Воспоминания, воспоминания, душу греют, ну вот так сразу и хочется вернуться назад, туда, когда была молодость, казалось что и жизнь бесконечна и я молодой, и Лёшка конечно, тоже молодой.
Вначале познакомились по работе, техником работал на японской центрифуге, на которой изделия испытывались на максимальные перегрузки, в общем, крутили изделия как космонавтов, которых часто показывают на ТВ. Но для изделий в несколько раз иногда и на порядок больше были перегрузки. Надежность изделий составляла не много, ни мало, а четыре девятки, т.е. из десяти тысяч изделий, могло отказать только одно. Вот такие высокие требования предъявлялись к изделиям, которые являлись ядерным щитом для нашей Родины – ядерным оружием. Конечно, крутили только макеты их. В общем, познакомились.
Невысокого роста Лешка – «живчик» работал в НИКе (научно-испытательский комплекс). Матершинник бесподобный, но когда слушаешь его, вроде бы так и надо. Но говорил вот этим языком, выражая свои мысли вслух. В общем, воспринимали это окружающие, не обращая внимания на этот специфический жаргон, и не обижались. По делу говорил.
Потом оказалось, что попал я к нему в соседи, вернее к ним, жена у него была Валя. Жили они этажом выше, что на ул. Васильева.
Объединила нас совместная рыбалка. Например, едем зимой на мотоцикле моем «Урал» на оз. Увильды, за рипусом. Минус тридцать на свежем воздухе. Едем минут двадцать, затем толкаем мотоцикл, пока не согреемся и так пока не проехали 80 км.
Расположились. Самодельная палатка с буржуйкой из огнетушителя. Палатка брезентовая на двоих.
Глубина 30 метров, десять крючков минимум, наживка мормыш (это такой рачок-бокоплав), опускаем предварительно лампочку от аккумуляторной батареи, которую взяли специально с собой, это для того чтобы рыба рипус видела, где мормыш, да и клевала бы по активнее. Ну, а чтобы нам было видно, когда она клюет, на кивок зимней удочки перо белое от курицы ставили, если колебнется, тут же подсекаем, а «мах», до верха палатки. Леска то упругая, вытягивается при подсечке. Правда, старались этот дефект убрать. Вываривали с шелухой лука, после чего накручивали с натягом, с тем, чтобы меньше потом пружинила.
Сидим, не клюет, ну нет клева и все-тут. Так ничего и не поймали.
Утром занесло нас снегом, в километре от берега.
Бежит, толкает Лешка мотоцикл, чтобы пробить очередной сугроб и набрать скорость. Набрал. Я выехал. Притопал и Лешка в танкистском шлеме, весь потный и без сил. Говорит: ничего себе рыбка, как собака я устал». Взял и выпил водки. Ну, как говориться с «устатку». С этого «устатку» будил я Лешку сидящего на заднем сиденье мотоцикла, когда он засыпал, бился танкистским шлемом мне в спину. Боялся потерять его по дороге.
Приехали. Я щеки обморозил. Гусиным салом мазал. Помогло. Теща после этого связала мне из шерсти шлем, одни глаза только были.
Потом у них был семейный разлад, после поездки Валюхи в г. Юрмалу. Приехала, сказала, что полюбила другого. А другой-то, только-только, как говорят, из зоны откинулся, домашнего тепла и ласки захотелось. В общем-то, получил. Почти два года получал. А дочка Лешки Ольга еще маленькая была, разрываясь между отцом и матерью. Летом с отцом, благо Валюха разрешала, а зимой с матерью и отчимом. Отдохнул парень после мест заключения, да и у Валюхи денежные запасы истощились, которые Лёшка дал, почти всё отдал, думая о дочери. Да к тому же любил и Валюху бывшую жену свою. Даже когда провожали мы её на новое место жительство, погрузили все что могли, да отдал он, всё что у него было, при этом сказал: «Люблю тебя Валюха, возвращайся, семья ведь у нас и дочь, все прощу, ну с кем не бывает».
Уехала. Вернулась через два года к матери своей в г. Троицк. Пришла в себя от этой внезапно нахлынувшей любви. Стыдно было возвращаться к Лёшке. Но он то ведь любил и ждал. Много разных женщин у него было. А он любил и ждал. В общем дождался. Вечером приходит ко мне, я в то время собрался на охоту, жигули машина у меня была. «Поехали, говорит, Валюха вернулась к матери. «Поехали, отвечаю, товарищ, всё-таки». Кинул ружьишко в багажник на всякий случай.
Молчал Лёшка всю долгую дорогу, на заднем сиденье сидел. Молчит и всё-тут. Тяжело ему было. Приехали. Брат Валюхи комбайнером работал: здоровый такой весельчак встречает и балагурит: «Ну, дуры бабы, в особенности моя сестра, ну что ей еще не хватало, жила за Лёшкой как за каменной стеной, так нет же любовь, видите ли». Слушаю и думаю, вот ведь как с одной стороны любовь и с другой тоже. Поди, попробуй, разберись в этой ситуации. Но сама жизнь разобралась по-своему. Через некоторое время вернулась Валюха с дочерью Ольгой к Лёшке в закрытый город, а потом у них родилась вторая дочь – крестным отцом меня назвали.
Да, а перед нашим возвращением с Лёшкой домой, комбайнер говорит мне: «Так ты вроде на охоту собирался? Пойдем, постреляем зайцев». Пошли. Хватает он за уши кролика, бросает его и говорит: «Видишь, заяц бежит, стреляй». Расхохотались мы с Лёшкой, ничего себе заяц, а Лёшка от радости, что вернется к нему Валюха. Ладно, говорит, брат Валюхи, не хотите, так возьмите хоть живого петуха – не видели, наверное, ваши дети эту дичь пернатую. Привез я петуха. А Лёшка всю дорогу байки рассказывал.
В общем, вот такой Лёшка Новиков и его любовь на всю жизнь.