Борис был зол, очень зол. Снова звонил « партнер» - застройщик и уже даже не просил, а «настоятельно советовал» Борису решить вопрос с участком Андрея Ершова. Он даже намекнул, что кое-какие сведения о деятельности Бориса Николаевича могут попасть вдруг случайно в общий доступ в Интернет. Борис испытал вдруг пробежавший по спине холодок, но сдаваться не хотел:
- Ты меня не пугай. Я без тебя пуганый. Ты забыл, что мы одной веревочкой связаны? Если сведения обо мне появятся в Интернете, то и тобой органы могут заинтересоваться. Так что не наезжай, не дави! Будет возможность – решу этот вопрос. Не будет – обойдешься или решай сам!
- Подключи папашу.
- Чтобы подключить папашу, мне надо иметь весомые аргументы.
- Если ты хочешь повысить сумму еще, то так и скажи. Я подумаю и решу, могу ли я тебе заплатить больше или нет.
- Сумму я тебе озвучу, когда точно буду знать, что смогу выполнить обещанное. Не думай, что отделаешься дешево.
- Ладно, я пока еще подожду. Но имей в виду, что мое терпение не безгранично.
- Я понял. Но еще раз повторяю, не дави на меня зря, дело от этого быстрее с места не сдвинется. Все!
Отключив телефон, Борис вертел в руках этот старенький телефончик, когда-то купленный им у бомжеватого вида мужика вместе с «симкой» за совсем смешные деньги. Он понимал, что телефон, скорей всего, краденый. Поначалу он им практически не пользовался. Но все было тихо, телефон никто не искал. И тогда он стал общаться сначала с помощью этого нехитрого аппарата с Олей, а потом и в его темных делишках этот телефончик оказался очень необходим. И вот теперь ему очень захотелось взять и швырнуть так нужный ему ранее предмет куда подальше. Но понимал, что дело не в телефоне. Он сам хотел, очень хотел остановить и наказать этого, как он считал, выскочку Андрея. Но собранные им сведения не давали никакой зацепки. Все было строго по закону. Никаких «левых» операций. Налоги уплачены вовремя и в полном объеме, вся отчетность представлена, зарплата выплачивалась своевременно. Даже просрочек по выплате кредитов не было. Ничего! Но Борис не верил, что так может быть. Все равно должны быть какие-то « косяки». И он продолжал терпеливо изучать все возможные доступные о бизнесе Андрея. Единственной зацепкой было то, что земля под садом была арендованная. По совету Бориса Николаевича представители застройщика попробовали договориться с Главой муниципалитета. Но и здесь ничего не получилось. Муниципалитет вполне устраивали отношения с арендатором. И эти проверенные годами отношения они не хотели разрывать.
Казалось – тупик. Борис Николаевич уже готов был смириться и отказаться от затеи, но « партнер» никак не хотел успокоиться. Так проходил месяц за месяцем. Борис уже стал подумывать, что придется все-таки уезжать в Москву. Другого выхода из создавшейся ситуации он не видел. Тем более что и Оля в последний его приезд в Москву поставила его перед фактом, что пора бы и выполнить данное ей слово. Борису неприятно было вспоминать этот разговор с Олей. Оля сама пригласила его вечером в ресторан, сказав, что хочет провести этот вечер только с ним. Видимо, она давно готовилась к этому разговору, потому что на все вопросы, которые ставил Борис, у нее находились ответы, в то время Борису было очень сложно ответить на вопросы Оли:
- Борис, я хочу прямо спросить тебя – ты собираешься или нет переезжать к нам в Москву?
- Оля, ну зачем снова начинать этот разговор? Мы же с тобой договорились, что я перееду тогда, когда буду достаточно обеспеченным человеком.
- Зачем тебе это? Ведь мой бизнес дает неплохой доход. Мы вполне могли бы жить на эти деньги плюс твои накопления.
- Оля, я полжизни зависел от воли отца. Ты хочешь, чтобы я теперь зависел от тебя?
- Нет, не хочу. Но ты можешь тоже заняться каким-нибудь бизнесом. Деньги для раскрутки у тебя есть.
- Раскрутиться в Москве? Провинциалу? Ты сама-то веришь в это?
-Я верю в то, что если работать, можно хоть где бизнес вести. Дело не в географии, а, по-моему, в желании и упорстве.
- Не знаю, мне в это как-то верится с трудом. А жить где? В твоей трешке? С двумя подрастающими детьми.
- Люди гораздо хуже живут.
- Да, может. Но я не хочу уже жить как-нибудь! Оля, пойми, я хочу, чтобы мне было не стыдно перед окружающими за тот уровень жизни, который я обеспечу своей семье. У меня в планах купить хороший загородный дом, найти возможность выгодного вложения денег. Поверь, я все это делаю для вас.
Оля внимательно посмотрела на Бориса. В ее глазах наворачивались слезы, и чтобы скрыть их, она опустила взгляд на тарелку.
-Ладно, давай ужинать. Я не хотела портить тебе вечер. Но и ты должен понять, что мне далеко не двадцать лет, и мне пора определиться, как я буду жить дальше.
Они мирно поужинали, но горький осадок от состоявшегося разговора остался в душе обоих. И вот теперь этот неприятный разговор. Похоже, иного выхода кроме бегства в Москву нет. Плохо, очень плохо! Самое неприятное было в том, что Борис не был уверен в том, что ему этот переезд в Москву нужен. Вернее, он скорее был уверен в том, что хочет уехать в Москву, но вряд ли бы он хотел жить одной семьей с Олей и детьми. Время и обстоятельства изменили очень многое. Конечно, изменился и он сам. Но еще более разительные перемены произошли с Олей. Та милая, добрая, ласковая хохотушка Оля исчезла, ее больше не существовало в природе. И если после выздоровления Влада и рождения Филиппа, он убежден был, что все еще не равнодушен к Оле, то сейчас он не был уверен, что ему нужна эта красивая ухоженная женщина с таким, как оказалось, железным характером.
Отношения с официальной женой Ириной были неплохими, но в последние годы они тоже стали какими-то пустыми. Нет, все было ровно – поездки в гости, приемы гостей дома, посещение родителей Бориса по выходным дням, поездки в отпуск. На людях они были красивой и даже эффектной благополучной парой. Но вечера дома они проводили чаще всего по разным комнатам. Если первые годы после свадьбы Бориса еще как-то интересовали вопросы: почему у них нет детей, почему Ирка не познакомила его со своими родителями и почему родители и родственники невесты не сочли нужным присутствовать на их свадьбе. Помнится, Иринка объяснила тогда отсутствие родителей конфликтом с ними. Ну а потом эти вопросы уже больше и не возникали. Но обычно с годами супруги становятся ближе друг другу. А в их отношениях с Ириной не происходило ни больших конфликтов, ни особого сближения. Даже если Борис иногда и мог вспылить, Ирина никогда не доводила дело до скандала. Она как-то умела успокоить его и чем дольше они жили вместе, тем меньше Борису хотелось каких-либо выяснений отношений. После того, как у него появились тайны от жены, он вообще старался не нарушать царящего в доме покоя. Но иногда, когда он вечерами работал в своем кабинете или обдумывал как ему поступить в той или иной ситуации, ему приходило в голову, что дом их, по сути, мертв. Здесь было веселье и шум лишь в день приемов, а в остальное время лишь иногда раздававшийся с кухни громкий смех поварихи Даши или ворчание домработницы Лидии Гавриловны нарушали эту устоявшуюся в доме мертвую тишину.