ПОЛУКРОВКА
На стене в очень простенькой раме
Фото ближней и дальней родни,
Что прошла по столетью с боями,
И геройски ложилась костями
От японской войны до чечни.
Кто в бою, кто в плену, кто на зоне,
Кто у стенки, кто после от ран,
А в углу, аккурат, где иконы,
Триединые божьи законы:
"Тора", "Новый завет" и "Коран".
Я сижу, наливаю по сотке,
И глядят с укоризной, в упор
На меня пожелтевшие фотки,
Молодые дядья мои, тётки,
Все красивые, как на подбор.
Не даёт память мне помиловки,
Но клясть Родину-мать не с руки.
Без натягов и без лакировки,
Больше, чем полстраны - полукровки,
По хорошему все– байстрюки.
Я сижу, наливаю по сотке,
И глядят с укоризной, в упор
На меня пожелтевшие фотки,
Молодые дядья мои, тётки,
Все красивые, как на подбор.
Воплотились во мне все три брата:
Иафет, Сим конечно, и Хам.
Пью за тех, кто со мной мог быть рядом,
И за тех, кто пройдя общим адом,
По своим разошёлся Раям.
Век Двадцатый неправый, кровавый,
Век Двадцатый жестокий чумной.
То звезда, то пернатый двуглавый.
Близких павших солдатская слава
Канет в прошлое вместе со мной.
Я сижу, наливаю по сотке,
И глядят с укоризной, в упор
На меня пожелтевшие фотки,
Молодые дядья мои, тётки,
Все красивые, как на подбор.