ПИТЕРСКАЯ ПОЭМА
(Фантастический политический детектив)
Часть первая
Почему не горят рукописи
----------
Глава первая. Питерские драмы
----------
(Ленинград, 1938 год)
Человек всё ещё надеялся.
- Братцы, ну вы ж меня знаете! - воззвал он, всхлипывая. - Ну поверьте!..
Его обвиняли в шпионаже и пособничеству иностранным врагам, а он надеялся! На что? Он сам был частью системы, знал, как она работает: арестовали - уже не оправдаешься. Что толку разговаривать, когда исход предопределён заранее? Вася Соколов позвал конвой и коротко распорядился:
- В камеру.
Арестованного утащили волоком, он вырывался, продолжал умолять. Соколов не слушал. Это невозможно слушать, потому что если слушаешь - хочется ответить, попытаться объяснить. "Кретин! - с досадой подумал Соколов. - Понимает же, что попал под каток. Болтать надо меньше..."
- Ты видел? - возмутился его пятидесятилетний напарник, в такой же, как у него, форме офицера НКВД. - Вот когда это началось? Как? Наши товарищи, с которыми мы вчера работали бок о бок, становятся предателями!
Вася не ответил. Он никогда не отвечал на неконкретно поставленные вопросы, тем более, провокационные. Он сам провокатор, ничуть не хуже других. "Когда началось, - подумал он. - Что ты хочешь от меня услышать? Так было всегда, с самого начала. Ничего не меняется."
Он поднялся из-за стола и выключил лампу.
- Ты куда? - окликнул старший.
- В Архив загляну, - коротко ответил Соколов и вышел из кабинета.
Коридор на мгновение ослепил, напомнив, сколько часов пришлось провести в полутёмном помещении, где направленный свет лампы бьёт в лицо арестованного, а ты скрываешься за этой световой завесой и стараешься отводить взгляд от освещённых пятен. Глаза уже давно болят. Соколов глубоко вздохнул и закашлялся. Старая рана в груди давала о себе знать. Доктор утверждает, что если бы он меньше курил... Да что он понимает, этот доктор?! Продолжая покашливать, Соколов поднялся в служебный буфет.
- Может, чаю горячего выпьете, Василий Викторович? - озабоченно предложила молодая буфетчица, когда он забирал свёрток со спецпайком.
Вася отрицательно качнул головой и ушёл, сунув свёрток подмышку. Он привык к тому, что нравится молодым женщинам, перестал обращать внимание. Что они находили в сорокалетнем офицере НКВД? То, что развит хорошо, всегда подтянут, брюхо через ремень не болтается? Даже его нарочитая грубость не отпугивала! Нет, нарочитой она была в 1917-м году, когда внук псковского дворянина изображал из себя лихого "солдата революции". Тогда приходилось труднее. "Породистая" внешность, юношеское изящество, средний рост сильно досаждали. Каждая дрянь готова была увидеть в нём щенка-кадета или другую контрреволюционную сволочь. Иногда задирали просто потому, что он казался слабее. Жизнь научила его драться за себя, делая вид, что дерётся за революцию. Он стал грубым, категоричным. В общем, той сволочью и хамом, каким его считали все, кроме глупеньких незамужних женщин, готовых любить его таким, какой он есть.
По-настоящему Соколов ценил только одну любовь: своего собственного сына. Тот понимал, что отец прячется за внешней грубостью, но никогда не сделает ему ничего плохого. Жили они с Родькой в коммуналке. Все тут считали, что Вася - ужасный отец. Он не пытался сгладить впечатление. Наоборот, пользовался. Сердобольные пожилые соседки чистосердечно присматривали за его пацаном, поэтому и переехать в отдельную квартиру Вася отказался. Зачем? Здесь у одинокого отца куча помощников, накормят, обстирают, приласкают его парня, когда надо. Сейчас Родиону 18 лет, сам за собой присматривает. Но ещё недавно вечно занятый Вася радовался добровольной помощи.
