Планета встречала нас враждебно. Положение усугублялось еще и тем, что незнакомка была почти полностью стихийной. С механическими или, хотя бы немного прирученными цивилизацией, планетами в этом плане намного проще. Субъект с субъектом хоть договориться может. Но что выйдет из общения со стихийной основой? Это всегда непредсказуемые отношения, односторонний диалог, — когда оппонент молчит, а ответные действия его необъяснимы никаким анализом.
Подобные планетные миры мне иногда хочется назвать эмоциональными. Но это ненаучно, поэтому своими мыслями я ни с кем, кроме Кипа, не делюсь. Он называет меня фантазеркой и давно уже советует записывать мои «бредовины». Но с экрана это выглядит немного смешно… и глупо.
С каким азартом буран кидается в нас снежными комьями! Самые большие норовят попасть прямо в смотровик, оставляя на нем внушительные белые пятна. И после такого еще кто-то сомневается, что планеты имеют свой характер. Поведение этой можно было бы назвать даже немного агрессивным. Ой! Ничего себе! Да нет, не «немного» — самая настоящая злючка! Это ж надо додуматься — пульнуть в корабль деревом, вырванным из земли. И надо же, как метко! Кажется, антенны сбиты. Придется задержаться на недельку, зализывая раны.
— Холодный приемчик.
— Оденься потеплее, — посоветовал Кип, — и далеко не отходи. Чего угодно можно ожидать от нее. Фауна, похоже, пассивная. Это плохо, — слишком много свободы предоставлено иррациональной стороне. Не доверяю я таким планеткам…
— Осторожнее, Кип, «планетке», похоже, не нравится твой недоброжелательный тон. Смотри, какая поземка к тебе тянется – точно змея…
— Не смешно, Линси. Возьми пару проб и обратно.
— Слушаюсь, Сэррр!
Ландшафт показался вполне обычным. Растительность не привлекала особого внимания, редкие зверушки, высовывая из убежищ свои любопытные носики, тут же пугливо их прятали. Сделав пару десятков кадров и набрав проб растений и грунта, я решила, что пора возвращаться. Надо было еще помочь Хмурому с повреждениями.
Корабля уже не было видно. Холмистость здесь потрясающая! — Хоть пейзажи пиши. Я достала маячок и нажала «обратную связь». Боги космические! Только этого не хватало – заклинило… Стихия вроде улеглась… Может силовое поле глушит волны? Ладно, придется по следам идти… Угу, ветерок как раз кстати… все следы замел смесью песка и снега. Да издеваешься ты что ли? Я уже есть хочу! Не колючки же твои здесь потреблять? Да и нельзя – правила, техника безопасности…
Почти целый час я бродила по незнакомой местности, почти наугад выбирая направления. Меня учили мыслить, выбирать, анализировать и искать выход, исходя из логики. Но здесь все эти методы не работают. Чем разумнее мне казался выход – тем глупее оказывалась ситуация, в которую я попадала. Я поднималась на пригорок, чтобы оглядеть окружающее пространство, но, взобравшись, оказывалась рядом с еще большей возвышенностью, загораживающей обзор. Я пыталась пролезть сквозь тонкую лесополосу, но, войдя в нее, оказывалась в такой глуши, что становилось жутко… Обходя высокий валун, я натыкалась еще на один, за которым был третий, четвертый… Как будто кто-то смеялся надо мной. Если бы меня научили чувствовать, я, может быть, поняла бы, чего хочет этот странный мир…
Устав, я присела на один из камней, почти равнодушно предположив, что через мгновение камень окажется панцирем громадной черепахи и потащит меня, куда ему вздумается. А, вообще-то, мне уже будет все равно. Но странно… Где-то я уже видела эту картину: озеро, окаймленное кустарниковым кружевом и небольшими песчаными обрывами. И этот цвет… лилово-фиолетовый, легкая дымка, обволакивающая собой озеро, приглушая яркость красок… Откуда она? Что-то очень знакомое… близкое… как будто я уже была здесь. И вода! — Она должна быть теплой, я в этом почти уверена.
— Лин, Линси! Выйди на связь, черт тебя побери! Где ты?
Ну надо же! Маячок заработал. Может, стоит подружиться с этим фиолетовым миром? Я спрыгнула с камня, который тут же неуклюже отполз от меня, и настроила на экране траекторию возвращения.
— Я же просил, далеко не отходить! — Кип был раздражен еще больше, чем до моего ухода. Обиженная природа еще и дождиком кислотным прошлась по месту нашей высадки. Но желтый налет осел только на корабле; снег, трава и грунт остались нетронутыми.
— Странное место… — сказал обычно невозмутимый Хмурый Ронни.
— Что с антенной? – поинтересовалась я, вспомнив про свое обещание помочь.
— Возни много. Подержи-ка здесь. Ты куда ходила? Почему вернулась такая белая? Зверюгу какую-нибудь страшную увидела?
— Да нет, здесь особо никого и не встретишь.
