Сорок первая глава
Мир
Набережная. Час дня.
Я иду по каменной дорожке, ведя рукой по белым, облупившимся перилам. В это время людей здесь много. Глупо было, надеяться на обратное. Хочется постоять одному на речном балконе, похожим на птичью клетку. Такие встречаются здесь через каждые пятьдесят шагов, но все кем-то заняты. Либо художниками, либо милующимися парочками.
Я передал мэру фразу, которую крикнул мне Винир. От чего мои внутренности не покидает неприятный осадок. Нет, важной, фразу, я не считаю. Просто хотелось, чтобы она принадлежала только мне. Про исчезнувшего Второго тоже рассказал. И как у мэра это получается?
На счёт того, что меня всё ещё подозревают... мне надоело говорить, что это не я. А, вот, вернуться в больницу мне не хотелось бы. Аврора может очнуться в любой момент. Не хочу быть пациентом психушки, когда это произойдёт.
Я дошёл до конца набережной и спустился на пустынный пляж.
Смотрю на спокойную, тихую реку и противоположный её берег. Тело и мозг расслаблены. Кроме меня, здесь никого. Ветер фильтрует гудение машин, создавая здесь, что то вроде белого шума. Это приятно. Противоположный берег реки, на котором я никогда не бывал, усеян разноцветными двухэтажными домиками. Раньше я хотел жить в одном из таких домиков. Квартира на втором этаже. А на первом собственный книжный магазин. Я обожаю книжные магазины. Не книги, а именно магазины. Есть в них что то таинственное, завораживающее и, в тоже время, уютное. Как будто ты в любой момент можешь пережить удивительное приключение. Доброе и безопасное. Не длящееся, больше одного дня. Потом ты возвращаешься, выпиваешь чашку чая, смотришь на реку, сквозь витрину и думаешь, можешь ли ты быть счастливее, чем в этот момент?
Но я отвлёкся. Это же так, детские фантазии. В детстве всё можно было превратить в приключение. Тот же поход на берег речки. Вылазку в торговый центр. Поход в лес. Или знакомство с девочкой… И ещё тысяча занятий. И всё хотелось переделать. И всё казалось таким интересным и возможным… А потом, тысяча занятий по одному стремительно исчезают, становясь чем-то обыденным или нелепым, или не стоящим потраченного времени. Интересно, эта такая стадия взросления? Вряд-ли, разве что стадия НЕПРАВИЛЬНОГО взросления. Мэр как то сказал, что я слишком рано повзрослел. Мама же считает, что слишком неправильно.
Авроре бы нравилось это место не меньше моего. Я знаю это наверняка. В детстве, она обожала холод и сильный ветер, раздувающий волосы. Будь она здесь, сняла бы обувь и носки. И шла бы вдоль берега, наступая босыми ногами на холодный песок. Это завораживает и интригует. Я снял бы обувь и, вздрагивая от каждого соприкосновения с песком, сделал бы для начала несколько шагов на месте. Чтобы свыкнуться с ощущениями. И направился бы вперёд.
Дальше я представил всё ещё более живо.
Аврора поворачивается ко мне. Я протягиваю ей руку, приглашая на танец. Она жмёт её, поклонившись в элегантном реверансе. Мы начинаем кружиться, продолжая терзать наши оголённые ноги. Не знаю, на что похож наш танец. Наверное, на ленивую версию вальса. Без мастерства, изящества и прямой осанки. То я веду, то она, то сам ветер. Мы кружимся, ускоряясь и замедляясь, чувствуя огромную лёгкость. Словно камни, отяжелявшие нашу жизнь, оказались соляными, и на этом самом пляже взяли и растворились… Смешавшись с пресной водой и превратили реку в море. Оставив, наконец, в покое нас, таких красивых в этот момент, и таких свободных.
Вот мы уже стоим по щиколотки в воде. Аврора останавливается; прижимается ко мне. Затем встаёт на носочки, чтобы поцеловать. Когда наши губы соприкасаются, мощный поток ветра врезается в затылок Авроры, до безобразия растрепав её волосы. Опустившись, она устремила свой взгляд вдаль, на линию, соединяющую морские воды с небом, затянутым белой пеленой. Аврора дрожит. Её лицо, суровое и скованное от ветра, переполняет…
- Желание. – Не моргая, сказала Аврора.
- Желание чего?
- Угадай.
Аврора посмотрела мне в глаза. Я засунул руки в карманы и хотел было, произнести что-то, как наткнулся пальцами правой руки, на какой-то острый пакетик.
Я вытащил его. Это были те две таблетки, что дала мне Анна.