По следам библиотеки Ивана Грозного! Глава 22

                Глава двадцать вторая   СОН  НА  ЯВУ                Убийцы приехали в село Бектышево на иномарке «БМВ», по-моему. Приехали в праздник, на  День Конституции Российской Федерации. Супруга была в очередном отъезде  в город Москву к внучатам, поэтому я пребывал в те часы в  домашнем гараже около своей личной автомашины «Москвич-2715» по прозвищу «буханка». Не знаю, кто и как реагирует на зарубежные кинофильмы, а  я  милосердно сочувствую «загнивающим капиталистам» из-за их скучного житья-бытья! В самом деле: ну выпил в баре виски с содовой; ну познакомился с красивой потаскухой и тоже выпил с ней; ну потанцевали ногами  и почесали языки; ну прокатились с ветерком  на машине «Ягуар» по побережью Антлантического океана; ну переспал с новой знакомой  в автосалоне; и… всё! Никаких тебе забот с автомашиной, ни одной поломки, на всех  заправочных станциях полно бензина… Мрак! А иномарки ихние возьмите: подросток садится за руль – заводятся; обиженная девица уезжать от нахала вдумала – вж-ж-жик… только её и видели; девяностолетний хрыч – и тот одной кнопкой оживляет двигатель без какой-либо заводной ручки… Скуота, ей-богу! Вот у меня были в личном пользовании и новые автомашины,  и  подержанные. «Запорожец», помню, «Жигуль –шоха»… Сейчас вот –  не новая «буханка». И ни одна из них не заводилась с полоборота, а то и с двух. Если зажигание и карбюратор отлажу, то на АЗС такое горючее зальют, что многострадальный мотор  чихает, бедолага, чихает чёрным дымом. Если бензин вдруг хороший попадётся, то двигатель от непривычки тоже не хочет работать. Таким образом, перед тем, как ехать на отечественной  машине, над обязательно загодя  за нею поухаживать как  за красотками из заграничных кинобоевиков. Вот поэтому  нежданные гости застали меня не в квартире, а в гараже. - Михаил Николаевич, здравствуйте! – вдруг слышу незнакомый голос. – Мы из газеты «Коммерсант-Ъ». - Зравствуте, здравствуйте молодые люди! – ответил я с показным радушием, ибо должен был прервать завинчивание гаек  на выхлопном коллекторе «буханки» в самый ответственный момент. – Минут пять поскучайте, пожалуйста, пока я не соберу в кучу инструмент и детали. Как доехали? Как меня нашли? - Доехали хорошо и быстро. Расчищенная дорога, как асфальт…- ответил мне всё тот же голос. – Вот только после Переславля-Залесского поплутали немного из-за похожих  названий на букву «Б»: Брембола, Бакшеево. Бектышево, Берендеево… А потом поворот не в ту сторону сделали  да заехали в Успенку какую-то… А оттуда уже в ваше село примчались… А у односельчан вы в авторитете, Михаил Николаевич… Вы в самом деле у алкашей библиотечные книги покупаете? - Да был такой грех. – признался я неохотно. – Но покупку я отдал в сельскую библиотеку, зато вскоре купил кусок двери от тёплой кареты помещиков Самсоновых  с изображением на ней их фамильного герба…  А как вы нашли меня в гараже-то? - Звонили-звонили  в дверь вашей квартиры без толку, стали звонить к соседям … - вдруг  вступил в беседу другой голос, помоложе. – Так нам открыла такая «красотка»,  ну форменное страшилище… Ха-ха-ха… - Женя, не базарь зря! – приструнил весёлого собеседника старший. – Ты же потомок дворян, а воспитание как у извозчика. - Герман Львович, ты же сам видел эту молодую ведьму. – начал оправдываться «извозчик». - Герман Львович? – воскликнул я  радостно. – Уж не Стерлигов вы? - Вы угадали, Михаил Николаевич, это я. Надумал вот  нанести вам визит в ответ на ваше интересное письмо от вас в редакцию газеты  «Коммерсант-Ъ» по поводу библиотеки Ивана Грозного… Рядом со мною стоит  Евгений Самсонов, потомок  вашего барина. - Да что вы говорите? – заволновался я  и выронил из правой руки рожковый ключ «8-10».  