— Спутник зафиксировал несколько поселений недалеко отсюда.
— Кто?
— Обычный состав. Уровень близкий к первобытному.
— Молодая планета.
— Нет, я смотрел историю – очень древняя.
— А почему не исследованная до сих пор?
— Ее обнаружить трудно.
— Пугливая, — констатировала я, но Хмурый поморщился и проворчал:
— Не люблю я этих сюрпризов! Уж лучше бы и дальше почту развозил, — бросил он в сердцах, — от станции до станции.
— А мне кажется, я уже была здесь…
Хмурый внимательно посмотрел на меня, но промолчал. Я продолжила:
— Когда шла обратно, по сторонам иногда оглядывалась. И, ты знаешь, было такое ощущение… что я все это уже видела: и деревья с белыми стволами и холмы конусообразные и речушку эту, и озеро…
— О-щу-ще-ния? – медленно, с издевкой, проговорил он, подозрительно щуря глаз, — опять головные боли? Говорили же тебе, Лиська: отлежаться надо в профилактории. Видимо сильно ты башкой своей ударилась, если ощу-щения мучат…
— Причем здесь боли? Они, кстати, меня уже давно не мучают. С тех пор, как мы здесь.
— Ага! Излечилась, значит? В свою струю попала.
Я обиженно прикусила губу и встала. Пусть сам доделывает, — пойду лучше запишу на экран свое сумасшествие, может хоть Кипу понравится.
Четыре дня непогоды и внутренней грызни довели каждого из нас до предела. Борт-медик даже начала тревогу бить, устроив совместный рассудочный успокаивающий тренинг, приводящий в порядок мысли и притупляющий эмоции. Мне не давали покоя часто повторяющиеся картинки местного пейзажа. Они вспоминались, как будто уже были в моем сознании. Кип убеждал меня, что в памяти они быть не могут, так как я никогда не была на этой планете. Скорей всего это мгновенная реакция мозга – запоминание только что увиденного. Но тогда бы я вспоминала все со второго взгляда, а не с первого. Кип и это пытался объяснить.
— Понимаешь, нет понятия «первый взгляд», «второй»… Ты смотришь, и идут мгновения, которые ты не можешь уловить. Первая секунда не фиксируется, но именно в этот момент и происходит запоминание объекта. В следующий – идет уже распознавание. Видимо, Линси, у тебя этот процесс весьма ускорен. Такое может быть после травмы…
— Не так уж и сильно я ударилась.
— А головные боли?
— Да, пожалуй. Еще кое-что меня беспокоит: я теряю последовательную нить анализа, перескакиваю с одной мысли на другую и постепенно ухожу в дебри нелепых предположений.
Кип хотел что-то сказать, но наш разговор прервала резкое краткое объявление наблюдателя: «Внимание! К нам гости».
За то недолгое время, что нам пришлось сопротивляться местной стихии, мы уже чего угодно могли от нее ожидать. Но это! Это было нечто…
Перед кораблем стояла одинокая фигурка девушки, спокойно, равнодушно вглядывающейся в пришельцев. И все бы ничего, если бы этой девушкой не была я! Все сначала замолчали, застыв каждый на своем месте, потом резко разом повернулись ко мне. Кип выругался. А я рванула к выходу.
Шутки – шутками, но это уже чересчур! Надо поближе подойти и взглянуть на этот мираж. Остановить меня никто не успел, и я в две секунды подскочила к гостье, замерев на месте, прямо перед ней.
Будто мое отражение! Я пыталась найти различия, и единственное, что обнаружила – это состояние… Вторая я отличалась от первой удивительным умиротворением. Ее лицо все аж светилось им. Мне даже показалось, что она улыбается глазами. Ее-то, наверное, головные боли и не мучили никогда, — почему-то вдруг подумалось… — шибко хорошо выглядит. В этих глазах не было ни любопытства, ни удивления. Девушка смотрела на меня так, как будто ждала и знала, что я появлюсь здесь.
Меня осторожно отвели в сторону, разрешив только издали наблюдать за процессом общения. Но пришедшая тут же потеряла интерес к кому бы то ни было. Кипу не удалось ее разговорить, как он ни старался. Не сказав ни слова ни на своем, ни на нашем языке, девушка повернулась и пошла по направлению к озеру. Нам оставалось только молча провожать ее глазами.
— Странный субъект, — задумчиво произнес Кип, усаживаясь в свое кресло, — она не похожа на жителей из селения. А нашей расы на этой планете просто не может быть.
Все тут же начали сравнивать гостью с той, на кого она, все-таки, похожа… Но мне нужно было побыть одной. После «общения» с… Кем? Ею?… Мною?…Нами?… – мне необходимо уйти. Все эти разговоры только раздражают! Кип пошел за мной. Почувствовав что-то неладное, он спешил своей версией поскорее перекрыть все возможные из моих. Но ему это плохо удавалось. Я видела, что он и сам в замешательстве. Не знает ответа…
— Ты ни с кем не общалась… там? – спросил он, немного подумав, — похоже на голограмму… Но она не была прозрачной, хотя я и не прикасался… Надо было!
