Степан давно вывел запряженную лошадку за двор, обошел в который раз телегу, постукивая по колесам, поправил корзины с подарками, а Агафья все не шла.
«Право слово, как молодая возится», - ворчал старик, вглядываясь в фигурки трех парней, возникших из опушившихся кустов.
- Здорово, дядька Степан, - крикнул Петр, самый бойкий.
- Здорово, добры молодцы! С праздничком. С гулянки никак?
- Вьюнишествовали, все деревни обошли, Федька аж охрип.
Федька, услышав свое имя, затянул:
«Придёт батюшка и с матушкою,
придёт дядюшка и с тётушкою,
придёт милый брат с невестушкою,
придёт милый зять с милой сестрой,
придёт дедушка и с бабушкою…»
В это время со двора вышла Агафья, одетая в новую расписную шаль по случаю праздника.
Услышав пение, зашмыгала носом.
- Ну, ну, - увещевал Степан.
- А холстинку-то забыла, - Агафья юркнула в дом, скрывая слезы.
- К Алене едете? – спросил Петр.
- К ней, к доченьке нашей.
- Были у них, пели, - заговорил Михайло, третий в компании молодых людей.
- И как она?
- Грустит по дому, - влез Федька, но Петр одернул:
- Ничего не грустная, смеялась. Езжайте, дядька Степан, ждет вас, все расспрашивала.
«Знаю, что Аленушке плохо, да вот как поможешь? – думал Степан, подстегивая лошадку, – об Агафьюшке думать надо, переживает, сердечная».
Агафья сидела сзади и молчала, изредка всхлипывая.
- Смотри, весна-то дружная какая, - пытался отвлечь Степан.
- Дружная, - немногословно согласилась жена. Но все-же подняла голову, любуясь зеленой нежностью, кружевной вязью лесов, разноцветьем оживающего лужка.
- Ты, родная, уж держись, не расхлюпайся в гостях-то, доченьке праздник не порть.
- Одна ведь она у нас - осиротели мы, Степанушка.
- Знамо дело, девка – ломоть отрезанный, вот как бы сын…
- Да добро счастлива была бы, так ведь мается, и Кольку там заедают, братья старшие да смелые. А Колька, зятек - вроде тебя, все бы балагурить.
- Так ты меня за сказочки и полюбила, - рассмеялся Степан.
- На масляной неделе сам признавался, как бы чуток побогаче были, пришел бы к нам в примаки. У нас воля вольная деткам была бы, внучков бы нянчили, - затянула Агафья.
- Будешь реветь – домой поверну. Где мы богатство возьмем? А Кузьма сына отделять не будет, зря мечтают.
- А верить надо в чудо, Степанушка. Вон и Фоме Христос явился, раны показал, все в Его воле!
- Так то Фоме…
В гостях Агафья держалась, напустила на себя веселость, только изредка рука тянулась к глазам. И то, на Аленушку и смотреть больно – исхудала, глазки прячет, плечи висят ивушкой. После обеда вышли прогуляться.
- Тошно, матушка, - не выдержала дочка.
- Крепись, крепись, детонька. А то уговори Колюшку, не в деньгах ведь счастье, а нам, сама знаешь, руки нужны, не молодеем с отцом.
Их догоняли Степан и Николай.
- Матушка Агафья, веду вот батьку к Еремеевым, у них барин гостит, сказки собирает.
- Это на что же ему? – удивилась Агафья.
- Да кто их, богатых, разберет. Еремеев, как услышал, что батька к нам приедет, наобещал барину, что приведу его. Вроде даже платит за сказки.
- Ишь ты…
- Возьмите нас с собой, - просилась Алена.
-Так пошли, небось, не выгонят.
Во дворе Еремеевых, под тенью дерева, расположили стол, а на столе – кипящий самовар да миски расписные с пирогами!
- Проходи, проходи, Степан Иванович, - обрадовался хозяин гостю. И уже, обращаясь к худому барину, - о нем вам рассказывали. Почитай, лучший сказочник на всю округу.
- Интересно, интересно, присаживайтесь, - кивнул барин на лавку. – И вы, дамы, садитесь с молодым человеком.
- Семейка моя, супруга Агафья Петровна, дочка Алена с супругом своим, Николаем, - робко представил Степан семью.
- А меня Сергеем Александровичем зовут. Чайку?
- Благодарствуйте, только из-за стола.
- Правду про вас говорят, что много сказок знаете?
- Да уж как сказать – много ли? А знать знаю. Какие вам интересны? Могу для детишек, а могу и игровые. Теперь уже редкость, а в былые времена молодежь играла по великим дням.
Барин оживился, достал откуда-то книжицу с карандашиком, попросил рассказать. Степан откашлялся и завел низким грудным голосом. Барин только успевал записывать.
- Ай да Степан Иванович, ай да молодец, не только сказитель, но и артист отменный. Как бы мне заполучить тебя?
- Да вот не знаю, барин. В гости мы к сватьям приехали, а уж вечером обратно. Землица ждать не будет.
- А я заплачу за сказочки, - голос Сергея Александровича дрогнул.
Агафья заметила, как смотрит барин на ее палец, на сверкающее маленькое колечко, доставшееся ей от бабки.
- Откуда это кольцо, милая?
- Так простенькое, серебряное. Бабка мамке моей передала, а та - мне. Хотела вот дочке отдать, да пальцы распухли, не снять.
- Позволь посмотреть. Не серебряное это колечко. А у бабки откуда?
- Рассказывала, что барыня ей подарила, сыночка, младенчика, ей спасла. Отчитала, она умела. В дворовых у барыни служила, а младенец больным родился. Помирал уж, бабка моя отмолила. Барыня со своей руки кольцо сняла и ей отдала.
- Как барыню звали, знаешь?
- Не помню, знаю, что в Смоленской губернии усадьба была. А уж сюда перебрались, как мамка моя родилась.
- Младенчик тот – мой отец. Видишь вензеля – гербовые наши. И колечко дорогое. Продай его мне, я тебе тысячу заплачу.
- Тысячу, - задохнулась Агафья, - так ведь не сниму с пальца-то.
- А ты попробуй.
Колечко слетело, стоило прикоснуться.
- Чудеса.
- Чудеса. Тысячу дам, только обещай супруга своего на недельку отпустить.
В тот же вечер молодые погрузили нехитрые пожитки на телегу тестя и отправились в дом Алены.
- А ты говорил, чудес нам не хватит, там для всех приготовлены, - шепнула счастливая Агафья Степану.