За окном шумела летняя ночь. Эфир мыслей так же был полон шума. Устройство настроено на иные потоки, медленные, почти застывшие. Воспоминания - это медленно тающий лед.
Волосы липкие от пота. Веки красные и распухшие от слез. Глаза болят, изрезанные синими волнами, замученные картинками, искаженными, как от плохого видеосигнала. Шею ломит. Это устройство на голове сканирующее мозг весит не мало, к тому же очень сильно греется. Постоянное шипение и гудение. Треск... Ощущение, будто мозг засунули в микроволновку. Маленький кинескоп, закрепленный перед глазами на шарнирах, торчит как рог. С ним она словно единорог в погоне за мечтами. Шлейф проводов косой спускается вниз и уходит вглубь черной коробки похожей на старый видеомагнитофон. Все наготове, осталось только отыскать. Сохранить каждое из них нет возможности, поэтому приходится быть начеку. Извлеченное воспоминание крайне хрупкое и если не записать сразу, можно многое утратить. И чем дольше ты будешь его терзать, тем меньше от него останется. Бездушная машина пожует и выплюнет былое, как помятый лист.
«Счастье осталось в прошлом? Так отыщи его, затем запри и смотри…» Примерно такие строки всплывали в той старой дурацкой рекламе, которую без конца крутили по ящику. Ярко-фиолетовые буквы возникали на экране, врезаясь в глаза, гипнотизируя… «Отыщи, запри, смотри!» Любоваться красивым прошлым, как редким зверем заманчивое предложение, но никто в рекламе не скажет, какова реальная цена подобным увлечениям.
Каждый день, с раннего утра и до глубокой ночи, позабыв про сон, она копалась в своем прошлом. Тревожила воспоминания, пересматривая их как старые кассеты.
Но ей нужна была всего одна…
Этот тяжелый, громоздкий, безобразный шлем собранный каким-то умельцем из дешевых деталей и купленный ею когда-то давным-давно на черном рынке, казалось, навсегда прирос к ее голове. Она почти не снимала его. Боль стала невыносима. Виски постоянно пульсировали, будто там взрывались меленькие бомбы, но она все крутила этот регулятор, грубо вырывая прошлое, отметая все не нужное, и так без конца. А в это время за окном пролетало настоящее.
Рука на автомате поворачивает кусок потертого пластика.
Дальше.
Цифры мигают. Воспоминание №731 и Бог знает, сколько их будет еще. Иногда она удивлялась тому, что находила, порой казалось, что эта проклятая штука на голове такая мощная, что считывает сигналы из чьей-то другой памяти, быть может, соседа снизу? Но при более тщательном изучении узнавались лица и странные места. Конечно, нельзя было отрицать, что это всего лишь хитрая игра ее собственного разума, уловка, все для того, чтобы уберечь и сохранить то, что еще осталось, запутать бесчувственную машину и не кормить ненасытную пасть.
Не оно!
И снова она перещелкивает, пуская все не нужное под пресс.
Помехи редеют, перед глазами вырисовывается изображение. Цвета отсутствуют. Это воспоминание чёрно-белое. Она видит свою собаку Радугу, радостно виляя хвостом, та бежит навстречу, медленно, кадр за кадром, становится на задние лапы и начинает облизывать своей хозяйке руки. Сквозь белый шум прорывается смех и лай, но они далеко, так далеко… Она нажимает на кнопку и крутит колесо настройки, очень аккуратно, как будто ловит радиоволну. Смех и лай становятся отчетливее, но все еще искажены помехами. На изображении иногда проскакивают цвета, и можно распознать красоту ранней весны. Шипение… Ветер? Или очередные помехи?
Еще попытка.
Нет, больше из этого воспоминания не вытянуть.
Иногда ей очень хотелось записать те или иные моменты, красивые и вдохновляющие, такие, которые не раз захочется пересмотреть. Но рисковать было нельзя, лишь один узор этого душераздирающего калейдоскопа мог заставить ее пойти до конца. Даже уничтожить свой рассудок, сжечь его дотла, неважно, только бы потом лицезреть потерянное счастье, состоящее из мерцающих кадров, ядовитых красок и искаженного звука.
Чей-то голос, больше напоминающий треск, что он говорит? Иногда воспоминание не имело картинок и сквозь шипящую темноту прорывались слова, разобрать которые было не просто. Собственный монолог очередной бессонной ночью? А может быть голос матери, рассказывающей сказку? Или просто чей-то случайный разговор?
Переключает дальше, как телевизионные каналы. Смотрит длинный сериал собственной жизни. На свою золотую рыбку, плавающую в глубине помех... Или на волны, дивно смещающиеся… Слушает шум прибоя, похожий на шум статического электричества. Она улыбается, а затем, не выдерживает и плачет. Тянется дрожащей рукой к кнопке записи, но в последний момент останавливается, ведь это не то, что она так давно ищет…
Перед глазами расстилается дорога, уходит далеко вперед, сливаясь вместе с деревьями. Детали смазаны как во сне, но там, вдали, можно увидеть гору, не очень высокую, напоминающую большой холм. Серый, почти прозрачный лес и белое как лист бумаги небо. Но удивительно другое - это ярчайшие цвета заката, разливающиеся по мокрому после дождя асфальту. Фрагмент, сильно врезавшийся в память, остальное затерто временем. Но она, конечно, узнала свой маленький поселок, в котором провела все свое детство.
