Жила была девочка. Верней, только начинала жить и быть в новом мире, который долго будоражил воображение, врываясь разноголосым шумом в раскрытые окна палаты.
Теперь она дома. Почти в другом измерении.
- А где Муся? - поинтересовалась, едва переступив порог.
- Гуляет где-то, - ответила встретившая их мама.
- Но она живет с нами?
- Да, с нами.
Придерживаемая бабушкой, девочка остановилась, изумленная количеством кукол, рассажеными в кресле и с распахнутыми навстречу ей пухлыми ручками. Вскрикнув от восторга, она ринулась к ним и от чуть не потеряла равновесие, в качнувшейся перед глазами, комнате.
- А почему она так долго гуляет? – снова спросила погодя, усадив кукол вокруг себя, как воспитательница.
- Она уже большая.
- Большая?.. А она будет со мной играть?
Мама в сомнении покачала головой.
- Она больше любит лежать и спать.
- Она тоже болела?
- Нет. Природа у нее такая.
Девочка притихла: «Странная природа. Лежать и наблюдать из окна кусочек неба и покачивание верхушек деревьев?”...
- А вот и наша Муся! - голос мамы вывел из невеселых дум. Обернувшись к двери, она удивленно перевела взгляд на маму.
- Да вот же, ниже смотри!
Опустила голову и вдруг встретилась с парой огромных настороженных глаз.
- Кисонька!- догадалась она.
Но та выгнулась вопросительным знаком и, гипнотизируя неподвижным взглядом, пригвоздила её к месту.
- Мусенька! Не пугай мою дочку! - мама опустилась рядом с кошкой, которая вдруг сладко зажмурилась, податливо прогибаясь под поглаживающей её рукой.
- А мне можно? – приблизилась девочка, опасливо протянув пальчик.
Шерсть у кошки оказалась мягкая и пушистая, а нежное проведение кончиком хвоста по щеке привело в восторг.
- Вот, и познакомились! - улыбнулась мама.
Учебный год был в разгаре. Может и приняли бы новенькую в первый класс - она и читала бегло, и считала, но после бабушкиного вердикта "не окрепла еще", перенесли учебу на следующий год. Еще бабушка установила строгий санаторный режим. Только с занятием образовался вакуум. Вместо воспитателей теперь - родители, которые , по выражению бабушки, горели на работе и возвращались хоть усталые и целым целёшенькие, но очень поздно. Особенно папа. А бабушке, на которой кроме ухода за внучкой повисло всё хозяйство - только бы не свалиться без задних ног! Правда, можно выходить на улицу, но и тут незадача. В прежней жизни был приоритет уму и смекалке, в этой - силе и ловкости. Девочка с интересом наблюдала за местной детворой, не отходя далеко от штакетника своего двора. Особенно смущали мальчишки, снующие шумной ватагой, которые к счастью мало обращали на нее внимание.
Однажды один из них, проносясь мимо, зацепил её и чуть не сбил с ног. Он так и пробежал бы, не заметив, но вдруг резко затормозил, опешив:
- Это чё у тебя на спине? Книга? А почему в ранце не носишь, как все? - и, как невзначай, шаркнул рукой по спине. Изумление его достигло апогея и он заорал оглушительным дискантом:
- Пацаны, да она вся картоном обмотана!
- Потому и ходит, как деревянная! - заключил кто-то.
Втянув голову в плечи и выставив острые локотки, девочка спрятала лицо в ладони. Краем глаз она успела глянуть на свои окна, но бабушка, наверно, свалилась-таки без задних ног, а то бы обязательно пришла на помощь.
Но помощь пришла совсем с неожиданной стороны.
- Не трожь её, а то получишь! - прикрикнул кто-то громко и требовательно.
Мальчишки обескуражено отступили.
- Это от тебя-то? А попробуй - догони! - опомнился один, - Или от этой, неживой? - добавил ехидно.
- Не от меня. Знаешь - кто её отец? Он - кого хочешь, с работы уволит! Или без премии оставит. Вот тогда и надерёт тебе уши твой же батя!
От этой новости девочка ещё больше округлила и без того расширенные ужасом глаза и тут заметила рослую девочку, окруженную стайкой малышей.
- Это ей надо уши надрать! Она мне палец отшибла своей кольчугой! - дурным голосом завопил мальчишка, комично потрясая им, как не опровержимым доказательством.
Ватага - с гиканьем и улюлюканьем унеслась.
- Все они – ду-ра-ки! - акцентируя каждый слог, подытожила подошедшая спасительница.
Это была настоящая сестрица Алёнушка или даже - Василиса Прекрасная с длинной светлой косой, голубыми глазами и целым каскадом золотых веснушек, рассыпанными на щеках скуластого личика.
- А ты и правда, как городская! - погладила она девочку по короткой стрижке.
- Ещё не отрасли, - смутилась та.
- А что, ты и правда книгу под платьем носишь?
