VIII птерон
Я вновь встретился с Экстрибоган. Мы прогуливались по парку, моросил мелкий дождик, на аллеях никого не было. Опавшие листья лежали жёлто-бурыми упавшими вывернутыми наизнанку звёздами. Экстрибоган полутолкнула меня к укромной полянке. Там было тихо, сумрачно и инфернально-напряжённо. Деревья протягивали к её центру свои чёрные, крючковатые, с обвислыми клочьями тумана ветви. Экстрибоган сложила свой зонтик и хлопнула им меня по заду. Я нагнулся и спустил штаны. Она проникла языком в мою дырку и копошилась там довольно долго, затем взяла зонтик и аккуратно ввела его наконечник вместо своего языка. Это была картина достойная римских барельефов. Экстрибоган в гордой императорской позе устремила зонтик в мой анус, словно триумфатор свой жезл, попирающий покорённые народы. Сполна насладившись этим эпическим образом, похотливая шлюха оторвала с ближайшего куста тонкий гибкий длинный прут и принялась стегать меня по ягодицам. Мокрая и холодная древесная ткань усиливала эффект. Мы оба стонали как в бурном соитии, а она даже больше, будто её содомировал невидимый даймон. Мой член напрягся и подпрыгивал в такт ударов. Иногда прут захлёстывал и мошонку. Когда сила и частота ударов достигли кульминации, а орудие флагелляции измочалилось о мой зад и вот-вот готово было сломаться, я с глухим урчанием эякулировал. Экстрибоган села на зонтик, как ведьма на метлу, и стала бешено мастурбировать. Голова её болталась, как у тряпичной куклы, волосы метались, будто их трепал неистовый ураган, рот был широко раскрыт. Она была похожа на менаду, Мегеру, Медузу и всех чудовищ всех мифологий. После длинной очереди оргазмов, Экстрибоган успокоилась, задрала плащ, спустила промокшие колготки и трусы, прислонилась передком к моей исполосованной заднице и помочилась на неё.
Лошадиные дозы сновидений распускаются цветами кривых сабель, секир, круглых лезвий, когтей, крючьев, клыков ногти впиваются в груди зубы – в затылок промежность трётся о позвоночник два перцевидных отростка финиковая косточка во рту превращается в огромную лохматую вагину распирает рот вагина как улитка ползёт по моим многочисленным биокопиям влазит на мою коитирующую тень втягивает в себя все антисветовые фотоны распадается на множество финиковых косточек поток звёздной спермы смывает все космические отходы и сквозь вагинальный телескоп видны все звёзды дальние парусные корабли она в руках у капитана пиратского судна вагина-подзорная труба улыбается растягивается в улыбку инопланетного моллюска из подзорной трубы вываливаются оогги – пастообразные метаморфозные существа меняющие свою бесформенность на иные бесформенности и цвет по своему произволу свечение смещение кеффалоновых проекций эякулирующие игуанами синие пирамидальные кипарисы образовывали аллею в конце которой на яйцеобразном пьедестале высилась скульптура эддобфомонстра – искревлённый цилиндр неопределённого болотно-серебристого цвета состоящий из бесформенных малых и больших сиггментов один раз в экзоэон эта скульптура оживает испускает такой смрад что в округе на сотни километров всех без исключения тошнит и рвёт нэффлооловые фримерры похожие на китовые хвосты и образующие целую рощу исторгают ароматы заплесневелого адпрофадда и окисла медового железа запах нострафилового укропа оранжерейный дым оранжево-зелёные облака пигофлаффдаймфф позвоночные столбы в пустыне огромные до облаков выше облаков через них прокачивается синяя жидкость фонтанирует в них вливаются сверху волосоподобные существа всё кишит синими и золотыми червями какафонический хор нойз-группы Punkdemonium дожди из спермы хаотически движущиеся манекены карликовые индрикотерии крокодилы в виде фаллосов облепленные фантомами сновидений жирафы рубиновые параллелепипеды носферато-барбиотический аббреббир каллифаллосных комет и эндоминаций циркумцеллионно-циркулярного фраккторкка тигроидные птицы если бы в парламентах кабинетах министров воинских частях на площадях в судах демонстранты судьи военные министры депутаты президенты занимались сексом и только сексом мир бы сошёл с ума от счастья это был бы всеобщий рай недолгий но действительно всеобщий но ничего всеобщего быть не может есть только индивидуальное и псевдовсеобщее секс тоже сугубо индивидуален всё разобщено есть только индивиды и сизигии всякая попытка ограничить свободу обречена на неудачу но и всякие попытки телесной свободы быть беспредельной – тщетны тихий полёт в даймоосферах в даймоолабиринтах моя любимая идея – синтез неоплатонизма и содомизма теологии и скатологии ангелографии и порнографии теургии и порноургии Нуса и Порноса Пневмы и Хаоса Софоса и Химероса.
