Антимиры даймо;о;
«Я уважаю вкусы, фантазии. Какими
бы странными они ни были,
все они по мне, достойны уважения,
ибо никто над
ними не властен…»
Граф Альфонс Донасьен Франсуа де Сад
«Свобода художника должна быть…
свободой говорить всё, свободой
всё изобретать, свободой создания
своего собственного стиля,
свободой предпочтения диссонанса
консонансу, свободой выбирать
правило и ставить ему границу,
свободой в точности и
свободой в своеволии»
Мишель Сейфор
I-й птерон
Сырые яйца химер полезны натощак. Молоко из сосцов горгоо. Лунные ванны в одиночестве.
«Среди тёмно-сапфировых обителей Дларффа покоится этот чертог…» Это цитата из поэмы неизвестного немецкого романтика начала XIX века, видимо ушедшего из мира молодым. Интересно, он попал на небеса к ангелам или в наднебеса к даймоо? Он читал изреченья ночи, тёмной, как лона гриффес. Мы последуем за его чтениями, но уйдём совсем в другом направлении. Мы уйдём далеко от романтики…
Все события, а также отсутствия таковых, будут происходить в мультипортальной библиотеке Нового Инферналлума (или Пандемониума).
Через неисследимую грибницу даймоопорталов мы придём к симфоническим в своей экстраэнергетике существам – даймоо, и к их диффузным антимирам.
Через гробницу отошедших миров, планет, чёрных звёзд и чёрных материй.
Там туманных глоссоморфоз переливы. Дети туманов и дымных лесов, сырых полян и чёрных болот. Среди серых и алых кубических нагромождений лежит фолиант. На его страницах запечатлены самые эксцентрические даймоотексты. Это единственный фолиант, излучающий акмэоргазм поливакханалий. Сапфирно-левиафановый шрифт его прекрасен. На первой странице (обложка его – это отполированный чёрный голый базальт) краткая (по меркам бездонности) аннотация. Она гласит: перед вами динокосмический гримуар инфраастральной катарсии, переходящий в свою высшую ноооргийную стадию, стадию веерной эрокреации и онейроэкзальтации. Переворачивая страницы вы попадаете не только в аэллодаймонические лабиринты, но и онейроктеические спирали, ультраастральные бездны и космоделириумные хаосоиды. Преобладающие цвета: чёрный, коричневый, тёмно-бирюзовый, сапфирный, индиго, тёмно-лазуритовый, шоколадный, гиацинтовый, бордовый, малиновый, алый и фиолетовый. Кульминация, точка акмэ, зенита, апогея – везде. Экстатирующие, пульсирующие сферы лимурроонейризма как входящие в оргазм менады. Клиторолаодические кометы, пролетающие сквозь пространства пирифлегетоновых меандров к скоплению белфегорообъектов и бафометъархетектоний, клонированных пигогалактиками в динотропизме флорофагических центурий. Тератоктеические, нейробластфеерические видения хоронзонмагического меланиума, каулакауфантастического абсурда переходят в настоящий логосадизм и гигунгагапхимерологию. Фохатгностицизм сочетается с графоманиакальным эктремумом в точке зэрро и энигмосюрреализм контрапунктирует с метаморфозами онейросаксафонических форм дадамиазмов. Кубографологизм и гриммупикацизм сплетаются как змеи во время спячки, образуя бездонные омуты темпорального квиетизма. Фооэктремизм и ферромедиумизм рассеяны по транскинедическим и куннофаллическим мозаикам пиритранссексуальной креации на волнах арканунтинктуры.
В этих чертогах тишины, тотальной тишины (из них изъяты все шумы материальной вселенной) льются водопадами поэмы чудовищной густой сапфирности. В этих чертогах фиалковых и сиреневых сумерек расцветают гиацинты и лилии всех оттенков ультрасомнамбулического спектра. Гиперическая автаркия и серафическая самодостаточность. Золотые шары и пирамиды левитируют по следам прекраснофиалковых астарт. Каллипигийные галлюцинации наполняют средневековые замки с грубыми и тяжёлыми станками для пыток. Замки, затерявшиеся среди угрюмых остроконечных скал и сырых осенних лесов. Вращающиеся лесные поляны, где травы усыпаны гигантскими светляками и чёрными стрекозами. Вот миг вышеусыплённой плеоны. Богатая красками овальная звезда, взошедшая на сумеречном небе, словно летаргический дирижабль висит над преисподней горных озёр.
