По околице деревни бежал солдат. Автомат жалко болтался возле ноги, солдат так и не успел его накинуть на плечо. За ним с лопатой наперевес мчался дед Аким, судя по по раскатам его могучего баса, солдат совершил что-то из ряда вон выходящее.
- Они там окопы копают, всё тренируются - Семён затянулся беломориной – Аким не любит этого, у него там заначки с пузырями замаскированы, боец видать, одну и вскрыл ненароком.
- Делаа – усмехнулся я – Такой сюжет бы на ютубе замастырить, весь мир со смеху помер бы. Чего они за деревней то окапываются?
- Они в лесочке живут, а деревню нашу периодически защищать от ворога учатся. Так-то по настоящему на полигон за три версты выходят – там у них и танчики, и стрельба и всякий антураж армейский. Здесь же окружной полигон-то, со всех областей вояки съезжаются, чтобы полевую практику пройти, или как это всё у них называется.
Я вообще, сюда по просьбе Семёна приехал – попросил он меня с крышей на хате его стариков помочь. Деревенька так себе, немножко унылая, иногда через неё идут на прорыв танки, другая техника. Сёмка рассказывал, что танки по ПНВ идут, а значит в абсолютной темноте их не видно. Только грохот мощных дизелей, да дрожь земли по всем окрестностям. Хорошее соседство, особенно если на полигоне начинает бахать всякая ствольная артиллерия , как на фронте живут.
За деревенькой прудик был небольшой, а за ним – развалины часовеньки какой-то. На прудик скупнуться мы и ходили, особенно под вечер. С крышей-то быстро разобрались, вдвоём и на ура. Старики Сёмкины нам хорошый стол накрывали, с картошечкой-огурчиками да салатиками с родного огорода. Дед Аким, ну тот, что партизанит против регулярных войск иногда, захаживал к нам тоже. Байки свои травить, да истории разные рассказывать. Хороший дед, под наливочку любил он монологи разводить, по типу «где не сбрешет, там сочинит». Говор у него славный был, даже слушать его полюбил. То он про войну поведает, когда мальцом малолетним партизанам помогал (вот оно что, хех!), то про колхозные грибы, которые решили они цивилизованным способом выращивать. Цивилизацию в рассказах он не упомянул, ибо колхозники ходили в лес грибы эти собирать, да в заготконтору их председатель на продажу возил. Много чего ещё рассказывал. Как они студенток картошку собирать учили – тоже рассказывал.
Засобирались мы в райцентр, оттуда на автобусе до ближайшего вокзала, и к себе в Архангельск дальше науку изучать. Крышу подлатали, попили-поели, пора и отрабатывать стипендию свою студенческую. Всё завтра, как водится. А сегодня – наливочка да под закусочку и прудик наш. Где водичка тёплая, да вид красивый глаз радующий.
Поваляться на бережку, да скупнуться, конечно же хорошо. И просто воздухом подышать, подумать да поговорить с Сёмкой, другом закадычным. В грохоте больших городов таких минут и не поймаешь. От слова никогда. Не люблю я мегаполисы с их постоянной гарью да выхлопом алкоголя от многих прохожих.
- Сейчас бы Ритку с нашего потока сюда – задумчиво протянул Сёмка – Любит она такую романтику, стихи там читает, песенки поёт…
- Хороводы водит – продолжил я – Сём, через пару дней ты свидишься с ней и с другими, хватит тебе ныть!
Я пошёл в воду и поплыл. Плавать я почти не умею, эти нелепые взмахи руками стилем не назовёшь. Просто отплыть на середину, нырнуть хорошо да обратно вернуться.
Тёплая вода всплесками накрывала лицо, потом открывался вид на часовню, и опять меня накрывало.
Сёмка что-то с берега крикнул, да что мне Сёмка-то, и так хорошо.