Девочка отрицательно качнула головой, не решаясь открыть свою тайну. Но под пытливым взглядом стала объяснять, что это корсет, который по утрам зашнуровывает бабушка.
Глаза спасительницы округлились, почти как у того мальчишки:
- А-а, это для талии, как раньше носили светские барышни? - протянула она понимающе, - А тебе на что? И так худая!
Девочка потупилась, но тут выглянула бабушка и, убедившись, что объект её заботы на месте, пригласила всех во двор.
У девочки давно не было столько подруг. Она с удовольствием показывала им свои куклы, настольные игры.
- А ещё у меня есть Муся! - похвалилась она, заметив, что последние не очень их заинтересовали. Попросила обождать минутку и поспешно скрылась в доме.
Вернулась, тяжело ступая под тяжестью, перехваченной поперёк туловища, кошки. Муся обречённо издавала утробные звуки, но, улучив момент, вырвалась, негодующе передергивая взъерошенной шерстью, и опрометью скрылась под дружный хохот развеселившихся гостей.
Вышла бабушка и позвала внучку к обеду.
- Вечером я выйду с ними гулять? - девочка, с готовностью принялась за еду.
- Кушай, кушай! - направляла её бабушка.
- А Настя, она такая хорошая - возбужденно говорила она, стараясь не морщиться от ненавистного сала, заправленного в борщ.
- Настя - это самая большая? - поинтересовалась бабушка.
- Да. Знаешь, как она сегодня за меня заступилась перед мальчишками?
Бабушка внимательно слушала.
- Ты больше не будешь выходить на улицу, - четко проговорила она.
- Как!? - опешила девочка. - Она обещала принести скакалку и научить меня прыгать, как все!
- Прыгать? - бабушка округлила глаза, - Ты уже забыла как лежала в гипсе?
- Нет-нет! Я не буду прыгать! - поспешно замотала головой девочка. - Я буду только ходить и просто гулять с подружками.
Бабушка сосредоточенно помешивала что-то в кастрюле.
- ... Тогда они будут приходить ко мне!
Бабушка не ответила.
Тихий час. Он закончится, когда маленькая стрелка часов плотно установится на цифре 4. Но сейчас она далеко, да и большая - будто зависла в одной точке. Бабушка, отлучаясь по делам, разрешила, если не спится, просто тихонько лежать. Поэтому девочка честно смотрела в потолок, перебирая в памяти последние события.
А они были не радостны. Настя не пришла ни в тот вечер, ни в следующий, ни в потянувшиеся скучной чередой дни. Иногда она появлялась и издали приветствовала рукой, но на приглашение – уклончиво отводила глаза.
- Нечего висеть на заборе! - ворчала бабушка, отгоняя внучку от штакетника, - И вообще: что у тебя может быть общего с этой большой девочкой?
Взглянув на мерно тикающие ходики ещё раз, она вздохнула и отвернулась к стене... Настя больше не придёт к ней. Бабушка увидела на её руках цыпки и, конечно же, постаралась оградить внучку от «всякой заразы».
Прикрыла глаза, желая снова ощутить счастливый миг, когда она с замиранием сердца взлетала вверх, подхватываемая крепкими руками Насти.
- «Гой-да! Гой-да!»
- Ещё, ещё! Ну ещё разочек! Пожалуйста!!!
- Ой, какая ты лёгкая! – смеялась Настя, - Как эти малышата!
Жаль, что этими счастливыми мгновениями не с кем поделиться. Расскажешь дома – заругают или ещё хуже – потащат к врачу, и это может закончиться новым заточением в палату. Других подружек обрести не получалось. Девочки стали сторониться её, приставив прозвище «бабушкина внучка». С Мусей тоже дружба не заладилась, несмотря на все старания завоевать её расположение: кутала в одеяло, укачивала на руках, придерживая упрямую, чтоб не сбежала.
- Не мучай кошку! - сердилась мама, - Дождёшься, что она тебя поцарапает. И очень больно!
Но Муся не царапала, хотя и выставляла предупредительно саблевидные когти. Видно терпела её, как неотделимый придаток к своей хозяйке.
Девочка взглянула на часы и просветлела лицом: стрелка приближалась к желанной отметке. Скоро вернётся бабушка, потому что полдник после тихого часа - неукоснительная составляющая установленного режима.
Последнее время отношения с Мусей разладились окончательно. Она ни за что не хотела сидеть рядом, как сидела возле мамы, самозабвенно мурлыча. Не давалась погладить её по шелковистой шёрстке. Она вообще не желала водиться с ней и убегала, недовольно крутя хвостом... Вот и сейчас её нет, потому что нет хозяев.
"Я у неё не в счёт!" - с горечью думала девочка.
Она всё чаще поглядывала на часы и на душе становилось всё тревожней. Маленькая стрелка уже чётко утвердилась на цифре 4, а большая - устремиась вперёд. Наверно с бабушкой что-то случилось. Вспомнился тягучe-пряный запах корвалола, который она недавно сосредоточенно считая капли, наливала в стаканчик.
