Лейтенант ГИБДД Петренко Николай Петрович умер внезапно. Придя со смены и не успев пересчитать выручку за дежурство, рассованную по привычке по потайным специально нашитым женой карманам, почувствовал слабость, прилег на диван и уже не проснулся. Открыв глаза, он очутился бредущим по длинному коридору, которому, казалось, никогда не будет конца. Идти вперед не очень-то и хотелось, несколько раз Петренко думал повернуть назад, но не решался. Брел он до тех пор, пока впереди не замаячил свет. Оказалось, что свет лился из приоткрытой двери, отворив которую, Николай оказался в просторной комнате, в которой уже было несколько человек. Посреди комнаты, стен которой не было видно, за широким столом располагался крупный человек в белом одеянии. От этого гражданина, казалось, исходило сияние, которое освещало все видимое пространство вокруг. "Как уличный фонарь"- мелькнуло в голове Николая. Этот человек, который, по всему было видно, здесь был главным, периодически называл фамилию, на которую откликался один из слонявшихся по комнате. Приглашенному, гражданин в белом взмахом руки предлагал расположиться в довольно стареньком кожаном кресле напротив. Между ними завязывалась тихая беседа - до Николая долетали лишь отдельные реплики типа:
-«… занимался любовью с женой друга – это, мил человек, прелюбодеяние...!»;
-«… подобрал кошелек и не отдад хозяину - значит украл...!»;
-«… а это, друг мой - лжесвидетельство!».
При каждой своей негативной реплике, человек в белом нарочито-громко пулял в очередной раз темную костяшку к левой стороне старинных потертых по бокам счет, от чего на пальцах рук как у заядлого курильщика обозначилась коричневая отметина. "Наверное следак из отдела собственной безопасности"- подумал Петренко, но мысль додумать не успел, т.к. «следак» показал окончательный итог, в котором черные костяшки явно превалировали над белыми. "Следак" стукнул одним краем счет по столу, тем самым обнулив показания, грозно взглянул на допрашиваемого, демонстративно щелкнул пальцами, после чего того под руки повели невесть откуда взявшиеся два довольно странных молодых человека.
Николаю на секунду померещилось, как у членов эскорта из разрезов старинного покроя длиннополых костюмов замаячили свинячьи хвосты, кокетливо свернутые в виде колечка. Хвосты местами были потерты и именно здесь сквозь редкую щетину поблескивали каким то темно-синим зловещим сиянием. Однако наваждение быстро растаяло – внимательно рассмотрев «хвосты», Николай понял, что за них принял складки форменной ливреи.
Гражданин тем временем вяло упирался, но силы были явно неравными. Цокая обувью на высоченных каблуках, напоминающих коровье копыто, странная пара вразвалочку довела гражданина до появившейся из ниоткуда оббитой черным дерматином двери. Дверь внезапно распахнулась, выдавив в пространство порцию запаха жженой серы, какого то лязга и невнятных стонов. Петренко мог поклясться, что на смуглых лицах, которые из-за выраженной небритости и узко посаженных глаз, сильно смахивали на козлиные морды, промелькнуло подобие улыбки.
Дальнейшие телодвижения троицы Петренко проследить не успел, так как прозвучала его фамилия. Он хотел сразу же представиться, мол работник ГАИ (а такое знакомство еще никому не помешало...!), но гражданин отмерил его таким всепроникающим, и в то же время, ироничным взглядом, что Петренко мгновенно сник, растеряв присущую ему самоуверенность и напористость, которые он выпестовывал в себе не один год в процессе изымания денег у дальнобойщиков, неопытных дам и таких же как он крикливых нуворишей. Ноги стали какими-то ватными, в груди неприятно защемило. В голове зазвучала тоскливая волынка, а под Петренко предательски заскрипело разболтанное кресло, в которое он плюхнулся по приглашению "следока".