На противоположном берегу стояла девушка. Насколько я понял, она была абсолютно обнажённая. Стояла грация прекрасная, и смотрела в мою сторону. Я сделал пару взмахов руками, чтобы поближе подплыть, да присмотреться – вы не подумайте ничего такого. Просто на десять километров ни одной живой души вокруг этой деревеньки не обитало, а в самой деревне-то одни старики пять дворов. Да остальные тридцать забиты.
Внезапно меня что-то потянуло под воду, видимо это от шока. Я пытался выплыть, но какая-то неведомая сила не давала даже вздохнуть. Так бывает иногда, во сне. Что-то начинает давить на грудь и никакими силами невозможно заставить себя пошевелиться. Это жуткое ощущение возникало несколько раз, и ничего этому не предшествовало в моей жизни. Ну, то с одной девчонкой поругался, то с другой расстался. При чём здесь девчонки-то? Я же тону!
Что-то схватило меня за волосы и потянуло на поверхность, вот он свет, вот он воздух. Вода, которая попала в бронхи, с жутким кашлем начала из меня выходить. Голос Семёна что-то кричал, но уже рядом, уже в самое моё ухо.
На берегу я старался не смотреть в сторону часовни. Никак мне интересно не было, что там за девки ошиваются голые. Мозг отказывался понимать, что это было – судорога там или просто, паралич от родника что под водой бил.
- Это Настёна наша. Лет много назад она утонула здесь. Морок или привидение, её в последний раз в войну видели. Люди говорили, что её барин какой-то, охотник обесчестил. Вот она и пошла в воду- Семён начал собираться - Пошли потихоньку, нечего здесь делать. И вообще – я первый её увидел, кричал тебе. Чтобы ты вернулся немедля. Пошли!
До хаты дошли молча, этот случай не вписывался в моё понимание ситуации. Чуть не утонул, друг меня спас. По гроб жизни буду ему обязан. Но девушка из головы не выходила. Её фигурка то стояла перед глазами, то пропадала за всплесками воды. Красивая. Прекрасная в неземной своей сущности.
- Слушай, ты сейчас о Насте думаешь? Забей и забудь про неё. – Семён на ходу старался отвести моё внимание – Знаешь, раньше до войны в этом пруду несколько парней утопло. Никто не знал, почему. Настю-то многие видели, но приближаться к ней боялись. Там, под часовней её вроде и похоронили. Без отпевания. Она потом возвращалась на берег, ждала, смотрела или звала. Нечистая в общем, история. В войну немец один утоп. Туда и дорога. Потом целое отделение немецкое возле часовни сгинуло, прочёсывать пошли. Костей даже не нашли, вон у Акима спроси.
- Чего же твой Аким за своими байками об этом не рассказал? – во мне начала просыпаться злость – Хрень гнал без устали, а об этом ни слова. Может не в этом всё дело-то? Там родник бьёт, я чувствовал его, вот меня и скрутило.
- Может быть. А на Акима не гони, он сам меченый Настей. Видишь, один живёт. И часто ходил туда, чтобы посмотреть. Только так и не видел её с тех пор, как… Никто её не видел.
В хате нас ждал Аким. Судя по покрасневшему носу, наливочку он уже принял. Баба Вера хлопотала возле печи, а дед Никита сидел за столом. Мы с Сёмкой сделали вид, что ничего такого не произошло , начали обсуждать последние деревенские новости. Мол, командир приходил, извинялся перед Акимом за то, что солдат саженцы перекопал в огороде. Потом накрыли на стол.
Что-то внутри меня надломилось. Настя не выходила из головы, а историю свою Аким так и не поведал. Какие-то загадки, да всё без ответов. Романтика российской деревни. Наутро, наспех собрав вещи и тепло попрощавшись с добрыми и светлыми стариками, мы пошли к автобусу. Прямо возле него стоял Аким. Судя по всему, он был более пьян, чем обычно.
- Пост сдал! – гордо сообщил он мне.
Мда… Я и сам подумал, что не мешало бы проверить эту историю. Ещё раз.