Тот, подлый, звякнул не об асфальтовый пол гаража, а об железо. Значит попал, злодей, в пазуху корпуса машины у подошвы двигателя. Если доставать сейчас, то по закону подлости потратишь часа полтора. – Чёрт с ним, с ключиком! – решил я великодушно, выпрямился и долбанулся башкой  об открытый передний капот, что не помешало мне сказать гостям: - Идёмте-ка немедля ни минуты  в квартиру. - Да не беспокойтесь вы, Михаил Николаевич,- заулыбались молодые люди, - отмойте хоть руки от мазута, мы подождём. - Хорошо, коли так.  Но чтобывы не скучали вот вам кусок двери от кареты Самсоновых для осмотра…  Должен  предупредить, что от него так несёт конской мочой, что место этому раритету только в гараже.  Супруга обещала выкинуть из квартиры нас обоих, но потом выбрала меня. Пока будете смотреть предмет старины, пусть однофамилец Самсоновых  расшифрует нам смысл фамильного герба...    - А я не однофамилец, я –прямой потомок владельцев этой барской усадьбы. – высокомерно сказал молодой человек, принимая от меня целофановый  пакет с товаром  от афериста Владимира Петракова. - Батюшки, - изумился я, -прямо парад детей лейтенанта Шмидта! Ой-ой… Осторожнее разворачивайте паке… Отвернитесь вначале, а то недолго и отравиться  вековым  запахом конской мочи! - Учитесь, Женя! – засмеялся старший гость.  – Учитесь умению облекать испорченный товар в хорошую словесную упаковку. У вас в селе все жители так выражаются выспренно, Михаил Николаевич? - Нет, Герман Львович, не все. – ответил я недружелюбно, а сам стал разглядывать собеседников с нескрываемым подозрением. В поддельности молодого дворянина я был уверен полностью и вот почему:  «московский студент» не узнал меня, не поздоровался со мной и не спросил про газету «Коммерсант-Ъ», его подарок мне на лестничной клетке нашего дома много месяцев назад. Кроме этого,  самозванец Лжеженя обозвал мою соседку Аню «красоткой» в пренебрежительном значении этого слова по отношению к незнакомкам. А ведь настоящий выпускник архитектурного института не один раз приходил к этой некрасивой девушке на свидание после того как познакомился с нею в сельском клубе, расположенном в барском доме  Самсоновых. Ладно, не спросил про газету. Про семейный герб  под сидением фамильного трона в историко-краеведческом музее не поинтересовался: нашёл ли я его, нет ли? Человек, называющий себя Стерлиговым, сильно смахивал на предводителя московского дворянства, чей портрет был в газете со статьёй Ольги Татариновой… Или Татарченко?  Вот и  память уже подводит. Высокий, худощавый. Продолговатое лицо, на глазах большие очки с зеркальными стёклами. На лбу большие залысины, волосы на голове короткие. Но главным признаком подобия гостя с портретом были серый с тонкой чёрной полоской костюм «тройка», белая рубашка и галстук-самовяз. Я сам так одеваюсь в особо торжественных случаях  и вдоволь настрадался от знакомых острословов за свою старомодность в одежде. - Да вы не обижайтесь, Михаил Николаевич, на моё замечание о выспренности в речах.