В трудные девяностые годы жизнь собрала нас, людей разных судеб и профессий,на небольшой железнодорожной станции.
1
На дворе зима. отшумели новогодние праздники, скоро Крещение. В вагончике тепло и уютно. Гудит железная печка, раскаляясь до красна и отдавая нам свое тепло, так необходимое людям, промерзшим до костей. Кроме печки ничто не нарушает тишины на станции. Я сижу на лавке за большим столом, обитым дермантином и смотрю в окно: на снег, на рельсы, на небольшие группы вагонов. Конечно, знала станция и лучшие времена,а теперь как во всей стране - полный бардак: война, безработица. Никто ничего не может понять, куда катимся ? Того и гляди, не остережешься - куда руки, куда ноги, куда голова полетят. Вот и сидим в вагончике, как окопе, и каждый думает - авось пронесет.
Вместе с клубами морозного воздуха, ворвавшегося в открытую дверь, вошли вагонники,вернувшиеся с обработки поезда, держа замазученными рукавицами молотки. Несмотря на сильный мороз, телогрейка на Коле застегнута на одну нижнюю пуговицу, старое кашне едва прикрывает грудь. Он замирает на месте, по всему его телу пробегает дрожь. Наконец выговаривает:
- Ну и мороз!
- Мерзнешь, а телогрейку не застегнешь, - говорю я.
- Да грудь у меня не мерзнет, у меня другое место напрочь отморожено, - шутит Коля.
- Жене скажи,пусть варежку свяжет.
- Надо, надо варежку одевать, а то так и безо всего недолго остаться,отмерзнет и отвалиться, и жене не нужен буду, прогонит.
Коле за сорок, высокий, худой мужчина. Некрасивое курносое лицо всегда обветрено, изрезано глубокими морщинами. Прямые, сильно поседевшие волосы торчат в разные стороны. Вид у него всегда неприбранный, рукава рубашки не застегнуты из - за отсутствия пуговиц на них, брюки подвязаны случайной бечевочкой и плохо держатся на нем, худые ноги свободно болтаются в широких кирзовых сапогах. С первого взгляда трудно распознать в нем человека страстного и увлеченного. До своего появления на железной дороге Коля работал шофером: много ездил, много видел, много пережил. Но не богатая событиями шоферская судьба определила его жизнь. Есть у Коли страсть, которая стала смыслом его жизни - это рыбалка.
О своем детстве Коля рассказывает так: "Сколько себя помню - всегда рыбачил. В школе только на первых двух уроках сидел, а потом с удочками шел на речку. Один раз учительница по немецкому оставила после уроков, закрыла в классе меня, чтобы я уроки учил, а сама ушла, - возмущенно повествует Коля, даже по прошествии стольких лет не может спокойно вспоминать. - А я что, сидеть буду, когда в реке рыба плещется?! Класс был на втором этаже, под ним кабинет директора. А мне что! Я окно открыл, сумку бросил и сам заслед выпрыгнул. Директор увидел, пошел в учительскую, говорит учительнице: "Что это там у Вас за парашютисты завелись?"
2
Сама я часто простываю и постоянно жалуюсь на свое нездоровье. Коле надоели мои разговоры о болезнях и как — то раз он сказал:
А я никогда не болею. Только один раз бронхитом болел. В колхозе, где мы раньше жили, недалеко от дома была речка, на ней плотинка. Пошел я как- то вечером в конце зимы посмотреть, не ловится ли там чего. Посидел,половил на удочку, поймал несколько штук. Ну, думаю, завтра с утра пойду на рыбалку. Утром собрался,одел тулуп, валенки, рюкзак взял, ломик, лопату,пошел. Прошел метров пять по льду и провалился. Рукавицами за лед никак не ухвачусь, сбросил их, начал руками лед ломать. С рук кровь течет. Потом чувствую — ко дну тянет. Я рюкзак снял, бросил лом, лопату,все сбросил, что мог, шубу расстегнуть не смог. Добрался до плотинки, а вылезть из воды не могу, дно — глина, валенки скользят. Я тогда один валенок стащил вместе с носком, голой ногой уперся, за прошлогоднюю траву руками уцепился и выбрался на плотинку. Бегом через поле домой. Прибежал, в сенях все с себя сбросил, в дом забежал и к жене в постель. Жена от неожиданности чуть сквозь стену не выскочила, я же ледяной весь, сказать ничего не могу, руками показываю, чтоб она мне стакан самогонки принесла. Выпил, согрелся. Ну, ничего,полежал, отогрелся, встал, пошел в чулан, достал телогрейку,валенки еще одни у меня были,собрался, взял удочки и опять на рыбалку пошел. Жена крутит пальцем у виска, а что делать — такой уж я.