Нужно было отыскать грот Горгорот (сразу приятные ассоциации с группой Gorgorot), о котором я прочёл в «Мелагонической энциклопедии». Для чего? А для чего совершают восхождение на Эверест? В «МЭ» о гроте было написано всего несколько строк. Точное местонахождение его было неизвестно. Мы положились на интуицию и даймоопортировались в район линейных антипространств. Это довольно длинный ряд антипространств, вытянувшихся в одну прямую линию. Мы решили начать с антипространства, которое вплотную примыкает к Квадратоидным Левитационным Плоскостям. Мы попали в плотные тяжёлые клубы тёмно-синего дыма. Невозможно было сориентироваться по сторонам, да и тверди никакой под ногами не было. Впрочем никаких отрицательных воздействий этот дым на нас не оказывал. Здесь было очень красиво. Клубы дыма образовывали удивительные скульптурно-циклопические картины,изменявшиеся каждое мгновение. На это можно было бы смотреть бесконечно, но у нас была другая цель. Мы переместились в другое антипространство и попали в густые волны белых длинных нитевидных растений. Вернее поначалу мы думали, что это растения, но потом засомневались. Может это были животные и даже высокоорганизованные? Во всяком случае они обращались с нами очень нежно, качали нас на своих волнах и ласкали наши тела.
Только с третьей попытки мы попали туда, куда нам было нужно. Судя по описанию это был грот Горгорот. Четырёхвершинная гора в серо-лиловых сумерках. На бордовом небе мерцают туманные белёсые сполохи. Иногда мелькнёт ярко-оранжевый. Грот находится в середине горы. Твердь мягкая, как сырая глина, но не скользкая. Мы медленно продвигаемся к цели нашего путешествия по узкой долине среди высоких и, как кажется, неприступных гор. Они будто прокалывают острыми, изрезанными, зазубренными вершинами низкое сумеречное небо с длинными узкими чёрными облаками, будто растянутыми в зловещей улыбке. Когда облака озаряются сполохами мутно-белого сияния, то кажется, что на тебя смотрят гиганты в маске смерти. Абсолютная тишина только усиливает эту иллюзию, в которой, впрочем, начинаешь сомневаться. Небольшие причудливо-аморфные, моллюско-насекомоподобные скалы действительно напоминают живых существ, притаившихся в ожидании добычи. Кажется только сделай опрометчивый шаг в их сторону, и тут же будешь поглощён внезапно открывшейся вонючей пастью. И даже этот затхлый, тяжёлый, глубококишечный смрад, как будто уже висит над всей долиной и пропитывает её.
Подойдя к гроту, мы услышали какафонию щорохов, издаваемую миллионами существ. Несметное количество приглушённых звуков сливалось в хаотическую полифонию, от которой исходила колоссальная вибрация, превратившая наши тела в осиновые листья. Твердь под ногами и мы сами дрожали мелкой дрожью. В любое мгновение мы могли даймоопортироваться, если… Белая молния мелькнула чуть ли на гран от кончика носа, я едва успел отскочить на два шага назад. Вход в грот по диагонали перегородила тонкая белая, но видимо очень упругая нить. Мы посмотрели вверх. На каменном своде распластался огромный, размером со слона, фиолетового цвета паук, весь покрытый острыми длинными шипами. Не дожидаясь когда последует второй выстрел паутиной, мы отскочили ещё на несколько шагов назад. Можно было убраться восвояси, но любопытство брало верх. Тогда мы решили погрузиться в трансмеональную самадхи и стать невидимыми. Правда это нелегко даётся, да и трудно определить момент, когда ты становишься невидим для внешнего наблюдателя, ведь себя то ты всё равно видишь, впрочем как и своего напарника.