Соколов свернул в знакомый двор-колодец и поднялся на четвёртый этаж старого дома. В прихожей лежала мокрая тряпка: кто-то из женщин успел помыть коридор. Вася тщательно вытер подошвы сапог и прошёл, не снимая кожаного пальто.
Сын гладил на кухне брюки. Соседки о чём-то шушукались у плиты. Соколов опустил свёрток на стол, повёл глазами на женщин - те моментально сбрызнули, будто их и не было. "Начнут сейчас ворчать, что держу сына в чёрном теле, - подумал Вася и подавил в себе желание поморщиться. - Будут потом злорадствовать, когда узнают..."
- Пап! - У Родьки так глаза светились, что Соколов почувствовал острый укол в сердце. Сын старательно прятал чувства от посторонних, но на отца всегда смотрел жадным взглядом, за который всё хотелось отдать.
- Тебе собираться пора, - проворчал Вася.
- Куда? - удивился Родька.
Соколов прислушался, но в коридоре царила тишина. Ни единого шороха. "Значит, не подслушивают".
- В экспедицию эту твою! - негромко ответил он.
- Ты же запретил... - начал Родька, но наткнулся на серьёзный отцовский взгляд, подхватил брюки и опрометью ринулся из кухни.
Соколов достал папиросу и сел на подоконник. С месяц назад сын пристал к нему: отпусти да отпусти! С отцом он предпочитал не спорить, поэтому на категоричное "Тебе учиться надо!" - сразу заткнулся и больше тему не поднимал. Виданное ли это дело - восемнадцатилетнему пацану ехать в Сибирь, в тайгу, куда-то в тунгусские дебри! Но сегодня многое поменялось. Объяснять Родиону, почему да как, не было желания. Покурив и смяв папиросу в жестянке на подоконнике, Вася направился через коридор в их обширную комнату, так и не сняв уличной одежды.
Сын поспешно собирал чемодан.
- Они неделю уже, как уехали, - напомнил он, подразумевая остальных членов экспедиции.
- И что? - пресёк его неуверенность Вася. - Вот билет на поезд. Возьмёшь с собой хлеб, консервы. - Он сунул в руки сына свёрток. - Они там не одну неделю будут налаживаться, прежде чем в тайгу-то сунуться. Ты быстрее догонишь.
Кажется, Родиона смущало, что приходится собираться неожиданно и очень быстро, хоронясь от соседей, но он смолчал. Нахмурился и наверняка решал задачу: что случилось, что отец передумал? "Не буду я тебе ничего объяснять, сынок, - подумал Вася. - Сам поймёшь"...
* * *
(Санкт-Петербург, февраль 2019 года)
Сима аккуратно завела машину в свободный угол крошечного двора и вздохнула с облегчением. Сперва она противилась тому, чтобы ездить на работу на шикарном "Лексусе". Стеснялась, что на неё будут косо смотреть. Муж осадил:
- Кто хочет - будет косо смотреть, даже если ты на велосипеде приедешь.
Серафима хотела сказать: "Если я приеду зимой на велосипеде...", но вовремя вспомнила собственные переживания прошедшей осенью. Они поехали с мужем в Старую Руссу, к его родне. Игорь вынужден был несколько раз подменять её за рулём, несмотря на едва зажившую травму ноги. Под руководством мужа, Сима быстро научилась водить машину, но ещё не наездила выносливости. На большие расстояния она быстро уставала, а уставший водитель на трассе опаснее, чем пьяный. Теперь она старательно нарабатывала практику. Заодно училась перемещаться по городу, минуя пробки, что помогало в её работе медсестры: у Серафимы Андреевны было несколько надомных пациентов-старичков, к которым она регулярно ездила ставить уколы и капельницы.
К одному такому оригинальному старичку Сима сегодня и приехала. Жил он в двухкомнатной квартире старого дома с узким, мощёным двором, выходящем аркой на Фонтанку. Переезжать к внукам в новый микрорайон не хотел ни в какую. Медсестре он признался, что уже слишком стар, чтобы куда-то перебираться и хочет умереть там, где прожил все свои 96 лет.
