Тридцать первая глава
Марк
От каморки, на минус первом этаже больницы, ключи были только у Марка. Он сам разгрёб в ней мусор год назад, вычистил старые тумбочки от паутин. На свои деньги купил новую флуоресцентную лампу, двухместную раскладушку, пастельное бельё. А ещё поменял замок.
- На собраниях теперь не протолкнуться. – Сказал Марк. – Нас становится больше с каждым днём.
- Я несказанно рад за тебя. – Произнёс мэр.
- Это не хвастовство.
- А что это?
Опираясь левой рукой, на спинку стула, мэр завязывал коричневые шнурки на своих ботинках, правой. Уборщик курил, сидя на краю раскладушки, и массировал пальцами пульсирующий висок. Он хотел закурить сразу же, но как всегда, пришлось подождать, закрыв лицо бежевым покрывалом, пока мэр не наденет штаны.
- Мы собираемся устроить прогулку через неделю… пройдёмся с плакатами за день до твоей пресс-конференции по поводу закона. О стерилизации.
- Интересно. Твои маленькие собрания начали давать плоды.
- Маленькие плоды, да. – Усмехнулся Марк. – Ты бы видел меня в нербаре, когда я произносил речь. Я их прямо… натравил на тебя. Сравнил со школьной шпаной.
- Ты уверен, что это не хвастовство?
Уборщик хвастался? Да. Немного. Может, и много. Не смог удержаться. Ему так хотелось, чтобы мэр гордился им. Наверное, никому другому, не понравилось бы, что на него натравили группу людей. Но мэр не простой человек. Какой именно, Марк не знал. И давно уже перестал пытаться узнать. Марк лишь хотел стать достойным его персоны.
- Сколько людей придёт на прогулку?
- Те, что ходят на собрания. Почти двести человек. Они точно придут. Ещё те, чьи подписи мы получили. Больше двух тысяч. Не знаю, сколько придёт из них… Что скажешь?
- Мило.
- Мило?
- Здорово, что ты переживаешь за своих друзей алкоголиков, невротиков и параноиков. Им полезно будет побывать на свежем воздухе.
Марк озадаченно посмотрел на мэра.
Мэр рассмеялся, и принялся надевать на себя, синюю рубашку.
- Люди пройдут от ратуши, через центр, до твоей больницы, чтобы заявить о своём недовольстве. Тебя это никак не трогает?
- У тебя было домашнее животное в детстве? – Спросил мэр, отойдя от стула, принявшись заносить руки в чёрный пиджак.
- Нет.
- У меня была крыса.
Мэр посмотрел на свои руки, подумал секунду, и облокотился спиной к белой стене.
- Однажды, я потянулся к ней в клетку, и она укусила меня за палец. – Продолжил говорить мэр. – Было неприятно. Я испачкал кровью стол, свою рубашку, пол. Я разозлился. Сильно. Хотел ударить по ней кулаком. А потом кое-что понял... Этот укус, Марк. Эта маленькая, неприятная ранка – это её высшая точка. Апогей её возможностей. Я мог выкинуть свою крысу. Перестать кормить. Перестать наливать воду в поилку. Перестать чистить клетку. Подсадить к ней других, больших и злых крыс… Я мог её задушить. Сломать шею. Выкинуть в реку клетку с ней внутри. Раздавить её. Закопать заживо. Взять нож с кухни, и отрезать ей лапы… Мои возможности не имели ограничений. В то время, как самое большое, что могла сделать мне моя крыса – укусить за палец. Злоба сразу прошла. В злобе не было смысла, как и в попытке маленькой крысы, навредить мне. Я скорее стал больше умиляться своему питомцу.
- Я…
- Я бы не стал переживать, будь намерения твоих «последователей» самыми серьёзными, а воля непоколебима… Но дела даже и не так обстоят. Люди соглашаются на твои сборища, потому что ты нравишься им. Они бы с мест своих не встали, не сделай ты грустные глаза.
- Ты…
- Ты организовал всё это, чтобы впечатлить меня? – Спросил вдруг, мэр, не сдерживая улыбки. – А вот это действительно мило. И жалко. Не заставляй, жалеть тебя, Марк. Это понравится только мне.
Мэр отошёл от стены на шаг, и повернулся спиной к Марку.
- Пиджак испачкался?
- Да.
- Не отряхнёшь? Пожалуйста.
Уборщик встал. Потушил сигарету о тумбочку. Подошёл к мэру и прислонил ладонь к его спине.
Парой лёгких движений, белые пятна штукатурки были удалены.
- Спасибо. – Сказал мэр, повернувшись к уборщику.
- Можно вопрос? – Спросил Марк.
- Конечно.
- Для тебя нет смысла переживать, из-за пары тысяч недовольных тобой людей. Чем от них отличается «крылатый мститель»?
Мэр не стал ничего отвечать. Вместо этого посмотрел вниз. На правом запястье уборщика краснел свежий ожог от сигареты. Мэр сжал это запястье в своей ладони, и сказал: - Не внушай людям, что они на что-то влияют. Тебя возненавидят, когда откроется правда.
- Интересно, сколько твоих знакомых слышали эту историю про крысу? – Спросил Марк, после недолгой паузы.
- Я рассказываю подобные истории только, так сказать, нуждающимся. Тщательно подбираю каждое слово. Стараюсь делиться с людьми теми метафорами, которые подходят именно им.
Глава больницы ушёл, оставив уборщика одного.
Была пара вещей, о которых подумал Марк, после этого.
Первая: мэр был прав лишь наполовину. Даже странно, что такой человек, не смог распознать его истинного желания стать, чем то большим и значимым.
Вторая: Марк понял истинное значение нового закона.
Всё было так просто… Нужности стерилизации, никто не улавливал, потому что, этой нужности нет. Нет причины. Нет смысла. Есть только мэр, который решил, напугать людей. Заставить их некоторое время думать только об одном. А, на пресс-конференции, закон отменится также просто, как и утвердился.
Марк, разумеется, не догадывался, зачем мэру всё это нужно, но то, что ситуация складывается именно такая, был уверен. И учитывая, что за день до отмены стерилизации, Марк пройдёт по улице с плакатами, люди… нет, точно его не возненавидят. Они полюбят его ещё больше. Они поверят в него. И в себя, конечно.
Марк запер дверь коморки, и лёг обратно на раскладушку, поверх одеяла.