- забеспокоился «предводитель московского дворянства». – Сегодня так редко встретишь начитанных людей, что невольно их хочется похвалить, что я и сделал, но двовольно неловко. Простите, если я вас обидел. Как говорит наш мудрый Черномырдин: хотели как лучше, а получилось – как всегда В своём письме вы не написали о своей прежней профессии. А краевед, согласитесь, это не профессия, а увлечение… -Ну и вонь в натуре, Герман! – не дал мне ответить молодой лжедворянин, заговоривший на блатном жаргоне. – Конскимми ссаками прёт, как от параши в кандее… -Заткнись, фраер грёбанный! – зашипел на своего спутника предводитель московского дворянства под громыхание закрываемых мной дверей гаража. – Ты же дипломник архитектурного факультета столичного ВУЗа, мразь, а ботаешь по фене, как подзаборный урка… - Я готов, господа-товарищи, предоставить себя в ваше распоряжение. – прервал я задушевную беседу москвичей. – О чём спорите? Не знаете к какому веку отнести сей музейный экспонат? - Нет, не о возрасте этой дощечки мы спорим, Михаил Николаевич, - бодро ответил Стерлигов, - мы о цене за неё спорим! Вы сами-то сколько хотите за эту карту сокровищ? - Вы, Герман Львович,  тоже догадались об истинном смысле этого фальшивого герба семьи Самсоновых? – обрадовался я настолько, что забыл о своих подозрениях в самозванстве собоседника. – А про цену я скажу одной цифрой: сто тысяч и не больше! - Ско-о-олько? – задохнулся от возмущения Лжесамсонов. – Да я за эту туфту вонючую ни одного… - Помолчите, Женя. – строго сказал ему старший из гостей. – А лучше иди  сядь в машину: послушай музыку, полистай журналы для мужчин, покури и успокойся… Давай, давай, не тяни слепого за… руку, иди. Здесь разговор не для маленьких детишек. Стой, подними покупку со снега и положи пакет в багажник. - Ох уж эта молодёжь!- доверительно сказал мне  собеседник. -  Женя конечно же не сдержан в своих эмоциях, но в какой-то мере он прав: уж очень завышенную вы сумму запросили, а? раз в десять снизить не согласитесь? - Почему не соглашусь? Соглашусь, ваше благородие! – пошутил я. – Что прикажете делать дальше, барин? - Прикажу, мой верный слуга, прикажу. – принял гость мой шутливый тон. – Сейчас ты, голубчик, покажешь мне барский дом, потом парк, а потом… потом… плотину сельского пруда с надгробными памятниками в ней. Сколько времени займёт наш моцион? А то нам сегодня в Москву возвратиться надо. - Заходить в барский дом будем, нет? Тогда за час управимся. – подсчитал я быстро трудозатраты. – Идёмте за мной. По дороге к месту сокровищ названный Герман Львович  внимательно слушал мою повесть о царе Симеоне, о его «испоместье Бектышка» и о Талинской больнице.  Кем бы он не был на самом деле, но у него был немалый научный багаж  и  с ним было приятно говорить ибо наводящие вопросы его ко мне были полезны для беседы подобно вертикальным вешкам по обе стороны тропы через болото. Я еле-еле оттянул его от ямы на месте разрушенной церкви Самсоновых, но гость всё оглядывался назад пока мы шли к пруду. На плотине я сразу же оконфузился: не ответил на прямой вопрос: в каком месте земляной насыпи лежат намогильные памятника с родового кладбища потомков царя Симеона? Я засмущался от неловкости и предложил позвать к нам долгожителя нашего села ветеринара Божева. Но мой собеседник запретил мне это делать, а сам замерил шагами длину и ширину плотины. Вскоре его приняли за инженера по  ремонту гидротехнических сооружений, посколько к нам уже бежала из крайней избы склочная баба по прозвищу Тварьваря Николаевна. По паспорту она звалась Варварой, но благодарные соседи окрестили её по-своему. Я вовремя предупредил о грозящей опасности досужего землемера  и он загодя пустился от любознательной женщины наутёк. Я вынужден был подождать односельчанку здесь, в противном случае она не поленилась бы прийти ко мне домой. Но оказалось зря москвич пустился в бегство: женщине нужен был участковый милиционер, а не инженер по ремонту лотины. Предводитель дворянства опять стоял около ямы от церкви и что-то записывал шариковой ручкой в памятную книжку. - Отвадил Тварьварю Николаевну. – успокоил я любознатца. – Теперь зайдём ко мне в квартиру, попьём кофейку, погреемся  и  вы полистаете мои заметки о нашем селе Бектышево. Обменяемся адресами и телефонами, а то –оставайтесь ночевать у меня, места хватит. - Нет, Михаил Николаевич, спасибо вам, не до ночёвки.