Поставив "Лексус" на сигнализацию, Серафима закинула на плечо рабочую сумку и направилась к подъезду. Из него вышли трое мужчин и потопали к арке. Один оглянулся, посмотрев на женщину, но тут же поднял ворот куртки и поспешил за остальными. Сима привыкла держаться уверенно, но ей сделалось не по себе от этого взгляда. Она поспешила открыть подъезд своим кодовым ключом и устремилась вверх по лестнице. Старичок обитал на третьем этаже, за огромной дверью в полтора человеческих роста, обитой снаружи толстым коричневым дерматином. По привычке прислушиваясь и оглядываясь (однажды Симу здорово напугал наркоман на одной из подобных лестниц), женщина добралась до нужной площадки. Она заметила, что толстый валик дерматина отстаёт от косяка. У Симы учащённо забилось сердце, она вспомнила странный взгляд незнакомца и схватилась за дверную ручку, моментально позабыв наставление мужа - никогда не входить в квартиру, если по непонятной причине двери открыты.
- Владимир Денисович! - позвала она, заглядывая в прихожую.
В квартире было темно и тихо. Сима глубоко вздохнула и снова позвала:
- Владимир Денисович! Вы здесь?!
Машинально нащупав телефон, Серафима готова была позвонить в полицию, но тут ей почудился стон. Моментально забыв о своём намерении, женщина пробежала через коридор и ворвалась в душную, занавешенную тёмными шторами комнату.
- Владимир Денисович! - в третий раз воскликнула она.
- Ох... Симочка! - Знакомый старческий голос обрадовал женщину и она кинулась к старичку, лежащему возле дивана. - Симочка! А меня ограбили! - сообщил ей сухонький пенсионер, придерживая рукой голову, обрамлённую как пухом, седым кружком волос.
* * *
Совещание закончилось. Сотрудники покинули генеральский кабинет. Полковник Сокольский остался сидеть за полированным столом. Генерал Чёрный посмотрел на него выжидающе.
Больше десяти лет Игорь Сокольский служил в подразделении Дмитрия Ивановича Чёрного, начал с простого оперативника, дослужился до начальника отдела. В детективном кино давно сложилось клише: талантливые сыщики - это оригиналы-одиночки, которые постоянно конфликтуют с руководством. Начальники орут на них, не верят им, норовят уволить и всячески мешают работать. В жизни такое бывает, но не является правилом. Дмитрий Иванович, к примеру, идеалом считал слаженную работу и подбирал во вверенное ему Управление Внутренней Разведки ФСБ людей, для которых важен результат, а не доказательства собственной крутизны. Орать на сотрудников, пресекать их инициативу и угрожать увольнением по любому поводу генерал не считал возможным. Его люди без угроз работали на пределе своих возможностей.
С Игорем Сокольким он не ошибся, разглядел в скромном русоволосом пареньке с внимательным взглядом человека, который умеет находить ответы на сложные загадки. "Железные нервы и поразительная работоспособность, - охарактеризовал его сам генерал. - Плюс умение наблюдать и делать выводы".
- Я слушаю тебя, Игорёк, - подбодрил генерал своего самого молодого полковника. Тому недавно исполнилось 43 года.
Сокольский встрепенулся и посмотрел на Дмитрия Ивановича. Потом встал, обошёл стол и положил перед генералом большой нательный крест из синеватого металла, на длинной цепочке с причудливо перекрученными звеньями.
- Я уже видел крест твоего брата, - напомнил Чёрный, но охотно взял вещицу толстыми пальцами и надел очки. - Садись, рассказывай.
Сокольский пересел на стул ближе к генеральскому столу.
- Есть вопросы, которые меня беспокоят... - начал он, но остановил себя и предпочёл рассказывать в хронологическом порядке. - В начале Великой Отечественной Войны немцы накрыли лабораторию в районе Всеволожска. Там работали над принципиально новым сплавом для танковой брони. Документацию наши успели уничтожить, но остались образцы уже полученного вещества. Немцы отправили образцы самолётом, но над Карельским перешейком в него врезался неизвестный объект. Самолёт упал в окрестностях Ряпушковского озера. Радиус поисков оказался слишком велик, останков не нашли. После войны появилась легенда про "Ладожский фантом" - метеорит, который стал причиной гибели немецкого самолёта. Астрономы версию метеорита не подтвердили, хотя признали, что метеоритное тело небольшого размера могло врезаться в летящий высоко над землёй объект. При этом искать в лесу большую воронку бессмысленно. Осколки могли разлететься в радиусе нескольких километров.
