Эпоха

      С чего началось? Можно сказать, с Фомы неверующего, но, конечно же, куда раньше. Хотя то, что сейчас в массовом сознании отождествляют с наукой, появилось с развитием и трансформацией религиозных идей. Наука как таковая, в принципе, существовала только как прикладная дисциплина, наподобие математики, которая сейчас обслуживает любую из естественных наук. Науку же, в понимании обывателя, сегодня приравнивают к идеологии материализма, что является антинаучным по сути. Так как идеология подразумевает некоторые догмы, которых в науке быть не может. И главная из догм, на которой построено это около научное учение — теория эволюции. Теория, которая и на гипотезу-то в своё время не тянула и воспринималась настоящими учёными не иначе как животноводческая сказка сродни анималистическим мифам. И, собственно, из анимализма эта сказка и выросла, перейдя в неототемизм. И если сказкой называют последнюю стадию деградации религиозной мысли, то дарвинизм и материализм с неё и начали. То есть учение было уже мёртворождённым. Но произошло это ввиду, во-первых, усложнения научных исследований и некоего прогресса в технологической сфере, а во-вторых, деградации гуманитарных институтов и наук. Наук, которые раньше были неотъемлемой частью религии. То есть всё это случилось, по сути, из-за деградации опять же религиозной мысли вкупе с продолжением того, что в последствии назвали эпохой Возрождения. Деградация произошла ввиду того, что сама религиозная мысль прогрессировала в основном в элитарных кругах и зачастую была настолько элитарна, что некоторые и по сей день верят в то, что именно Иудаизм был первой монотеистической религией. А на самом деле Иудаизм был первой религией, которая принесла монотеизм в массы, весьма при этом упростив саму религиозную мысль. Что, собственно, и помогло сделать эту религию, что называется, народной. Но обычные люди, населявшие Европу эпохи Возрождения, были приучены к культами, о которых они не знали почти ничего. То есть они не только не понимали латынь, на которой вели богослужение в католических церквях, но им даже запрещали читать Писание самостоятельно. Это могли делать только специально обученные люди, то есть клиры. Что, с одной стороны, ведёт свою традицию от Рима, где пророкам могли сказать «спасибо», но тут же и вынести выговор за то, что влезли туда, где были, по мнению римлян, некомпетентны ввиду наличия профессионалов этого дела (опять же клиров). Что где-то было позаимствовано из Греции, а где-то было общим направлением европейской культуры, позаимствованном из индоевропейской ведической традиции, от которой и осталось главным образом только это — деление на трибы. То есть касты. Одни должны были профессионально молиться, другие —  править и воевать, а третьи — производить материальные блага. И если первые две касты с переменным успехом боролись за первенство, то третья каста всегда была в хвосте. Но ввиду того, что народу предлагали участвовать в том, чего он не понимал, то есть, грубо говоря, приводили на мистерии, но не объясняли в чём суть, и началась эпоха Возрождения. Начали её, разумеется, не выходцы из народа, а скучающие по римскому величию и плачущие на руинах Колизея поэты и философы-ревизионисты. Однако в итоге это подхватили и художники, главным образом вышедшие из народа, как тот же Да Винчи, фамилия которого совпадает с названием деревни, в которой он проживал будучи бастардом знатного горожанина. Но Да Винчи — это даже скорее исключение, так как остальные тоже были представителями именно третьей касты, а потому тянулись к простым и антропоморфным образам, облекая сложную христианскую философию в нечто утрированно пошлое, пусть и не без изысков и символизма. Что устраивало и их заказчиков, так как подобными образами было проще объяснять простому народу Писание, которое ему и читать, в общем-то, было нельзя. Ну, а в случае со знатью и нарождавшимся буржуазным классом, эти художники одновременно удовлетворяли простое людское тщеславие, выписывая портреты сначала королей и принцесс, а потом и вполне себе простых, но преуспевших купцов и ремесленников. А также вкупе с этим и возрождали в классическом стиле профанные анималистические мифы, в которых боги не только были антропоморфны, но и представали в виде животных. Более того, в сюжетах присутствовала и зоофилия, так как тот же Зевс очень часто являлся в образе быка, либо гуся. Что впоследствии и привело к появлению уже нового анималистического мифа от Чарльза Дарвина и компании, который и по сей день является краеугольным камнем материалистической идеологии. Идеологии, в которой человек — всего лишь животное, но одновременно и бог. Идеологии, которая нуждалась как и любая религия в научном подспорье, но, не получив должного, создала наукообразный миф, а саму науку отождествила с собой. На руку этому процессу конечно сыграл и технический прогресс, и диверсификация самой науки, которая перестала быть чем-то цельным и разделилась на специализации, по вполне себе прагматичным причинам. То есть, если изначально наука могла двигать религиозную мысль одновременно во всех направлениях, не сосредотачиваясь на каком-то одном, то впоследствии это стало попросту невозможным, в силу усложнения полученных от этого процесса данных. А потому и появились разные направления и специализации в научной мысли, которая стала прикладной, но уже не для пользы клира, а пользы третьего сословия, которое изначально, с приходом Протестантства, получило свою долю, опередив два других, а затем и вовсе возглавив. То есть Протестантизм, приведший к тому и вышедший из мысли о том, что труд не менее важен для Бога, чем молитва, ратное дело и политика, привёл и к тому, что наука стала не только помогать новой религии, но и, собственно, самому производству материальных ценностей, которым и занималось третье сословие. Что в итоге привело к появлению так называемого общества потребления и свело прикладную функцию науки к главной. Наука стала обслуживать и материализм, который идеологически ставил антропоморфного бога в образе человека в центр мироздания, напрочь отбрасывая фразу «по образу и подобию», заменяя её полным равенством. Однако мысль и вектор движения, зарождённого в эпоху Возрождения, было уже не остановить. С одной стороны, в силу простого человеческого любопытства, а с другой, в силу уже вовсю проявившего себя кризиса того самого общества потребления и самой идеологии материализма, сделавшей человека одновременно и богом, и бесцельно живущей биомассой, которая только и может, что есть и размножаться, то есть — потреблять, и трудиться на благо, опять же, потребления. А человеку, как и первому, так и сегодняшнему, всегда хотелось быть чем-то большим. И именно это и двигало религиозную мысль, вкупе с попыткой воссоединения с Создателем, или Родителем, и/или (П)предком. Ведь религия в переводе означает — восстановление связи, а вера на санскрите — это смесь слов «связь» (отсюда и слово верёвка) и «жар», «огонь». Именно поэтому эпоха Возрождения не закончилась, и вкупе с профанными мифами той же Греции происходит и реставрация языческой мифологии, и древних элитарных религий, которые не только предвосхитили появление Христианства, но в буквальном смысле создали тот мир, в котором мы сейчас и живём!