Писатель Э. слыл великодушным покровителем начинающих писательниц. Налетал изредка, осенял ангельским крылом их литературные потуги и благосклонно разражался тремя-четырьмя рецензиями. Одной-двумя всякий может, а ты поди напиши четыре, да не повторись ни разу! За великодушие Э. очень любили, прощая ему то, что ни одного произведения, кроме своих, он не читал. Не хотел портить вкус, такой изысканный эстет.
Писательница З. гордилась тем, что смогла найти рифмы к редким в поэзии словам "пакля" и "пасодобль". Но поскольку стихов она не писала, то рифмы сии хранила в инкрустированной перламутром палисандровой шкатулке и никому не показывала.
Писатель С. сызмальства занимался саморазвитием, не останавливаясь на достигнутом. Поэтому войдя в нирвану, он не успокоился, а приложил усилия и достиг сверхнирваны, затем супернирваны и так далее. По условно-досрочном завершении архисверхсупернирваны писатель С. получил справку об освобождении, которой теперь размахивает на каждом углу. Но саморазвитие его зашло в тупик.
Публицистка В. и баснописеца М. своим гиперактивным творчеством буквально взорвали одна районную газету, а вторая мозг подписчиков своего канала на Ютубе. За что обе получили членство в Союзе Творчих и именные ордена "Заслуженный подрывник современной литературы".
Афорист Г. в стремлении к кратости и лаконичности издал пять томов афоризмов собственной выпечки, но в результате серьёзной работы над собой сжёг всё, удалил произведения со страницы, написав на ней прекрасное по лаконичности резюме (оно же эпитафия): "Был". Теперь его страница — желанный объект паломничества афористов всех стран. Постигая мудрость Г. те впадают в экстаз и сокращаются, сокращаются...
Романист Т. был счастливо женат и всем рассказывал об этом. Но, чтобы не отпугнуть своим счастьем многочисленных читательниц, часто писал о превратностях судьбы, внезапности любви и абсолютной её неподконтрольности. Святая женщина, его жена, проверяла грамматику в его текстах и загадочно улыбалась.
Писатель А. полюбил писательницу Ю. и стал подбирать к ней ключи. Ключи были плохо откалиброваны, к тому же порядком погнуты прежней активной эксплуатацией, и писательница Ю. в ответ разродилась романом о коварном бесчувствии мужчин, после чего потеряла к А. всякий интерес. На момент потери интереса у А. оставался всего один неиспробованный ключ с гравировкой на бородке: "искренность", но всем известно, что таким ключом что-либо открыть невозможно.
Писательница Ф. послала писательнице К. свою новую книгу в твёрдом переплёте с цветными иллюстрациями, одновременно с ней К. выслала в бандероли для Ф. свою книгу, но переплёт в ней был мягок, бумага газетная, а корректорская работа стремилась к нулю. Вопрос: по какой причине спустя время К. внесла Ф. в чёрный список?
Писатель Л. очень боялся пенсии, даже спонсировал пенсионную реформу, но пенсия всё равно неминуемо приближалась. Тогда Л. написал сразу (за майские праздники) сценарий для блокбастера, эротический подростковый роман и сказку о драконах, изложенную качественным амфибрахием. Таким образом он прощупывал рынок, пытаясь понять, чем стоит занять неспокойный ум в период вынужденного простоя. Рынок хихикал и уворачивался, он не любил, когда его щупают. Л. мрачнел, но не сдавался, в голове его зрел криминальный остросоциальный сюжет. И по сей день зреет.
Писатель О. был социопат и в равной степени социофоб. Когда писательница Ю. вынудила его (коварным и двусмысленным поведением) выслать ей последнюю книгу, выстраданную в борьбе со здравым смыслом, О. понял, что придётся идти на почту, а там, возможно, ему встретятся люди, с которыми, наверняка, придётся стоять рядом, говорить, отдавать им нагретые в заднем кармане деньги. Тогда О. написал завещание, в коем не забыл про книгу для Ю., и застрелился. Но предварительно издал полное собрание сочинений, переведённое на фарси. Толстой, для справки, на фарси не издавался, а О. достиг. То есть стреляться было уже не обидно.
Поэтесса Б. полюбила поэтессу Ё. Платонически и образно, конечно. Они стали кровными сестрами и написали в соавторстве две поэмы. А расстались из-за пустяка. Хотя, это как посмотреть: глагольная рифма в наше время не пустяк. Пушкин в этом смысле не авторитет.
Поэт С. очень любил писать пародии. Всех своих друзей он рассматривал, как "матерьял" для вдохновения, отталкиваясь от которого создавал свои, наполненные глубоким смыслом и нетривиальной рифмой, перепевы. Так и говорил: перепевы. Скромен был необычайно. И досадовал лишь на одно: ни разу не смог написать своё, неизбитое, из души. Слишком много "матерьяла" натаскал в душу, разве там своё теперь отыщешь?
Женщина-торнадо Р. не планировала становиться писательницей, но однажды ей было откровение о том, что красота спасёт мир, а заключена красота в творчестве. Р. трудилась в поте лица, однако мир упорно не спасался. Тогда она организовала фабрику-конкурс по спасению мира красотой, за год до полутора тысяч рассказов начинающих или продолжающих авторов проходят сквозь её добрые самоотверженные руки. И, поговаривают, мир спасён уже на сорок шесть процентов. Но, возможно, это устаревшая информация.
Писательница Ю. досмертно реинкарнировала в поэтессу Х. и пребывая неузнанной крайне радуется. Все писатели доверительно рассказывают ей о любви к роковой Ю., а Х. понимающе кивает жидким пучком и пожимает холодной лапкой большие усталые персты влюблённых писателей, пишет им красивые стихи и дрожащим меццо-сопрано поёт романсы. Х. все любят, но не так, как Ю. Увы, совсем не так.
Всех этих и многих других людей я встретила в Весёлом Доме для писателей. Возможно, некоторых из персонажей они придумали сами. Или я придумала, что уж там, все мы грешны.
Что вы, голубчики, не стоит вам знакомиться с творческими особами ещё ближе. Полюбопыствовали, и будет. Сюда-то вход свободен, а вот отсюда только по полном излечении, зачастую посмертном.
Засим, остаюсь с почтением, писательница Я.