Генерал внимательно слушал. Тема метеоритов и немецких самолётов их напрямую подразделения не касалась, но Сокольский не стал бы тратить его время, если бы у старой истории не нашлось современного продолжения.
- В 1990-е годы уфологи обнаружили в тех краях несколько обломков странного металла и признали их "кусками обшивки НЛО", - продолжил Игорь. - В начале двухтысячных металл попал в руки специалистов частной лаборатории высокотемпературных технологий, отпочковавшейся от НИИ авиационных материалов. Эти ничего неземного в сплаве не нашли. В его составе железо, осмий, ещё несколько элементов, все земного происхождения. Но свойства металла, его прочность и упругость, действительно необычные. Многократно делались попытки повторить сплав, но увы! Мало знать все ингредиенты, без точного "рецепта" ничего не получится.
- Крестик подарили твоему брату именно в этой лаборатории? - уточнил генерал Чёрный, поглаживая пальцем толстую нижнюю губу. Крестик он пока Сокольскому не вернул, положил перед собой.
- Это меня и удивляет, - признался Игорь. - Странный подарок. Они использовали часть дорогостоящего образца ради того, чтобы сделать презент нанятому адвокату.
- Не исключено, что они признали попытки повторить технологию бесполезными, - предположил генерал. - Негодными ни на что, кроме сувениров.
- Или преследовали цели, о которых нам ничего неизвестно, - поддержал Сокольский. - Двое сотрудников лаборатории сейчас живут в Германии, связаться с ними не получилось. Ещё троих даже обнаружить не удаётся. Они все покинули Питер не меньше десяти лет назад. Но есть ещё факты. Я подозреваю, что они могут оказаться фрагментами одной картины.
Дмитрий Иванович оставил в покое крестик и внимательно посмотрел на подчинённого.
- Говори! - приказал он.
- Покойная Варвара Петровна Орлик, которая оставила мне записку и крестик, в 1970-х была куратором операции по поискам остатков немецкого самолёта на Карельском перешейке, - начал Сокольский. - Ничего тогда не нашли, но искали настойчиво. Кое-кто из местных старожилов помнит, как приезжали серьёзные дяди из КГБ и задавали наводящие вопросы. Следующий факт: до недавнего времени, в паре километров от озера, жил старичок-ветеран, который с 1945 года искал место падения самолёта. И нашёл, о чём перед смертью поведал внуку, некоему Кириллу Хобину. Этот Хобин собирался на свои деньги организовать подъём остатков самолёта со дна Ряпушковского озера, но потом исчез. Последний раз его видели за несколько дней до моего приезда на похороны бабы Вари.
- Ты считаешь, что этот металл представляет практический интерес?
Сокольский раскрыл планшет, нашёл карту и выложил перед генералом.
- В нескольких километрах от Ряпушковского озера мы в том году накрыли подпольную мастерскую, в которой собирали беспилотник по чертежам проекта "Стихия". - Он ткнул пальцем в точу на карте перешейка. - А вот тут, рядом с озером, заблудились Берестова с Ольгиным, когда у них перестала работать вся электроника. "К-299", который использовался при постройке беспилотника, в активном состоянии блокирует работу средств связи. В озере той ночью Ольгин заметил огни. Я ему верю, у него прекрасное зрение и нет склонности сочинять. Мы тогда ничего не нашли, но может, просто не знали, что именно ищем?
Сокольский вернулся на свой стул и несколько секунд о чём-то думал. Генерал не стал его перебивать, понимая, к чему он клонит. Наконец, Сокольский договорил:
- Во всех этих фактах, может, и не прослеживаться явной связи, но я уверен, что "Ладожский Фантом" ещё доставит нам хлопот. Что-то мы упустили. Я хочу продолжить расследование.