— Кип, можно я побуду одна? Не каждый день встречаешь своего двойника.
— Ты в порядке?
— Да. Похоже на проекцию…
— Что? – он был уже на выходе, когда услышал мою версию, — Что ты имеешь ввиду? Какая проекция?
— Модель меня в этом пространстве. Помнишь, ты говорил про узнаваемость объекта после его мгновенного изучения?
— Ну… продолжай!
— Меня здесь запомнили и вот теперь – воспроизвели.
— Зачем? Да и кто? Они готовят здесь еще на кострах, даже землю еще не научились обрабатывать.
Кип был раздражен. Резко захлопнув дверь, он уставился в стену и долго молчал. У меня перед глазами было только улыбающееся отражение меня самой. Я подошла к проектору и включила зеркало. Мне хотелось разглядеть хоть чуточку той гармонии и внутренней красоты, но передо мной было только уставшее, озабоченное проблемами лицо с тусклым и болезненным взглядом.
— Не сходи с ума, — мой друг обнял меня за плечи, — мы обязательно разберемся в этом деле. Всему всегда найдется объяснение. Я в своей жизни тоже встречал двойников…
— На удаленных планетах?
Она являлась еще несколько раз, просто подходила к кораблю и останавливалась, молча ища меня глазами. На контакт не шла, даже со мной не разговаривала. Все опасались, что она меня просто гипнотизирует, и близко не подпускали. Мне и самой ничего не хотелось говорить, глядя в ее глаза.
Я начала вспоминать… В детстве я часто мечтала о сестре-близнеце, такой, с которой можно общаться без слов, мысленно, на расстоянии. А ведь кто-то явно читает мои мысли. Эти пейзажи… я вспомнила, где я их видела! Не в бреду наркоза и даже не во сне, – они рисовались в моем воображении очень давно. Я люблю водить стилем по планшету, создавая небольшие картинки. Причем, не копировать увиденное, а именно сочинять, выдумывать. Сначала они рождаются в сознании, как будто из ниоткуда, затем ложатся на поверхность и оживают.
Есть определенный набор знаков, линий, цветов, форм. Перемешиваясь в сознании, как в калейдоскопе, каждый раз складывается новый орнамент – образ, неповторимый и каждый раз незнакомый. Именно так мне представлялись далекие одинокие планеты еще до того, как я вошла в состав исследовательской группы.
Эта планета видит все. Но главное – она видит меня. Может она что-то должна мне сказать?
Моя тень всегда уходит к лиловому озеру. Откуда во мне эта уверенность в том, что вода в нем теплая и приятная? Но мозг фиксирует и этот феномен как фактическую память. И мне не отделаться от тяги проверить, правда ли это…
Надо незаметно пробраться наружу. Корабль уже почти готов ко взлету. Если не сегодня, я уже никогда не смогу войти в это озеро. Страшно ли мне? Не знаю… Как можно бояться то, что уже знаешь? … Когда знаешь, куда идти – ноги сами тебя ведут…
Это самый любимый из моих пейзажей! Так и оставшийся не написанным, как будто ждал своего часа… чтобы сейчас лежать передо мною, в мельчайших подробностях отображая все мои представления о красоте.
Не удивительно, что в этом чудесном мире есть и моя проекция. Где еще может существовать такая гармония субъекта и объекта, как не в иллюзии?… Я даже удивляться перестала, научившись воспринимать все как случайно возможную необходимость…
А вот и мой двойник. А может это я и есть? Мы протягиваем друг другу руки, смыкаемся, и наши пальцы сливаются в одно целое. Постепенно нас втягивает друг в друга. Я ощущаю легкое покалывание и едва заметную дрожь. Мое я как будто теряется, растворяясь в окружающем пространстве, расползаясь всеми своими частичками по клеточкам рождающегося мира. Я стало Я-Всем, а Все заполнило все мое Я. Мы слились в одно и нырнули в это озеро, закручиваясь в динамике мгновенных переходов из одного состояния в другое. Это был сон на тысячу лет! …
— Почему ты не осталась?
— Странный ты, Кип, — меня забавлял этот вопрос… тут же вспомнилось его мертвенно бледное лицо, когда я выходила из воды, — Разве я должна была остаться?
— Нет, но, прочувствовав такое… — вполне реальным было бы желание остаться.
— Я поняла тебя, можешь не объяснять. Мы привыкли везде искать и находить причину. Но там… там ее нет.
— Что же, все-таки, подсказало тебе, что нужно выйти, вернуться? Там же было хорошо…
— Не то слово! — я подошла к иллюминатору: россыпи звезд искрились доброй улыбкой, переливаясь и вибрируя, как сгусток болотных стрекоз… Я ответила:
— Это был мой выбор.
— Значит, даже отдавшись во власть стихии, ты оставалась в сознании?
— Нет, просто сознание это и есть стихия…