- отказался Герман Львович от моего приглашения остаться на ночь.- А в квартиру поднимемся с удовольствием. В ваших заметках я найду всё то, о чём вы мне рассказывали во время прогулки? - Да,  найдёте,  но с более полными подробностями. Перед тем, как зайти в подъезд моего дома, я заставил Стерлигова позвать на чай-кофе и молодого человека из иномарки. Каюсь, подозрительное  отношение к ним  не пропало, поэтому на лестничной  площадке своего этажа я не стал сразу отмыкать дверь своей квартиры, а нажал кнопку дверного звонка соседей. Из-за открывшейся двери показалась Аня, но поздоровалась только со мной, а на моих спутников – ноль внимания!  - Аня, я  со знакомыми людьми уеду сейчас в Переславль-Залесский, - сказал я ей, - но  вернусь вечерним автобусом. Пусть Светлана Валентиновна не беспокоится,  коль мы с ней разминёмся в пути. Хорошо? - Ладно, скажу. – ответила Аня и закрыла дверь. После этого я окончательно убедился в том, что урка из иномарки не студент Женя Самсонов, а самозванец. В моей квартире окончательно раскрылся обман с подставными дворянами из Москвы.Старший засел за мою машинопись по истории района, а младший же боялся печатного слова, как чёрт ладана . Сам включил наш допотопный телевизор марки «Рекорд» и всё требовал от меня какую-то «лентяйку», то есть дистанционный переключатель телепрограмм и звука. У нас в деревне такой прибор был редким новшеством, поэтому только после окрика старшего напарника телезритель со вздохом смирился с тяжёлым для горожан трудом – вставать с дивана, идти аж четыре шага к телевизору  и самому нажимать пальцем ту или иную кнопку. Дело было в шестом часу вечера, когда изнывающий от скуки молодой человек включил канал Московского телевидения. И надо же было случиться такому совпадению, что в эти минуты в телепередаче «Кафе МУСКАТ» появился на экране сам… Герман Львович Стерлигов. Диктор взахлёб стал представлять предводителя Московского дворянства, начальника щтаба искателей библиотеки Ивана Грозного, а телеоператор крупным планом знакомил зрителей с внешностью владельца собаки Алисы. Я пришёл из кухни  в зал с принадлежностями для чаепития на большом азиатском подносе в тот момент, когда Лжесамсонов окликнул своего напарника по обману: - Шеф, гля в натуре, Германа-Алису показывают по телику! Во гонит тюльку про подземелья кремлёвские… Ты чо, шеф? Чо я сделал? – вскочил молодец в испуге с дивана и спрятался за меня. Хоть бог и наделил его умом, но был при этом очень экономным. И всё же недоумок испугался по-настоящему. И было от чего, я вам скажу. Тот, кто до сих пор выдавал себя за Германа Львовича с такой ненавистью смотрел на своего помощника, что даже мне стало страшно. Безжалостный взгляд свой самозванец усугубил тем, что встал из-за письменного стола и направился к молодому человеку с расстопыренным пальцами  с явным намерением задушить болтуна или вырвать у него глаза… - Вот чаё-ёк,  коф-ф-феёк - стал заикаться я от страха. – Вот сахаро-ок… Говорю нараспев, а сам боюсь глядеть на  телеэкран и дать понять обманщику, что я догадался о его самозванстве.Не помню, как поднос и установил на столе: чай из чашек выливается, ложки в них зазвенели громко –так дрожали у меня руки, у перепуганного. А глаза помимо воли так и тянутся к дорогому образу Германа Львовича. - Шеф, всё понял, честно… - возвестил из прихожей неудачливый урка.