Спешить нам было некуда и мы осуществили задуманное. То, что мы увидели в гроте, поразило наше воображение. Во-первых, грот оказался не гротом, а целой исполинской пещерой, своды которой вздымались на высоту облаков, а протяжённость… Мы не считали своих шагов, но думаю их было никак не меньше десяти тысяч. И всё это пространство было усеяно пауками разных форм, размеров и расцветок. От размеров с булавочную головку до размеров бронтозавра, всех цветов радуги со всевозможными оттенками и с узорами от примитивных точек до сложнейших арабесок и абстракций. Были и бесцветные, стеклоподобные и абсолютно белые пауки. А сколько всяких эксцентрических наростов было на их телах! Только об этом можно было написать целую библиотеку. Разнообразилось и количество лап: от четырёх до, наверное, четырёх миллионов. Впрочем у страха глаза велики, может этих лап было значительно меньше, тем более, что в приглушённом свете, создаваемом некоторыми светящимися, искрящимися, будто электрический разряд, и фосфоренцирующими пауками, можно было легко игру теней принять за действительность.
Вся пещера была заткана паутинами разнообразнейших конструкций и фактур. Эти твари охотились друг на друга. Это был мир абсолютного каннибализма. Некоторые пауки не плели паутины, а прятались в норах или расщелинах скал, и оттуда стремительно нападали на свою жертву. У этих были пресловутые четыре миллиона ног. Они бегали со скоростью гепарда. Впрочем мы не измеряли их скорость. Да и вообще мы были не очень наблюдательны. Нам нужно было постоянно контролировать свою невидимость, иначе мы бы превратились в отличный деликатес.
Мы видели как паучихи откладывают яйца (одна коричнево-оранжевая, очень лохматая, размером с тигра, паучиха, буквально метала, как рыба, цилиндрические ярко-красные яйца, которые вылетали из неё, как снаряды из пушки и укладывались в строгие концентрические круги), как вылупливаются паучата (некоторые были похожи на осьминогов и медуз), как пауки пожирают друг друга, в том числе и во время спаривания. Мы видели случку двух гигантских, как динозавры, пауков, будто отлитых из твёрдой ртути. У них было, во всяком случае, более двадцати ног и по четыре пары синих сверкающих глаз. Это было грандиозное зрелище. Паучиха сидела на пригорке, а паук прыгнул на неё с уступа скалы, метров эдак со ста двадцати, зажал её голову в четырёх лапах и тут же ввёл в неё длинное голубое жало. Брюшко и лапы паучихи отчаянно двигались, но она не могла вырваться. Наездник сделал несколько мощных толчков, затем как резиновый подпрыгнул вверх и бросился наутёк. Паучиха метнулась за ним, но ей удалось откусить у своего непрошеного муженька лишь несколько лап, которые она моментально сожрала.
Контролировать свою невидимость становилось всё труднее, особенно из-за постоянной вибрации, создаваемой перемещением полчищ этих неописуемо ужасных и неописуемо прекрасных тварей. Мы переместились в тишину нашей любимой библиотеки. Кстати, внесли существенные дополнения к статье о Горгороте в «МЭ».
Мы шли с Сибиллой по голубому полю. Голубому от васильков. Ветра не было, солнце ласково обнимало наши плечи своими нежными лучами. Был полдень. Стрекотали кузнечики, жужжали пчёлы, вибрировали крылья стрекоз. Было благодатно, и подступала какая-то непонятная сладкая истома и медвяная тёмная похоть. Хотелось раздеться догола и вечно идти по этому полю с индиговыми галлюцинациями перед глазами.
Сибилла задрала юбку, спустила трусики, присела и… слегка постанывая… Образовавшаяся коричневая кучка произвела эффект неожиданного выстрела.
Оргия была мощной, продолжительной и всепожирающей. Васильки были смяты на площади нескольких гектаров.
Когда мы возвращались домой, и закат рубиновой хной окрашивал наши волосы, растягиваясь на горизонте офитической арабеской, Сибилла призналась: «Хочется вывернуться перед тобой наизнанку, хочется чтобы ты лизал мои внутренности: печень, мочевой пузырь, внутренние сферы глазных яблок, носоглотку, мозг, слизь, кал, желчь, текущую кровь, бурлящий желудочный сок и перевариваемую пищу, чтобы ты вгрызался в мои кости и выпивал костный мозг, высасывал как галлюцинирующий каннибал из моего мяса все соки, из моих кишок всю отработку, из кожи весь пот, из черепа всю нейронную жижу, чтобы ты выпил меня как сырое яйцо. Сырые яйца химер. Ступени, ведущие в инфрапреисподнюю, в Тартар-Хаос-Меланос [!!!!]