Но это не оно, не то.
Она искала нечто иное - особенное, и все же не могла устоять перед соблазном рассмотреть каждый из эпизодов. Как отыскать на чердаке коробку полную старых фотографий, берешь одну, а затем уже не в силах остановиться… Бесконечные блуждания по темному лабиринту. Запутанные тропы памяти. Но ищет она там не выход, напротив – хочет загнать себя в тупик, в привычные стены. Многое на пути смазано, хотя все еще хранит хорошо различимые оттенки боли. Отпечатки неудач и разочарований.
Ходьба по разбитому стеклу в полной темноте…
Но это не придел и она погружается глубже, в ту область, где редкие блуждающие воспоминания перетерпели существенные изменения, они как мутанты, детище беспощадного времени. Мечты, слившиеся с книжными историями. Сны, объединившиеся с реальностью.
Ты… ты все еще…
… смотришь… в…
…безысходность…
Прозвучали среди помех чьи-то голоса. Ни за что теперь не вспомнить, чьи они и что именно сказали тогда.
Переключить дальше, погрузиться еще глубже и увидеть…
…размытую фигуру своего отца, который тянет санки, а она сидит в них закутанная в одеяло по самый нос. На улице все тонет в вечерней синеве и где-то над головой мелькают желтые огоньки фонарей. Снег хрустит, так отчетливо, что ей хочется снять шлем и посмотреть, не происходит ли все это прямо у нее в комнате. Хорошо сохранившееся воспоминание. Но вот изображение на секунду гаснет, затем снова… Она крутит колёсико, осторожно настраивает, стараясь удержать отца. Смотрит, глазам больно, но смотрит, пока он совсем не исчезает в ослепительной белизне то ли снега, то ли помех…
Еще. Нужно капать еще!
И она брела, будто по невидимым следам, склонившись над черным металлическим ящиком.
Волосы мокрые, глаза слипаются, шея и голова раскалываются, но она продолжает искать как одержимый безумец, те самые осколки прошлого. Она уверена - они существует, это не выдумка ее воображения, все это было, нужно только найти. Идти дорогой минувшего, посетить каждый дом, каждую улицу… В их поселке почти всегда лежал снег, даже летом, найдя себе прохладное местечко в тени, где нежился как уличный пес. Она могла бы провести в воем детстве вечность, но это не то, что ей нужно.
Солнечный свет скользит по воде… - последнее, что она помнила, прежде чем все закончилось.
В ее пустой жизни не было ничего. В ее пустующей комнате была лишь кровать, на которой она просиживала дни и ночи, не отрывая рук от кнопок и вглядываясь в мигающий ЭЛТ монитор, выжигающий глаза.
Странная, оцифрованная жизнь.
Нужно быть совсем отчаянным, чтобы жить прошлым, даже если оно идеально. И она была именно такой – отчаянной и потерянной в этом сумасбродном мире. Было время, когда все шло хорошо, но потом, как это часто бывает, судьба резко сменила пластинку. Спокойные убаюкивающие ритмы затмил грохот и звон. К такой музыке она оказалась не готова. Сил и желания на то, чтобы приспособиться не нашлось. Хотелось вернуть то, что было, и не принимать суровые перемены. Ей нужна была ее счастливая жизнь. Остальное - вторично.
И вот одним январским днем, когда за окном все было белым из-за снега, перед ее глазами плавала такая же картина вот уже несколько недель. Она ступила на огромное пустое поле, возможно тот самый пробел спровоцированный комой. Уже рядом… Так она и блуждала в неизвестности, а затем ее сердце замерло и из помех как из плотного тумана выплыл родной силуэт. За время поисков ее спина сгорбилась, голова, заключенная в этот электронный плен, мертвым грузом весела на искривленной шее. И тем ни менее, обнаружив то, что искала, она вновь обрела силы, чуть выпрямилась, подняла голову, дрожащей рукой включила запись и, затаив дыхание, завороженно наблюдала, пока из разрушенных глаз текли переливающиеся в голубоватом сиянии слезы.
Оно!
За окном беззвучно падал снег. Это была уже десятая зима, которую она не увидит. Заключенная в плен из проводов и плат, но как никогда счастливая. Ей не нужно будущее. Ей не интересно настоящее. Все это фон за помутневшим окном. Главное – теперь у нее есть запись! Она будет проживать прошлое снова и снова, наслаждаясь каждой секундой, каждой деталью… Эти несколько счастливых лет будут ее жизнью, поставленной на повтор и так, пока не сотрется пленка или, что вероятнее, ее разум.
Снова расслабив спину, и склонив заключенную в уродливый шлем голову, она плакала и улыбалась, разглядывая мерцающие, острые осколки счастья. Любуясь искаженными деталями и выцветшими красками. Без запаха, без вкуса, почти лишенное звуков - всего лишь воспоминание...