Собака состарилась. Вообще из конуры не появлялась, а если и гавкало, то, наверное, больше от того, что жизнь совсем стала несносной. Своих и то еле-еле узнает. И все ей до лампочки. Вылезла как то раз на белый дворовый свет: шерсть битым валенком, спина колесом, а хвоста вообще не видно. Вот поэтому жена, как истинная хозяйка дома, и сказала Васе:
—Взял бы и отвел собаку к ветеринару. Ведь все равно телевизор будешь смотреть!
Рая размешивает корм в ведре. Сейчас Вася вынесет в сарай двум ненасытным. И сквозь работающий телевизор слышно, как они дружно визжат. Их время подошло.
—Давай! - неожиданно согласился Вася. — Только один я не пойду. Это ведь через весь город идти надо. Бутылка! Да еще и деньги на лекарство.
—Ишь ты! Размахнулся! Бутылка, да еще и деньги… И так сдохнет.
Но минут через пятнадцать подошла к конуре.
—Рыжик! Рыжик!! - позвала она. Какой там Рыжик, собака только голову подняла, узнал, не узнал. И глазами уже не моргает, того и гляди остекленеют в следующий миг. Хозяйка поставила миску с водой. Рыжик все ж таки вылез из конуры, подошел к белому. Всю жизнь был сукой, даже потомство раза три принес, и всю жизнь под мужской кликухой. Лакнул два раза и залез в свое. И все сильнее во дворе воняло старой собакой
Рая было уже решилась, да забыла, что сегодня воскресенье. Однако Вася возразил:
—Да ты что, это же общество защиты животных! Их же патронирует сама Америка!! А там - всегда на страже! Да и доллары им платят. Усыпят с радостью. Но ведь, двоим придется идти, вдруг собака взбесится. Думаешь, он не догадается, куда его волокут?!
Пришлось решаться. Хозяйка таки выдала бутылку из своих сундуковых запасов, Вася оделся и подошел к конуре.
Рыжик вылез и глянул вверх, на небо. Вася вздохнул. Двенадцать лет не меньше. Словно и не было их. Поводок Вася сделал из остатка алюминиевого провода, в голубой оплетке. Когда продевал под ошейник - все руки стали грязные от старой шерсти и запаха. Рая открыли им дверь и пошли они со двора.. А Рыжик уже знал куда. К другу Васиному, у него ружье есть, а закуску найдем.
Друг соответствовал моменту. Не стал говорить, что занят, что нет пороху, только поинтересовался какой дробью, утиной или может быть, самой картечью. На что Вася резонно ответил, что лучше всего было бы спросить непосредственно у клиента. Клиент был не против, хвостом махнул. Вот так, компанией, в три живых тела, покинули улицу, и пошли к лесу. Там есть овраг и там наша общая помойка. Официальная и неофициальная. Раньше тут пионерские сборы были, флаги шумели и ночные костры. В глубине оврага прятались индейцы. Много чего еще было…
А теперь только комиссии приезжают. В основном же, все свелось к повышению налога на обслуживание. Она и сейчас, эта помойка, дымилась и воняла разными человеческими вещами в себе, будь то остатки из рыбного цеха либо же просто гаражные тряпки заодно с отходами строительства. А вот теперь еще и там трупы любимых домашних животных. Как у Стивена, у Кинга нашего. Он теперь у нас иногда вместо бога нашего…
Вася и его друг пошли на свое место, под обрыв, тут свободно от свежего мусора, машины сюда не доедут, тут меньше дыма и лучше обзор. Рыжика оставили на привычном месте, как раз на краю обрыва. Никто к нам не подойдет незаметным, Рыжик исполнит последнюю волю хозяина. Вася и его друг устроились на ящиках, нашли доску-стол и стали провожать и лето и Рыжика в последний путь.
Хорошая была собака, но и лето тоже не подкачало. Вот уйдут они и заберут часть нашей жизни навсегда... Друг Васи был не только охотник, но и отменный рыбак, вот почему на столе копченая рыбка, рыбные самодельные консервы, кусок вяленого лосиного мяса. Хлеба немного, хлебом и умными разговорами нас накормят дома. И по телевизору. А тут мы - мужики. Друг Васи достал свой нож, самыми тонкими слоями нарезал кусочек хлеба и одним взмахом отмахнул кусок лосятины. Приподнялся и бросил наверх к ногам Рыжика.
Рыжик пытался махнуть хвостом и остался стоять. Стали есть и потихоньку выпивать, спешить некуда. Потом друг обронил:
—Ты Витяку Сороку знал!? На улице Пионерской жил. Он еще в области, в Омоне служил.
—Ну? — спросил Вася. В руке у него стаканчик, он принюхивается. Самогон Рая дала не тот, что положено. Надо будет не забыть сказать ей в следующий раз об этом.