Вещи свои я потом из речки достал. Взял длинный шест, набил гвоздей на один конец. Шестом по дну пошарю,чую — зацепил, тяну. Все достал, только валенок один не нашел, раки в нем по сей день живут, наверное.
На другой день послали нас в Терсу за плитами. Я в Терсе загрузился и в тот же день обратно после обеда поехал. А погода такая скверная, изморось на дорогу ложится и тут же замерзает, сплошной лед. Я всю дорогу то из машины, то в машину, ну и простыл, видно. На другой день грудь заложило, температура целый месяц была. Но потом ничего, прошло.
3
Под морозным солнцем ослепительно блестит только что выпавший снег. В вагончике жарко натоплено. Поездов пока нет. Тихо.
Коля всегда хочет спать, потягивается, начинает ругать работу. Я начинаю разговор:
Коль, чем же ты всю ночь занимался ?
Спал.
Что -то не похоже, кто же тебе спать не давал, уж признайся чистосердечно, или, может, ты кому спать не давал ?
Коля встает посреди комнаты,поворачивается к присутствующим, слегка наклоняется вперед, сокрушенно разводит руками и говорит нараспев:
Нет-ту-у, что ты -ы, старенький уже. Никто не хочет,говорят,старый.
Я не унимаюсь:
Да ладно прибедняться, скажи честно, сколько у тебя любовниц ?
Половину бросил, - следует ответ.
Затем он развешивает сеть от окна до двери, садится перед ней на стул и начинает чинить порванные ячеи.
Ну ничего, Коль, сети починишь, кого- нибудь возьмешь — и на рыбалку !
Кого возьмешь?! Если только какая русалка попадется в сеть. . .
В вагончике воцаряется тишина. Петя читает «Гудок», я смотрю в окно на проходящих мимо людей и пробегающих собак, Коля усердно чинит сеть. Но разбуженные начатым разговором воспоминания о минувших днях, когда он был моложе, не дают ему покоя и начинают изливаться из его обветренных уст бесконечным потоком слов:
Помню, послали нас на уборочную в П- ский район. Ну, приехали мы...А до нас дня за три из другого района туда человек сорок прислали на КАМАЗах. Они там уже всех баб разобрали.
Ну так прямо и всех. Уж какую- нибудь завалященькую оставили.-
Нет- ту! Всех до одной! Ну, делать нечего, стали в соседнее село ездить. А далеко. После работы поздно приезжали, устанешь, а тут еще куда- то ехать! Мне это не нравилось. А со мной на квартире один мужик жил, тоже Николаем звали. Он мне хвалится: такую, говорит, бабу отхватил, огонь! Молодая, восемнадцать лет, но у нее ребенок маленький,грудью кормит, всего молоком залила.
Ну вот, работаю, я значит себе, работаю. Неделя, другая проходит. А у них там баню топили: в пятницу мужской день, в субботу- женский.
. Я в пятницу пораньше с работы приехал, пока никого нет, решил помыться. Заехал на квартиру за трусами. Выхожу- сидит на машине, на переднем крыле. А машины у нас были одинаковые, новенькие, только получили. Я подхожу, она спрашивает:
Это твоя машина?
Я говорю, да, мол, моя машина.
А я думала, Николая.
– А я и есть Николай.
Она засмеялась:
Да нет, я думала, другой Николай.
Я тогда говорю:
Я еду сейчас к твоему Николаю, если хочешь, поехали со мной.
Она села в кабину, я подъехал к бане, велел ей никуда не уходить, быстро помылся, выехали за деревню, доехали до посадок, я говорю:
А чего мы поедем к твоему Николаю, он скоро сам сюда приедет. Давай тут подождем.