Генерал протянул ему его реликвию, достал платок и вытер шею.
- Зачем же они так топят? - пробормотал он, потом посмотрел на Игоря. - У твоего отдела и без "Ладожского Фантома" дел полно, но если считаешь, что это важно - действуй! - разрешил он.
* * *
- Значит, вы вошли в квартиру и нашли гражданина Иверина лежащим на полу в комнате? - Следователь явно не верил в искренность Серафимы.
За свои тридцать лет жизни Сима поняла, что если человек чего-то не хочет понимать - объяснять больше одного раза бесполезно.
- Серафима Андреевна пришла ко мне по расписанию, как положено, - вступился за медсестру пенсионер. Он лежал на диване, держа у головы грелку со льдом.
- Вам в больницу собираться надо, - напомнила Сима.
- Не надо, Симочка! У меня шишка только, да я её сам себе и посадил.
- Гражданин Иверин! - перебил его следователь. - Вы позволите нам договорить?
- Да что тут говорить? - возмутился старичок, опуская грелку. - Я никаких претензий ни к кому не имею! Поступил глупо, открыл двери, не посмотрев в глазок. Так я и не вижу в него уже ничего! Да и что они стащили-то? Тысячу рублей денег и пару безделушек.
- Я могу позвонить мужу? - не дожидаясь очередного вопроса от подозрительного следователя, спросила Серафима, косясь на полицейских, которые осматривали перевёрнутую мебель и копались в разбросанных вещах.
- Потом позвоните, мы ещё не закончили, - отмахнулся следователь.
- Хорошо, тогда вашему начальнику, Михаилу Ивановичу Малышеву, - выложила последний козырь Серафима, которой уже надоело оправдываться.
Следователь уставился на неё с удивлением, потом взял телефон и сам набрал номер.
- Это Дивеев, - представился он. - Михаил Иванович! С вами хочет поговорить... - Он заглянул в медицинскую книжку Симы. - Серафима Андреевна Сокольская. Вы её знаете?..
Через пару секунд он протянул телефон Симе.
- Здравствуйте, Михаил Иванович! Вы не могли бы сообщить моему мужу, что меня хотят задержать, обвиняя в том, что я навела воров на квартиру пациента? - прямо заявила Сима, чем вызвала возмущённое фырканье следователя.
Вернув ему телефон, Сима вскочила и устремилась к побледневшему старичку.
- Не надо доказывать мне, какой вы герой, - строго напомнила она. - Сейчас приедет бригада и оформим вас в больницу. За квартиру не беспокойтесь, я всё закрою и отдам ключи в домоуправление.
- Подождите, Симочка! - остановил её старичок. - Ключи вы пока оставьте себе. Кот мой по улице гуляет, негодник! Выскочил, наверное, когда грабителей испугался. Но он обязательно придёт! Проголодается и придёт.
Серафима смотрела в лицо старичку Иверину с сомнением, но он взял её за руку и выразительно пожал ладонь. Ещё и глазом мигнул для убедительности.
- Понимаю, вы такая занятая, но окажите мне услугу! Просто придите, скажем, завтра когда сможете и пустите этого негодника в дом. Он уже будет сидеть на лестнице, я его знаю.
- Хорошо, я пущу вашего кота, - пообещала Серафима, догадываясь, что если у старичка не начался старческий маразм - что-то она должна сделать более важное, чем организовать встречу загулявшего зверя.
- И накормите его обязательно! - живо продолжил старичок. - Там, в кухне, под кухонным столом, таким большим с резьбой на дверцах, который вам нравится, лежит его мисочка. Вот прямо под самым столом! Он только из неё ест! Обязательно найдите её под столом!
Сима уверила пенсионера, что выполнит все его указания, после чего отправилась собирать ему вещи в больницу. Ей было странно, что со своей просьбой Иверин обратился именно к ней. Но может быть, всем остальным людям он не доверяет?
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/05/09/1557