В серебристой траве на холме одинокостоящем лежал монолит, кубический, странный, огромный и полупрозрачный, и в нём будто двигались двое. Едва очертанья фигур можно было их уловить, будто мужчина и женщина, будто расплавленный лёд. В чёрном зеркале отражались они и спускались к неведомым водам. Был песок голубым на холме; на пустынных лугах рассыпались огнями бутоны фиолетовых искр и хлопанье крыльев гарпий летящих излучало онейроидный дым. В той пустоте вирлиберных снов и валгаллий в чёрные лона харибд влетали сверхчёрные птицы. Вот разливалась фантазмом одинокая вечность, и стена посреди топких болот, на которой начертаны знаки неизведанной аметистовой похоти и граффитти маргинальных теософий. Тринадцатикратных размеров Хрифорра над высью закатных долин. Море уходящее в нимбы гиацинтовых ангелов-структуроцидов. Транклария-альгалла. Первая спонтанность леургий. Даймоургии восходящей ночи. Незабываемость пустоты. Незабываемость кромешной тьмы. Память моя как лучи вездесущей звезды неустанной путями неведомых странствий и лабиринтов идущей.
Я смотрю на всё сквозь свой онейрокуляр, даймооспектрометр, сюръинфьернобинокль, архикаллиомикроскоп и орропластический телескоп. Мои онейроиндиговые глаза видят постоянно всех даймоо, все их меланиумы в их неисчерпаемости тёмно-синих экспансий. Даймооспектрометр это ничто иное, как мои очки, которые я ношу постоянно. Один окуляр – это бесконечности антимиров, другой – хаотичности и бесформенности хорроров. И эти две параллели не пересекаются, но создают единый туннель, единый окуляр. Сквозь даймооспектрометр я вижу как антимиры даймоо растут в тератопрогрессии. Онейроархипелаги превращаются в онейроконтиненты, онейроойкумены и в онейрогалактики. Целые плеромы даймоо оставляют автографы в моём единственном и уникальном фолианте. Флайехаосология и химеросотериология составляют его переплёт. В своей акосмичности, антисистемности и антиструктурности эта книга уникальна.
Её основа (если у хаоса и у тартара вообще может быть основа) – это философия сверхнирванических состояний, оофилософия, ТТ-философия и философия абсолютной суверенности внутреннего универсума, философия непонятная, странная, хоррорическая, онерическая, разрушительная, нигилистическая, анархическая, чёрная, тёмно-синяя и тёмно-коричнево-биззарическая, интегрально-горгографическая, химерографическая, о;о;меланическая, тиаматическая даймо;о;теософия. Её тяжёлые монстры проходят индиговой нитью через всю книгу. Там за облаками радужных теопнейстий, в золотых снах медленно текущих видений расстилается материк Панктейя. Когда идёшь вдоль реки или лучше по самой реке, то видишь как удваивается ночь. Приземлённым существам здесь смертельно скучно. Нужно быть имматериальной эссенцией, гипермистической, метабифоральной сущностью, параболически-оккультной мистерией, какой-то высшей непостижимой нюирреальной фактурой, чтобы пребывать здесь. Я хожу на ходулях полузаснувшего оргазма. Ангелоптица была прекрасна, как незавершённый монстр. Эннофаговые ароматы сфер и парабалоидов. Фиолетовые полумесяцем ячейки разбросаны по всему телу, по всей его поверхности и закоулкам, как летящие треугольники в рассыпающемся проникающем свете и сияющий вакуум будто слоёный пирог с полосами вкраплений инородных феерий ускользает от прикосновений.
Даймоо – это не демоницы, а даймоны – не демоны. Это существа архиоореальные, не доступные демоноспекции, демономантике и экзорцизму. Их сплетения и переплетения и их одинокие бескрайние обители, их пустыни сверхплотной тишины доступны особому видению. Материальному существу это не под силу. Никакие материальные пределы этого не выдержат, материя рассыпется от невозможности вобрать в себя всё это, это имматериальное излучение, эти запредельные пустыни, эти даймоохаосы. Никто не ведает о количестве даймоо, но все они помещаются в Magnum Cteis. Так называется Даймоониум в целом. Он состоит из нескольких частей: Даймоол – обители даймоо с обыкновенными крыльями; Даймуур – обители даймоо с перепончатыми крыльями; Даймиуд – обитель даймонов. Подразделение это чисто условно. Границ между обителями нет. Даймоониум един и целен. Это мир самых чёрно-сапфирных излучений, самых непредсказуемых тиаматий, самых причудливых химеротопий. Это Utopia Daimoo. Никаких антиутопий и дистопий – это вам не подлунный мир!