«Я архангел Гавриил» — представился гражданин в белом. Несмотря на всю нелепость происходящего, Петренко ни на йоту не усомнился в сказанном. Сглотнув, внезапно ставшую вязкой слюну, он молча ждал продолжения разговора. Бросив на Петренко колючий взгляд, архангел продолжил: « Ну, что, расскажи о себе как на духу – стоит вопрос о том куда тебя – туда"- архангел театральным жестом показал большим пальцем правой руки вверх, "или - туда" – махнул головой в сторону вновь ставшей невидимой двери, в которой скрылся упиравшийся гражданин. «Вообще-то при твоей профессии тебе дорога в одну сторону...! Как говаривал твой мудрый соотечественник: «Интендант, проработавший в должности три дня, подлежит расстрелу без суда и следствия»! Но у нас здесь, так сказать, демократия!". При этих словах архангел пафосно развел руками, и продолжил - "я бы даже сказал ангельская демократия!». Гавриил хитро улыбнулся, блеснув белоснежными зубами, и вновь продолжил- «Поэтому, давай, хвали себя. И не пытайся утаить как ночью подрисовывал белой краской черные участки прерывистой линии, делая ее сплошной и превращая тем самым обычный поворот в доходное место»- за этими словами последовал щелчок черной косточкой,- «как из тех же побуждений нанял за пол- литра казенки алкаша спилить мешавший заработкам знак»- еще косточка,- "как обирал пенсионеров, неопытных дам, как врал и запугивал водителей, предъявляя невероятные штрафы, якобы положенные за легкие нарушения!»- щелчки посыпались один за другим... Лейтмотивом со стороны исчезнувшей двери вновь стали раздаваться механические звуки, противно запахло жженой серой– «Всё говори, не скрывай!»
Петренко попытался что-то сказать в свое оправдание – мол каким честным он был юнцом, как пришлось себя ломать, когда совесть не позволяла обирать водителей, поэтому отстегивать начальству пришлось из собственной зарплаты, но смог издать только нечленораздельные звуки. Архангел, как-будто прочитав мысли, щелкнул белой косточкой и добавил – «начальству ты отдал только первую зарплату, вторая же пошла на гулянки и блуд, быстро ты забыл про стыд». В голове, как в немом фильме промелькнула вся недолгая жизнь, за доли секунды вспомнились мельчайшие ее подробности, но веских аргументов в свою пользу представить так и не удалось.
Архангел смотрел на него с безучастным лицом, при этом Николаю казалось, что он вместе с ним перелистывает страницы книги его жизни. Вдруг архангел поднял указательный палец вверх,
— «Постой! А что это за конверт ты положил в почтовый ящик соседа?»
— Николай напряг мысли и вспомнил, как соседка просила у жены в долг денег для тяжелобольного мужа, на что Зинка, отличавшаяся прижимистостью (за что Николай и уважал ее), ответила, что, мол на зарплату полицейского сами еле сводят концы с концами. Сосед был приличный мужик, да к тому же трое детей с неработающей женой на шее, но спокойствие в семье тоже чего то да стоило! По этой причине Николай в разговор не вмешался, но поступил по своему – отстегнул понемногу от своих «левых» денег 20 тысяч рублей, положил их в конверт и тайно опустил в соседский почтовый ящик с пометкой «Для мужа».
Архангел хмыкнул, обнулил показания на счетах и сказал как бы про себя непонятные для Николая слова: «Несомненно, душа заблудшая, и от того - почти потерянная, впрочем, можно попробовать..., хотя- нет, баобабом это слишком банально! Вот, может быть булыжником…, да, непременно- булыжником, возле мусорки!». При последних словах его лицо осветила едва заметная улыбка- «на пару сот лет потянет, а там - посмотрим...!». После этих слов механический звук и запах серы внезапно прекратились, зато в голове зазвучала песня Владимира Высоцкого в его исполнении со словами: «Хорошую религию придумали индусы…». Николай было заслушался, ибо Высоцкого он уважал, но тут с противоположной стороны от первой, для него открылась другая дверь со светлым проемом, из которого повеяло теплом, явственно зазвучала ода "К радости" Бетховена, и Николай услышал женский голос, обращенный к невидимому собеседнику:
«Вот распечатка Вашей кармы, условия перерождения оговорите в соседнем кабинете… Следующий!»