И «разработала»! (Впрочем, небольшой ее рассказ размещен в 7 томе сборника воспоминаний о войне ОТ СОЛДАТА ДО ГЕНЕРАЛА (http://mexalib.com/view/90324 )
Помню её воспоминание о Дне Победы. Накануне 8-го мая она пришла поздно с вечерней смены и легла спать. Утром, 9 мая, просыпается от какого-то шума. Стоит гул. Оказалось, это гул голосов. Она быстро собралась и пошла в сторону заводоуправления… На улице - радостные люди! У заводоуправления собралась толпа народа. Играет музыка, все счастливы….
Их поколение – все же удивительное…. Вот мы все – неплохие, в общем-то, люди. Но чем озабочены? На самом деле только одним: как бы побольше ПОЛУЧИТЬ.
А в их поколении много-много было таких, которые только и думали, как бы им побольше ОТДАТЬ.
Всю жизнь тётя Зоя писала стихи. Некоторые стихотворения у нее очень хорошие, по-моему
Вот это – мое любимое:
Солома старая под нами,
Котел дымится, едок дым.
Мы на полу разбитой бани,
Дрожа от холода, лежим.
У пулеметчицы Маруси
Насквозь раздроблена нога.
В бою не трусила Маруся,
Косила пулями врага.
У старшины на шее рана,
Сквозь белый бинт сочится кровь.
И в темноте: «Родная мама…» -
Он повторяет вновь и вновь.
Нет, не дошел он до Берлина,
Но сделал все, что мог в бою!
В холодной бане, ночью длинной
Я маму вспомнила свою.
Не спит, наверное, в Рязани,
Читая школьника тетрадь.
А над опухшими глазами
Висит волос седая прядь.
Когда придет конец страданьям,
Сказать не может наперед.
Но на желанный час свиданья,
Как все, надеется и ждет.
Пробила пуля разрывная
Грудь пехотинца - москвича.
Но боли он не ощущая
Бежал в атаку сгоряча.
Потом упал. Перевязала
Его на поле медсестра.
"Терпи, родной, - ему сказала. -
Терпеть недолго – до утра.
Тебя отправят в тыл с рассветом,
В Москве подлечат, и опять
Здоровым будешь – верно это,
Уж мне-то это лучше знать."
Красноречивыми словами
Не угодила москвичу,
Заскрежетал солдат зубами:
"Я в бой с ребятами хочу!"
Он стонет рядом. Слышу тихо:
«Не верю в смерть, я жизнь люблю!
Тебе, сестренка, тоже лихо?» -
- Конечно лихо, но терплю!
Мороз февральский лезет в щели.
Раскат орудий режет ночь.
Метет поземка, стонут ели,
Не в силах раненым помочь.
А вот – про болото:
"Эй, санитарки! - крикнул кто-то. -
От минометного огня
Нет мест надежнее болота".
И вот в болоте мы. Меня
Теперь все более тревожит
С плечом раздробленным солдат,
Ему помочь никто не может-
Его скорей бы в медсанбат.
Но слышен выстрел миномета,
Все нарастает мины вой,
Что пролетает над болотом-
Почти над нашей головой.
И мы с тревогой отмечаем:
Вот перелёт, вот недолёт,
А третья мина, мы-то знаем,
Ворвется в царствие болот.
И что нас ждёт через мгновенье,
Никто не скажет наперёд.
Но хладнокровно, без волненья
Мы утешаем – пронесёт.
А вот – про завод:
Хлестала осень по панели,
Свисал унылый небосвод.
В солдатской шапке и в шинели
Пришла, я помню, на завод.
Нет, в честь меня седой начальник
Не вел восторженный речей:
"Девчонка? (факт весьма печальный) –
У огнедышащих печей?"
И печь, и плавку, и бригаду
Он мне доверить был не рад.
"Всё – баба! - был такого взгляда. -
- Хоть трижды будь она солдат".
А мы (еще девчонки были)
Без выходных, в дыму, в огне
Печь ненасытную грузили
С мужской бригадой наравне.
А чтоб приблизить день Победы,
Так, после смены основной
Мы выплавляли без обеда
Металл сверхплановый цветной.
Лихие годы отгремели.
И в час свободный, не спеша,
Иду к печи, чтобы в шинели
Девчонку вспомнить у ковша