Одноактная пьеса в одном действии без пролога и эпилога, но с электро-химическими визуально-слуховыми и обонятельными эффектами.
Проё… зачёркнуто, Просра… зачёркнуто, Растра! ВОТ!
РАСТРАЧЕННЫЙ КРЕДИТ.
На сцене, метрах в трёх друг от друга, стоят две табуретки; на них сидят ОН и ОНА, старательно отворачиваясь друг от друга. В воздухе пахнет слезами, соплями и отгремевшей семейной сценой.
ОН: Ну, Лиииля…
ОНА: Что!? Что, Лиля?!
Раздаётся гром, сверкает молния, пахнет озоном и перед молодыми людьми возникает некто в белом, с крылышками и нимбом.
НЕКТО: Извините, ошибся адресом. Но не уходите. Сейчас Вас посетит ваш куратор из кредитного отдела. Исчезает.
Раздаётся неприличный треск, пахнет сероводородом и откуда-то снизу вырастает господин в тирольской шляпе с пером, в чОрном плаще с кровавым подбоем, плащ оттопырен, видимо, хвостом (или шпагой). Господин чем-то напоминает широко известного в узких кругах стихирского поэта Николая Попова 7-го. Только вместо усов у него козлиная бородка, а в глазу монокль. Он проходит по сцене, старательно прихрамывая и постукивая накладным копытом.
ГОСПОДИН: Ну, что, должнички, кредит отдавать как будем?
ОН: Кому?
ОНА: Мы ничего не должны!
ГОСПОДИН: Ну, как же, как же, У меня всё записано: Вот! Несколько лет назад вы получили в Канцелярии Земных Дел большой, беспроцентный эндорфиновый кредит, мотивируя это великой любовью.
ОНА: Мы ничего, ни у кого не получали! ЕМУ – Ты скажи!
ОН: Да, то есть нет, в смысле да.
ГОСПОДИН: Но ведь ВСЁ записано! Ваши истошные мечты друг о друге, о жизни вместе, о сексе наконец! Вот под это обеспечение кредит и был вам выдан со стандартным сроком погашения четыре года.
ОН: Почему на четыре?
ОНА: Мы, если хотите знать, уже пять лет вместе!
ГОСПОДИН: Стандартный срок. И год льготы – скидка на нынешние дурные времена. За это время у нормальной, здоровой пары уже ребёночек бы бегал и говорил, и мама могла бы, тратя на него меньше времени и сил, при нужде своим трудом сама прокормиться и его прокормить.
ОНА: А что это за нужда такая?
ГОСПОДИН: Ну, мужчины существа более эфемерные, чем женщины – ффух! И исчез в окружающем пространстве. Тут, на четыре года привязать – и то дело.
ОНА: Нет! Неправда! ОН не такой!
ОН: Гм-гм…
ГОСПОДИН: Ну, вы же сами чувствуете: что-то уже не так. И сцены эти, ваши. Показатель, однако. А всё просто – кредит кончился. Обязательства вы по нему не выполнили…
ОНА: Неправда! Мы любили друг друга!
ОН: Да! любили! Любили… да…
Г: А результат где? Подо что пролонгацию делать? За что вас переводить на более мягкие, но не имеющие ограничения по времени эндонаркотики?
ОН и ОНА вскакивают с табуреток.
ОН: Это ОНА! Рано, рано! Спираль, таблетки…
ОНА: Это ОН! ОН не настоял!
Г: А какая разница? Ваши организмы уже почуяли обман:
Ей: Трахает-трахает – а толку нет.
Ему: Сколько сил потрачено, весь на сперму изошел. А это, между прочим, самый информационно и энергетически насыщенный продукт. И что? Не то, что ребёночка нет, а даже и не тошнит дэвушку, и животик не растёт.
Сразу обоим: И начинаете ВЫ посматривать по сторонам: с кем бы перекредитоваться!
ОНА: Неправда! Неправда! - ЕМУ – скажи! Скажи! Дай этому гаду в рожу! Вскакивает и убегает.
ОН: Ну, ты, козёл! - Делает шаг вперёд.
ГОСПОДИН с неприличным смешком и звуком пшшшшшшш! исчезает. Пахнет сероводородом… На сцене лежит тирольская шляпа с пером.
ОН подбирает шляпу, надевает её и, напевая бессмертный шлягер Шнура «Иии,пару баб, пару баб, пару баб», удаляется.
КОНЕЦ.
А может и нет…