ПИТЕРСКАЯ ПОЭМА
(Фантастический политический детектив)
Часть первая
Почему не горят рукописи
------------------
Глава вторая. К вопросу о том, как сохранить то, что тебе дорого
---------------------------
(Ленинград, 1938 год)
В 1917-м Вася случайно услышал, как отец говорит деду:
- Хам победит. Победят не эти солдатики, матросики и рабочие. Они - пушечное мясо. Победит хам, дремучий, жестокий и беспощадный, которого мы сами породили. Нужно было давить его двадцать лет назад, в зародыше, но мы же либералы!..
Через пару дней отца застрелили. Случайно. Тогда много народу убивали "случайно". Но отец действительно был врагом всем этим большевикам. А Вася? Двадцатилетним парнем он решил: раз хам должен победить, значит надо стать хамом. И он стал, прихватив с собой в новую, хамскую жизнь, сестру Катю и младшего брата Михаила. Он стал Соколовым Василием Викторовичем, командиром Красной Армии, без прошлого, без родни, друзей и связей.
Младший, Мишка, с чистым сердцем поверил, что когда-нибудь, потом, рабоче-крестьянская власть сделает всех счастливыми. Василий ни во что такое не верил, он приспосабливался, пряча за грубостью и категоричностью все свои чувства. Родственники прокляли их. Единственной ниточкой, связующей с прошлым, остался дед. Старик не принимал революцию ни в каком виде, но и проклинать внуков не торопился. Он считал новую власть наказанием для России, бежать из страны не желал, приспосабливаться не собирался. В одну из встреч он сказал Васе: "Каждый человек неизбежно платит по счетам. Я готов заплатить за то, что не успел сделать. Ты однажды заплатишь за то, что делаешь сейчас. Права осуждать тебя я не имею..."
В конце Гражданской Михаил получил контузию. Что-то изменилось в его голове и Вася подозревал, что дело не только в ранении. Оно - лишь удобный повод прикинуться дурачком. Брат переживал всё остро, эмоционально, хотел верить в то, что делает. Может, веры не хватило? Он то становился трезвым и вменяемым, то начинал вести себя, как ребёнок, который не ведает опасности. Приходилось следить, что он делает, с кем говорит. Василий Соколов с удивлением осознал, что расплата за его поступки начинается с выматывающих попыток разорваться между полусумасшедшим братом, несгибаемым дедом и кроткой, неспособной влиться в новую жизнь сестрой.
Когда в 1922-м году дед погиб, Вася соврал брату и Кате:
- Старый человек, совсем плох был в последнее время. Свалился где-то замертво, попробуй теперь найди.
Он знал, что деда застрелили на улице, также, как отца. Случайно? Или увидев в старике очередную "контру", "проклятого буржуя"? Закопали труп в общей могиле и Вася промолчал, не опознав родственника. Какое отношение он, хам, мог иметь к бывшему правоведу, дворянину Владимиру Викторовичу Сокольскому?
Вася Соколов уже не видел возможности остановиться, посчитал, что обратной дороги для него нет. Он выбрал для себя службу в тех гос. органах, которые стали главной карающей силой: после демобилизации из армии, он пошёл в ЧК, а с 1936 года - в НКВД. Он привык к новому статусу и старался не вспоминать о старом даже дома, при закрытых дверях. Но осторожность не помогла, слова деда начали сбываться.
Весной 1938 года пропал Миша. Василию ничего не говорили, он вскорости сам узнал, что братец наговорил лишнего в питейной забегаловке и его забрал наряд милиции. Парни оказались не в курсе, что имеют дело с контуженным ветераном Гражданской, задержали как "врага народ" и обвинили в подстрекательстве к свержению народной власти. Офицеру НКВД, Василию Соколову, никто ничего не сказал про брата, и ничего не спрашивал. Вася счёл это плохим признаком: его время истекло, нужно готовиться к худшему.
Сестру Катю братьям удалось выдать замуж ещё в 1932-м, за надёжного человека по фамилии Ведерников. С Васей он сошёлся по той причине, что у обоих рано умерли жёны. У Ведерникова осталась дочь, которой Катя стала второй матерью. Потом она своих двоих родила. По заданию партии, Ведерников уехал из Ленинграда куда-то на периферию. Очень кстати! Про то, что у Соколовых была сестра Катя, лучше больше не вспоминать. Теперь Василию оставалось позаботиться о сыне. О том он и думал, шагая рядом с Родькой по перрону.
