Весенние раздумья

               
Замечательному автору "Жизни среди цветов", Альбине Васильевне Лисовской,дарую на память

Все майские выходные жил в деревне. Так в этом году случилось, что  связь с внешним миром (я имею в виду Интернет) отсутствовала почти полностью. Напрасно я пытался дождаться хоть какой-нибудь загрузки: «картинка» зависла и была мертвенно неподвижна. Удивительно, но меня такое  положение вещей нисколько  не печалило. Напротив, оно утешало меня тем, что всему моему существу выпадала счастливая возможность полного слияния с весенней природой. То есть, быть в центре пробуждения её к новой жизни.

Но природная побудка в нынешнем году, надо сказать, в наших краях была весьма драматичная. После неожиданного тепла, совершенно летнего, случившегося в апреле, в канун первого майского дня, на рассвете, первые борозды моей черноземной пашни  усыпало серебром. Серебро держалось долго, до самого восхода солнца,  пока над первыми бороздками пахоты не взыграл белый пар. Он поднимался ввысь и незаметно гас в холодном первомайском воздухе, обнажая густую черноту вспаханной вчера полосы. Морозцем стукнуло не ко времени вспыхнувшую  цветень садов. «Что ж, такое в природе случается, - утешал я себя. -  Вот в мире людей и не такое свершается на наших глазах».

А по небу уже ползли холодные мрачные тучи. Из них сеялся на пашню мелкий дождь. Он настолько был мелок, что казалось, не весна пришла в наши края, а воротилась бесприютная осень. Хорошо, что я успел заготовить  сухих дров для печки. Это были полешки из старого ракитового ствола, обрушившегося оземь в прошлое лето во время ураганного ветра.  У ракиты хоть и не лучшая древесина для жаркого огня, как, скажем, у берёзы, зато она поёт, шипит и трещит в печке, изгоняя из хаты гнетущее безмолвие, застоявшуюся за зиму волглость, поселившуюся до тепла неприкаянность.

Когда в избяном пространстве «разговаривает» на своём языке только печь и отблески пламени из щелей чугунной дверцы играют на свинцовых стеклах окошек, у меня возникает острое желание  о чем-нибудь думать подле избяного покоя. Не ставя перед собой какой-нибудь цели, пытаюсь я под печной «разговор»  думать о тайных смыслах бытия, о том, что душа моя будет наполнена чем-то важным, родным, без чего она не может быть полноценной.

Однако знаю: мир за моим деревенским околотком, близко и далеко, переполнен недобрыми вестями. И от них не отгородиться тихим покоем и радостью бытия от того, что рождает природа.
Сами по себе вязнет в мозгах прочитанный недавно стихотворный вопрос сибирского поэта В.Скифа:

Последнее мы проиграли  сраженье,
С самими собой, смертный холод унёс
Земное случайное наше рожденье,
И вряд ли Земле принесет Возрожденье
Уставший от крови Христос?!

Но не одними ненастными дождями и унылостью были наполнены первомайские дни.
Солнце всё же радовало теплыми лучами, прогревало налетавшие порывы  ветра, купалось в белой кипени дикого вишенника, сливовых зарослей на заброшенных соседских усадьбах. В зарослях еще несмело, боясь прохлады, заходились одной-другой руладой соловьи, раздумывали о жизни горихвостки: «Вить? Вить? Не вить?»
Я им тихо отвечал: «Конечно, вить!» Это мои с птицами раздумья о гнездышках, о жилище. Их надо строить, обихаживать, поддерживать в нужном порядке и чистоте. Вот и я думаю о ремонте осыпавшегося фундамента, по-местному говоря, ЗАВАЛЕНКИ, требующей обязательного восстановления…

А вечерами, когда угасает полоска весенней зари, хорошо бродить по вспыхнувшему звездами небу. Среди темно-бархатной небесной пустоты так тихо и звёздно, что начинаешь стесняться собственного дыхания. Едва проглядывается нависающий над всем нашим полупустынным краем Млечный Путь. Серебрится он ручейком, странной течью из огромной небесной бездны.
 
 Ночное весеннее время,  невступное, короткое, колышет поздние звезды. Они отражаются в больших глазах моего пса Жорки. Он тоже не спит и, подражая мне, пытается разглядеть то, что волнует меня в пространстве, полном хрустального мерцания. Мы оба сможем так сидеть до лазурного рассвета, пока луга не покроются холодной росой, не отличимой от серебристого утренника.