- Это всё из-за твоего непослушания, - упрекнула она тогда.
Но вчера бабушка разволновалась вовсе не из-за неё. Из разбудившего её громкого разговора за дверью, из-под которой сочилась узкая полоска света, девочка узнала, что папа больше не может молчать и собирается донести куда-то вопиющие факты о головотяпстве и приписках. Что руководство не компитенто и вообще - далёкое от сельского хозяйства, спускает безумные планы. Бабушка спорила с ним и требовала отдать какой-то дневник, чтобы самолично его сжечь и жить спокойно.
- Ох, и как же тебя шуганули по жизни! Уже Усатого нет, а ты всё живёшь с оглядкой! - распалялся папа. - До каких пор мы будем бояться?
- Тише, тише!- предостерегающе понизила голос бабушка.
Девочке был непонятен их разговор, но она представила, как папа с суровым усташим лицом снимает поздно вечером бушлат, садится на табурет, стаскивает облепленные жирной грязью сапоги и сливает из них воду. Острая жалость к нему захлестнула её, хотя он не баловал её и вообще мало бывал, в отличие от других пап, дома.
Вошла бабушка. Озабоченная чем-то, она не заметила вздрогнувшую от неожиданности внучку невольно подслушивавшую разговор, и с напряженным лицом стала развязывать пояс халата.
- Бабушка, а что и правда наш папа большой начальник? - робко спросила девочка.
- Кто тебе это сказал? - встрепенулась бабушка.
- Так - все вокруг говорят!
Бабушка вздохнула.
- А что и правда из-за него у нас тут могут быть большие неприятности? - снова зашептала девочка, не дождавшись ответа, когда бабушка заворочалась на кровати.
На что та только строго ответила: "Всё, что ты слышишь дома - ни слова ни кому, никогда! Понятно?"
- Понятно, - пролепетала девочка и тут ей стало действительно страшно.
И сейчас, впервые оставшись одна, она просто цепенела, прислушиваясь. С улицы доносились отдалённые звуки, но в комнате, наполняющейся сумерками, сгущалась зловещая тишина. Набравшись храбрости, девочка откинула одеяло и осторожно опустила ноги. Было непривычно чувствовать парящую лёгкость тела без корсета. Покачиваясь, как одинокий стебелёк, на цыпочках подошла к окну. Долго вглядывалась в пустынную улицу. Может и правда папу уже забрал этот чёрный воронок? Мама, наверно ещё ничего не знает. Не известно что с бабушкой... Оторвав наконец мокрое в слезах лицо от холодного стекла, обречённо побрела назад. Теперь, под натянутым на голову одеялом и чувствуя себя брошенной и вконец несчастной, рыдала в голос. Сколько так продолжалось? - за часами уже не следила.
Вдруг со стороны окна послышался шорох. Приоткрыв одеяло, она встретилась с устремленным на неё пристальным взглядом. По ту сторону на подоконнике... сидела Муся!
- Мусенька! - только и смогла выдохнуть девочка сквозь спазмы душившего плача.
Муся, примерявшись, вскочила в форточку и, устроившись там, продолжала на неё смотреть, как будто изучала заново.
- Мусенька, только не уходи! Не уходи! Мне страшно! - молила девочка.
Пораздумав, кошка мягко спрыгнула и с тихим выразительным мяуканьем, словно утешая, направилась к ней, будто это была не прежняя её мучительница, а беспомощный котёнок.
Девочка, как завороженная, следила за ней. В огромных глазах Муси сейчас были озабоченность и сострадание. Приблизившись, она пощекотала усами протянутую ей тонкую слабую руку, провела по ней мордочкой, как бы давая понять о своих намерениях и в следующий миг ловким прыжком оказалась на постели. Нырнув под одеяло, осторожно устроилась на груди девочки и мерно подавливая передними лапками, словно дока-массажист. Утешительница сладко зажмурилась и замурлыкала.
- Мусенька, миленькая, хорошая, я больше никогда не буду тебя мучить! Честное-пречестное! - клятвенно обещала девочка, обняв кошечку и стараясь не поддаться искушению прижать её крепче. Но та и не думала убегать и не возражала поглаживанию по своей шёрстке.
Так они и лежали умироторённо-притихшие, прижавшись друг к дружке, пока не послышался звук поворота ключа в замочной скважине. Муся резко соскочила и, как ни в чём не бывало, подняв хвост и преисполненная достоинства, пошла прочь. Лазить по кроватям ей настрого запрещалось.
- Как ты тут? - заглянула бабушка, сконфуженно посмотрев на часы.
- Бабушка, не оставляй меня больше одну! - просила девочка.
Шло время. Девочка переросла недуг и превратилась в стройную миловидную девушку. Многое изменилось в её жизни. Но обещание своё она выполнила и больше никогда не допекала Мусю настырной опекой. Надо уважать свободное пространство даже тех, кого безгранично любишь.