- Вот твой вагон. Давай помогу! - Вася подхватил вещевой мешок и закинул в тамбур.
- Пап! Да я сам, - начал было Родион, но осёкся.
Всю дорогу до вокзала Соколов чувствовал, что сын готовится о чём-то спросить, но не решается. До отправки оставалось минут пять, долгие разговоры неуместны. Да и зачем?
- Ну, давай обниму! - Вася притянул перегнавшего его ростом сына и прижал к себе, именно в этот момент осознав: они больше не увидятся! Это последний разговор. Всё, что не досказано, останется таким навсегда. Наверное, сын тоже понимал, потому что вцепился в него, как маленький.
- Пап!..
- Погоди, сынок! - Соколов отодвинулся, чтобы видеть лицо сына. - Послушай меня! Внимательно послушай и запомни, как клятву! Писем я писать не буду. И ты не будешь. Что бы ни случилось - не пиши, обо мне не говори. Вообще! Забудь! Понял?
Родион смотрел на него глазами полными слёз, но потом серьёзно кивнул - и у отца защемило сердце от сыновней догадливости. Не учил Василий сына не доверять советской власти, не рассказывал про свою службу, но Родион понимал сам. Между строк, по одному выражению догадывался. Лишних слов не требовалось.
- Обо всём забудь, - продолжал Василий тихо и быстро. - Будто и не было у тебя ничего до того, как сел в этот поезд. Слушай, что другие говорят, сам молчи. И не возвращайся! До тех пор не возвращайся, пока не поймёшь, что уже можно. Ты у меня умница, ты будешь знать, почувствуешь. Придёт такое время, обязательно придёт! И... просто помни, что я люблю тебя. Всё!
Он оттолкнул сына и махнул рукой в сторону вагона. Родька отступил, продолжая смотреть на него. "Восемнадцать лет парню, - напомнил себе Вася. - Не сможет..." Сам отвернулся и широкими шагами направился к зданию вокзала.
* * *
(Санкт-Петербург, Весна 2019 года)
Сегодня майору Малышеву, в следственный комитет Адмиралтейского района, позвонил полковник Сокольский. Предложил вместе "прогуляться до одной квартиры, от которой есть ключи и разрешение хозяина". Михаил Иванович удивился постановке вопроса, но вспомнил, что у Сокольского пропадает чувство юмора, когда дело касается работы. Раз приглашает - нужно соглашаться не раздумывая, наверняка это окажется важным и полезным.
Они были знакомы чуть больше двух лет. Осенью 2016-го Игорь Сокольский позвонил Малышеву на работу и предложил информацию об одном убитом у Витебского вокзала человеке. До того момента Михаил Иванович не жаловал парней из Большого Дома, но взаимную выгоду от их сотрудничества нельзя недооценивать. Игорь быстро стал для него не только "полезным знакомым из ФСБ", но и другом. Малышев сам удивлялся, как легко, с первой же встречи, Сокольский записывал тебя в друзья - и отвертеться от этого не было возможности. Желания - тоже.
После того, как Сокольский позвал Малышева на свою свадьбу, Михаил Иванович уверился, что они действительно очень близкие друзья. Приглашены тогда были от силы человек пятнадцать.
Сегодня Игорь заехал за ним и повёз на Фонтанку.
- Сима отдала мне ключи от квартиры старичка Иверина, - пояснил он сидящему на пассажирском сидении Малышеву.
- Я хотел извиниться за коллег. Нехорошо получилось с твоей женой... - начал Михаил Иванович.
- Она не в обиде, - перебил Сокольский. - Дело в вашей юрисдикции, вот я и решил заручиться твоей поддержкой, прежде чем исполнять просьбу старичка. Он просил покормить кота.
Малышев уставился на него, ожидая пояснений, но Сокольский в этот момент разворачивался на перекрёстке. На дороге он вёл себя аккуратно, поэтому продолжил, когда закончил маневр.
- Сима говорит, что никакого кота в квартире ни разу не видела. А ещё, что под кухонный стол можно просунуть бумажный лист, но никак не кошачью миску. Но именно там, как утверждал её пациент, она должна стоять.
Малышев хотел спросить, уверена ли супруга Сокольского, что старичок после удара по голове пребывал в трезвом рассудке, но вместо этого сказал:
- Ты бы мог кого-то из своих послать с проверкой.