— Да вот тебе и ну! - сказал друг. — В командировке своей поехал на автоцистерне за водой. А привезли его без одной ноги, цистерна вдребезги. Вчера моя тетка к ним ходила. Мать плачет. Собирается ехать в госпиталь.
— Фугас? - спросил Вася.
—А то! — ответил друг. — Его мать моей говорит: хоть поцелую, хоть поглажу последнюю ножку сыночку, пока она еще живая, пока он еще не в себе. Мать ей еще молитву переписала. Пишут обое и плачут…
Выпили за здоровье соседа.
Но все равно было хорошо. Потом Вася встал, прошелся наверх, навестил кандидата. Рыжик стояло в одном и том же положении, что-что, а команды оно выполняло строго, дотошно, как чиновник из рассказов Чехова. Вася погладил его по спине, в том месте, где более-менее чисто. Вздохнул, снял провод.
—Ты свободен, мой друг!! Ты свободен, ты птичка, для тебя демократия вкруговую! Только подвинься еще немного, вот сюда.
Рыжик выполнил приказание и махнул хвостом. Думает он им, что ли!? Голова хоть и опущена, но все равно смотрело вдаль, в степь. Там вдалеке жили наши соседи, желающие нам всем новых мук. Вася спустился вниз, и стали поспешать. Бутылку допили, рыбку разделили и договорились по пиву. Вася поднял лицо вверх. На фоне самого темно-зеленого осеннего неба вечернего торчала морда собаки. Хозяин подал голос:
—Эй вы, там, наверху! Рыжик! Ты еще живой!? Смотри сюда, а не в ту степь, сейчас для тебе вылетит птичка, не шевелись!
Друг достал патроны, зарядил ружье, вскинул стволы вверх
— Внимание! — сказал он. — Снимаю!!
Снизу и вверх раздался брызжущий грохот. По пьянке и в честь Витяки, друг стрелял дуплетом, хотя и бекасиной дробью. И вот оно!! С новой яркой и молодой болью глаза и свод черепа и жизнь собаки брызгнули на почему то видный зеленый-зеленый небосвод. Собака исчезла - осталось только отброшенное туловище без головы, ненужный мусор.
О! это чувство полета-смерти по нескончаемому и вечному, сияющему куполу смерти - окончания жизни… Единственный и в последний раз… Самый главный момент в жизни каждого теплого существа!!
*****
В понедельник утром, за завтраком, Рая поинтересовалась, каким лекарством усыпили собаку
— Дуплетом - сказал Вася — И никаких мучений.
— Опять заграничное. - вздохнула жена. — Для людей такого и не достанешь.
—Отчего же - сказал Вася. — Если постараться…И принялся за вторую большую кружку чая, которым он прогонял похмелье.
Вчера они так и не дошли до пива, посчастливилось купить бутылку. Зато они опять пошли на свое место, и там, в темноте уже, осень, темнеет рано, нашли тот самый кусок лосятины, который им оставил Рыжик. И сам он тоже был где-то неподалеку. Но его уже не видели, но помнили и не наступали.
Все же остальное было частностями общей жизни на земле.
А собачья душа Рыжика, суки, названной мужским именем, уже давным-давно уплыла из этого мира лохматым, рыжим и бойким щенком. Он уже попробовал на вкус васины ботинки, а через неделю надгрыз раины сапоги и за это будет наказан по хвосту куском голубого электрического провода, которым вели скрытую проводку в доме. О! эта сладкая прошедшая жизнь!
— Она то хоть не мучилась? — спросила потом Рая.
—Да ты что! - искренне ответил Вася, — да у нее, можно считать, улыбка была на все сто, а глаза, во все стороны так и разбежались! Хорошо!!
— И все равно жалко - сказала Рая. На ходу Вася прижал ее голову себе к груди. Крепко прижал, а потом вспомнил все и содрогнулся. Рая думала, что он опять и пыталась освободиться
— Хватит, хватит… — вскрикнула жена. — Давай лучше вечером… Но было уже поздно. У них такая ласка была.
Ведь мы все — живые и теплые!!
*****
Но потом Вася думал совсем не так. Как оно там. на помойке. Заметят ли что там изменилось? А если не заметили, то пусть знают. Это холодные, отчлененные ножки Витяки, друга детства так и будут всю нашу жизнь, нам на стыд, Васе на горесть, бегать на нашей общей помойке дуплетом. Особенно правая, откромсанная. Но зато теперь рядом, и по всем российским новым помойкам скачет, веселый щенок, типа поэта Рубцова. В ошейнике из голубого провода.
Правда, глазки в разные стороны, на определенной дистанции, соответствующей диаметру среднего рассеиванию охотничьей дроби на расстоянии два с половиной метра.
*****
Эх! Значит, так и не дошла молитва матери до Нашего Бога!
*****
Видно у него тоже, с глазками — не в ту степь…