- Пойду тачку прогрею… А хавать не хочу, бля буду… Входная дверь хлопнула за одним  незванным гостем. Но второй гость встал между мной и телеэкраном, поднял со стола поднос и осторожно стал выталкивать им меня из зала на кухню. Я с ужасом в душе подчинился... К месту вспомнилось любимый вопрос моей покойной мамы, Акулины Митрофановны, в подобных ситуациях: - Шо ты носышься с ним, як дурень со ступою? Через несколько секунд слышу, телевизор замолк, владелец зеркальных очков пришёл следом за мной. Мне так хотелось повторить подвиг одного киногероя и задать обманщику запомнившуюся мне фразу: - Как вас теперь называть? Но мужества на это не хватило и я  подобрастно спросил: - Ну что? В моих записках есть что-нибудь интересное, Герман Львович? Всё-таки решили ехать на ночь глядя? Почему такая спешка? Остались бы… -Нет, нет! – ожил прямо на моих глазах несостоявшийся душегуб. – Всё написано очень интересно… Но вы видите сами, что я забыл о телепередаче в «Кафе МУСКАТ», поэтому вместо меня мой дублёр, загримированный под меня, наболтал там бог весть что… Да поставьте вы свой поднос на куда-нибудь, что вы носитесь с ним… - …як  дурень со ступою! – радостно проговорил я, а потом пояснил. – Так часто говорила моя мама, покойница. - Мудрая женщина, ваша мама. – облегчённо вздохнул мой собеседник  и подошёл к вешалке с верхней одеждой одевать свои пальто и шапку. - Михаил Николаевич, вы понимаете, что не надо говорить никому ни слова обо мне! – поучал меня  гость в прихожей. – Не  дай Бог, телевидение узнает об обмане, засудит меня и разорит штрафами за моральный ущерб. Да-а, чуть не забыл спросить: схема на вонючей фанере относится к вашему пруду или к другому водоёму? - Думаю, что это изображено Плещеево озеро, где была затоплена Золотая Карета с одной из семи жён Ивана Грозного. Точное место затопления я узнаю у здешних рыбаков… - Тогда мы вроде договорились с вами обо всём. Будут деньги, сразу же начнём  земляные и подводные работы. Только вы свои заметки нигде пока не публикуйте, будем считать, что я их у вас купил на корню.  - Как купил, а повесть моя будущая? - Я имел ввиду право на первую публикацию у вас купил… Кстати о деньгах… У меня с собой десяти тысячи нет, поэтому спуститесь, пожалуйста, со мной к нашей машине – там получите… И тоже молчок  про них! Понятно? - Да полно вам беспокоиться, Герман Львович, попусту. Не по христиански получилось у нас сегодня. Вроде как у врага побывали в доме: ни хлеба, ни соли, ни чая не попробовали в гостях. Разве так можно делать? - С такими помощничками, как у меня, все правила приличия перезабудешь к чёрту. – стал оправдываться москвич. – Накиньте на себя что-нибудь из верхней одежды и выходите, я жду вас в машине. - Там односельчане возможно будут спрашивать: не покупаете ли вы картошку? То уж не грубите им, а посылайте их ко мне. - Картошку? Мы-ы? О чём вы говорите, Михаил Николаевич? Мне бы ваши заботы, честное слово! А грубить крестьянам и сам не буду, и водиле своему не разрешу. Пойду-ка я поскорее вниз, а то он может не дождаться меня и что-нибудь резкое выдать людям. Жду вас в машине. Входная дверь в нашей квартире хлопнула в очередной раз. Я стал неспеша собираться: вытер чайную заварку на полу кухни, помыл руки, накинул на плечи полушубок. Десять тысяч ельцинских рублей не такая  уж сумма, чтобы бежать за ней бегом. Но спускаясь по лестницы, я услышал нетерпеливый сигнал иномарки, В полной уверенности в том, что москвичи отбыли, я вышел-таки из своего подъезда. Батюшки с матушкой! Сам Стерлигов или  Кто-он-там бежит ко мне с конвертом в руке  и сердито выговаривает мне: - Ну и копуша вы, однако! Вот вам за вонючую фанерку… Досвидание! Верите, нет?  Но в конверте я обнаружил 10000 американских долларов!