- Дело деликатное, - не согласился Сокольский. - Сима очень просила, чтобы я сам разобрался. Если это бред - с меня коньяк за потраченное время. А если не бред... Я наглый, но и у меня есть рамки: вы разбираетесь с этим грабежом, я не хочу перехватывать инициативу и смущать твоих коллег. Если что-то найдём, ты и оформишь, как полагается. Если нет - поедем коньяк пить.
- Да ладно, - протянул Малышев. - Мне самому интересно. Что-то ведь грабители в этой квартире искали. Кстати, Серафима Андреевна - важный свидетель, она одна их видела.
- Я Симу за город услал, в надёжное место, - признался Сокольский, но не стал уточнять, куда. Он тайно вывез супругу на дачу к Марку Лисовскому. Искать её в надёжно охраняемом особняке главы крупной строительной компании будут в последнюю очередь. Сима даже на работу, за отпуском, сама не ходила. Для большинства она просто исчезла в неизвестном направлении и айфон её лежал в кармане у Сокольского. Может, он зря так беспокоился, но предпочитал перестраховаться, пока не выяснит, что именно искали грабители и насколько они опасны.
- Понадобятся её показания - звони мне, - добавил Сокольский, заезжая через длинную арку во двор и разворачивая машину в самый дальний угол. - Тут Сима "Лексус" оставляла.
Малышев вышел из машины и огляделся. Вечерело. Во дворах-колодцах всегда темнее, чем на улице, да и фонарей маловато. Вдвоём с Сокольским они вошли в нужный подъезд и поднялись на третий этаж. Под дверью шевельнулась мохнатая, серая куча.
- Смотри! - подивился Сокольский и сграбастал на руки огромного дымчатого котяру.
Малышев нахмурился, глядя, как Сокольский мнёт кота, а тот трётся о его пальто, ничуть не обеспокоившись, что его держит незнакомый мужик.
- Бусик! - раздалось сверху. По лестнице прошлёпали шаги. - Бусик! Кис-кис! Куда ты убежал, негодник?!
Сверху спускалась пожилая дама в домашнем платье и шапочке, под которой угадывались бигуди, но увидела двух незнакомцев и замерла посреди пролёта. Вид любимого Бусика в чужих жадных лапах придал ей смелости. Через мгновение она и устремилась к Сокольскому.
- Бусик! Вот ты где! Я прошу простить этого негодника! Муж его балует и он готов оделить своим вниманием любого мужчину!
Сокольский прижал кота к себе и принялся чесать ему подбородок. Малышев подумал: "Значит, не тот кот. Хорошо! Есть шанс, что мы не зря приехали. - Вдогонку мелькнула вторая мысль: - Странно, что она дома завивается. Парикмахерские на каждом углу..."
- А вы кто будете, господа? - озаботилась дама, догадавшись, что её драгоценного Бусика придётся отдирать от незнакомца силой.
Сокольский бросил взгляд на Малышева, тот понял и достал удостоверение.
- Мы из полиции. Майор Малышев. Это мой коллега...
- А, так вы по поводу ограбления?! - не дослушала его дама. - Ох, это такой ужас! И что можно было украсть у Владимира Денисовича? Я не понимаю! Лезут к пенсионеру, даже не думая о том, что никаких миллионов у него просто быть не может!
- Алкоголик, которому на бутылку не хватает, полезет и за сторублёвкой, - рассудил Сокольский.
Дама интенсивно закивала, протягивая руки к Бусику. Но Сокольский только начал.
- Часто кот убегает? - спросил он.
- Да... Нет, нечасто, конечно, - начала дама, продолжая тянуться к коту, но наткнулась на пристальный взгляд и невольно убрала руки.
- А в тот день, когда ограбили Иверина, он убегал?
- Иверина? А, Владимира Денисовича! - догадалась дама. - Я и запамятовала, как его фамилия... Нечасто с соседями по фамилии общаемся, знаете ли.
- Так убегал кот? - спросил Сокольский и уложил кота в руках, как ребёнка, кверху пузом, чтобы удобнее было чесать.
- Н-нет... - призналась дама. - Но я слышала, что какие-то люди приходили и хотела посмотреть, да передумала. Они как-то очень грубо разговаривали.
- То есть, вы на лестницу не выходили?
- Нет, я выходила! - решилась признаться дама и нежданным нападом выхватила из его рук своего Бусика.
- И что вы видели? - Сокольский за кота драться не стал.
- Они вниз спустились, очень быстро, можно сказать, бежали, - доложила женщина. - А потом медсестра поднялась, которая к нему ходит уколы делать.
