или Окончательная ненужность рунета
Тамплиеристо - приемистый гласс Кутузова, неизбежно по науке лингвистической этимологии пришедший с той стороны океана прямиком из трактира Бишопа, сухоруким трупом навеки лежащего у холма Подзорной Трубы матроса, немного покрутившись среди иных наречий и языков, используемых двуногими на долгом пути к обретению мечты Святого Аврелия Карфагенского, ведущем через графства и майоратное право в Мессину, откуда отплывали космические корабли Илона Маска, бороздя просторы вьючной пакли и приторно пахнущей в нагретых июльским солнцем спортзалах и подсобках очень средних школ алебастровой замазки, дожидающейся всегда опаздывающих с разнарядкой наряда оранжеворобых работников и работниц Отдельной Краснознаменной бригады маляров, окрашивающих мир в нездешние цвета надежды и веры в чудо сквозь тиф и эвакуацию, через гошпитальеров Ла - Валетты и людоморов Холерных слобод Аракчеева, уткнулся упрямым лбом природоведческой рыбки боговой салакушки в непроходимый глупостью Барьерный риф, коралловым ожерельем укравшего кларнет Карла скудоумистых делателей рунета охраняющий обетное королевство на побережье Флориды, фантазийно совместившее и Хичкока, и шезлонг Богини, и тощую Алину неконьяк Хенесси, и даже частичного Тарантино, очкастого Скорсезе и Самуэля Л. Джексона, негра, не говоря о фройлян Рифеншталь и Стэнли Кубрике, уткнулся и замер, подрагивая чутким хвостом, но в то же время зная из книг, что Кутуз был наследником Салах ад - Дина, массивный труд о котором я читаю именно и прямо сейчас, тащась и кайфуя от серьезной работы научного человека растратчика Эзбриджа, чье наименование можно произносить по - разному, суть от этого не изменится, как Марк Солонин никогда не станет историком, так и блогосфере не суждено стать литературой, а современным рисовальщикам - художниками, аллес, исчерпан лимит гениальности и шедевров Уэллса, торопливо закиданных искушавшимся героем масляной краской с добавлением луковой шелухи и перьев каких - то. Многое было, еще больше не было, но медный привкус сосущейся по собственной воле и желанию оловянной пуговицы с давно истлевшего мундира офицера Ваффен СС остался и время от времени напоминает о необходимости гигиены навсегда, тоже уже давно подаренной Королеве Датской марки, хотя и шла там речь об еретическом реакторе Останкино. Подмена целей на шебутное ничегонеделанье в конце концов надоедает и тогда ты часами втыкаешь в попки трансгел, винтажные порнофотки волосатых женщин или яркокрасочные комиксы с Николь Хэт, чье имя тоже можно так и эдак, раком, боком, но тута : более привычно - раком вдоль барака или, как верно заметил Шарлам Валамов, пока грызет несчастная задубевшую на морозе пайку, сменянную на кусочек непритязательного секса ветераном - фронтовиком, до конца восьмидесятых топотавшим по Красной площади, а ведь быть твари на скамье Нюрнберга, но не судьба. Не судьба, не целина Сары Коннор, а х...й знает что.
- Ты кто ? - спрашивал в старинном совдеповском мультике суслик, свешиваясь в яму, на дне которой кто - то страшно дышал.
- Ондатр, - отвечал невидимый зверек и было страшно, ибо не видел его суслик, а невидимое - страшнее в разы или на порядки геометрицких - арифметицких сравнений степеней превосходности, я же заменил однажды ондатра на гнусную тетку Альбац и получилось ! Получилось. И выходит, моя милая Эли, что ондатра и Альбац - вещи одинаковые в своей чепуховости и ненужности, из ондатров хоть шапки делали дефицитные, а Альбацами только котельные топить, Витухновскую с Готфрик и Потупчик добавить и ништяк решение всех вопросов. Потом чурок. Хохлов. Пидоров. Лесбиянок. Мединского. Путина. Гитлера. И сверху водрузить на кучку пепла цитату из каноника Свифта, то место, где Гулливеру зачитывают ноту протеста Блефуску. " Пепл салям ". Вот тебе и салям, и алечем, с возвращением в теплицу Ивлукича, короче, где, как ты сама знаешь, никогда не бывает просто, но всегда весело. И в конце самом стихоза, конечно, надо же латунный век гадких, но настоящих поэтесс, оборотить насмешливым оборотничеством в пластмассовый калейдоскоп рыжеволосой колхозницы мисс Лиз Вишез, верно ?
- На белом фоне пишу я нервом
Тюльпан пистолета и Шварца кожан,
Ухмылку дебильной Минервы,
Обряженной в белый чуть с кровью саван.
А поскольку Оля и Моника - француженки, то и ударение на последний слог. Можно было бы для простоты воровства подпустить коррупционного туману и проникновенную балладу о полгода плохой погоды, но не бывает просто ( см. выше, курсив мой ), как убедились не раз и не два катающие к шершавым блондинки, обнаружив царицу морскую обычным кальмаром, не рифмующимся ни с чем и никогда. Хорошо, что ты, моя Элина, еще глупее и сама, своей волей запрыгнула на грабельки Каролин, что не просто вторично, а вульгарно, как Шариков или беседующий с алкашом Буковски Бобби Де Ниро. В общем, не беси меня и не тупи и все у нас получится.