В общем, не дождались мы никого, стали встречаться. Правда, хорошая женщина, всегда тут как тут. Я уж говорить ей стал, нехорошо, мол, ребенка бросишь матери, а сама пропадаешь. Надо и о ребенке подумать. Ну что поделаешь, молодая, погулять охота.
И вот как- то раз поехали с ней на речку искупаться. Разделись на берегу,искупались. Она и говорит:
Пошли в машину, а то тут комары съедят.
Нам бы и одежду взять с собой, но кто же знал, что так получится! Расположились мы с ней в машине, а тут шесть КАМАЗов подъезжают. Вышли шофера из машин и к нам. А мы совершенно, ну как есть голые,и прикрыться нечем. Она хотела выпрыгнуть, но я не пустил, чего уж, говорю, теперь, все равно опоздали. Шофера заглядывают в окошки, я им говорю, чтоб одежду подали, а они смеются. Ой, что там было! Рассказали тому товарищу, которого мы обманывали, он хотел меня побить. «А я,- говорит,-чую, пропала куда- то моя. Как ни приеду, никак не могу дома застать.»
Да-а,- замечаю я глубокомысленно,- тяжелая у тебя жизнь была, хорошо хоть жив остался.
Ой, не говори! Сам удивляюсь. Раз, задержались в городе Н., ждали, когда еще с одного района машины подойдут. Познакомился с одной. Ну надо вам сказать женщина-а-а!!! Красивая, блондинка. Муж у нее в тюрьме сидел. Она меня еще заезжать приглашала.
Отпустили меня раз домой на три дня. Я к ней. Переночевал. Домой только на один день успевал и обратно надо было ехать. А у нее духи какие- то французские, никак не выветриваются, я уж и руки бензином мыл, чтобы запах отбить, все равно жена учуяла. Ой, что было!
Понятное дело, жена по тебе соскучилась, а ты приехал ни на что не годный, только спать.
Ну да, и я о том же хочу сказать, не до жены мне.
Так вот подумать, ради чего твоя жена живет с тобой? Мужа раз в год видит, и то никакого толку от него.
Коля встрепенулся:
Как никакого? Я же работал всю жизнь для семьи. Им молиться на меня надо.
Понятно, дальше рассказывай, что было.
Прошло уж много времени, был я как- то в тех краях. Дай, думаю, заеду. Приехал уж ночью. Она мне дверь открывает и говорит:» У меня муж дома, из тюрьмы вернулся.» Ну что делать, оставили меня ночевать. Я всю ночь глаз не сомкнул, думаю, кто его знает,чего у него на уме, даст топором по башке. Утром чуть свет я уехал.
Тут дежурный по станции объявил о прибытии поезда. Мы стали одевать шапки, ватники, рукавицы. Пошли работать.
4
Есть у Коли потаенная заноза в сердце. Есть у него две дочери, а сына нет. Вернее, есть сын, но ничего Коля о нем не знает.
А дело было так. Был Коля тогда молодым, двадцатипятилетним, уже женатым и отцом двух дочек. Поехал на уборочную в Б- скую область. А, как известно, далеко от дома все мужики холостые. Познакомился с девушкой. Уж как у них там все случилось, Коля не рассказывает. Оставляли его ее родственники, уговаривали жениться, но не решился он оставить жену с крошечными дочками. Девушка ему письма писала, а на Новый год открытку прислала с подписью»Галя, Сережа».
-Жена спрашивает,-» кто такой Сережа ?», а я говорю: « Сын,наверное». Она меня уговаривала поехать, взять мальчика, говорит, воспитали бы как своего, да какая мать отдаст ребенка? Потом жена хотела посылку собрать, я отговорил. Зачем напоминать о себе, старые раны бередить. Так быстрее забудет меня, замуж выйдет.
Я в недоумении воскликнула:
Коля, как ты мог?
Он медленно развел перед собой руки так, как будто держал что — то необыкновенно хрупкое и, глядя между ладонями, будто там еще осталось тепло любимого тела, отрешенно, страстно прошептал:
Когда она разделась...такое тело...такая грудь...- у него перехватило дыхание. Я все поняла и замолчала.
Да, чудны дела твои, Господи.
1998 г.