Малышев нахмурился. То ли его парни, делая поквартирный обход, до пожилой леди с котом не достучались, то ли им она ничего не сказала. Теперь выходило, что у них есть ещё один свидетель, который мог видеть и слышать налётчиков.
- Вы своего кота на лестницу не выпускайте, - посоветовал Сокольский. - И если придут незнакомые люди - не открывайте. Мой коллега даст вам телефон, если вдруг заявятся и скажут, что из полиции - сперва позвоните и узнайте, присылали ли к вам кого-то. Иначе могут и вас ограбить.
- Ваша правда, господин полицейский! Ваша правда!.. - запричитала дама и отступила к лестнице наверх. - Ни за что не открою!
Сокольский дождался, чтобы женщина ушла наверх, после чего достал ключи и открыл двери Иверинской двушки.
- Надеюсь, других котов тут нет, - буркнул Малышев.
Сокольский провёл ладонями по пальто, решил, что от шерсти так просто не избавишься - и оставил как есть.
- Полагаю, нужно искать на кухне, - сказал он.
Узкий, тёмный коридор наводил на мысль, что это лишь пол-коридора, оставленные после разделения одной большой квартиры на две. В кухню вёл извилистый "аппендикс", в который открывались двери ванной и санузла. Сокольский сунул нос в оба помещения, но задерживаться не стал.
- Кошками тут и не пахнет, - бросил он на ходу.
- Как он тут живёт, совсем один? - задумчиво произнёс Малышев, идя вслед за ним.
- Выбора нет, - предположил Сокольский. - Ого, какая тут плитка на полу! Неужели с царских времён?
Кухонный стол действительно стоял без ножек, прямо на плиточном полу. Массивный, тяжёлый, из настоящих досок, с резьбой на дверцах и пожелтевшей мраморной столешницей. Михаил Иванович осмотрел его со всех сторон, потом попытался приподнять.
- С места не двигается.
- Погоди, - остановил его Сокольский, скинул пальто и опустился на пол, пытаясь разглядеть, что делается между столом и стеной. - Его что-то держит.
Не сговариваясь, они открыли дверцы и принялись вынимать банки, кастрюли и стопки тарелок, складывая их прямо на пол. Потом Малышев запустил руку вглубь и ощупал заднюю стенку.
- По-моему, тут гвоздями насквозь прибито, - сообщил он.
Сокольский посветил внутрь фонариком.
- Похоже на то. О чём думал наш старичок, когда просил Симу "заглянуть под стол"? - риторически спросил он.
Ломать - не строить. Минуты через три они вдвоём расшатали громоздкое кухонное сооружение и вырвали из плинтуса вместе с гвоздями. Старые квартиры хороши тем, что в них масса удобных местечек для тайников. Под кухонным настилом явно что-то было, но квадратные плитки с витиеватым орнаментом лежали плотно. Пришлось пустить в дело нож и найденную в квартире отвёртку, прежде чем удалось понять, что одну из них держит не клей и не цемент.
- Прощупывается металл, - определил Сокольский.
- Клад в старом доме? Это интересно, - признался Малышев. - Честно говоря, не было повода обшаривать тут всё. Хозяин жив, поправится - сам вернётся, разбираться со своими кладами.
- Не думаю, что там золото-бриллианты, - проговорил Сокольский, доставая из кармана пару латексных перчаток. - Вряд ли наш старичок решил перед смертью сделать подарок своей медсестре.
- А что ещё могла искать эта троица?
- Пока не знаю. Но если найдём что-то ценное - придётся звать понятых и оформлять официально. Погоди... - добавил он, внимательно ощупывая плинтус. Потом поковырял концом отвёртки в щели, оторвал часть плинтуса и сунул палец. Что-то щёлкнуло - и край плиточной секции подскочил на сантиметр, образовав зазор в полу.
- Эй! Как у тебя получилось? - удивился Малышев, поспешно надевая вторую пару перчаток.
- Сталкивался с такими штуковинами. Тайники все разные, но принцип похожий.
Малышев поддел фрагмент пола и снял его. На внутренней стороне квадратика крепился механизм со щеколдой. Но самое главное - в образовавшейся нише лежала плоская жестяная коробка величиной с большую книгу. Малышев аккуратно достал её и открыл. Внутри, вместо золота, обнаружилась книжка в твёрдом переплёте. По виду очень-очень старая...
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/05/09/1561